Постояннее временного (джен)

У меня был друг, теперь его нет,

Во всем виноват дедушка Фрейд.

Утро было совершенно обычным, если не считать всего одной не вписывающейся в представления о привычном детали. Таковой деталью стал красно-рыже-золотой Рон Уизли прямо перед слизеринским столом.

— Твой кот, — заявил он, — вчера вечером сожрал мою бедную Коросту!

Гермионе потребовалось не меньше двух секунд, чтобы понять, о чем речь.

— Коросту? А, это твою крысу так звали? Мне очень жаль. Может, я могу как-то компенсировать тебе эту потерю? — вообще-то, у Гермионы было не так уж много карманных денег, но она решила, что повод того стоит. — А кстати, почему ты решил, что это именно мой Кот? Ты сам это видел?

— Мерлин, конечно, нет! — Уизли даже передернуло. — Но твое чудовище вечно пыталось это сделать, мы постоянно гоняли его из спальни. И вот теперь Короста пропала, а на моем одеяле кровь и рыжая шерсть. Какие тебе еще нужны доказательства? Лично мне — никаких!

Да кто бы сомневался. Если что-то где-то случилось, виноваты слизеринцы. Или хотя бы кот слизеринки. Логично и очень по-гриффиндорски.

— А что, мой Кот — единственный рыжий кот, который бывает в вашей гостиной? Ни у кого из гриффиндорцев нет рыжих котов или кошек? Почему ты так уверен, что это был именно Кот? Его вообще кто-нибудь у вас видел в тот день?

— Я даже не сомневался, что ты будешь покрывать эту свою пушистую тварь! Другие рыжие коты, ну конечно! А цвет шерсти — просто совпадение, да? Ты еще скажи — Короста сама где-нибудь эти рыжие волоски добыла, принесла, а потом пошла и совершила самоубийство!

А кстати, смешная мысль. Гермионе бы и в голову не пришло.

— Ты свободно выпускаешь это свое чудовище, и оно везде гуляет. Ты не думала, каково это для тех, у кого питомцы крысы?

— Я думаю, что каждый должен сам следить за своими питомцами. Если б твоя крыса жила в клетке, ничего подобного не случилось бы, — отрезала Гермиона. Она действительно разозлилась. Он еще пытается назначить ее ответственной за жизни чужих крыс, с ума сойти!

— А я давно говорила, что этот ее полукнизл опасен, — внезапно вступила Паркинсон. — Гриффиндорская крыса — это пустяки, но я бы не пускала это животное в Хогвартс. Впрочем,я бы не пускала в Хогвартс и второе животное, которое хозяйка кота.

— Спасибо, Паркинсон, я обязательно передам Коту твое мнение по этому вопросу, нам ведь всем оно так интересно, — улыбнулась Гермиона. Повернувшись к Уизли, она смерила его взглядом, потом снова взглянула на Паркинсон. Хорошие, мол, у тебя союзники. — Я поняла твои претензии, Уизли. Мой Кот все равно будет гулять точно так же, как все другие коты, живущие в Хогвартсе. Он ничем не хуже них. Тем более, что крысы у тебя все равно уже нет — извини, мне жаль.

— Слизеринка, что с тебя взять, — Уизли безнадежно махнул рукой и отошел от стола.

— Так как насчет компенсации? — спросила вдогонку Гермиона. — Я могу что-нибудь для тебя сделать, если уж ты считаешь, что это именно Кот виноват?

— Не пытайся меня купить, — отрезал он. Гермиона на это только плечами пожала. Ну и сам дурак. Останется без нового питомца.

День, начавшийся с перебранки и претензий, ничем хорошим закончиться не мог. То есть, на самом деле, Гермиона не считала, что это так, не верила в не подтвержденные магическими исследованиями приметы и вещи в духе "подобное притягивает подобное". Но этот день выдался каким-то очень уж неудачным. И за контрольную по Трансфигурации она получила только "Выше ожидаемого".

После занятий ее поймал Флинт. Он несся мимо про коридору, увидел ее, резко затормозил и с возгласом: "Грейнджер, тебя-то мне и надо!" подхватил под руку и потащил за собой.

— Куда идем? — поинтересовалась она, прибавляя шаг, чтобы успеть за Флинтом.

— Да вон там свободный класс, поговорить надо.

— Что, прямо так срочно? Ты бы хоть спросил, может, у меня дела.

— Нет у тебя никаких дел, уроки закончились, а я у тебя ну максимум полчаса отниму. Топай давай.

— Так что за спешка? — снова спросила Гермиона, когда они зашли в класс и Флинт аккуратно закрыл дверь.

— На самом деле, никакой особой спешки, — улыбнулся он. — Просто я потом опять забуду, решил, пока помню и мы оба ничем не заняты, надо поговорить.

— Ну, и?

— Подожди. Я формулирую.

Чтобы у Флинта начались проблемы с формулировками? Интересный, должно быть, будет разговор.

— Значит, так, — наконец сказал он. — Ты уже в курсе, что я помолвлен, да?

— Ну да, — кивнула Гермиона, — мы это как-то обсуждали.

— Это, значит, дело решенное, года через три-четыре я женюсь.

— А почему только через три-четыре?

— Потому что через три года Мари учиться закончит, тогда уже можно и свадьбу назначать.

— Это сколько же ей сейчас лет?

— Да она, вроде, на год тебя старше. Значит, пятнадцать, да?

— Да. Понятно. Колдографию у сердца носишь? — непонятно зачем спросила Гермиона.

— А как же, — рассмеялся Флинт. — Показать?

— Покажи.

Флинт полез вовсе не к сердцу, а в карман мантии, откуда и извлек изрядно пожеванный листочек. На колдографии изящная темноволосая девушка делала книксен, откидывала упавшую на лоб слегка волнистую прядку и открыто и немного кокетливо улыбалась в камеру.

— Прелесть же, правда?

— Правда, — искренне сказала Гермиона. И ничего она не завидовала! Ну, почти. — А чего она у тебя в таком жутком состоянии? Убрал бы, я не знаю, в книжку какую-нибудь, чтобы не смялась. Ну или чары бы хоть наложил.

— В книжку? Я ж ее потом не найду никогда. Да и Мерлин с ней, честно говоря. Еще пришлет. У меня эта уже пятая, что ли.

— Ты о чем поговорить-то хотел? — спохватилась Гермиона.

— А! Так я же начал, а ты меня сбила. Я рассказывал, что с браком моим все понятно и решено. Но, честно говоря, это все не столько для меня, сколько для семьи затеяно, семья Руж — акционеры... ай, неважно чего, не вникай. Короче, если мы поженимся, всем будет радость и объединение активов, а мне — почти ничего. Зато у меня есть официальное разрешение от семьи найти себе кого-нибудь поинтереснее, чтоб со скуки не взбеситься.

Гермиона про себя посочувствовала изящной девочке с колдографии. Она там старается, улыбается, а Флинт, вон, заранее уверен, что ему с ней будет скучно. И даже собирается кого-то "поинтереснее" подыскивать.

— Мне показалось, она тебе нравится.

— Ну, она симпатичная, да. Но при этом, по-моему, дура дурой, — Флинт помолчал немного и неохотно добавил: — Правда, когда я с ней в последний раз говорил, ей двенадцать было. Может, она с тех пор выросла. Но двенадцать — это как ты на первом курсе, например. А ты, вроде, вполне разумная была, хоть и чудная.

— Ладно, допустим. Хотя, по-моему, это ужас ужасный, ты еще не женился, а уже планируешь, как будешь изменять жене.

— В чем ужас-то? — искренне удивился Флинт. — Ей никто верности и не обещал, а обещали по контракту совсем другие вещи. Их мы ей обеспечим, и условия, и содержание, и воспитание наследников, все как положено, мы ж порядочные люди.

Вот как, оказывается, выглядят порядочные люди. Понятно.

— По-прежнему не понимаю, зачем ты мне это все рассказал.

— Потому что думаю, что было бы очень неплохо, если бы той, с кем я буду спасаться от скуки, была ты.

Мир сузился до выемки в камне, на которую Гермиона пялилась, пытаясь переварить сказанное. Наконец она сумела оторвать взгляд от стены и посмотреть на Флинта. Она всмотрелась в его лицо и с ужасом поняла, что он говорил серьезно.

— Флинт, — сказала она, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Ох, и красная она, наверно! — Флинт, почему я? Я же тебе даже не нравлюсь. Ведь так?

— Ну, вообще, мелковата ты еще, чтобы мне нравиться, — признал Флинт. — Вот еще полгода-год — и станет точно видно. Но и сейчас понятно, что ты вырастешь очень даже ничего. При этом внешность — Мерлин бы с ней, даже если б ты страшная была, зато у тебя мозги есть. Будут дети — могут пойти головой в тебя, очень неплохая перспектива.

— Дети. У нас с тобой. Мерлин, Флинт, у меня такое ощущение, что ты бредишь! Ты даже толком не знаешь свою невесту, а уже строишь такие планы! А вдруг она чудесная девушка, ты ее полюбишь и не захочешь ей изменять? А тут уже, например, я, и ты со мной уже договорился, а?

— М-да, Грейнджер, все-таки зря я иногда забываю, что ты мелкая еще. Ну на кой боггарт мне эта любовь сдалась? Ну, допустим даже, будем мы жить с Мари душа в душу, кому это помешает-то? Тебя я бы все равно хотел держать поблизости, ну и лишняя пара детей роду в ближайшие лет десять лишней не будет, это да.

— Они же будут...

— Бастарды? Это никого не смутит, поверь. Образование дадим, семейную поддержку обеспечим — неявно, конечно...

— Бобры они будут, Флинт, — сказала Гермиона. Ее уже слегка потряхивало от этого всего. — Бобры. Ты давно свои зубы видел? А мои? Ты представляешь, что у нас с тобой родится? Тебе их не жалко?

— Да дались тебе эти зубы! Если так волнуют, сходи к колдомедику да исправь, дел на три минуты. И детям потом. Меня вон тоже матушка все засылала исправить. Но я первые два курса столько дрался из-за этих зубов, пока не отстали, что они мне как-то дороги уже.

Гермиона попыталась глубоко вздохнуть, но в груди все как-то сжалось, и по-настоящему глубоко все равно не вышло. Она никак не могла поверить, что этот разговор происходит на самом деле. И самое главное, она никак не могла разобраться, как она относится к предложению Флинта. Она понимала, как должна бы реагировать. Понимала, что логично будет отказаться, и отказывалась. Но в глубине души она чувствовала себя польщенной, что Флинт выбрал именно ее. И ужасно обиженной. Потому что он сам сказал — она ему не нравилась по-настоящему. Просто показалась подходящей кандидатурой.

— Мы опять какую-то ерунду говорим. Флинт, я... не знаю, что ты там себе придумал, но я же не чистокровная. Скорее всего, даже не полукровка, — это был последний довод, контрольный, можно сказать.

— Да я уже догадался, — спокойно сказал Флинт. — Иначе с чего бы ты так взбесилась, когда я пытался о твоем происхождении рассказать? Знаешь, меня это не очень волнует, я ж не Малфой. Меня волнует, что по этому поводу другие скажут, ну так они уже сомневаются, теории строят, откуда ты такая взялась, а большего и не нужно.

— И все-таки, Флинт, почему я? И почему сейчас? Ты мог бы подождать год-другой, посмотреть, понравлюсь ли я тебе, когда вырасту, и тогда уже предложить.

— Потому что, во-первых, все девушки старше и чистокровнее делятся на помолвленных, занятых, тех, с которыми мне точно не светит, и глупых или страшных.

— Честный ответ. Даже чересчур.

— Ну извини уж, если тебе комплиментов надо, то это не ко мне, сразу говорю. А почему сейчас — потому что я же видел, что к тебе филин Фоули пару раз прилетал. Кто его знает, что у него в голове? Да и другие наверняка к тебе присматриваются. Ну, слизеринцы, допустим, после нашего похода в Хогсмид к тебе не полезут, это точно, — так вот зачем это было... — Но может ведь найтись какой-нибудь отмороженный хаффлпаффец, который тебе про любовь напоет. И вот я явлюсь, а ты уже слово дала или вообще помолвлена. Лучше заранее обо всем позаботиться.

Гермиона молчала. Она понимала, что сейчас ее реплика, но не знала, что тут сказать.

— Грейнджер. Это не то предложение, от которого нельзя отказаться. Если тебе это настолько не по душе, не страдай тут, а просто скажи "нет".

— Да, точно. Я просто еще в ступоре. Извини, Флинт, это очень лестно, но все-таки нет.

— Ну, должен же я был попробовать, — он пожал плечами и вышел из класса, аккуратно прикрыв за собой дверь.