Постояннее временного (джен)

Я слова запираю в шкаф

Зная тайны пустых листов

Приближался очередной поход в Хогсмид, и замок как будто уже заранее его предвкушал, это чувствовалось в фоновом гудении общих разговоров, в этих вечных выяснениях, кто с кем и куда пойдет. Гермиона в этом не участвовала, она собиралась идти одна. Навязываться Гринграсс, как в прошлый раз, она постеснялась, а больше было не с кем. И, если честно, её такой расклад вполне устраивал. Связи связями, но один-то раз она может просто от всех сбежать? Хотелось побыть одной где-то вне замка, чтобы не чувствовать давление факультетского любопытства. Её больше никто не осаждал с вопросами, даже шепотков за спиной почти не было, но внимание — было. Ощутимое, почти постоянное, очень утомительное. Выйти погулять, слиться с толпой и чтобы несколько часов никто не знал и не думал, где она...

— Грейнджер, ты с кем в Хогсмид идешь? — Гермиона подняла голову от книжки и увидела Флинта. Надо же, даже в библиотеку пришел за каким-то чертом. Неужели для того, чтобы ее про Хогсмид спросить? И что, интересно, она должна ответить? Не может же он не понимать, после всего, что уже было в этом году, что это абсолютно идиотская затея? Она вздохнула и закрыла книгу, понимая, что вопросу придется уделить некоторое время.

— Я иду определенно не с тобой, — тихо сказала она.

— Просто если тебе не с кем, — как-то неуверенно (боясь обидеть, что ли?) начал он, — то можем опять пройтись вместе. Во второй раз это будет уже не сенсация, ничего особо не случится, вот увидишь.

— Это ты так хочешь закрепить результат, что ли? — спросила Гермиона, вспомнив, что и Гринграсс, и сам Флинт говорили ей про "отпугивание" от неё других слизеринцев и роль походов в Хогсмид в этом деле.

— Это я так хочу тебя поддержать, — не признался он. Но Гермиона была уверена, что угадала.

Они посидели немножко молча, глядя друг на друга. Гермиона пыталась сообразить, как бы отказаться повежливее, а не просто "я лучше одна пойду, чем с тобой". Что думал Флинт в это время, она даже представить не могла.

Странное дело: вроде бы, они никогда не были особенно близкими друзьями, если подумать, они знали-то друг друга довольно плохо, но Флинт... он просто у неё был, как явление, как человек, который может внезапно прийти и сделать лучше, чем было. Или к которому она могла прийти. Это сложно даже назвать дружбой, ведь между ними всегда была дистанция — возраст, происхождение, много всего. Чего между ними не было раньше, так это стены, которую Гермиона теперь ощущала всё время, когда смотрела на Флинта. Вроде бы, вот он, сидит напротив, всё такой же дружелюбный и расположенный, но при этом его как бы для неё нет, от него нельзя принимать ничего: ни внимания, ни помощь, ни разговоры, — и давать ему взамен тоже нельзя ничего, потому что неизвестно, какие у этого их взаимодействия будут последствия. Она понемногу начала ощущать это ещё с их похода в Хогсмид, но тогда было терпимо, казалось, что еще чуть-чуть — и всё наладится и станет как было. Последующее Флинтовское предложение всё усугубило. А все их разговоры и примирения так и не смогли ничего исправить. И в тот момент, сидя в библиотеке напротив него, Гермиона ощутила это сильнее, чем когда-либо раньше. Поэтому вместо отказа неожиданно для себя самой сказала то, что очень хотелось сказать:

— Как же жалко, что ты мне всё это предложил.

Флинт выругался вполголоса, потом уже внятнее признался:

— Да я и сам уже жалею.

И ей немедленно стало обидно.

— А ты почему?

— Да потому что так всё было просто и ненапряжно, а теперь ерунда какая-то. Мне казалось, раз с тобой легко и просто, то и это всё мы обсудим тоже легко и просто. Но надо было, конечно, как-то не так. Я бы отмотал всё назад, да оно не отматывается. А Обливиэйт я не очень умею.

Гермиона, успевшая за время его речи опустить глаза, снова посмотрела на Флинта, чтобы убедиться, что насчет Обливиэйта он всё-таки шутит.

— То есть ты жалеешь не о том, что предложил, а о том, что неправильно это сделал? — уточнила она.

— Грейнджер, не докапывайся, а? Что ты в душу лезешь, как колдомедик? — сердитый шепот в исполнении Флинта балансировал на грани допустимого для библиотеки, но мадам Пинс пока что не обращала на них внимания. — Я сам ни кнарла не понимаю. Что понимаю, то говорю.

— Ладно, извини, — она хотела свернуть разговор, но Флинт её не услышал.

— Правильно, неправильно... не вовремя — это точно. Надо было подождать всё-таки, а мне хотелось уже сейчас ответ получить... ну, получил, чо. И главное, я же знаю, что ничего плохого тебе не сделал, а почему-то выходит, будто я виноват. Грейнджер, вот что тебе было не так, а?

"Не так" было всё, но Гермиона совершенно не понимала, как объяснить это Флинту. Тем временем мадам Пинс всё-таки посмотрела на них, недовольно поджав губы. Гермиона знала это выражение лица, это было своеобразное "последнее предупреждение". Еще одно нарушение тишины — и их выставят вон.

— Флинт, я... — "чуть было в тебя не влюбилась" подсказал разум, как-то внезапно просуммировав всё, что происходило внутри Гермионы с начала года. Она задвинула эту мысль подальше, на потом. — Я хочу в этот раз пойти одна. Правда хочу, я специально не ищу компанию.

Флинт ничего не ответил, он продолжал выжидающе смотреть на неё. Секунду. Другую. Десять.

— А на вопрос ответить ты не хочешь?

— Хочу, но тоже не знаю, как, — пожала плечами она.

— Ладно, — он вздохнул и поднялся. — Уверена, что не хочешь пойти со мной? Может, разобрались бы во всем этом наконец.

— Уверена, — кивнула Гермиона. — Но спасибо за предложение, Флинт.

Он ушел, Гермиона снова открыла книгу и минут десять сидела над одной и той же страницей, никак не могла понять смысл прочитанного. Потом это всё-таки прошло.

* * *

Вечером Гермиону вызвал к себе декан. Она уже почти привыкла, что все странные и вынимающие душу вещи обычно происходят вместе, целой компанией, поэтому ждала чего-то необычного. И дождалась. Профессор Снейп внимательно осмотрел её с головы до ног, будто что-то в ней искал, а потом сказал:

— Мисс Грейнджер, я всё-таки нашёл, кто устроил вас в семью.

В этот момент Гермиона будто бы разделилась надвое. Одной её части хотелось закрыть уши и ещё завизжать для надежности, чтобы точно ничего не услышать. Другая её часть с ликованием ждала возможности взять след.

— И кто это был, сэр? — спросила она, пока половина её хотела убежать из кабинета немедленно.

Профессор Снейп вместо ответа показал ей колдографию. На колдографии была женщина средних лет, полная, с большими почти круглыми карими глазами и широким ртом. Гермионе она как-то сразу не понравилась, впрочем, это было неудивительно: даже если бы женщина была красивой (а она не была), вряд ли она могла бы вызвать у Гермионы симпатию, раз она как-то замешана в её личной истории.

— Кто это, сэр? — спросила она у декана, запоздало удивляясь, почему он начал с колдографии, а не назвал имя.

— Долорес Джейн Амбридж, она сейчас работает в отделе Магического Правопорядка.

Гермиона кивнула, запоминая имя и всматриваясь в фотографию. Долорес Амбридж как бы кокетливым жестом поправляла коротко стриженные волосы. Декан молчал.

— Вы знаете, почему она это сделала, сэр? — спросила Гермиона, ожидая услышать "нет". Но услышала другое.

— Теперь знаю. Это стоило мне некоторых усилий, но усилия окупились, информация открылась интереснейшая.

И он снова замолчал. Гермиона недоуменно посмотрела на него: обычно ей не нужно было постоянно подыгрывать профессору Снейпу, задавая вопросы. Что случилось на этот раз?

— И что вы узнали, сэр?

Декан вздохнул, будто собираясь с мыслями, и наконец начал объяснять.

— Для начала я должен предупредить вас, что мадам Амбридж, скажем так, придерживается весьма радикальных взглядов в том, что касается чистоты крови волшебников. Она резко отрицательно относится к маглорожденным волшебникам и магическим существам. Чистокровность для нее крайне важна, тем интереснее было узнать то, что я узнал, — декан снова сделал паузу, но на этот раз недолгую, для усвоения материала. — Я узнал, что у мадам Амбридж есть родной брат Дэвид, он сквиб. О его существовании практически никто не знает, так как он довольно давно живет в магловском мире. Как и мать самой Амбридж. Магла Эллен Кракнелл. Брат мадам Амбридж живет в магловском мире под фамилией матери. Эту же фамилию он передал своей дочери. Вам. Элизабет Кракнелл, вот как вас тогда звали, мисс Грейнджер.

Гермиона новым, еще более неприязненным взглядом посмотрела на колдографию.

— То есть, это — моя тётя?

— Увы, похоже, что так, — то ли ей показалось, то ли декан и правда посмотрел на неё с сочувствием?

— Вы предупредили меня о её взглядах, потому что она не захочет, чтобы кто-то узнал, что она полукровка?

— Верно, мисс Грейнджер. Настоятельно не рекомендую обсуждать это с кем-либо. Тем более с ней самой.

— Не сходится, — подумав, сказала Гермиона. — Мой... отец там, в моем сне, вёл себя так, будто ничего не знает о магии. Он испугался. Но если он сквиб...

— Вполне возможно, что он лгал, — пожал плечами декан. — Вероятно, он не желал и впредь иметь ничего общего с магическим миром. Правда, для этого ему пришлось обратиться к сестре, но всего один раз. Судя по всему, они не поддерживают отношения.

— То есть, вы думаете, он просто отдал меня мадам Амбридж, чтобы та... сделала со мной что-нибудь?

— Судя по результату, так.

— И она устроила меня к маглам. Почему?

— А что еще она могла с вами сделать? Оставить себе? Дочь своего брата-сквиба и маглы? Вы бы испортили ей всю тщательно выстраиваемую биографию. А про усыновление в среде волшебников мы с вами уже говорили. Тут шансов практически не было. Зато с маглами — были. Очевидно, она подняла тот самый не прошедший законопроект и имитировала описывавшийся там механизм устройства в семью. Результат мы знаем. У вас есть еще вопросы?

— Сейчас нет, сэр, но я думаю, они появятся позже. Я смогу их вам задать?

— Полагаю, да, приходите, когда возникнет такая необходимость.

Гермиона встала и пошла к двери, не выпуская из рук колдографию Долорес Амбридж. Уже у двери она сообразила кое-что и повернулась к декану.

— Профессор, у меня есть одна просьба.

— Какая, мисс Грейнджер?

— Пожалуйста, если можно, не рассказывайте об этом никому. То есть именно обо мне, — поправилась она, поскольку подозревала, что всё, что декан узнал, он очень даже собирался использовать. — Я не хочу, чтобы хоть кто-то знал, что мы родственники.

— Весьма здравое суждение, мисс Грейнджер. Будьте спокойны, о вас я никому не скажу.