Постояннее временного (джен)

Инквизиция – это не где-то,

Это то, что случилось уже.

— А Салем, например?

— Ну, там, по слухам, ничего, и там очень терпимо относятся не только к грязнокровкам, но и к темным существам. Община оборотней-то совсем неподалеку, и говорят, были прецеденты, когда ученики меняли статус и природу прямо во время учебы. И ничего, учились себе дальше. Хорошие там, должно быть, преподаватели. Понимающие. И ЗОТИ знают на "Превосходно" всем составом. И, предвосхищая твой вопрос, уровень преподавания там лучший по Штатам, остальные считаются послабее.

— А Римская школа?

— Узкая специализация, сплошное Зельеварение и колдомедицина и больше толком ничего. Оно тебе надо? Да и учить-досдавать кучу всего придется.

— А Латинская Америка?

— Ну ты еще про Африку спроси! Вообще другая школа, замаешься переучиваться, и в той же Британии потом вообще никому будешь не нужна с таким дипломом.

— А в Дурмштанг точно не берут маглорожденных?

— В последние лет десять не берут. У них, вообще-то, директор бывший Пожиратель Смерти, я бы на твоем месте воздержался.

— Но наш декан-то, вообще-то, тоже…

— Наш декан – исключение. Подтверждающее правило. И то тебе не все в Слизерине рады.

Гермиона мученически вздохнула.

— Что, вообще, что ли, нету вариантов, кроме Хогвартса?

— Почему нету? Есть, — легко сменил пластинку Фоули. – В частности, в тот же Шармбатон тебя наверняка запросто примут, если немного подучишь французский. Ну, в процессе придется еще сдать всякую ерунду, которой в Хогвартсе не было, вроде этикета и танцев, тебе это все на один зуб. Фонтан там, правда, все еще на месте, но теперь на него, вроде бы, наложены какие-то чары, и утонуть в нем нельзя. Но ты уж определись, Грейнджер: мы ищем для тебя новую школу или мы ищем аргументы для твоих родителей, почему тебе не надо переводиться?

— Лично я хочу не выборочные факты, а объективную картину! – возмутилась Гермиона.

— Да кто ж тебе ее даст? Лично я могу тебе дать только немножко информации плюс свое личное мнение. И мнение мое такое: не занимайся ерундой, доучивайся в Хогвартсе. Его диплом много где ценится, в нем по статистике действительно безопасно, к тому же, у тебя там уже есть знакомые и союзники, а в том же Шармбатоне первые года полтора тебе придется тратить на то, чтобы завоевывать положение и обзаводиться связями и знакомствами. Причем на этот раз тебе может не повезти так, как повезло с Флинтом и Поттером.

— Ты же мне сам не так давно нудел о том, что я это положение скоро потеряю, и в том же Хогвартсе мне тоже придется всячески изворачиваться.

— Так-то оно так, но в Хогвартсе тебе хотя бы есть что терять. И часть этого ты можешь и сохранить, если очень постараешься. А в Шармбатоне у тебя нет ничего, ты придешь в уже сложившийся коллектив, который тебя совершенно не ждал. И я очень удивлюсь, если они не станут проверять тебя на прочность.

— Генри, ты такой пессимист, что аж тошно.

— Ну что ты, Грейнджер. Я реалист, не более того. Да ты ведь и сама все это понимаешь, верно? Неспроста же тебе не хочется переводиться. Ты просто неосознанно чуешь все то, что я тебе сейчас озвучил. Отбивайся, Грейнджер. Отбивайся. Фактов я тебе дал достаточно и могу дать еще.

Конечно, Гермиона потребовала еще. Когда они договорили, было уже почти три часа. Времени на разговор ушло гораздо больше, чем Гермиона изначально предполагала. Расплатившись, они вышли из кафе на площадь, и Гермиона сразу же сунула руку в прохладную, мокрую и совершенно настоящую воду фонтана. Фоули тут же полез за кошельком, хотя как он, явно побольше Гермионы бывавший на этой площади, до сих пор сам не проверил фонтан, было непонятно. Ссыпав ей в руку две монетки, Генри улыбнулся:

— Давно хотелось проверить, не наложены ли на этот фонтан какие-нибудь дополнительные чары, ну там, крылья или хвост отрастить, или волосы перекрасить. Французы любят такие шутки. Просто никак не подворачивался кто-нибудь, кого не жалко. Спасибо, Грейнджер, без тебя еще сто лет не собрался бы.

Гермиона отмерла, перестала хватать ртом воздух, мстительно прищурилась, запустила руку в фонтан – еще поглубже! – и щедро плеснула водой на Фоули. На этом она сочла себя отомщенной, и они распрощались, к взаимному удовольствию.

* * *

— Гермиона, я не хочу выбирать школу по принципу «где меньше вероятность, что моего ребенка убьют»! – возмущалась мама. – Я хочу просто выбрать безопасную школу, неужели я слишком много требую?!

— Мама, я тоже этого хочу, но получается, что Хогвартс и есть самая безопасная школа. В ней за последние пятьдесят лет ни разу не умер ни один ученик – ни из-за несчастного случая, ни по злому умыслу. Да, мне в прошлом году не повезло, и я сама хотела бы перевестись туда, где безопаснее. Но оказывается, что объективно Хогвартс и есть место, где безопаснее, понимаешь?

Гермиона беспомощно обернулась к отцу, но он почему-то самоустранился в начале разговора, и ни поддерживать ее, ни спорить с ней не стал.

— Да к черту такое понимание! Давай-ка ты просто вернешься в магловскую школу, а? – принялась уговаривать мама. – Если тебе так необходимо учиться магии, выйдем как-нибудь из положения. Может быть, можно нанять репетитора или…

Опять то же самое. Все ведь уже обсуждали!

— Нельзя, мам. Помнишь, я же уже говорила! Я обязана доучиться хоть в какой-нибудь школе, хотя бы до их совершеннолетия, до семнадцати лет. В семнадцать я сама смогу расторгнуть контракт, а до семнадцати никак. Либо доучиваться в Хогвартсе, либо переводиться куда-то еще, но с тем, что мы знаем о других школах, перевод теряет смысл.

— То есть, ты предлагаешь просто сидеть сложа руки и надеяться, что больше с тобой ничего не случится?

— А есть варианты лучше? Если отбросить несбыточные, вроде «бросить эту школу и не учиться» или «найти безопасную школу, которой нет». Я уже их все перебрала, я ведь тоже об этом думала.

— Нет, это бред какой-то! Я тебя туда не пущу!

— Мама, контракт, ты помнишь? Если мы его нарушим, то к нам могут применить и сбивающие с толку заклинания, и модифицирующие память. Совершенно обыденно и законно. И я все равно поеду в Хогвартс, только мы еще и в своих головах кому-то позволим покопаться.

— А ты и рада туда поехать, я смотрю! – исчерпав разумные аргументы, мама взялась за неразумные упреки. Гермиона ее, в принципе, понимала, но ситуация от этого вовсе не становилась приятнее.

— Не надо на меня кричать! Я не виновата, что все так складывается!

— А кто виноват, мы с отцом, да?

— Да какой смысл виноватого искать?! Что от этого изменится? Ну хочешь, считай, что я во всем виновата, я такая родилась, была бы у вас другая дочь, не было бы проблемы. Ну извини, так получилось!

— Гермиона, ну что за чушь, и не надо менять тему, — но Гермиона уже не слушала, выскочила из номера и понеслась к лестнице. Только в холле она поняла, что поздним вечером, в почти домашней одежде и без денег далеко не уйдешь, и сменила план с «уйти и гулять по улицам всем назло, сколько хватит сил» на «погулять, успокоиться, вернуться в холл, а там посмотрим».

Вернулась она быстро, как только додумалась до того, что родители могут решить ее искать и поднять на уши всю гостиницу. К счастью, ее еще не искали. Только отец сидел в холле, прикрывшись газетой и неубедительно делая вид, что он просто вышел почитать. Увидев ее, он сложил газету, подошел и тихо предложил:

— Ну что, пойдем мириться?

Гермиона только кивнула. Мама была все еще ужасно недовольна и всем своим видом намекала, что она осталась при своем мнении, однако признала, что, видимо, Хогвартс является лучшим вариантом, и дала добро на возвращение туда.

— Но если тебя еще хоть раз подвергнут там опасности, мы вернемся к этому разговору!

Гермиона кивала, про себя думая, что пока не сформулировано предельно четко, что такое опасность, договоренность вполне можно обойти.

Следующим утром сова доставила ей «Ежедневный Пророк» с крайне зловещего вида колдографией беглого преступника на передовице. Гермиона решила родителям об этом не рассказывать. Ведь лично ее это опасности подвергнуть не должно, а все и так только-только успокоились.

* * *

Орлеан, Дижон и Тулуза слились в памяти Гермионы в один монолитный ком достопримечательностей, дорог, номеров, кафе и скверов. Потом, уже дома, проявив фотографии и разложив их хронологически, она могла почти уверенно сказать, что за чем следовало и в каком городе было дело. Но не сразу, далеко не сразу после поездки. Еще до возвращения домой она дочитала купленные в Волшебном квартале книжки и попыталась утрамбовать их в эссе по Истории. Книжки сопротивлялись. Эссе выходило слишком длинным. Но больше всего удручало даже не это, а тема Инквизиции.

Официальная история утверждала, что Инквицизия была бессмысленной и не такой уж страшной, поскольку все настоящие волшебники (а не многочисленные сожженные маглы, это ведь не так страшно) умели замораживать огонь и притворяться, что им очень больно… прямо театральный кружок, а не маги. А что происходило потом, после сожжения? Они умело притворялись мертвыми и слегка обгоревшими? Или просто колдовали иллюзию или Конфундус и уходили? А зачем тогда замораживать огонь, почему не сбежать сразу, если есть палочка? Ну, если не считать прецедентов, вроде той сумасшедшей, которая, по легенде, горела на костре сорок семь раз…

Но больше всего Гермиону смущало даже не это, а то, что сама она, например, не умела замораживать огонь. И если бы кто-нибудь решил сжечь ее как ведьму, она бы, вообще говоря, сгорела. С какого возраста во времена Инквизиции разучивали это заклинание, интересно? Знали ли его подростки? Знали ли его одиннадцатилетние дети? Знали ли его маглорожденные, которые отказались учиться магии? Или их, как обычно, никто не стал учитывать? И были ли палачи столь любезны, что оставляли пойманным магам все их вещи, включая волшебные палочки, на тот случай, если им придет охота поколдовать на костре?..

Нет, конечно, Инквизиция не становилась более ужасной от того, что в огне горели не только маглы, но и – предположительно – некоторые волшебники. Но Гермиону поражала эта манера делать вид, что не существует других волшебников, кроме взрослых, обученных и с палочкой в руках. Она, конечно, знала, что именно надо писать в эссе, и собиралась получить за него «Превосходно». Так что в нем было много воды по истории Инквизиции по обе стороны тогда еще не принятого Статута, были корректные соображения про «замораживание огня» из учебника и не было ни единого неправильного вопроса. Но от того, что они не были записаны на пергаменте, они никуда не девались из ее головы.