Постояннее временного (джен)

Убийцы спешат по своим делам, они не ищут меня...

Сириусу Блэку нужна была крыса Рона Уизли. Когда Гермиона просмотрела воспоминание Кота в первый раз, она решила, что чего-то не поняла. Во второй раз она подумала, что возможно, чего-то не понял Кот. Но утром, приблизившись к Уизли, она три раза прослушала его выступление на тему "какой страшный был Сириус Блэк и какой большой у него был нож", которое он повторял снова и снова для каждого вновь подошедшего желающего послушать. И все сходилось. Блэк полез не к Поттеру, а почему-то к Уизли. Можно предположить, что он просто перепутал кровати, но можно предположить и иное. Блэк мог бы быстро понять, что ошибся, но почему-то провозился не у той кровати, пока Уизли не проснулся. Можно предположить, что он просто тугодум, но можно предположить и иное. Блэк мог убить Уизли, когда тот закричал, или пока он еще даже не закричал, да он вообще мог перебить всю спальню мальчиков, пока они там просыпались, но вместо этого он просто сбежал. Можно предположить, опять же, что крик Уизли был так ужасен, что у Блэка сдали нервы. Но можно предположить и иное.

Можно предположить, что Гермиона все поняла правильно, и Кот тоже все понял правильно, а значит, Сириус Блэк просто рехнулся. Можно также было предположить, что желание завладеть крысой Уизли было вызвано не пост-азкабанским безумием, что оно имело какой-то смысл, было частью какого-то плана. Чтобы проверить это, надо было еще пару-тройку раз пролегилиментить Кота, чтобы выяснить, говорил ли что-нибудь об этом сам Блэк. Должен же он был как-то объяснить Коту свое желание, чтобы тот так охотно ринулся его выполнять? А впрочем, Кот невзлюбил крысу Уизли с первого взгляда, вполне возможно, что повод ему нужен не был. А еще надо было сесть, подумать и набросать варианты, для чего Упивающемуся Смертью — крестному Гарри Поттера — может быть нужна крыса друга Гарри Поттера. Почему не любая другая крыса — их же наверняка полно и в Хогсмиде, и в окрестностях замка? Но ни того, ни другого Гермиона сделать не могла. Повторная легилименция Кота даром не прошла, и голова у нее болела ужасно. Не помогли ни сон, ни зелье мадам Помфри. В таком состоянии не то что легилименцией заниматься, даже думать не очень-то получалось. Да и Кота (у которого, наверно, голова болела тоже) в доступе больше не было: он обиделся на столь грубое обращение и куда-то сбежал. Жаловаться Сириусу Блэку, надо полагать. Кретин пушистый.

Сумасшествие Сириуса Блэка, на взгляд Гермионы, было куда более вероятной версией, чем продуманный логичный план, включающий в себя (зачем, господи?!) крысу Уизли. Но все-таки Кота надо было пролегилиментить еще разок-другой. До этого ничего нельзя было утверждать с уверенностью, что давало Гермионе отсрочку и возможность подумать, как решить одну маленькую моральную проблему. Проблема заключалась в том, что Гермиона все еще помнила свое обещание Поттеру рассказать то, что ей удастся узнать о Блэке. И ей все еще казалось, что слово надо держать. И даже всякие скользкие отговорки вроде "рассказать о Блэке не означает непременно рассказывать любой бред, можно отобрать только что-то действительно полезное" никак не помогали. Рассказать было нужно. Но при этом Гермиона никак не могла придумать, как это сделать, не затрагивая тему Легилименции и Окклюменции. Не то чтобы Легилименция была чем-то запретным или нехорошим. И Гермиона вовсе не считала, что должна непременно скрывать свои занятия ото всех без исключения. Нет, конечно, лучше никому не рассказывать такие вещи, но это не правило, а всего лишь рекомендация. И все же говорить Поттеру Гермиона не хотела. Даже если он поймет правильно, не будет постоянно ждать, что она вот-вот прочтет его мысли, не растреплется об этом всей школе и не сделает никакую иную глупость, которую Гермиона вообще не в состоянии просчитать, он как минимум непременно возмутится поведением Кота. Это уж наверняка. Если общение Кота с преступником возмущает даже Гермиону, то Поттера это и подавно не оставит равнодушным. А это значит: спор из-за Кота, которого она все равно ведь будет защищать, какая-нибудь очередная тупая ссора с Уизли, а еще с них ведь станется ловить Кота в замке, чтобы лично высказать ему свое негодование... нет уж, не надо ей таких радостей. А значит, рассказывать Поттеру об интересе Блэка к крысе надо так, чтобы Кот там не фигурировал. Ну и что здесь такого можно наврать? "Шла по лесу и случайно услышала, как Блэк говорит сам с собой"?

В общем, отсрочка была очень кстати. С больной головой Гермиона точно не придумала бы путного вранья. Пусть сначала пройдет. И Кот пусть вернется.

Через день голове полегчало, и тогда Гермиона занялась тем, что отложила из-за вторжения Сириуса Блэка в замок. Она пришла к профессору Люпину и попросила его научить ее вызывать Патронуса.

— Зачем вам это, мисс Грейнджер? — закономерно спросил он, и Гермиона поняла, что придется уговаривать, как она и опасалась. Вот нет бы взять и сказать: "Разумеется, я только и мечтал об еще одном ученике, особенно таком способном, как вы".

— Для защиты, профессор. Я очень боюсь дементоров и не хотела бы оказаться наедине с ними, понимая, что никак не могу защитить себя.

— Вряд ли вам когда-либо придется оставаться с ними наедине. В замок они проникнуть не могут, они только патрулируют окрестности.

Гермиона с полминуты просто на него смотрела, надеясь, что профессор сам понимает, какую ерунду он сказал, — это после того памятного всем мачта, когда дементоры почтили своим визитом стадион!

— По крайней мере, больше они не вторгнутся на территорию Хогвартса без прямого приказа, — поправился профессор.

— Мне очень хочется в это верить, профессор. Но есть ли еще какие-то причины в это верить, кроме того, что мне очень хочется? — Профессор Люпин нахмурился, но замечания ей делать не стал. Надо же, а декан уже отчитал бы за непочтение, нарушение субординации и еще что-нибудь. А на самом деле, наверно, за то, что нечего откровенничать без особых к тому предпосылок. — И потом, сейчас, может быть, они действительно не станут нарушать приказ, хотя кто знает? Но кто знает, где и когда еще доведется с ними встретиться? Я хотела бы быть к этому готовой.

— Для этого и существует курс ЗОТИ, — покачал головой профессор. — И в свое время, я надеюсь, он подготовит вас и к этому. Но сейчас вам просто слишком рано изучать это заклинание, мисс Грейнджер.

— Гарри Поттеру не рано, а мне рано? — не выдержала и возмутилась Гермиона.

— Так вот в чем все дело, — улыбнулся он, — вам просто обидно, что мистер Поттер делает нечто такое, что недоступно вам? Насколько я понял, вы весьма амбициозны...

— Это совершенно не отменяет того, что я действительно боюсь дементоров...

— Как и все мы.

— ...И хочу уметь от них защищаться.

— Просто не подходите к ним близко.

Очень смешно.

— Профессор, вам не кажется, что это фаворитизм? — сделала новый заход Гермиона. Это, конечно, была уже наглость, но в конце-то концов, она столько лет отыгрывала ярого борца с несправедливостью, почему бы хоть раз не сделать это с пользой? — Почему Гарри Поттеру, гриффиндорцу и известной личности, вы делаете уступки, а неизвестной слизеринке нет? А как же декларируемое равенство факультетов и учащихся?

Она взглянула на профессора Люпина, надеясь, что не разозлила его, и увидела, что он, похоже, едва сдерживал смех. Кажется, его вся эта ситуация его просто смешила! Что же, иногда это к лучшему. Забавным людям иногда позволяют то, чего не позволяют серьезным и... как там... амбициозным. Гермиона с самого начала надеялась, что сможет его рассмешить.

— Да, мисс Грейнджер, вы правы, это фаворитизм. Но основывается он не на предпочтениях относительно факультета, а на том, что родители Гарри Поттера были моими друзьями. Так что я учу его не как преподаватель Хогвартса, а как друг семьи. А факультативов я не веду и частных уроков не даю.

— Но почему, профессор? Можно было бы действительно оформить факультатив...

— Мисс Грейнджер, этот разговор никуда не ведет, — вздохнул профессор Люпин. Видимо, она начала ему надоедать. А раз так, терять было нечего. Профессор явно не из тех, кто будет занижать ей отметки или придираться из-за личного отношения. Ну, выгонит, если она палку перегнет, максимум отработку назначит, да и все.

— Тогда у меня остался только один, последний аргумент.

— Сомневаюсь, что он действительно у вас есть.

— Есть, сэр. Я предлагаю вам взятку.

Увидев, как профессор изменился в лице, Гермиона спешно задвинула за окклюментный щит осознание того, что разговаривает с оборотнем. Сейчас не полнолуние, профессор не опасен, не опасен, не... И не менее поспешно она достала из сумки коробку и открыла ее. У профессора Люпина все-таки были на диво выразительные глаза. Гнев сменился удивлением, а удивление — снова смехом. Если бы Гермионе надо было изготовить картотеку разных выражений лиц, она взяла бы глаза профессора Люпина для иллюстрации.

— Шоколад?! Мисс Грейнджер, это... просто...

Если б он знал, каких усилий ей стоило раздобыть его, не выходя в Хогсмид!

— Я подумала, может быть, вы посчитаете, что обучать меня слишком накладно?

Профессор все-таки рассмеялся. В этот момент Гермиона с изумлением поняла, что даже если он сейчас откажет ей и выставит ее вон, она зачтет себе это достижение: его смех. Она вовсе не была уверена, что действительно сможет вызвать у него такую реакцию, но она подумала как следует — и у нее все получилось! Он мог рассердиться, обидеться на нее или вовсе остаться равнодушным, но он действительно смеялся!

— Ладно. Считайте, вы меня уговорили. Три занятия, не больше, мисс Грейнджер. Я дам вам теоретическую базу, мы начнем практику, а дальше вы будете тренироваться сами.

— Спасибо, профессор!

— Идите, мисс Грейнджер. И заберите свою коробку. Принесете на занятие, она вам действительно понадобится.

Возвращаясь в общежитие, Гермиона все никак не могла перестать думать: а что было бы, если бы вместо всего этого цирка она попробовала шантажировать его своим знанием о том, что он оборотень? Возможно, это было бы гораздо проще и эффективнее. Если бы он не убил ее на месте. Так почему же она даже не рассматривала такую возможность?

* * *

— Тоби, а вы не видели в последние дни моего Кота?

— Тоби помнит кота мисс! Кот рыжий и большой.

— Да-да, именно он. Вы не видели его?

— Тоби не видел, мисс. Но Тоби же не плохой эльф? — ого, какой прогресс, поразилась Гермиона. Он хотя бы стал это уточнять!

— Конечно, нет. Ты отличный эльф, Тоби. Ребята, никто моего Кота не видел?

— Вилли видел, мисс. Вчера, у теплиц.

— Здорово. Как он выглядел?

— Вилли кажется, ему очень хотелось прижечь себе уши.

Бедный Кот. Может ли такое быть, что он не обиделся, а ему просто стало... стыдно?!

— Какой ужас. Если кто-нибудь его снова встретит, передайте ему, пожалуйста, чтобы пришел ко мне. У меня к нему разговор. И уши его я трогать не буду, так и скажите.