Щеночек (джен)

После порции укрепляющего Гарри стало заметно лучше. Он набросил на Лорда слабую иллюзию, сделавшую внешность более человеческой — к вечеру наверняка развеется, но этого должно хватить. Затем натянул поглубже капюшон теплой зимней мантии, взвалил неожиданно тяжелое тело, перекинув себе через шею длинную жесткую руку, и аппарировал в центр Лондона, к зоопарку, в который когда-то ходил с Дурслями.

На улице было влажно и людно. Черные куртки, плащи и отсыревшие пальто сливались в одну спешащую человеческую массу. Развешанные к рождественским и новогодним праздникам яркие украшения выглядели странно на фоне холодных мокрых зданий и мостовых. Крупная женщина едва не налетела на Гарри и испуганно отшатнулась, прижимая к груди связку бумажных пакетов. Он неловко извинился и потащил Лорда к дороге. Можно было воспользоваться Конфудусом — все равно это перемещение наверняка отследят, так что лишнее заклятье ничего не испортит, но Гарри было не до магглов и возможного нарушения Статута. Он высматривал такси — самый простой и надежный способ сбить волшебников со следа. Вскоре показался черный кэб с горевшим желтым значком ⁽¹⁾, но проехал мимо, словно не заметив поднятую руку.

Спустя десяток минут бесплодного голосования в Гарри начала закипать злость. Тело Лорда казалось отлитым из особо тяжелого — и твердого! — материала. Он так и норовил завалиться или соскользнуть с сторону, а иногда конвульсивно дергался с неожиданной силой. У Гарри уже подгибались ноги, затекла рука, и было жарко в теплой зимней мантии. Поймав любопытствующий взгляд мелкого мальчишки, он подумал, что надо было трансфигурировать ее во что-нибудь более маггловское.

Начал накрапывать дождь. Лорд снова дернулся, умудрившись заехать коленом в бедро, и Гарри про себя поклялся, что еще раз — и пусть лежит на асфальте, раз так туда стремится.

В этот момент рядом наконец притормозил старенький белый форд, разрисованный национальными флагами и с крупной надписью «Never forget»⁽²⁾ по борту. Круглолицый смуглый водитель — типичный индус по виду — глянул через окно, и Гарри поспешил улыбнуться самой дружелюбной улыбкой.

— Деньги-то у вас есть? — раскатывая буквы со своебразным мурлыкающим акцентом, спросил он.

— Конечно, сэр! — торопливо ответил Гарри, хватаясь за палочку. Легкий Конфудус — и таксист оценил достоинство мнимых купюр и шустро выкатился из машины, оказавшись низеньким и грузным, немногим выше среднего гоблина.

— Испортит салон — возьму еще за химчистку, — промурлыкал он, открывая заднюю дверь и помогая загрузить нескладное, словно одеревеневшее тело в машину.

Гарри на мгновение завис, а потом усмехнулся, с удовольствием распрямляя спину.

— Не беспокойтесь, сэр. Он просто... устал очень.

— Ну-ну, — скептически хмыкнул маггл, шустро справляясь с торчавшими из салона ногами Темного Лорда. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что этим воспоминаниям нет цены, и многие отдали бы за них жизнь — причем в прямом смысле.

Таксист хлопнул пассажирской дверцей и полез на свое место. Гарри обошел машину и сел сзади рядом с Лордом, который успел съехать по сиденью, заняв почти все место. Диктор по радио зачитывал прогноз погоды. Пахло дешевым табаком и какими-то пряностями.

— Куда едем-то?

— В Эйлсбери, — с готовностью ответил Гарри. Это был пригород Лондона, достаточно далекий от Гриммо и центра города, но густонаселенный, в том числе волшебниками — так что были все шансы скрыть след аппарации.

На очередном светофоре Лорд зашевелился и открыл глаза. Через иллюзию те выглядели почти нормально.

— Поттер... — выдохнул он и медленно выпрямился.

Гарри не долго думая приложил его невербальным Ступефаем. Лорда отбросило обратно к окну, он дернулся и снова затих, позволив перевести дыхание.

Гарри поймал взгляд водителя в зеркале и снова напрягся.

— Бросал бы ты эту дрянь, парень, — мягко промурлыкал тот, сворачивая на Вествей ⁽³⁾. Прогноз погоды закончился, и салон заполнил глубокий женский голос, поющий о любви. — Ничего хорошего от нее, точно тебе говорю. Только себя зря угробишь.

— Вы о чем? — равнодушно спросил Гарри, крепче сжимая палочку.

— Да что я, не вижу, что ли... Думаешь, мало таких на вашем месте сидело? У меня друг от этой дряни помер... — таксист сокрушенно покачал головой. — Хороший был человек.

— А отчего он умер? — настороженно спросил Гарри.

— Передозировка, — спокойно ответил водитель и взглянул в зеркало. Глаза у него были чернее безлунной ночи. — Завязывай ты с этой дрянью, пока не поздно, парень. Тебе лет-то сколько? Вся жизнь впереди.

Гарри усмехнулся и откинулся на спинку сиденья, спрятав палочку. Какое-то время только музыка да звуки улицы заполняли салон. По стеклу медленно ползли капли дождя.

— Я не могу его бросить, — неожиданно для себя негромко сказал Гарри.

Таксист понимающе кивнул пару раз.

— Ты хороший парень, родную кровь ценишь. Только ему твоя забота — пшик, он на человека не похож уже — глаза что у дохлой рыбы. Ты мне поверь, парень, не всем помочь можно. А такие вот еще и за собой на дно утащат, я этого добра перевидал...

Гарри ничего не ответил.

Остаток пути прошел без происшествий. По радио одна песня сменяла другую, таксист молчал, сосредоточившись на дороге, и в какой-то момент Гарри показалось, что вот этот мир с автомобилями, телевизорами и обычными школами куда реальнее, чем кошмар последнего года. Он бы даже согласился на Дурслей и тетушку Мардж со Злыднем.

Лорд не двигался, привалившись к стеклу. В отражении было видно приоткрытый рот и подрагивающие веки — должно быть, проклятье не упускало шанс показать пару воспоминаний, а, может, просто снился кошмар.

— У вас родители-то есть? — спросил таксист, остановившись на окраине Эйлсбери по просьбе Гарри.

— Мы сироты.

— М-да... Ты вот что, парень, у меня один друг в специальном центре работает. Если надумаешь — звони, поможет тебе.

Гарри машинально взял протянутую визитку, сунул в карман и схватился за палочку. Таксист от мнимых денег отмахнулся.

— Себе оставь. Только ты потрать их с умом, а не на дрянь, хорошо?

— Хорошо, — натянуто улыбнулся Гарри, почему-то чувствуя себя гаже, чем когда пытал беззащитных пленных на тренировках.

Таксист помог выгрузить по-прежнему бесчувственного Лорда.

— Удачи тебе, парень, — от души пожелал он, с сомнением глянул на оградку парка, у которого они остановились, и сел обратно в машину.

Старый форд чихнул серым дымом и уехал, а Гарри выдохнул и потащил свою ношу в ближайшие кусты для очередной аппарации.

Узнав про заговор и решив им воспользоваться по-своему, он долго не мог выбрать подходящее укрытие на случай успеха. Все известные ему места наверняка проверили бы в первую очередь, палатки у него больше не было, а таскаться по лесу в поисках заброшенного дома слишком глупо. Можно было попытаться снять жилье у магглов, но Гарри довольно смутно представлял себе, как это делается, а Конфудус могли и отследить. Да и вообще хотелось избежать лишних свидетелей.

Идея появилась после захвата остатков Ордена — совершенно дикая. То что надо.

На остров Скай они добрались только к вечеру.

Водитель попутки высадил их на повороте у той самой тропы, которая вела к последнему убежищу Ордена. Гарри влил очередную порцию зелья в Лорда и проглотил сам. Зимой в Шотландии темнеет рано, так что идти к скалам пришлось в темноте, спотыкаясь на каждом шагу и пошатываясь под тяжестью чужого тела. Магией Гарри старался лишний раз не пользоваться, чувствуя себя параноиком похлеще Грюма.

Вблизи скалы оказались монолитной темной громадой, а идея найти в них укрытие стала выглядеть совершенно идиотской. Гарри усадил Лорда у подножия на здоровенный, выше колена, плоский камень, прислонив спиной к низенькому сучковатому деревцу, и выпрямился. Все небо было затянуто тучами, в редких разрывах которых выглядывали звезды. Задувал ветер.

Надо было, наверное, бросить эту идею и аппарировать куда-нибудь в город или хотя бы попытаться забраться в дом, но Гарри поборол это искушение, поплотнее запахнул мантию и отправился на разведку. На доме могли остаться следящие чары, в которых он совершенно не разбирался, а аппарировать прямо отсюда значило наверняка привлечь внимание.

Эта ночь обещала стать самой длинной в его жизни.

Глаза привыкли к скудному свету, и Гарри уже различал сеть трещин на скалах, камни и корни под ногами. Яркими пятнами лежал снег — точнее, не лежал, а словно цеплялся за канавы, выбоины и кусты. Ветер здесь не давал шанса на большее.

Скала медленно загибалась, по-прежнему без намека на какую-либо пещеру. Может, фениксы жили где-то наверху? Гарри задрал голову и сощурился, но не смог ничего разглядеть. Мордред, надо найти хоть какое-нибудь укрытие, чтобы пережить ночь, а завтра можно будет поймать машину до города! Он позаботился о теплых одеялах и волшебном огне, но не под открытым же небом спать.

Еще раз оглядевшись, Гарри повернул назад. Они переночуют в доме — или, по крайней мере, под его прикрытием, а завтра поедут дальше. Приняв решение, он зашагал быстро и размашисто — помимо всего прочего, так было проще согреться.

Лорда на месте не было.

Гарри некоторое время рассматривал камень, на который его усадил, потом стремительно прошел дальше, побежал — уже понимая, что не ошибся, что именно там его оставил. Вернулся. Огляделся, стискивая в руке палочку, понимая, как абсурдно и глупо происходящее. Лорд уже несколько часов даже не приходил в себя!

Все так же шумел ветер, гнулись ветви редких деревьев и кустарника. Ни одного лишнего звука, ничего. Гарри опустился на краешек того же камня и запустил руку в волосы. Когда его взгляд зацепился за что-то неправильное, он вскочил раньше, чем успел понять, что это. Светлое пятно резко выделялась под кустами, разросшимися между камнем и скалой.

— Люмос! — голос чуть не сорвался на крик.

Это была рука, безжизненно лежавшая поверх черной мантии.

— Мерлин... — с облегчением выдохнул Гарри и полез вперед. В скале за кустами оказалась низенькая ниша, в которую свалился Лорд. Ветки цеплялись за мантию, мешая подобраться и ухватиться поудобнее, а тело казалось совершенно неподъемным. Только нырнув глубже, Гарри понял, что это на самом деле не ниша, а проход.

Пещера, в которую он вел, оказалась совсем маленькой, но сухой и пустой. Ветер остался завывать снаружи, и Гарри только сейчас понял, насколько устал. Он достал банку с волшебным огнем, расстелил взятые с Гриммо одеяла, уложил на них Лорда и обессиленно опустился рядом, накрывшись другими.

Когда погас Люмос, стало видно, что от узкого и низкого прохода по стене светлой полосой ползет трещина — должно быть, вышла луна.

Гарри закрыл глаза и тут же заснул. Он не думал ни о том, что произошло, ни о своем соседстве — Лорд лежал в каком-то дюйме от него. Да и вряд ли тот придушит во сне, скорее попытается снять проклятье и вернуть себе силы, чтобы отомстить позже — медленной, продуманной местью, причиняя как можно больше страданий и смакуя каждое мгновение.

Гарри настолько устал, что ему было плевать даже на это.

* * *

Проснувшись, он не сразу понял, где находится. Сел, поморщившись от занывших мышц, попытался нащупать очки, коснулся ледяной, влажной кожи — и моментально все вспомнил. К Лорду уже вернулась обычная нечеловеческая внешность. Бледное, застывшее лицо было покрыто испариной, одна рука лежала поверх одеяла, и было видно, как конвульсивно подрагивают неестественно длинные пальцы с жуткими ногтями. Гарри завороженно разглядывал в тусклом утреннем свете натянутую на скулах кожу, выпирающие темные вены, нервно раздувавшиеся щели на месте носа. Вчера все произошло быстро, и только сейчас пришло понимание того, насколько Лорд стал беззащитен и уязвим. Зависим от любого его решения и поступка.

Во флакончике с зельем Абскорбера, которое скрывало от всех видов поиска, осталось чуть больше половины. На двоих этого хватит от силы на полторы недели. Гарри с досадой стиснул флакон — а ведь только что, совсем недавно, тот был полон! Воспоминание было таким ярким, что легко было представить, что ничего не случилось. Если бы не одно неловкое, случайное движение... Обидно.

Вчера главным было уйти, и Гарри следовал намеченному плану, не допуская сомнений. А что делать теперь? Что, если зелья не хватит, и его вместе с беспомощным Лордом найдут здесь, в этой дыре? Он долго смотрел на граненый флакон, перебирая варианты, колеблясь, пока не раздался едва слышный стон.

Лорд открыл глаза. В полутьме было не различить их цвет и выражение, зато хорошо видно исказившую черты болезненную усмешку.

— Наблюдаешь за представлением, Гарри? — он даже не пытался двинуться или воспользоваться магией, лишь смотрел — со своей издевательской усмешкой и пробирающим голосом. В полном сознании.

Гарри наклонился над ним, глядя в глаза, держа наготове палочку. Даже сейчас он продолжал держаться настороже. Казалось невероятным, что они всю ночь проспали совсем рядом. Гарри коснулся холодного виска, чувствуя, как колотится под пальцами пульс — так же часто, как у него самого. Сумасшедший садист, сильнейший волшебник, гений — в слабом и совершенно беззащитном сейчас теле. Проклятый, почти лишившийся и сил, и магии, но прекрасно все сознающий. Гарри провел линию к шее. С трудом заставил себя остановиться.

Лорд смотрел на него все с той же усмешкой, понимающей, издевательской — словно видел его насквозь. Гарри резко убрал руку.

— Надеюсь, проклятие причиняет тебе достаточно боли, — резко сказал он.

Лорд глухо рассмеялся.

— О, можешь не сомневаться в этом, Гарри. Но оно не даст тебе нужного удовлетворения, ты же видишь. Тебе нужно совсем не это. Ты жаждешь крови, Гарри, моей крови... Крови и власти. И я не осуждаю тебя. Я покажу тебе, как его снять, а после дам насытить свою жажду сполна, — тихий голос сорвался, а глаза на мгновение закатились, но он смог взять себя в руки и продолжить: — Я позволю тебе... Сними проклятье, а затем мы вернемся... вернемся и поставим весь мир на колени. Ты сможешь...

Голос снова сорвался, и он затих. Смолкло чувство опасности, в одеялах вновь лежало всего лишь слабое бессознательное тело.

Гарри чувствовал себя как человек на краю пропасти — когда захватывает дух, но внутри ты точно знаешь, что не упадешь. Он знал, что принял лучшее решение из возможных, но от мысли о том, чтобы снять проклятье, чтобы заставить Волдеморта подчиняться — от нее сладко перехватывало дыхание где-то внутри.

А ведь его никогда раньше не интересовала власть.

Гарри откупорил флакон с зельем и накапал положенную порцию в рот Лорда, надавив на гладкий, словно отполированный подбородок. Следом влил дозу подаренного Яксли укрепляющего.

Потом лег под одеяло и прижался к холодному телу. Стоило признать, что его план висел на волоске. Если Волдеморт не соберет душу, не излечится от безумия сам, все пойдет прахом.

Гарри не собирался идти на поводу у иллюзии, которую тот пытался внушить. Рано или поздно она рухнет. Надо совсем не иметь мозгов, чтобы вешать поводок на существо в разы сильнее тебя, пусть даже со строгим ошейником в комплекте. Даже если идея кажется чертовски привлекательной.

Гарри не хотел прятаться в надежде, что у Лорда не выйдет воскреснуть снова, а остальные не найдут способ его разыскать. Жить трусом в постоянном страхе — уж лучше сдохнуть.

Убить Волдеморта, а потом покончить с собой, давая лишний шанс Ордену (или Пожирателям, кто их теперь разберет) Гарри тоже не рассматривал всерьез.

Через трещину в стене пробивался бледный свет. Холод окружал со всех сторон, пробираясь под одеяла, выстужая спину, ноги. Мысли в голове неторопливо цеплялись одна за другую, то и дело подбрасывая образы Яксли, старика Корбана, Розье, Дамблдора.

Гарри достал бутылку с водой, попил сам и попытался напоить Лорда — относительно успешно, если не считать промокшей мантии и одеяла, которые пришлось просушить магией. Съел кусок хлеба с сыром и лег обратно.

Он сделает то, что считает нужным. В крайнем случае всегда можно умереть — и, возможно, это будет еще не конец. Гарри сжал мешочек на шее, пододвинулся ближе к Лорду и незаметно для себя уснул.

* * *

Дни тянулись ужасающе медленно — холодные, пустые, освещенные бледным солнцем и неверным голубым светом волшебного огонька. На пятый день небо затянуло и пошел снег. Он залетал в пещеру через трещину над входом и кружился, медленно опускаясь на каменный пол.

Гарри сидел неподвижно в ногах у Лорда, закутавшись в толстое одеяло, которое едва грело. От холода застыло все тело, даже мысли двигались медленно и неохотно. Припасы подходили к концу, и пора было совершить вылазку в ближайшую деревню, но мысль о том, чтобы выпутаться из одеяла, потеряв последние крохи тепла, казалась совершенно недопустимой. Он пересилит себя, разумеется, но позже.

Сейчас Гарри смотрел на ослепительно белые на фоне сумрачных каменных стен снежинки и неторопливо и отстраненно, будто со стороны, перебирал воспоминания, впечатления, поступки — и улыбался. Прошлой зимой он скрывался с Роном и Гермионой, носил по очереди медальон и почти не верил в то, что у них получится найти и уничтожить все крестражи. Теперь ухаживает за Лордом в надежде, что тот сможет собрать свою душу воедино.

Он сделал много ошибок, упустил множество возможностей — с самого начала, с первых дней в Хогвартсе, или даже раньше. Это казалось очевидным сейчас, и все же Гарри ни о чем не жалел. Он помнил себя — помнил свою решимость, свою веру, свое желание помочь другим, и они ему нравились. Нравилось то, что они были в его жизни, что оставили в ней след.

Гарри ценил себя в прошлом куда выше, чем возможные блага, которых мог добиться, будь он другим. Или не добиться — кто знает, как поступил бы с ним Лорд, будь он более расчетливым и целеустремленным. Как бы все тогда обернулось?

Его прошлое было его, и сейчас Гарри не согласился бы ни на что променять даже ту тяжелую, бесконечную и, как оказалось, бесполезную зиму, которую они прятались в лесах. Даже детство у Дурслей, даже бойкоты, едва не переходившие в травлю, которые довелось пережить в Хогвартсе. Даже свое предательство Яксли и становление темным волшебником. Он ценил все пережитое, пусть оно сложилось в немыслимую изначально картину — побег вместе с Лордом, которому становилось все хуже с каждым днем.

Хотя он не знал, чем все кончится, но был странно уверен, что сможет справиться с чем угодно.

Гарри оторвал взгляд от танцующих снежинок и посмотрел на застывшее лицо своего... кого? Слишком много ролей они успели сменить. Теперь, видимо, подопечного больного.

Он усмехнулся и все же начал выпутываться из одеяла — пора принимать зелья. Лорд уже сутки не приходил в сознание, лежа совершенно неподвижно, и Гарри подумывал о том, чтобы дать ему двойную дозу укрепляющего. Жаль, что совершенно не помнил последствий передозировки.

И надо все же достать еще воды и еды.

* * *

Ночью Гарри проснулся мгновенно, как от толчка, и услышал тихое неразборчивое шипение. Повернул голову и увидел прямо перед собой горевшие красным глаза. Отпрянул, скатившись с импровизированной кровати на ледяной пол, вскочил. Сердце оглушительно стучало, разгоняя по телу жар.

— Думаешь, что сможешь так легко от меня избавиться, Поттер? — змеиное шипение пронеслось по голому камню, заполнило все углы пещеры.

Гарри непослушными, онемевшими со сна пальцами пытался нащупать палочку, с которой не расставался ни днем, ни ночью. Та осталась в ворохе одеял. Глаза Волдеморта полыхали красным, он выглядел сильным — снова, как прежде. Неужели сумел сбросить проклятье? Если так, то бесполезно бежать... все — бесполезно.

— Думаешь, эта магия сильнее меня? Надеешься, что она сотрет все мои мысли, чувства, цели? Уничтожит мою личность? — пробирающие до костей шелестящие звуки прервали его речь. Так могла бы смеяться змея, появись у нее это желание. У Гарри мурашки побежали по коже. Шрам пронзила резкая боль, выбившая из груди весь воздух. Он схватился за лоб, едва не упав на колени. Шипение раздалось ближе.

— Не-е-ет, мальчишка, у тебя не выйдет превратить меня в младенца или идиота. Как ты себе это представлял? Глупец! Невозможно взять и перечеркнуть столько лет жизни. Невозможно стать другим человеком от одного заклятья. Даже если оно умеет перекраивать, рвать и сшивать заново все сознание, саму душу. Даже если без конца показывает множество эпизодов, самых разных. Даже тех, о которых больше всего хотел бы забыть, навсегда вычеркнуть их из жизни, тяжелых, мерзких эпизодов... Даже если увидишь, сколько грязи сам натащил себе в душу... Раскаявшийся Темный Лорд? — он затрясся в ледяном, почти беззвучном смехе. — Этого не будет, Поттер. Никогда! Никогда...

Боль в шраме ослепляла, Гарри уже почти не различал, что говорит Волдеморт. «Должно было случиться...», «Было ошибкой...», «Никогда не раскаюсь в том...».

Последним, что он уловил, было «Не могу иначе».

А потом в глазах потемнело, Гарри со странным равнодушием почувствовал, как оседает на пол, и потерял сознание.

Он очнулся, когда уже давно рассвело, промерзший до костей, с невыносимо гудящей головой. Горло драло до боли, а во рту пересохло. Лорд лежал в одеялах, словно ночью ничего не случилось.

Гарри с трудом поднялся, пытаясь справиться со слабостью и головной болью, настолько сильной, что от нее мутило. Подошел к кровати, не отрывая взгляда от бледного, иссохшего лица Лорда. Как тому в подобном состоянии удалось настолько напугать его ночью? И что случилось в конце? Эта боль... Гарри коснулся шрама и ощутил запекшуюся корку. Неужели проклятье все же сделало свое дело? На раскаяние ночная сцена мало походила.

Тело знобило, кружилась голова, и ничего не хотелось, кроме как лечь. Перечного зелья у него с собой не было, а укрепляющего осталось совсем мало: впору гадать, что кончится раньше — оно или антипоиска. Гарри с трудом попил — глотать было больно, принял зелья сам и напоил Лорда ловкими, привычными уже движениями, словно опытная сиделка.

* * *

Следующие дни прошли как в бреду. Гарри плохо понимал, сколько прошло времени, пил зелья, едва шевелясь от слабости, поил Лорда и снова засыпал. Ему снилось, что он снова стал огромной змеей и скользил по темным и влажным тоннелям. Среди множества привычных запахов появился чужой, человеческий. Надо съесть нарушителя и впасть в спячку.

Запах привел в большой зал, где стал резким и доносился словно со всех сторон разом. Змея приподняла голову и рассерженно зашипела, а в следующий момент шею пронзила резкая, невыносимая боль, от которой Гарри потерял сознание.

Проснувшись, он понял, что болезнь, судя по всему, отступила. Осталась противная слабость, в груди свистело на каждом вдохе, но жара больше не было, и мысли прояснились.

Зелья Абскорбера осталось на один прием. Укрепляющего — чуть больше, чем на два. Гарри влил все остатки в Лорда и сел рядом, закутавшись в одеяло и грызя тонкие крекеры — впервые за время болезни ему захотелось есть.

Медленно наступал вечер, окрашивая каменные своды пещеры в красный. Свистел, завывая, снаружи ветер.

Гарри сам не понял, как догадался о пробуждении Лорда. Посмотрел на изможденное лицо, выглядевшее даже хуже обычного. Глаза были закрыты, но это его не обмануло.

— Ваша душа, она... — отвыкшие от речи связки словно проржавели насквозь, Гарри закашлялся, — соединилась? Я больше не крестраж?

Он понимал, что надежда на это иллюзорна. То, что случилось ночью перед его болезнью, никак не было похоже на раскаяние, а сон про змею вряд ли был просто сном.

Лорд отрицательно качнул головой. Гарри выдохнул и закрыл глаза. Глупо было цепляться за эту мысль. Его план не сработал.

— Это из-за тех частей, что мы уничтожили? — тихо спросил он.

— Душу невозможно уничтожить, — хриплым срывающимся голосом ответил Лорд. Его было едва слышно в шуме ветра снаружи, так что Гарри пришлось придвинуться вплотную и наклониться, — Даже дементоры лишь преобразуют ее... — дыхание кончилось с глухим свистом, и он обессиленно замолчал.

— Но крестражи умирали. Я видел это своими глазами, — возразил Гарри, вспоминая черную жидкость, толчками выливавшуюся из дневника, отчаянный крик медальона.

— Умирала оболочка. Люди тоже кричат, умирая, — прошептал он, делая длинные паузы между фразами. — Но душа остается.

— Тогда где сейчас эти осколки? Куда делись? — тихо спросил Гарри.

Ему не давала покоя мысль, что тяжело дышащее тело Лорда тоже было лишь оболочкой, которая сейчас умирала. Гарри коснулся его виска. Кожа казалось слишком тонкой, сухой и горячей.

— Где лежат сгоревшие рукописи? — спросил Лорд, не отрывая глаз.

— О чем вы?

Тот усмехнулся.

— Не важно, — мотнул головой Гарри. — Вы раскаетесь, и она восстановится. Должна восстановиться!

Его голосу очевидно не хватало уверенности, он сам это слышал.

Глупо было упираться — план провалился.

Сколько времени понадобится, чтобы разыскать Лорда и самого Гарри после того, как закончится действие последней порции? При участии Флитвика вряд ли это займет больше суток, а скорее меньше. Возможно, стоило попытаться достать еще, но вряд ли Малфой подарил то, что можно просто купить в аптеке. К тому же у Гарри совершенно не было сил. Если бы не болезнь...

Лорд открыл глаза — такие же красные, как раньше.

— Я не могу сбросить проклятье сам, Гарри, — тонкие, синеватые губы едва шевелились, но взгляд словно держал за горло, властный и уверенный. — Но я не раскаюсь. Никогда. Ты вечно будешь моим крестражем, Гарри. Возможно...

В его взгляде отразились злоба и отчаяние, а потом Лорд улыбнулся искренней и оттого особенно жуткой улыбкой.

— Возможно, тебе придется помочь мне обрести новое тело...

Гарри собрался возразить, но Лорд прижал сухой и твердый словно палка палец к его губам. Вздох оборвался на середине, и замерло сердце.

— Тебе придется, Гарри. Вот увидишь. Я буду рядом и подскажу тебе...

Он отшатнулся, стряхивая морок вместе с рукой Волдеморта.

— Нет!

— Я не принуждаю, Гарри, — спокойно сказал Лорд. — Ты захочешь этого сам...

— Никогда!

— Тебя никто не примет, Гарри. Ни старые друзья, ни мои слуги. Новые знакомые не смогут понять. Я единственный, кому ты нужен, Гарри... — хриплый голос сорвался, и он пару секунд переводил дыхание. — Единственный, кто нужен тебе.

Лорд улыбнулся снова, а у Гарри внезапно так пересохло в горле, что он не мог сказать ни слова в ответ и молча смотрел на эту улыбку на жутком лице темнейшего волшебника. В глазах Лорда медленно разгоралось торжество.

— Ты — мой феникс, — прошептал он и закрыл глаза.

— Я просто крестраж, — ответил Гарри, распрямляясь.

— Будь это так... я бы заточил твою душу... еще у Малфоев. Сделал неуязвимой. Но фениксы должны умирать... — голос его звучали все тише, словно он потратил все оставшиеся силы.

— Я не верю, — прошептал Гарри.

Лорд не двигался.

— Я не верю!

Гарри коснулся тонких губ, те бессильно шевельнулись под пальцами. Укрепляющего больше не было.

Закат уже сменили сумерки. Когда опустилась ночь и пещеру освещало только волшебное голубое пламя, Гарри вложил в ледяную ладонь свою палочку — ту самую, из остролиста. Длинные пальцы с неожиданной силой сжали рукоятку, но сам Лорд даже не пошевелился и не открыл глаза.

Гарри просидел возле него всю ночь, то проваливаясь в сон, то вновь просыпаясь. Он знал, что скоро все закончится — уже не важно как.

К утру ветер стих.

Гарри ждал, слушая глубокую, бархатистую тишину, впитывая покой, равнодушно глядя на то, как Лорд вяло дергает палочкой, как на ее конце загорается чуть заметный огонек и тут же гаснет. Снаружи запела одинокая птица — скоро рассвет. Самое холодное время.

Лорд пару минут лежал неподвижно, с закрытыми глазами, затем начал медленно сгибать правую руку. Когда кончик палочки уперся ему в висок, он открыл глаза. Их взгляды встретились на одно долгое мгновение, затем Гарри скорее прочитал по губам, чем услышал: «Редукто», и голова величайшего темного волшебника разлетелась на мелкие куски.

Осколок кости рассек лоб, то самое место, где раньше был шрам. Гарри коснулся его рукой и долго смотрел на влажные красные пальцы. Осторожно понюхал и лизнул. Кровь. Настоящая кровь. Потом подошел и внимательно рассмотрел то, что осталось от Волдеморта. Выглядело так себе.

Когда Гарри вышел из пещеры, перед ним сомкнули цепь волшебники — вперемешку Пожиратели смерти и члены Ордена Феникса. Он прошелся по ним равнодушным взглядом: Лестрейнджи, Уизли, Малфои... Какое редкое единодушие. Усмехнулся, заметив чужой страх. Волшебники как по команде вскинули перед собой палочки, и вверх взметнулась стена ослепительного пламени — он уже видел такое в Выручай-комнате — и покатилась вперед огромной, сжигающей все по дороге волной.

Гарри сорвал восковую печать с крошечного флакончика с зельем и улыбнулся, глядя на приближавшийся бушующий огонь. В голове крутилось, что фениксы не горят, история Венделины Странной, о которой давным-давно читал в Хогвартсе, и что Лорд так и не научил его летать без метлы.

Голую кожу уже припекало от жара, когда он опрокинул зелье в рот. Пустой пузырек упал на землю, и обрывок пергамента с размашистой надписью «От смерти. Белла» тут же скукожился и вспыхнул. Ревущее пламя прошло по земле, заполнило пещеру, неся смерть всему живому, оплавляя старые камни, не оставляя даже следа от останков волшебника и куска древесины с начинкой из пера феникса внутри. По скале разошлась сеть трещин, и потолок с оглушительным грохотом обвалился. Содрогнулась земля, казалось, еще немного — и она разверзнется, примет в свое нутро бушующую снаружи силу, которой не место в природе.

Нежные рассветные лучи осветили цепочку измотанных, настороженных людей и медленно оседавший на выжженную землю пепел.

Наступал новый день.

1) У свободных такси в Британии горит на крыше желтый значок «Taxi».

Вернуться к тексту

2) Never forget можно перевести по-разному в зависимости от контекста, подойдет и «никогда не забудем», и «никогда не забывай», и даже совсем вольное «это будет незабываемо».

Вернуться к тексту

3) Westway — участок трассы А40 на западе Лондона, от Паддингтона до Северного Кенсингтона.

Вернуться к тексту