Путь наследника (гет)

После памятной битвы с Мабайей уже никто, казалось бы, не угрожал Симбе. И после этого события уже довольно многим стало ясно, что в резко возросшем прайде Короля начала складываться весьма красивая пара. Та битва сблизила между собой Мэйтату и Витани, и они оба это прекрасно понимали. И лев, и львица ещё до нападения врагов испытывали друг к другу симпатию, которая сейчас переросла уже в нечто большее. Теперь молодого льва можно было редко увидеть без Витани. На следующий день после битвы, когда уже все пришли в себя, пришёл в гости к Симбе Адиса. Львы познакомились друг с другом. Узнав, что произошло у Абига и Симбы за это время, Адиса заметно разволновался.

— По-моему, это не закончится так быстро, — покачал лев головой, когда Симба закончил рассказ. — Если Мабайя не лгал насчёт отца, значит, тот может сам прийти сюда. Или же придумать ещё один способ, как отомстить за смерть сына.

— Верно мне сказал Мэйтата, — сообщил после нескольких секунд молчания Симба. — Эти нападения явно имели для них обоих какой-то смысл. Зачем же нападать с таким упорством?

— Да он просто тупой! — вступил в разговор молчавший до сих пор Кову. — Ему же сказали — убираться, так нет! Не убрался. Вот и получил за всё!

— А что, если он действовал по чьей-то воле? — спросил Абиг.

Симба повернулся к нему.

— Мабайя перед смертью упомянул о Зире. Сказал, что она будет отомщена. И мы с того дня все задались вопросом — откуда ему известно о ней?

— Возможно, от его отца, Симба, — ответил Абиг. — Что, если этот лев, отец Мабайи, имени которого мы, правда, не знаем, и стоит за этим? Для такой мести он должен хорошо знать Зиру.

— Видно, знает всё же, — фыркнул Адиса.

Несколько минут львы обсуждали проблему. При разговоре присутствовали Мэйтата и Витани. Они сидели рядом друг с другом. Молодую львицу тоже тревожила обсуждаемая тема, и Витани также задавалась вопросом — откуда Мабайя знал их с Кову мать?

В стороне, неподалёку от Симбы, сидели Джамбази с Хайати. В течение разговора белый лев хмурился, и они с матерью, переглядываясь, о чём-то шептались. И буквально каждую минуту Хайати не мог удержаться от того, чтобы не посмотреть на Витани. С ним уже давно начинало происходить что-то странное — каждый раз, когда молодой лев слышал её голос или видел где-нибудь, его сердце начинало бешено стучать в груди. За ту неделю после битвы с Мабайей он привык видеть её на Скале неподалёку от себя, но его начинало раздражать, что довольно часто с ней оказывается Мэйтата. Сама же Витани также заговаривала с Хайати и видела его улыбку, улыбаясь ему в ответ. От этого белому льву становилось так хорошо на душе, а сердце мигом пускалось в галоп. Хайати понимал, что молодая львица ему сильно понравилась, и с каждым днём это понимание в нём крепло всё сильнее. Лев знал о том, что Мэйтата и остальные львы с львицами пришли из далёких земель, и надеялся на то, что молодой лев скоро уйдёт отсюда, и они с Витани останутся в прайде — без чужеземцев. При этой мысли лицо Хайати озаряла самодовольная улыбка.

— Что это ты улыбаешься, Хайати? — раздался неподалёку голос львицы.

Белый лев поднял голову и увидел Витани. Грудь начало наполнять знакомое сердцебиение — львица с весёлой улыбкой смотрела ему прямо в глаза.

— Так просто, — пробормотал Хайати, смотря на Витани. — Ты так красиво улыбаешься…

Львица усмехнулась и поднялась на Скалу. Хайати провожал её долгим взглядом, мысленно моля её обернуться. Он никак не хотел, чтобы она уходила. Белый лев даже сделал шаг за ней, но увидел, что на него из-под выступа Скалы подозрительно смотрит Мэйтата. Хайати ответил ему довольно злым взглядом и, развернувшись, пошёл за Скалу.

Молодой лев, лежа на траве под выступом, провожал белого льва недовольным взглядом. Это уже был не первый случай, когда он видит Хайати, идущим за Витани — это происходило уже через три дня после последнего нападения Мабайи. Когда Хайати, становящийся Мэйтате уже в какой-то мере враждебным, скрылся за каменной громадой, Мэйтата задумался. «Что ему надо от Витани, и почему он тащится за ней, словно хвост? Уж не клеится ли?» — прыгали в голове сына Мвеная вопросы.

Сидевший в это время за Скалой Хайати задавался немного иными вопросами. Почему Витани, которая ему нравится, отдаёт предпочтение другому льву, который пришёл чёрт знает откуда? К тому же Хайати слышал, что все эти гости бежали, спасаясь от врагов. Что, если враги придут сюда благодаря им? Кто тогда защитит Витани и мать? Ответ — Хайати. Чем он не достойнее какого-то там чужака? Он фактически член прайда, его мать родилась и жила здесь.

Невесёлые и неприятные мысли бродили в головах двух молодых львов, любящих одну и ту же львицу. Правда, сам Хайати несколько раз видел, что на него смотрит ещё одна львица, и тоже из чужаков. На следующий вечер после битвы Хайати, увидев её внимательный взгляд, спросил у проходившего мимо Мэйтаты:

— Слышишь, Мэйтата, кто эта львица, на меня таким взором пялится?

Лев посмотрел в сторону, куда указывал взглядом Хайати, и мирно ответил:

— Это Экин, моя сестра, а что?

— Да так… — поморщился белый лев. — Ничего…

Мэйтата пошёл дальше, и через несколько секунд Хайати услышал его голос:

— Витани, пойдём, прогуляемся?

Через минуту белый лев с тяжёлым сердцем смотрел, как красивая и сильная львица идёт бок о бок рядом с могучим чужаком. Хайати опустил голову и тяжело вздохнул, затем повернулся. Экин по-прежнему смотрела на него. Увидев, что Хайати удостоил её взглядом, она слегка улыбнулась ему. Сам же белый лев выдавил некое подобие улыбки, которая могла бы показаться кому-либо другому похожей на гримасу.

Приняв улыбку Хайати за искреннюю, Экин почувствовала, как в её груди начинает бешено колотиться сердце. С того дня, как она впервые увидела Хайати, этот лев почти не выходил из её головы, поскольку молодой и сильный сын Джамбази понравился ей сразу. Сестра Мэйтаты видела довольно привлекательных львов, но сильнее брата и отца не встречала никого. И вот теперь похожий лев встретился на её пути. Дыхание у Экин перехватило, когда она увидела Хайати впервые — такой же крупный и сильный, как и брат, лев с великолепной белоснежной шерстью и такого же цвета роскошной гривой, ни малейшего тёмного пятнышка на мускулистом теле не наблюдалось. Этот лев был просто прекрасен для неё, но сам же Хайати только в этот день обратил внимание на Экин. Она же не знала, что он думает о Витани, и поэтому можно представить, какой восторг она испытала, увидев улыбавшегося её белого льва. Но тут Хайати, тяжело вздохнув, повернулся к Экин мощной спиной и пошёл на Скалу. Погрустневшая сестра Мэйтаты долго смотрела ему вслед.

Так прошло три дня. Мало кто замечал, что между львами и львицами завязался сложный и запутанный узел, который вскоре придётся не распутывать, а разрывать.

Через три дня Мэйтата снова шёл с Витани по равнине.

— Лишь бы ничего не случилось ещё после нападений Мабайи, — с небольшим волнением сказал молодой лев.

— Мэйтата, не напоминай, пожалуйста, — тряхнула головой Витани. — У меня не предчувствие, а уверенность, что это ещё не конец.

— Ты не бойся, — повернулся к ней молодой лев. — Мы справимся, Витани!

Львица подошла к Мэйтате и, ласково коснувшись носом его густой гривы, прошептала:

— Мне нечего и некого с тобой бояться, Мэйтата.

Молодой лев в ответ лизнул львицу в щеку. Никто из них не заметил, что их травы за ними следила пара внимательных глаз. Через несколько мгновений к Скале быстро двигалось большое белое пятно. Это был изрядно уставший от того, что постоянно видит Витани и чужака вместе, Хайати.

В это время на обход границ собрался Кову — у Симбы ещё недостаточно зажила покалеченная Мабайей лапа. Спускаясь с выступа вниз, черногривый лев увидел, что к Скале быстро направляется Хайати. Кову заметил, что его белое лицо словно пышет злостью.

— Хайати, в чём дело? — спросил у него Кову.

Белый лев, только отмахнувшись, прорычал:

— Отстань, Кову! Всё потом!

С этими словами лев снова ушёл за Скалу. Кову посмотрел ему вслед и отправился дальше.

Вернувшись после обхода, принц увидел под выступом прайд Абига и разговаривавших неподалёку Мэйтату и Витани. Оба лежали на боках друг перед другом, передние лапы Мэйтаты касались передних лап Витани. Зять Симбы направился за Скалу и увидел свернувшегося клубочком огромного белого льва. Судя по всему, Хайати не был настроен общаться сейчас. Только Кову прекрасно понимал причину плохого настроения Хайати и решил с ним поговорить. Молодой лев уже не раз видел свою сестру рядом с Мэйтатой. И не раз видел вполне красноречивый взгляд товарища по прайду, которым он награждал обоих. Но, в отличие от Хайати, принц ничего против Мэйтаты не имел.

— Кову, сразу предупреждаю, что у меня настроение на нуле, и общаться я не хочу ни с кем, — сразу выпустил когти Хайати.

— Если ты будешь носить всё это в себе, тебе не станет легче, — попробовал разговорить его зять Симбы. — Выскажись — и ты увидишь…

— Что увижу?! — внезапно вскочив, взревел Хайати. — Увижу, как она бросит этого чужака? Или его сестра в меня влюбится?

— Ты про кого? — удивился Кову и тут же догадался, о ком говорит Хайати. Таким злобным тоном он мог говорить лишь об одном льве. А кого полюбил Мэйтата — это Кову понял следом.

— А, вот ты о ком, — пробормотал лев и подошёл ближе к Хайати. — Успокойся, Хайати, прошу тебя, и расскажи, что тебя мучает. Я чем-нибудь помогу. Хотя я и так уже догадался, в чём дело.

— Да неужели? — саркастически фыркнул белый лев.

— Нет, правда, — вскинул голову Кову. — Прости, Хайати, но я уже не в первый раз вижу, как ты смотришь на Мэйтату и Витани. И понимаю, что ты чувствуешь к ней, то же, что и Мэйтата — любовь, и весьма сильную.

Белый лев лишь шумно вздохнул и опустил голову. Затем тихо спросил:

— Почему именно на него она запала? Чем я хуже?

— Это ей виднее, Хайати, — ответил Кову. — Я понимаю, что ты скажешь сейчас — что Мэйтата чужак, что фактически наше Королевство — твой родной дом.

— Если бы только это, — вздохнул белый лев. — Но она даже и не догадывается о моих чувствах к ней.

— А ты сам попробуй поговорить с ней, — посоветовал Кову.

— Если только этот Мэйтата не увидит, — проворчал Хайати.

— Просто постарайся подобрать нужный момент, когда она останется одна.

Белый лев вздохнул и ничего не увидел. В последующие несколько дней он видел любимую львицу в компании Мэйтаты, которого Хайати уже начал ненавидеть по понятной только ему причине. А Витани он так и не застал в одиночестве. Одинокой была лишь одна львица — молодая сестра Мэйтаты, которая только вздыхала, глядя на мощную фигуру молодого льва. С того дня, как Экин впервые его увидела, он не выходил из её мыслей, она думала лишь о нём. Последние дни Хайати снился молодой львице, но сон был довольно печальный и каждый раз заканчивался одинаково — Экин только подходила к образу дорогого льва, который сидел, смотря в сторону. Не успевала она подойти к нему, как он разворачивался и уходил, даже не удостоив её взглядом. Через несколько мгновений Хайати исчезал, и Экин сразу же просыпалась. И почти так же всё происходило наяву — несчастная львица и Хайати при встречах лишь раскланивались друг с другом, но дальше дело не доходило.

Молодая львица была отнюдь не глупой, она уже понимала, что Хайати нравится Витани и что он видит перед собой лишь её одну. Ей казалось, что белый лев только отстраняется от неё, и чем дальше это шло, тем сильнее Экин чувствовала, что уже полюбила Хайати. Несколько раз она пыталась заговорить с ним, но белый лев, криво улыбаясь, отделывался какой-нибудь шуткой и уходил. В такие моменты на глаза Экин начинали наворачиваться слёзы, а переполненное пламенным чувством сердце начинало бунтовать так сильно, что грозилось вот-вот выскочить из грудной клетки. Ей хотелось, чтобы этот молодой и сильный лев был рядом с ней всегда. Но она прекрасно понимала, что Хайати просто избегает её. В один день Экин подошла к нему, когда он возвращался с охоты с матерью и львицами. Белый лев, увидев Экин, спросил:

— Что-то случилось?

Его равнодушный голос пробудил в душе молодой львицы очередной всплеск чувств. Львица почувствовала, как начинает бешено колотиться сердце, а в ушах начался странный шум. И голос Хайати прозвучал словно издалека:

— Экин, ты хорошо себя чувствуешь?

Львица потрясла головой и прошептала, смотря на Хайати:

— Я хотела поговорить с тобой, Хайати… На минутку можно тебя?

Лев слабо улыбнулся и произнёс:

— Ой, Экин, давай, пожалуйста, не сейчас. Я только после охоты и устал. Давай лучше…

Дальше львица его уже не слушала. Круто развернувшись, она под изумлённым взглядом львиц и Джамбази с Хайати бросилась бежать прочь от Скалы. Экин не выдержала, что Хайати постоянно избегает её, и теперь все её чувства, всё её отчаяние, все мысли о Хайати хлынули прозрачным солёным потоком из ярко блестящих глаз. Белый лев удивлённо смотрел вслед убегавшей сестре Мэйтаты. Джамбази через несколько секунд произнесла:

— Хайати, ну, зачем ты так ответил? Может, она хотела с тобой поговорить о чём-то важном.

Лев посмотрел на мать и встретился с её укоризненным взглядом. Тут Хайати почувствовал, как что-то похожее на раскаяние начинает вползать в его душу. Ему стало неудобно от того, что он так резко поговорил с ней.

— Ладно, я сегодня поговорю с ней, — вздохнул Хайати.

Экин тем временем продолжала золотистой ракетой нестись в сторону границы. Глаза её застилали слёзы, которые струились по её лицу, и из-за этого она видела перед собой всё словно в тумане. В какой-то момент Экин не заметила по пути валявшегося камня и споткнулась об него. Львица упала в траву, но боли от удара не почувствовала — душевная боль была сильнее. Оказавшись на земле, Экин не выдержала и расплакалась уже в голос.

«Ну почему он не обращает на меня внимания?» — спрашивала себя безутешная сестра Мэйтаты. Она не понимала, чем заслужила такое отношение к себе. Ничего себе в утешение она не смогла придумать, да и не хотела. Ей казалось, что её сердце просто разорвётся, если она не выплеснет всего того, что накопилось внутри. Чувствуя в груди словно туго натянутый узел, Экин уронила голову на лапы и затряслась в рыданиях.

Тем временем недалеко от Скалы, с другой стороны, лежали на траве рядом друг с другом Мэйтата и Витани. Лев видел в последнее время происходившую с его сестрой перемену — прежде весёлая и улыбчивая, Экин замкнулась в себе. Сегодня ей было особенно тяжело на душе, и даже на вопрос брата: «Сестрёнка, с тобой всё хорошо?» — Экин не ответила. О том, что молодая львица испытывала в этот момент, лев не догадывался.

— Мэйтата, ты в порядке? — вернул его к действительности голос лежавшей рядом с ним Витани.

— Да, Витани, порядок, — повернул к ней голову лев. — Просто я сейчас думал о сестре. Экин в последнее время стала сама не своя почему-то. Загрустила…

— Может, скучает по дому? — предположила Витани. — Как и ты.

Молодой лев тяжело вздохнул.

— Да, я тоже скучаю по дому. Поскорее бы вернуться туда, если бы не эти дожди. — Мэйтата закрыл глаза.

Витани придвинулась к нему ближе.

— Тянет тебя домой, чувствую, — прошептала она. — Там нуждаются в твоей помощи. А насчёт дождей — верно, не поохотиться нормально.

Помолчав с минуту, Витани спросила:

— А как там у тебя дома? Такая же красота, как и здесь?

— О, честно говоря, здесь тоже красиво, — вздохнул Мэйтата, — но дома лучше. Знаешь, какой у нас дом? Такая огромная скала, и весьма интересной формы. Вокруг такая красивая местность, живности у нас — не счесть просто. Охоться — не хочу!

— А Скала у тебя большая? Больше нашей? — спросила Витани.

— Однозначно, — кивнул молодой лев. — И в ширину, и в высоту. Такая панорама открывается с выступа, а если ещё выше забраться, на самый верх… У меня, когда я был маленьким, закружилась голова, когда я посмотрел оттуда вниз. Отец тогда взял меня с собой…

Вспомнив отца, Мэйтата тяжело вздохнул. С того события, которое разыгралось у него на глазах, прошёл ровно месяц. Месяц, как он скитается по далёким землям, в то время как враги живут в землях, по праву принадлежащих ему, Мэйтате.

— Долго ты так живёшь, находясь вдали от дома? — сочувственно поинтересовалась Витани.

Молодой лев как раз думал именно об этом, поэтому ответил молодой львице с грустью:

— Уже месяц. Месяц, как моего отца убили… И месяц, как я не могу вернуться домой…

Витани повернулась на бок к Мэйтате и ласково лизнула его в щеку.

— Не переживай, Мэйтата. Ты обязательно вернёшься туда и станешь Королём.

Через несколько секунд львица прошептала:

— А я уже признаю тебя своим Королём.

Лев засмеялся.

— Вот это да! Тогда поклянись служить мне верой и правдой!

— Я серьёзно, Мэйтата, — произнесла Витани, и через несколько секунд молодой лев услышал её чарующий голос: — Возьми меня с собой. Прошу тебя, возьми…

— Ты знаешь, что происходит на западе, Витани, — решительно сказал Мэйтата. — И знаешь, насколько это всё опасно, поскольку нас ждут одни битвы.

— Мне всё равно, — выдохнула львица. — Я хочу быть только с тобой, Мэйтата.

С этими словами львица уткнулась носом в его густую гриву. Несколько минут они так и лежали, наслаждаясь обществом друг друга. Никто из них так и не заметил притаившуюся неподалёку фигуру большого белого льва, который следил за парой.

Услышав последние слова Витани, Хайати словно прирос к земле. Этот чужак уже настолько покорил её, что она хочет покинуть свой прайд! Уйди Витани — и молодой лев больше не увидит свою единственную! Хайати, чувства которого к Витани крепли с каждым днём, не смог вынести этого. Нужно было что-то делать, и белый лев, осторожно, чтобы его не заметила влюблённая пара, развернулся и побежал к Скале.

Когда Мэйтата с Витани наслаждались уединением, Хайати прибежал на Скалу и пошёл искать Кову. Найдя его в пещере, он поманил его наружу. Оба льва вышли на выступ и устроились на самом его краю. Хайати сразу сообщил:

— Витани сейчас разговаривала с Мэйтатой.

— Ну, не всё же время им обниматься друг с дружкой, — хмыкнул Кову.

— Я не только об этом, — поморщился Хайати, и голос его окреп в злобе. Дальше он солгал: — Витани просила Мэйтату взять её с собой, и он согласился, представляешь?

Мэйтата и Витани вернулись на Скалу с закатом солнца. Оба остановились неподалёку от выступа. Лежавший под выступом Абиг видел, как Витани, некоторое время переговорив с Мэйтатой, лизнула его в щеку, а лев ответил её тем же. Витани пошла на Скалу, а Мэйтата направился под выступ.

— У тебя, племяшка, вижу, дело уже слажено, — самодовольно улыбаясь, произнёс Абиг. — На Витани ты уже просто запал!

— Ты прав, Абиг, — сразу ответил молодой лев. — Я люблю её, очень люблю. И она меня. Витани вообще хочет уйти со мной, она меня сама просила взять её с собой.

— Это опасно, — сказал Абиг то же, что недавно и Мэйтата. — Сам знаешь, что нас всех ждёт, когда мы вернёмся туда. Так просто к твоему Королевству не пробиться.

— У неё своё мнение на этот счёт, — покачал головой Мэйтата. — И мне кажется, что я её не смогу просто так оставить. Правда, кое-кто надеется на мой уход, — со злостью закончил молодой лев.

— Что такое? — повернул к нему голову Абиг.

Мэйтата рассказал ему о своих подозрениях насчёт Хайати.

— Этот беляк явно влюбился в неё и клеится к ней. А недавно спрашивал про мою сестру. Уж не обеих ли решил охмурить? — произнёс Мэйтата после рассказа.

— Нет, не думаю, — после нескольких секунд молчания ответил Абиг. — Хайати, кажется, настроен серьёзно. Я видел, как он смотрит на Витани и на тебя. В неё влюблён просто безоглядно, и сам ничего и никого вокруг не видит. Но мне не нравится, как он смотрит на тебя, Мэйтата. Вид у него такой, что он готов сразу броситься на тебя и разорвать на части. Ревнует сильно.

— Ну, тут он не на ту замахнулся, — усмехнулся Мэйтата. — Здесь ему ничего не светит.

— Кстати, ты не знаешь, что произошло с Экин? — спросил Абиг. — Она в последнее время стала грустной.

— Я это уже заметил, Абиг, — вздохнул Мэйтата. — Она даже мне ничего не говорит. Но она и вправду о чём-то грустном думает.

— Видно, она думала сегодня о настолько грустном, что пришла вся в слезах недавно, — вздохнул уже Абиг.

— Что? — удивился Мэйтата. — Она плакала? Из-за чего?

— Ой, Мэйтата, не знаю. Она мне вообще ничего не сказала, просто пришла, глаза красные, опухшие… Пришла — и сразу легла, и не говорит ни с кем. Даже не поздравила Фахари с Ангаву.

— А при чём здесь они? — спросил молодой лев.

— Они решили завтра пожениться, — сообщил Абиг, улыбаясь. — Я сегодня подходил к Симбе, он пообещал, что их мандрил, Рафики, проведёт церемонию.

— Абиг, это же здорово! — хлопнул Мэйтата дядю по спине. — Рад за вас! Кстати, где они?

— Не утерпели немного, — хохотнул Абиг. — Развлекаются, детишки!

На Прайдленд Симбы плавно опустилась ночь. Её постоянный спутник сон одолел сейчас всех, кроме одной молодой львицы. Экин ворочалась с боку на бок, но чувствовала, что уснуть просто не сможет. На сердце её давил огромный камень, она не знала, что ей делать. Экин теперь была уверена, что Хайати просто избегает её. Она его просто не интересовала. Всё время до своего возвращения на Скалу она проплакала на одном и том же месте, а когда вернулась, то просто прошла к самому дальнему месту под выступом Скалы, забилась туда и легла, не отвечая на вопросы. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, пусть у многих львов и львиц она могла бы найти поддержку в такой ситуации.

Сейчас, под покровом ночи, Экин лежала на прежнем месте, повернувшись головой к камням. Тяжесть так и давила молодой львице на сердце. Она не удержалась и тяжело вздохнула. Через несколько минут она услышала за спиной тяжёлые шаги, и рядом с львицей опустилось массивное тело.

— Сестрёнка, что стряслось? — тихим и проникновенным голосом спросил Мэйтата.

— Ничего особенного, — пробормотала Экин. — Просто настроения нет.

— Ну да, ну да, — с иронией произнёс молодой лев. — И именно потому, что у тебя нет настроения, ни с кем не разговаривала и полдня проревела.

Тут Экин почувствовала, как к её глазам снова подкатывает горячая влага. Усилием воли она справилась с рыданиями и по возможности ровным голосом произнесла:

— Да уж, вот оно какое — счастье. Одним оно улыбается, а других обходит стороной.

— Эй, ты чего? — спросил брат у сестры. Через мгновение его могучая и одновременно ласковая лапа опустилась Экин на шею. — Ты чего нос опустила к земле, Экин? Почему ты так говоришь?

Молодой львице было уже трудно сдерживать слёзы, и она сдавленно прошептала:

— Вы с Витани нашли своё счастье друг в друге. А я думала, что найду счастье в том, которого уже успела полюбить, но не судьба, видно…

— Кого ты успела уже полюбить, а? — шутливо поинтересовался Мэйтата.

— Мэйтата, я так больше не могу! — зашептала Экин. Больше сдерживаться она не могла, слёзы снова покатились по её щекам. — Я не понимаю, почему Хайати меня избегает? Что такого во мне?

Мэйтата тяжело вздохнул и тихо ответил:

— По всей видимости, дело не в тебе, Экин, а в другом. Вернее, в другой. — Вспомнив о том, как Хайати пытался поговорить с Витани, молодой лев в очередной раз почувствовал злость. Экин слегка подняла голову.

— А что такое? — спросила она.

— Этот беляк влюбился в Витани, а ещё он спрашивал у меня про тебя, — ответил брат.

Экин вроде немного оживилась при этих словах:

— А что он спрашивал?

— Только спросил, кто ты, и всё, — мотнул головой Мэйтата.

Молодая львица сразу сникла.

— Значит, я права. Я ему совсем не интересна, он думает только о Витани. — Экин опустила голову и снова тихо заплакала.

Мэйтата придвинулся поближе к сестре и погладил её по голове. Естественно, ему было её жаль — она такая молодая, сильная и красивая львица, любому льву понравится… А теперь молодой лев злился на Хайати ещё больше — мало того, что тот клеится к Витани, так он ещё и причиняет сильную душевную боль родной сестре Мэйтаты. И молодой лев решил серьёзно поговорить с белым львом.

— Я завтра же поговорю с ним, Экин. Обещаю. А теперь успокойся и постарайся уснуть — у твоего двоюродного брата завтра свадьба, как-никак! — И Мэйтата, усмехнувшись, поднялся с земли и медленно отошёл в сторону. Через несколько минут львица услышала его равномерное сопение, потом и сама отправилась вслед за братом в мир грёз.

* * *

На следующее утро, когда яркое солнце уже освещало Скалу Симбы, Витани вышла на выступ. Небесное светило ласково согревало молодую львицу. Подняв голову вверх, она закрыла глаза, наслаждаясь прекрасным утром. Её гибкое и мускулистое тело обдувал ласковый ветерок. Несколько минут Витани наслаждалась началом нового дня, когда услышала сзади поступь лап. Она обернулась и увидела, что к ней подходит Кову.

— Доброе утро, Витани, — кивнул он ей.

— И тебе того же, — ответила она.

Молодой лев подошёл к сестре и сел рядом с ней. Помолчав несколько секунд, лев сказал:

— Витани, я хочу с тобой поговорить.

— О чём? — повернулась к нему Витани.

Кову вздохнул и сказал:

— Вижу, что у вас довольно сложная ситуация. С тобой, Мэйтатой и Хайати.

— При чём здесь Хайати? — удивилась Витани.

Кову рассказал сестре об их с Хайати вчерашнем разговоре. После того, как поток информации иссяк, Витани, нахмурившись, провела когтями по породе и прошипела:

— Какого чёрта он лгал тебе, Кову?

— Насчёт того, что Хайати видел вас, он не лгал, поскольку и я привык уже видеть тебя в компании Мэйтаты. Кстати, я лично против него ничего не имею, а вот Хайати настроен серьёзно. Он просто надеется, что Мэйтата со своими друзьями уйдёт отсюда, и сам же он не испытывает к нему никакой симпатии. Лев, чья мать родилась здесь, не может не относиться к чужакам подозрительно.

— Почему у него такое отношение именно к Мэйтате? — спросила Витани, уже зная ответ.

— Во-первых, он сильно ревнует тебя к нему, — ответил Кову. — Для молодого и сильного льва, влюблённого в такую львицу, как ты, это хорошо. Но, боюсь, что это может вырасти в открытый конфликт между ним и Мэйтатой. А во-вторых, он просто не хочет, чтобы ты уходила с Мэйтатой. Он верит, что ты в таком случае обратишь внимание на него.

— Я и так обращаю на него внимание, Кову, — фыркнула молодая львица. — Каждый день на меня пялится, словно я сразу к нему в объятия брошусь. Хайати тоже мне нравится, но только как друг. А Мэйтата — это другое дело, его я люблю уже по-настоящему. И он не предлагал мне уйти с ним, я сама захотела. И сейчас хочу, поскольку я уверена, что нашла своё счастье.

— Я рад за тебя, Витани, — без улыбки сообщил зять Симбы.

— Что-то по тебе не слишком заметно, — усмехнулась Витани.

— Я понимаю тебя, Витани, что ты уже полюбила его, но позволь напомнить тебе, по какой причине они все ушли из Западных земель, — отчеканил Кову. — Когда Мэйтата снова пойдёт туда, то ему и его друзьям предстоят одни битвы с этим Джитуку, если он не уберётся оттуда. Ты тогда окажешься в опасности, а Мэйтата…

— Мэйтата, — подхватила Витани, — сможет защитить меня. Ты видел, как он защитил меня от Мабайи?

— Между прочим, и не он один! — поднялся Кову. — Я тоже боялся, что он навредит тебе, и вмешался.

— За это я тебе благодарна не меньше, Кову, но позволь мне самой решать, как жить, ладно? — спросила Витани. По её тону становилось понятно, что терпение молодой львицы подходит к концу.

— Витани, я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — сказал Кову. — Кроме Киары и тебя, у меня никого нет из родных, поэтому я не хочу, чтобы ты уходила.

— Я не сейчас ухожу, братишка, — одёрнула его Витани. — Когда Мэйтата и его друзья соберутся и пойдут отсюда, тогда…

— Тогда ты окажешься в опасности, Витани! — повысил голос Кову. — Кому это нужно?

— Я хочу просто быть рядом с Мэйтатой! — также добавила децибелов в голос Витани. — И ты мне не помешаешь, слышишь?

Кову потерял терпение:

— Ты никуда не пойдёшь, Витани! Битвы в Западных землях — не лучшее для тебя времяпрепровождение, пусть и рядом с любимым, так что ты останешься здесь!

— Ты что, термит, решил мне указывать, как жить? — взвилась молодая львица. — А Мэйтате что делать? Не здесь же оставаться!

— Ему — нет, а тебе придётся! И это не повод, чтобы называть меня термитом! — отчеканил Кову. — Я всё сказал, Витани.

С видом, дающим понять, что разговор окончен, черногривый зять Симбы развернулся и пошёл к тропинке, ведущей вниз. Витани, разъярённо фыркнув, метнулась за братом. Лев обернулся и увидел, что на него летит сестра. Мгновение — и оба уже катились по выступу. Клубок из двух тел распался рядом со спуском, Витани, ловко прижав брата к холодному камню, приблизила к нему пышущее яростью лицо, прошипела:

— Нет, Кову, это я тебе сейчас всё скажу! Не тебе решать, что мне делать, а что — нет, понял?

— Витани, послушай меня, — попытался освободиться из-под крепкого тела сестры Кову.

— Вякать будешь, когда меня выслушаешь! — рявкнула Витани. — Я люблю Мэйтату и уйду с ним, что бы мне этого ни стоило, ясно? И вспомни наш с тобой разговор больше месяца назад. Ты сам сказал мне, что я найду своё счастье. Что, просветлело в мозжечке?

Кову, не оставляя попыток высвободиться из-под лап Витани, смотрел ей в глаза.

— Не рыпайся! — взвилась она и ударила брата по голове.

— Да что ты творишь-то? — зарычал он.

— Слушай меня, маленький термит, — тихо, но твёрдо сказала Витани. — Мне наплевать, что ты скажешь, что Симба скажет, и уж тем более что Хайати скажет! Я уйду отсюда в любом случае — либо с Мэйтатой, либо без него! Решай, Кову!

С этими словами молодая львица отпустила брата и быстро пошла вниз, к земле. Кову поднялся с камня, отряхнулся и, вздохнув, с грустью посмотрел вслед уходящей сестре. Витани, спустившись вниз, не сбавляя хода, пошла за Скалу.

— В чём дело, Кову? — раздался сзади обеспокоенный голос. Лев обернулся и увидел Киару.

— Да с сестрой неудачно поговорили, любимая, — печально произнёс Кову.

— Зря ты так резко с ней говорил, Кову, — с укором произнесла дочь Симбы. — Она ведь любит Мэйтату и хочет быть с ним. Она счастлива, а ты этому счастью — счастью своей родной сестры — препятствуешь.

Лев опустил голову. Ему уже стало стыдно, что он так резко говорил с сестрой. А Киара продолжала:

— Я знаю, что она тебе дорога, но дай ей вершить свою судьбу самой. Она уже не маленькая девочка, она уже выросла давно.

Кову вздохнул и сказал:

— Да, Киара, ты права. Я сегодня поговорю с ней ещё раз.

Когда солнце поднялось уже высоко, Абиг подозвал к себе вернувшегося с обхода границ Симбу.

— Наверное, Симба, уже пора проводить церемонию.

— Да, я уже сообщил Рафики. Он скоро придёт, — ответил Король. — А вы пока подготовьте парочку.

Абиг улыбнулся и пошёл под выступ.

— Кстати, Абиг, вам не надоело ютиться под выступом? — окликнул его Симба.

— Если честно, то есть немного, — обернувшись, ответил Абиг.

— Сегодня перебирайтесь в боковую пещеру, она не занята, — сказал Симба и поднялся на Скалу.

Через несколько минут на выступ Скалы пошли счастливые Фахари и Ангаву, а за ними шли не менее радостный Абиг и Фуади. На свадьбу брата также пришла Мунгу, которую Симба и Абиг позвали через Зазу. С молодой львицей пришёл и Ндугу. Оба шли позади королевской четы. Также процессию провожали Мэйтата и Экин, а за ними тянулся и остальной прайд Абига.

Вскоре рядом со Скалой показался Рафики со своим посохом, с которым венчал месяц назад Кову и Киару. Мандрил приблизился к Скале, и вскоре был уже на выступе. Церемония была быстро проведена, и Фахари с Ангаву вступили в этот мир законными супругами. Особенно были счастливы Абиг и Фуади — их сын, наследник, нашёл своё принцессу. Никто из присутствовавших, кроме Мэйтаты и Симбы, не заметил, что Рафики подозрительно смотрит на всех пришедших издалека львов и львиц. Молодой лев осмотрелся по сторонам и заметил кое-что ещё — на церемонии отсутствовала Витани, а ещё не было Хайати. Это Мэйтате не понравилось, и, когда Рафики, спустившись, ушёл со Скалы, молодой лев отправился на поиски любимой львицы.

Лев, идя вдоль каменной громады, услышал голоса льва и львицы. Разговаривали Хайати и Витани. Мэйтата почувствовал, как в душе нарастает злость, и усилием воли он удержался от того, чтобы не выскочить из укрытия. Вместо этого он прислушался к разговору.

— Почему ты не посмотришь на Экин, Хайати? — спрашивала у него молодая львица. — Я вижу, что она просто сохнет по тебе.

— Зачем мне Экин? — вопросом на вопрос ответил Хайати. — Я не спорю, она хороша, но мне нравишься ты, Витани. Честно.

— Хайати, послушай… — начала было Витани, но тут Хайати встал и подошёл к ней. Видевший это Мэйтата напрягся, мощные мускулы превратились в пружины, готовые резко распрямиться в случае необходимости. Белый лев тихо прошептал:

— Витани, чем тебе сдался этот чужак?

— Не говори так о нём, слышишь? — оборвала его молодая львица. — Если он чужеземец, так я сама недавно была такой. А теперь у меня есть свой дом. И Мэйтата мне очень нравится, и я…

— Не надо, — тихо прошептал белый лев и начал ласково тереться головой о шею львицы. Витани резко отстранилась от него в тот самый момент, когда Мэйтата, возмущённый наглостью беляка, выскочил из укрытия.

— А ну, прочь от неё! — рявкнул он, вперившись яростным взглядом в Хайати. Белый лев ответил ему тем же взглядом, но отошёл от Витани.

— Хватит к ней клеиться! — прорычал молодой лев. — Не видишь, что занято?

— Какое твоё дело, чужак? — оскалился Хайати. — Ты вообще кто такой?

— Мэйтата, Хайати, успокойтесь! — окликнула явно готовых подраться львов Витани.

— Я тебе повторяю, Хайати, отстань от Витани и обрати, наконец, внимание на мою сестру! — уже спокойнее произнёс Мэйтата. — Экин уже не знает, куда себя девать, у неё чуть ли не депрессия. А ты её даже взглядом не удостоишь. Представляешь, каково ей?

Хайати, не отвечая, развернулся и пошёл в сторону от Скалы. Мэйтата же повернулся к Витани. Львица сразу сказала:

— Мэйтата, я…

— Не страшно, Витани, брось, — отмахнулся молодой лев. — Он первый к тебе подошёл. Ведь так?

— Да, — кивнула Витани, — верно. Но мне жаль Экин. По-моему, Хайати просто по фигу есть ли она вообще.

— Я с ним поговорю, — пообещал Мэйтата.

Витани подошла к нему.

— Только я вас прошу — осторожнее, не подеритесь, — тихо произнесла она. — Сам же видел его, в каком он настроении!

— Не волнуйся! — хихикнул лев и нежно потёрся о шею Витани. — Мне он ничего не сделает! Кстати, а почему ты сегодня не была на свадьбе Фахари и Ангаву?

Витани тяжело вздохнула и рассказала Мэйтате об утреннем разговоре с Кову. Выслушав её, молодой лев вздохнул:

— Такое ощущение, что они с Хайати словно сговорились. Брат твой не хочет тебя отпускать со мной, этот беляк хочет тебя охмурить.

— Брату я уже утром всё сказала, — отчеканила Витани. — Он меня не остановит, я всё равно хочу быть с тобой.

— А Хайати? — с беспокойством спросил Мэйтата.

— Мэйтата, он мне тоже нравится, но лишь как друг. А тебя я люблю по-настоящему, — и молодая львица и начала тереться о густую гриву любимого льва.

— Я тоже люблю тебя, — прошептал молодой лев. — И мне никто не нужен, кроме тебя, Витани.

Никто из них не увидел, как Хайати притаился неподалёку, наблюдая за парой. Белый лев подавил в себе рычание и молча наблюдал за любимой львицей и ненавистным чужаком. Именно ему Витани отдала предпочтение.

«Нет, Мэйтата, не будешь ты с ней, слышишь? Я с тобой разберусь!» — пообещал себе Хайати и, развернувшись, пошёл прочь от своего укрытия, а Мэйтата и Витани продолжали наслаждаться друг другом.

После свадьбы прошёл довольно большой отрезок времени. Время уже приближалось к обеду. Поскольку это была церемония и соблюдалась она формально при Короле, закон, запрещающий охоту в такие дни, действовал. Прайд Симбы лежал на солнце, львицы подставляли бока тёплым лучам солнца. Внизу же расположились счастливые молодожёны. Ангаву лежала рядом с Фахари и нежно мурлыкала, склонив голову на его мускулистую шею. Немного повеселевшая Экин разговаривала с Абигом. Мэйтата немного побыл под выступом, а потом куда-то ушёл. Вскоре под выступ заглянула Витани и спросила у Абига:

— Абиг, где Мэйтата?

— Был тут где-то, потом ушёл, — ответил лев. — Больше не видел пока.

— Странно, — выдохнула Витани. — И Хайати куда-то ушёл?

Тут Витани ответила Экин:

— Я видела, как Хайати, — при упоминании имени льва, ставшего почти родным, у молодой львицы забилось сердце, — ушёл со Скалы через несколько минут, после того, как ушёл Мэйтата. И в том же направлении.

— О небеса! — простонала Витани. — Они же сегодня при мне чуть друг на друга не набросились! Боюсь, подерутся!

— Куда они ушли? — вскочила Экин.

— Кажется, я знаю, — пробормотала Витани, и тут у выступа появились Кову и Симба. Львица бросилась к ним.

— Симба, нужна помощь. Ты не видел Хайати и Мэйтату?

— Нет, а что случилось?

— Да они сегодня чуть при мне не подрались, а сейчас их обоих нет! Мне не нравится это совпадение.

— Мне тоже, — пробормотал Кову. Витани, не обратив на брата внимания, обратилась к Симбе:

— Их надо найти, пока не случилось трагедии! Если он что-нибудь сделает Мэйтате… — И Витани, не договорив, бросилась бежать. Симба и Кову переглянулись, затем Король последовал за Витани. Но за ним побежала Экин, и вся троица подоспела к тому времени, когда схватка между молодыми львами была в самом разгаре.

* * *

После разговора с Витани и Хайати Мэйтата некоторое время провёл с любимой львицей. Витани подошла к Фахари и Ангаву и поздравила их со свадьбой, затем к ней подошёл Кову и сказал:

— Витани, я хочу поговорить…

Львица оборвала брат на полуслове:

— Я тебе уже утром всё сказала, Кову. Хватит трепать мне нервы!

Лев молча отошёл от сестры, но Витани даже не посмотрела в его сторону. Мэйтата спросил у неё:

— Что же ты так резко с ним?

— За утренний разговор, — буркнула Витани.

— Витани, ты сильно не злись на Кову. Он же всё-таки твой брат, он любит тебя, — сказал молодой лев.

— Я знаю, но уходить ли мне отсюда с тобой или нет — решать мне, а не ему, — отчеканила молодая львица. — Я уже всё решила.

Молодой лев в глубине души был согласен с Кову, но сейчас решил не портить любимой львице настроение. Позже скажет, когда придёт время. И Мэйтата промолчал.

После этого разговора молодой лев решил пройтись по Королевству, и он пошёл от Скалы, не заметив, что через несколько минут за ним последовал Хайати. Лев крался за ним, стараясь казаться незаметным, хотя с цветом его шерсти это было проблематично — стоит только Мэйтате обернуться, и он его увидит. Но Мэйтата шёл и не оглядывался назад. Лапы равномерно вышагивали по траве, приминая её к земле, а потом травинки распрямлялись медленно, словно нехотя. Так Мэйтата и шёл, пока не оказался рядом с обрывом, где они сидели с Витани перед ночным нападением Мабайи. Недавно Симба сказал молодому льву, что здесь несколько лет назад погиб его отец. Да, судьбы обоих львов оказались почти схожими…

Молодой лев захотел было сесть на краю обрыва и подумать о том, как поступить с Витани — брать её с собой или нет. С одной стороны, он сильно любит эту молодую львицу, даже готов был сегодня сцепиться с Хайати. Но с другой — Кову совершенно правильно сказал сестре о том, что по возвращении законных Королей в Западные земли неминуемы тяжёлые битвы с врагами. Тем более, что Мэйтате есть за что драться, и за кого. Он не даст Витани в обиду и не допустит какого-нибудь несчастья с ней. Ни за что!

Мэйтата был уже в нескольких метрах от края ущелья, когда услышал сзади шорох. Лев едва успел обернуться, прежде чем его сбила наземь с яростным рычанием белая фигура Хайати. Молодой лев почувствовал вонзившиеся глубоко в тело когти белого льва и покатился с ним по земле, чувствуя на теле кровь. Оба вскочили на лапы. Черты белого лица Хайати казались протравленными ненавистью и злобой, когда он смотрел на Мэйтату. Сам же Мэйтата был возмущён столь наглым нападением со спины. Хайати встал в боевую стойку и прорычал:

— Здесь и сейчас мы всё между собой и решим, чужак! Лучше оставь Витани в покое, уступи по-хорошему!

— Это ты оставь её в покое, беляк! — рявкнул в ответ Мэйтата. — Я тебе уже говорил о своей сестре. Ты причиняешь ей столько боли!

— Мне не нужна твоя сестра, я сказал! — тоже повысил голос Хайати. — В последний раз тебе говорю — отступись и отойди!

— Не дождёшься, Хайати, — твёрдо ответил молодой лев. — И не глупи лучше, а то напросишься на поражение. Я не хочу с тобой драться, слышишь?

— Зато я хочу! — взревел Хайати. — Защищайся, Мэйтата!

Не успел лев моргнуть глазом, как взревевший ещё раз Хайати набросился на Мэйтату, и оба льва сцепились в жестокой схватке на самом краю обрыва. Через несколько минут было понятно, что оба льва равны по силе и ловкости друг другу. Оба уже были в крови, но продолжали наносить друг другу удары, разрывая кожу и заливая землю кровью. В какой-то момент Мэйтата смог повалить Хайати на землю и хотел было лишить его сознания, но тут лев быстро извернулся и, впившись когтями глубоко в плечи Мэйтаты, лягнул его задними лапами в живот и этим мощным ударом перекинул молодого льва через себя. Он не успел охнуть, как повис на краю обрыва, судорожно цепляясь за породу передними лапами. Под задними лапами Мэйтаты было не менее двадцати пяти метров высоты. Тут Хайати впился когтями передних лап в цепляющиеся за край обрыва лапы врага и…

— ПРЕКРАТИТЬ!!!

Над ущельем прокатился рёв Симбы, который подоспел как раз вовремя. За Королём мчались Экин и Витани. Молодые львицы в ужасе завизжали в один голос:

— Хайати, нет!

Симба мигом метнулся к белому льву и с силой оттолкнул его в сторону, затем протянул Мэйтате лапу:

— Мэйтата, хватайся!

Молодой лев попытался ухватиться за лапу Симбы, но тут внезапно съехал ещё вниз, царапая когтями камень, ещё на пол-лапы. Вниз посыпались мелкие камни из-под мощных лап молодого льва.

— Держись, слышишь? — кричал Симба. Через несколько секунд он смог дотянуться до Мэйтаты, и вскоре серьёзно раненный молодой лев уже сидел на краю обрыва. Симба тут же грозно спросил:

— Что произошло? Объяснитесь, оба!

Но ответить ему ни Хайати, ни Мэйтата он успели — резко сорвавшаяся с места Витани подбежала к Хайати и с маху ударила того по морде. Когтей львица не выпустила, но удар для Хайати был чувствительным. Белый лев попятился на несколько шагов. Витани замахнулась ещё раз.

— Витани, хватит! — окликнул её Симба.

— Ты, мерзавец! — взвизгнула молодая львица, не обратив внимания на окрик Короля, и ударила Хайати ещё раз. — Ты что делаешь, придурок?

— Витани, — тихо произнёс Мэйтата, — ничего страшного…

— Страшного? Ничего? — львица обернулся к окровавленному льву. — Он только что хотел тебя убить, Мэйтата!

— До такого бы не посмел дойти, — ответил Мэйтата, зализывая глубокие раны, нанесённые Хайати. Экин подошла к брату.

— Ты в порядке? — спросила она у него, но тут Хайати заговорил:

— Витани, прости… Я не знаю, что на меня нашло…

— Я знаю! — рыкнула в ответ сестра Кову. — Решил избавиться от препятствия на пути ко мне? Рассчитывал, что я тебя полюблю после этого?

— Вы двое, понимаете, что это могло закончиться трагедией? — громко спросил Симба. — Хайати, от тебя я не ожидал, никак не ожидал!

Белый лев, шерсть которого местами была окрашена в красный цвет, только опустил голову и произнёс:

— Простите…

— Ты чуть не лишил меня любимого льва, Хайати! — прорычала Витани. — Ты просто его ненавидишь!

— Потому, что я люблю тебя, Витани, слышишь?! — вскочил Хайати. — Я люблю тебя!

— Хватит! — оборвала его молодая львица. — Оставь меня в покое, Хайати! Совсем!

Лев поднял на неё расширившиеся от удивления глаза:

— Что? — чуть слышно спросил он.

— Я не люблю тебя, Хайати! — отчеканила Витани. — Я люблю Мэйтату и буду с ним, а ты отстань от меня!

— Витани, не надо так резко, — зашептала ей на ухо Экин, но львица только отмахнулась. Хайати же, глядя на Витани так, как будто увидел её впервые, поднялся и прошептал:

— Ну, хорошо, эгоистка, будь по-твоему!

С этими словами лев поднялся и быстро пошёл по направлению к Скале, оставляя в траве красный след. Экин с грустью проводила его взором, затем повернулся к раненому брату. Симба спросил у Мэйтаты:

— Что произошло?

Молодой лев тяжело вздохнул и рассказал обо всём. После окончания рассказа Король вздохнул:

— Вот и понятная причина такой схватки — сильная любовь к одной львице. Но Хайати действительно перегнул палку.

Обсуждая случившееся, два льва и две львицы пошли к Скале. Над саванной уже звучали отдалённые раскаты грома — приближалась очередная гроза в этом сезоне дождей.

Дождь продлился довольно долго, почти до вечера. Оба прайда лежали в укрытии (Абиг со своим прайдом перебрался в боковую пещеру на Скале Симбы). Мэйтата лежал недалеко от входа, равнодушным взглядом следя за косыми струями дождя. Раны на его мощном теле саднили уже не так сильно, но двигаться было немного больно — Хайати его здорово потрепал. Молодой лев рассказал о произошедшем Абигу и окружившим его львицам о драке с белым львом. Абиг покачал головой и шутливо сказал:

— Да, племяшка, вот тебе и бой за самку!

— Полегче, Абиг, — поморщился Мэйтата, но потом улыбнулся, не сдержавшись. В сущности, дядя прав.

После резкого выяснения отношений между Хайати и Витани белый лев куда-то пропал. Не пришёл он на Скалу и до начала грозы. Дождь был сильный, и предполагать, что беляк просто наслаждается холодными потоками воды, было странно. Правда, брат Экин не беспокоился о том, кто готов был его убить из-за Витани. Не особо переживала за льва и сама сестра Кову. В пещеру заглядывала Джамбази и спрашивала про сына, и ещё тревогу за него чувствовала Экин. Когда дождь закончился и наступил вечер, молодая львица подошла к брату:

— Мэйтата, послушай, Хайати долго нет.

— Ой, ладно тебе, Экин, — отмахнулся молодой лев. — Небось горюет из-за Витани. Правильно же она ему сказала.

— Верно, верно, только ты знаешь, что я испытываю к нему, — тихо произнесла молодая львица. — Я волнуюсь за него, мне кажется, что с ним что-то случится. Пошли и поищем его.

— Давай ещё подождём, — предложил Мэйтата. — Если не вернётся, пойдём искать его.

Однако через час Хайати так и не появился. Только тогда стало известно, где он находится — прилетевший Зазу сообщил Симбе, что Хайати находится севернее Скалы, на берегу реки.

— Интересно, что он там делает? — поинтересовалась Витани. — Горюет, что ли?

— Не страшно это, Витани, — успокоил её Мэйтата. — Погорюет и забудет!

Однако Экин не была настроена столь оптимистично. Сердце молодой львицы, полюбившей этого льва, металось в грудной клетке, словно зверь в ловушке. Предчувствие того, что с Хайати может случиться какая-либо неприятность, не покидало Экин. Наконец, она уговорила брата пойти с ней на поиски любимого льва.

Мэйтата и Экин пошли на север, где Зазу и увидел Хайати. Путь их лежал к протекавшей по северной границе реке. Там всё это время Хайати и просидел.

В голове белого льва крутились последние слова Витани о том, что она его не любит. Вот так вот всё и закончилось для него… Лев словно окаменел от грусти. Именно сюда Хайати и направился после драки с Мэйтатой. Молодой лев подошёл к обрывистому и высокому берегу реки и уселся на его краю. После резких слов Витани его больше ничто не интересовало. Горе несчастного Хайати было велико, заполняло сердце почти до физической боли. В первые секунды ему хотелось реветь во всю глотку, чтобы дать выход чувствам, но Хайати осознавал, что толку от этого не будет.

Вскоре началась гроза, пошёл дождь. Вмиг стало темно, прекрасная местность окрасилась в серые тона. Сплошной поток хлынул с неба, заливая саванну, Скалу Симбы и сидевшего на берегу реки одинокого льва. В несколько секунд Хайати промок, но он не ощущал воды, струящейся потоками по его могучему телу — личная драма словно служила ему укрытием от непогоды. Частые капли смывали кровь с его тела. Тут сверкнула молния, и раздался оглушительный удар грома, словно рядом рушились огромные скалы и дробились друг о друга камни. Но Хайати не обращал никакого внимания и на громы, и молнии. Ему было уже всё равно. После второго удара грома лев опустил голову. Струившаяся по его роскошной гриве вода стекала по лапам и телу в грязь. По лицу также текла небесная влага, смывая скупые слёзы, которые выжали его большие и красивые глаза.

Когда непогода кончилась, никаких изменений на обрывистом берегу реки не произошло — огромный белый лев, промокший насквозь, так и не сдвинулся с места. Хайати не хотел никуда идти, не хотел никого видеть, даже мать и Витани. Подумав о последней, лев слегка поднял голову, но тут же опустил. Так лев и сидел до тех пор, пока не решил обернуться. Издалека к берегу реки приближались лев и львица, в которых он узнал Мэйтату и Экин.

Тут с Хайати что-то случилось странное. Уши словно засыпало песком, а в голову будто потекла горячая вода. Дальше белый лев действовал автоматически — повернувшись спиной к Экин, он сделал шаг к обрыву, развернулся к реке боком… и не успела Экин издать хотя бы один звук, как Хайати завалился на бок. Через несколько секунд Мэйтата и сестра услышали громкий плеск воды — это с высокого обрыва в реку бросился Хайати.

Экин казалось, что она видит всё в замедленном темпе — стоявший на самом краю белый лев, не сгибая лап, свалился вниз. В эту же секунду она услышала словно со стороны свой дикий крик:

— НЕТ!!!

Львица быстрее молнии метнулась к обрыву, Мэйтата устремился за ней. Крутой берег становился всё ближе. Оказавшись на самом краю, Экин всмотрелась в тёмную гладь воды, но не увидела ничего, кроме расходившихся больших кругов и волн от того места, куда несколько мгновений назад упал белый лев.

— Хайати! — в отчаянии завопила она.

Но звать было бесполезно — лев скрылся в толще воды.

Именно в тот момент, когда Хайати свалился в воду, над этим местом пролетал Зазу. Испуганно вскрикнув, мажордом со всей скорости полетел к Симбе.

Мэйтата нагнал львицу, когда та уже остановилась на краю. В следующее мгновение Экин приготовилась к прыжку.

— Ты с ума сошла, Экин?! — взвизгнул Мэйтата, но львица напряглась перед прыжком и, оттолкнувшись от края и глубоко вдохнув, прыгнула вниз. Вода быстро понеслась ей навстречу, и через пару секунд львица столкнулась с плотной прохладной массой. Сила удара чуть не выбила весь воздух из её лёгких. Молодая львица, силясь не выдохнуть, всмотрелась в мутную после дождя воду. Через несколько мгновений она увидела недалеко от себя огромное белое пятно. Экин рванулась к нему, отчаянно работая лапами, и тут ей в уши вторгся гулкий звук удара о воду другого тела — это вслед за сестрой прыгнул в воду Мэйтата.

Хайати медленно шёл ко дну, из его приоткрытой пасти вверх стремилась тоненькая цепочка пузырьков. Вода давила Экин на тело, словно силясь выжать из её груди воздух. От мутной воды щипало глаза, но она продолжала подбираться к любимому льву. Через несколько мгновений она обхватила передними лапами его мощное тело, и в этот момент её задние лапы коснулись дна. Львица резко оттолкнулась ими и вместе с Хайати устремилась наверх. Подплывший к сестре Мэйтата помог поднять их обоих на поверхность. Мокрые лица обоих заколол приятный вечерний воздух, лёгкие выдохнули воздух и благодарно расширились для следующего вдоха. Течением реки всех троих довольно далеко отнесло от места прыжка. Обрывистый берег кончился, а далее тянулась отлогая поверхность, прилегавшая к реке. Недалеко от реки росла высокая трава, которую от реки отделяла узкая полоска песка.

— Давай… на берег… — пропыхтела львица, продолжая обхватывать безвольного Хайати. Молодой лев изо всех сил удерживал обоих на поверхности воды. Вся тройка приближалась к берегу, и Экин почувствовала, наконец, дно под лапами.

— Мэйтата, помоги… — снова пропыхтела она.

Молодой лев подхватил Хайати. Экин помогла устроить его обмякшее тело на широкой спине брата, и через несколько секунд все были на берегу. Львица моментально бросилась к нему в тот момент, когда Мэйтата осторожно опустил Хайати на песок. Его крупная голова безвольно откинулась назад.

— Хайати! Хайати, очнись! — со слезами взмолилась она, тряся лежавшего на спине белого льва. С его могучего тела потоками стекала на песок вода. Хайати не реагировал совершенно, его глаза были плотно закрыты. От тряски его голова лишь болталась из стороны в сторону. Львица с замирающим сердцем приникла ухом к его груди, затем приложила лапу к его мускулистой шее. Пульс на сонных артериях отсутствовал.

— Мэйтата, он не дышит! — выкрикнула она. По её мокрым щекам потекли слёзы.

Молодой лев знал, что делать — один раз он уже делал так, когда спасал сестру. Подбежав к бездыханному белому льву, он оттеснил Экин в сторону, затем, встав Хайати передними лапами на грудь, стал с силой отталкиваться ими от неё. Со стороны это было похоже на прыжки. В такт прыжкам тело Хайати вздрагивало, но в себя он так и не приходил. Рядом с обоими львами сидела Экин, которая дрожала, только не от сырости. С каждым прыжком Мэйтаты на груди Хайати она всхлипывала. Слёзы катились по её щекам, но Экин даже не пыталась их вытирать. Мэйтата тем временем продолжал прыжки уже на протяжении минуты, но Хайати так и не очнулся.

— Давай, дыши, Хайати! Дыши, слышишь? — начал приговаривать он в такт прыжкам. — Не сдавайся!

Ещё с минуту он продолжал приводить в чувство того, с кем ещё недавно дрался. Молодой лев не терял надежды вернуть Хайати, которого уже успела полюбить его родная сестра. Он видел, как она без колебаний бросилась в воду вслед за ним с твёрдым намерением спасти любимого. Но Хайати по-прежнему не реагировал ни на что. Мэйтата прервался, чтобы проверить сердцебиение, но ничего так и не было.

— Нет, — прошептал он. — Нет, Хайати, держись!

Ещё с минуту молодой лев пытался оживить белого сородича, но всё безуспешно. Стоявшая в стороне Экин легла на землю и, уткнувшись лицом в лапы, тряслась в плаче. Наконец, Мэйтата слез с него и повернулся к рыдавшей сестре.

— Не получается, Экин… — прошептал он. — Он…

— Нет! — вскочила она и подбежала к Хайати, по-прежнему не подававшему признаков жизни. — Хайати, пожалуйста, вернись ко мне!

Львица упала ему на грудь и затряслась в рыданиях. Всхлипывания перемешивались с обрывками фраз:

— Пожалуйста, не умирай, любимый… Не оставляй меня…

Мэйтата, сидевший в стороне, вдруг поднял голову. Глаза его загорелись огнём, он встал и подошёл к Хайати, затем решительно отстранил рыдавшую сестру в сторону. В следующее мгновение он резко опустил свою мощную лапу ему на грудь. Раздался гулкий звук, Хайати резко дёрнулся. Второй удар.

— Мэйтата, хватит! — вскрикнула несчастная львица, но лев глухо зарычал, в очередной раз резко опуская лапу на мокрую грудь Хайати.

— Нет уж, белая зараза! — Снова удар. — Я тебя вытащу оттуда! — Ещё удар. — У тебя мать осталась, а ты о ней забыл! — Опять удар.

— Мэйтата, прошу тебя, прекрати! — ещё громче рыдала Экин, но лев только отмахнулся от неё.

— Немедленно… вернись… — каждое слово сопровождалось ударом.

На этом месте у Хайати сквозь сжатые клыки потекла вода.

— К ЭКИН! — взревел Мэйтата и ещё сильнее ударил Хайати по груди.

Хайати подпрыгнул на спине и судорожно закашлялся. Из его пасти на песок хлынула вода, белый лев перевернулся на живот. Откашливаясь от воды так, что вся кровь бросалась ему в лицо, лев с каждым судорожным вдохом понемногу приходил в себя. Мэйтата, удовлетворённо вздохнул и отошёл от белого льва. Экин вскочила и бросилась к любимому льву на шею. Дрожащим голосом произнеся:

— Любимый, ты вернулся ко мне… — она снова заплакала и обхватила его за шею. Лев, закрыв глаза, обнял её в ответ.

В этот момент раздался возбуждённый гул голосов, и перед тройкой появились взъерошенные Симба, Витани и Джамбази. Увидев мокрого Хайати в объятиях Экин, Король облегчённо вздохнул:

— Слава Богу, всё обошлось!

Витани же быстро подошла к Хайати и спросила:

— Ты в порядке, Хайати?

Лев, устремив на неё взор, тихо произнёс:

— В порядке, Витани, спасибо…

Джамбази подбежала к сыну раньше Витани и заключила его в объятия. Из её глаз покатились слёзы. Лев, на мгновение отвернувшись от Экин, обнял мать.

Симба мгновенно посуровел:

— Ну, и кто мне расскажет, что произошло?

Взгляд Короля прошёлся по счастливой Экин, забывшей обо всём, кроме Хайати, и по довольному собой Мэйтате. Молодой лев, перехватив взгляд Симбы, рассказал всё.

— Ну, Экин, ты и молодчина! — тряхнул густой гривой Симба. — И ты, Мэйтата, тоже!

— Выбора не было, — вскинул голову молодой лев. — Мне сестру больше жаль.

— Самое главное, что Хайати снова с нами, — подвёл итог Симба. Он с улыбкой посмотрел на двух львиц, нежно вылизывавших молодого льва. Тут он глубоко вздохнул и прошептал:

— Экин, мама, Витани — простите меня… — И Хайати тихо заплакал.

* * *

Поздно вечером Мэйтата подошёл к сидевшему на выступе Скалы Хайати. Без каких-либо вступлений он довольно зло спросил:

— Ты, Хайати, вообще нормальный?

Белый лев повернулся к нему и со вздохом ответил:

— Мэйтата, ты знаешь, сколько Симба мне мозги компостировал? Только тебя не хватало!

— У тебя все мозги в том месте, на котором ты сейчас сидишь! — отчеканил молодой лев. — На что ты рассчитывал, когда решил покончить с собой?! Ты подумал о своей матери? А об Экин, которая чуть с ума не сошла от тоски по тебе? Ты вообще, Хайати, о чём-нибудь думал?

Лев опустил голову и еле слышно произнёс:

— Я не знаю, Мэйтата… По всей видимости, я недостойный лев.

Мэйтата несколько мгновений помолчал, потом подошёл к Хайати и сел рядом с ним.

— Моей сестре ты показался совсем иным. Она уверена, что ты замечательный лев, — сказал он.

— Кто я вообще после того, что попытался сделать? — ещё больше сник белый лев.

Мэйтата хлопнул Хайати по спине.

— Самое главное, Хайати, что ты раскаиваешься. Ты видишь, что никто тебе больше об этом не напоминает — и не будет. Но таким радикальным способом не решить всех проблем. Будет только хуже.

— Уже, наверное, стало хуже, — вздохнул Хайати. — Витани меня точно ненавидит…

— А за что тебя ненавидеть, Хайати? — раздался сзади голос львицы. Витани подходила к двум львам. Лев посмотрел на неё. На этот раз сердце в его груди лишь несколько раз гулко стукнуло, хоть Витани и смотрела на него весьма сочувственно.

— Ты сама понимаешь, за что, Витани, — снова опустил голову молодой лев. — Я напрочь забыл обо всём и всех близких и родных. О матери в особенности… и об Экин… Не знаю, простите ли вы меня или нет. Мэйтата, и ты прости, что набросился на тебя.

— Да ладно, — отмахнулся молодой лев.

Витани подошла к Хайати и тихо произнесла:

— Прости меня, что я так резко тебе сегодня сказала это.

Хайати посмотрел на Витани. Она тем временем продолжала:

— Хайати, ты тоже дорог мне. Я уверена, что ты будешь всем хорошим другом. Именно таким другом я тебя и считаю.

Лев ласково улыбнулся ей, затем встал, потянулся и произнёс:

— Пойду вниз, подышу немного.

Мэйтата и Витани проводили его взглядом, затем молодая львица произнесла:

— Он действительно замечательный лев.

— Согласен, — кивнул Мэйтата. — Экин нашла своё счастье, я уверен.

Витани склонила голову на мускулистую шею молодого льва.

— А ты — мой самый любимый лев, — прошептала она и стала ласково вылизывать лицо Мэйтаты. — Вы с Экин молодцы, что спасли его.

Молодой лев стал нежно тереться о мягкую шею львицы.

Хайати же спустился вниз и направился под выступ. Ему хотелось почему-то пойти туда, ведь там он часто видел Экин. Белый лев лёг на землю и задумался. Попытка самоубийства была самой большой ошибкой в его жизни, это он прекрасно понимал. Он действительно забыл в тот момент обо всём, и каждый раз по его мощному телу пробегал холодок при мысли — а если бы Мэйтата и Экин не смогли вернуть его? Что бы было тогда? Хайати теперь испытывал к ним обоим благодарность за спасение.

Так Хайати и лежал, пока не услышал сзади шаги. Он обернулся и увидел подходившую к нему Экин. Львица подошла к молодому льву и легла рядом с ним.

— Ты как, Хайати? — спросила она у него.

Лев улыбнулся ей:

— Спасибо, Экин, хорошо всё. Спасибо, что спасли меня.

— Я не могла иначе, — решительно сказала она. — Я не могла допустить, чтобы ты погиб, чтобы ты оставил меня… Я потому и прыгнула за тобой, Хайати.

Лев молча посмотрел на Экин и встретился с её взглядом, полным искренней любви. Молодая львица склонила голову на его мускулистую шею и прошептала:

— Я люблю тебя, Хайати…

Белый лев повернул к Экин голову и ласково лизнул её в щеку.

— Я тебя тоже… — прошептал он в ответ. — Прости меня, что не замечал тебя раньше. Ты прекрасна, Экин…

Эта тихая и звёздная ночь принадлежала только двум молодым парам. Но никто — ни Мэйтата и Витани, ни Хайати и Экин — даже не подозревали, что через несколько дней здесь развернётся кровавая битва. Никто изо львов — ни Абиг, ни Адиса, ни Симба — не знали, что Джитуку и его львы уже шли этой ночью к Мрачным Скалам.А ещё в эту ночь не спалось одному льву. С боку на бок ворочался Симба, тщетно пытаясь заснуть, но его сердце терзало предчувствие отдалённой, но неизбежной беды. Дело в том, что Король сегодня вечером ходил за Рафики, чтобы он пришёл осмотреть Хайати. После осмотра Рафики поманил Симбу на выступ. Лев вышел за ним и увидел, как Рафики манит его вниз, под выступ. Король спустился за мандрилом и спросил:

— Рафики, что случилось?

Мандрил помолчал несколько секунд и глухо сказал:

— Симба, боюсь, у меня для тебя плохая новость, и не одна.

— Что на этот раз? — насторожился лев.

— Я видел сегодня странных львов, когда был в трансе, — тихо сообщил Рафики. — Чёрных. И вижу я их уже давно, не хотел просто говорить раньше.

— Про них я уже знаю, Рафики. Мэйтата рассказал, — сообщил Симба.

— Симба, — тревожно зашептал Рафики, — эти львы идут сюда не только за гостями, от них прямая угроза для тебя. И не только угроза, но и…

Мандрил замолчал.

— Что ещё ты увидел? — поторопил его Симба.

Рафики тихо заговорил:

— Скоро здесь прольётся кровь. Очень и очень много, Симба! У тебя есть враги и здесь, не только из чужаков, про которых тебе рассказали ваши гости. Но, — тут мандрил судорожно вздохнул, — хоть бы и этого было достаточно, так ещё и…

Рафики снова замолчал.

— Ну, давай, Рафики, что ещё ты хочешь сказать? — спросил Симба, желая услышать ответ.

Ответ оказался невероятным.

— За несколько дней до гибели твоего отца я решил заглянуть в будущее Королевства. Тогда я уже не увидел Муфасу в живых. А потом прошло время, и Короля убил предатель. И я больше всего боюсь, что… — И Рафики в который раз прервался на полуслове.

Симба молча смотрел на мандрила. Дальше Короля поразила вторая часть ответа. Рафики поднял на Симбу глаза, полные слёз.

— Я боюсь, что это вскоре снова случится, Симба. Я больше не вижу тебя в будущем нашего Королевства, — еле слышно закончил мандрил.