Гарри Поттер и Клятва Основателей (джен)

— Что думаешь, Кьяра? — спросила Джинни, откидываясь на спинку стула. Они сидели в кабинете профессора трансфигурации и только что закончили пересказывать ей их разговор с Пивзом. Кьяра выслушала их с большим интересом, но, когда друзья закончили, не выглядела такой потрясённой, какими были они.

— Что ж, этого следовало ожидать от Флинта, — сказала она, наконец, после непродолжительного молчания. — Только одного я понять не могу — почему он так резко настроен против Хогвартса?

— Может быть, видит в студентах угрозу своим планам? — предположил Гарри. Сидевший рядом Рон усмехнулся и произнёс:

— За последнее время кто только угрозу в нас ни видел: и Министерство, и Сами-Знаете-Кто. Теперь и Флинт, удивительно.

Сидящие обменялись улыбками, но весёлое настроение держалось недолго.

— Видимо, он строит свой план исходя из того, что ему известно о клятве основателей, — задумчиво произнесла Гермиона. — И, похоже, одними беспорядками во время празднования годовщины победы Флинт ограничиваться не намерен.

— Да, но как он хочет нанести удар? — спросила Джинни. — Там же будет столько охраны.

— Меня это тоже смущает, — заметила Кьяра, — потому что если Флинт мог предугадать мракоборцев, то он никак не мог рассчитывать на присутствие на празднике гоплитов.

— А они хорошие защитники? — осторожно поинтересовался Гарри. Кьяра кивнула.

— Одни из лучших на континенте. Я слышала, что многие европейские охотники на Тёмных магов предпочитают стажироваться в их академии.

— В таком случае Флинту рассчитывать не на что, — убеждённо произнесла Джинни, — если только у него не будет своего человека в Хогвартсе, который сможет передать ему всю информацию.

И все перевели взгляд на Оуэна. Тот приподнял голову со сложенных пальцев рук и коротко кивнул.

— Именно этого я и ожидаю. Хоть и не получал ещё ни одного письма.

— Интересно, как ты будешь поставлять ему сведения? — поинтересовался Рон. — Может быть, через Маркуса?

— Навряд ли они снова пойдут на это, — заметила Гермиона. — Скорее всего, каким-то другим способом.

— Вопрос только каким, — кивнув, сказал слизеринец.

Ответ на этот вопрос они получили уже на следующее утро за завтраком. Когда друзья встали из-за стола, к ним подошёл Оуэн. В руке он сжимал свиток пергамента.

— Пришло только что, — прошептал он, и все пятеро переглянулись. Быстро выйдя из переполненного, шумного Большого зала, они прошли коридором в излюбленное место своих собраний — бывший класс Флоренца.

— Что там? — спросил Гарри, закрывая за всеми дверь. Слизеринец молча протянул ему пергамент. Гарри взял его, расправил и вслух прочёл:

Дорогой Оуэн,

Очень надеюсь, что твой последний год в Хогвартсе проходит хорошо — мы с твоим братом часто вспоминаем о тебе, нам обоим уже не терпится увидеться снова.

Недавно я прочёл в «Ежедневном пророке» статью об иностранных гостях, которые прибыли в Хогвартс. Как и Маркусу, мне стало очень интересно, и мы рассчитываем на обстоятельный рассказ с твоей стороны — репортёры уделили непозволительно мало внимания происходящему в вашей школе.

Рассчитываем на скорое ответное письмо,

Искренне твой,

Флавий Флинт.

Гарри закончил чтение, посмотрел на друзей. Гермиона задумчиво глядела куда-то в угол, Рон теребил рукой подбородок и хмурился. Джинни переминалась с пятки на носок, сложив за спиной руки и подняв взгляд к потолку, а Оуэн, усевшись на парту и скрестив руки на груди, медленно покачивал головой.

— Слишком очевидно, — произнесла, наконец, Гермиона после короткого молчания. — Любой прочитавший письмо поймёт, что хочет на самом деле Флинт, тем более если знает о его намерениях.

— Как будем поступать? — спросила Джинни. — Надо ставить в известность отца?

— Ни в коем случае, — произнёс Гарри, и, поймав на себе взгляды всех в комнате, поспешил объяснить свои слова: — Я имею в виду, что на письмо ему и ожидание ответа уйдёт слишком много времени, а Флинт ждёт вестей немедленно.

— Уверен? — с сомнением в голосе спросил Рон.

— Мне тоже так кажется, — сказал Оуэн. — Отец всегда пишет сам, если происходит что-то важное.

— Мы это заметили за год, — усмехнувшись, ответила Джинни, — и всё же я бы вначале посоветовалась, иначе мы можем ненароком сболтнуть лишнего.

— Пора бы и нам проявлять инициативу, — заметил Рон, многозначительно глянув на Гарри. — А она нам очень понадобится, когда пойдём учиться на мракоборцев.

— Рон, не путай, — сказала Гермиона, закатив глаза. — Одно дело — работа и совсем другое — то, что происходит сейчас. От того, как мы себя поведём, зависят все дальнейшие события.

— Мы могли бы составить два письма, — предложил Гарри, почувствовав, что, если он сейчас не вмешается, его друзья могут снова начать спорить, а ему этого очень не хотелось. — Одно отослать Флинту, а второе отправим мистеру Уизли с припиской, что это ответ на письмо Оуэну.

— А если там будет что-то, чего Флинту знать лучше не надо? — спросила всё ещё сомневающаяся Гермиона. Гарри пожал плечами.

— Знаете, мы ведь могли бы просто связаться с вашим отцом через камин в кабинете Кьяры, — заметил Оуэн, улыбаясь. — Если уж вы так сомневаетесь, что стоит ему говорить, а что — не стоит, то, на мой взгляд, это было бы самым верным решением.

Какое-то время в классе царила мёртвая тишина. А затем все пятеро разразились таким гоготом, что их, наверное, было слышно даже на верхушке Астрономической башни.

— Всё, конец, наигрались в шпионов, — заметил Гарри, обхватывая руками живот и сгибаясь пополам.

— А ещё… так… переживаем за то…, что можем… не успеть… ответить на письмо… ой не могу… — через силу произнесла Гермиона, давясь от распиравшего её смеха.

Наконец все успокоились и с улыбками посмотрели друг на друга.

— Ну так что в итоге делаем? — спросил Гарри. — Пишем сразу два письма? Или идём к Кьяре и говорим с мистером Уизли?

Друзья колебались недолго.

— Идём, — сказал Рон. — Согласен с Гермионой — лучше всё-таки не рисковать.

Через полтора часа они вышли из кабинета профессора трансфигурации и направились в совятник. В кармане у Оуэна лежало готовое письмо, которое он написал, во всём советуясь с торчавшей в камине головой мистера Уизли. Во всех подробностях слизеринец описал каждую школу волшебства и иностранную делегацию, умолчав лишь про охрану греческого министра магии и про то, что их привлекли к обеспечению безопасности церемонии в честь годовщины победы.

Друзья поднялись в совятник, и тут же Малькольм, пепельно-серая сова Оуэна, спикировала к ним с верхней жерди и выставила вперёд лапу. Какое-то время все пятеро смотрели в окно, не отводя взглядов от удаляющейся птицы, и, лишь когда она скрылась в густой пелене облаков, проплывавших над замком, развернулись и вышли из совятника.

— Чем займёмся до вечера? — спросил Рон, оглядываясь. Мимо них прошло несколько девушек в светло-голубых мантиях. Заметив друзей, они переглянулись и захихикали.

— У нас ещё целая гора домашних заданий, — заметила Гермиона, неожиданно беря его под руку, отчего Рон вздрогнул и наконец оторвал взгляд от иностранных гостий, — а вы вчера снова весь вечер тренировались и ничего не успели сделать.

Первая после перерыва тренировка сборной Гриффиндора не только оправдала все ожидания Гарри, но и в очередной раз убедила команду, что победа уже у них в кармане.

— И всё же не стоит быть излишне самоуверенными, — наставительно сказал он игрокам спустя два часа в раздевалке. — Мы в отличной форме, но и когтевранцы не сидят сложа руки. А ударить в грязь лицом не только перед всей школой, но и перед всем миром, мы просто не можем.

Вспоминая это сейчас, Гарри почувствовал, как растягиваются в улыбке его губы. Поэтому он спокойно ответил Гермионе:

— Знаешь, для нас это тоже своего рода экзамен. И принимать его будет гораздо больше людей, чем ЖАБА.

Гермиона перевела на него взгляд. Гарри был готов к тому, что сейчас последует недовольная тирада. Но этого не произошло.

— Я же всё понимаю, но ведь и о других вещах не стоит забывать, верно? — улыбаясь, спросила она, ещё сильнее прижимаясь к Рону.

Друзья поднялись в гостиную Гриффиндора, взяли сумки и направились в библиотеку. Вчетвером они заняли один большой стол, разложили на нём пергаменты и учебники и принялись за домашнее задание.

Но теперь сосредоточиться стало гораздо сложнее — если раньше библиотека была одним из самых тихих и спокойных мест в замке, то теперь ежесекундно откуда-нибудь доносились перешёптывания и смешки. Иностранные гости — по крайней мере, те, кто знал английский язык — стали часто захаживать сюда, а их присутствие невольно притягивало множество любопытных.

— Снова не дают посидеть в тишине, — мрачно произнесла Гермиона, закрывая учебник и окидывая недовольным взглядом читальный зал. Несколько молодых людей в зелёных мантиях сидели за столом в углу и едва слышно о чём-то переговаривались. В стороне от них две девушки из Шармбатона, взяв одну книгу на двоих, теперь старательно переписывали её содержание в свои пергаменты. Но самый большой интерес вызвали ученики Ильверморни — казалось, каждый посетитель библиотеки уже успел словно бы случайно пройти мимо их стола.

— Смотрят, как на небожителей, ей-богу, — Гермиона наблюдала за покрасневшим четверокурсником, то и дело бросавшим взгляды на высокую светловолосую девушку в сливовой мантии, которая его совершенно не замечала. — Я, конечно, всё понимаю, но к чему такое внимание к иностранцам противоположного пола, когда и среди своих можно найти интересного человека?

Уши Рона тем временем стремительно наливались багровым.

— Сама-то ведь помнишь, какой была во время Турнира, — прошептала Джинни, обменявшись с Гарри улыбками. — Кто там с тобой ходил на Святочный бал?

— Ну, тогда не считается, — с достоинством ответила Гермиона. — Всё-таки я была ещё совсем молодой и глупой.

— Зато теперь повзрослела и точно не допустишь таких нелепых ошибок, — закончил за неё Гарри и вместе с Джинни стал давиться от беззвучного смеха.

В библиотеку вошёл Деннис Криви вместе с Орлой Свирк. Заметив друзей, он кивнул им, но предпочёл сесть за другой, свободный стол. Они тут же углубились в учебники, и поэтому Деннис не мог видеть, как часто светловолосая девушка из Ильверморни поднимает взгляд и задерживает его на нём. Орле тоже доставалось, правда, при этом лицо девушки искажалось в недовольной гримасе, а губы подрагивали.

— Надо же, никогда бы не подумал, что наш Деннис на такое способен, — прошептал Гарри, кивая на пятикурсника и заинтересовавшуюся им иностранку. Джинни проследила за его взглядом и пожала плечами.

— А что, он вполне хорош собой, всегда задумчив и печален. Некоторых это притягивает.

— Правильно делает, что не замечает, — заметила Гермиона, изучающе оглядывая стол Ильверморни. И тут Рон, наконец, нарушил своё долгое молчание:

— А ты до сих пор переписываешься с Крамом?

Повисла тишина. Гермиона поспешила ответить:

— Нет, мы уже давно не общаемся.

И, хотя голос её звучал уверенно, Гарри заметил, как слегка порозовели её щёки. Больше Гермиона не заводила разговоров об отношениях с иностранцами, а сидевший рядом с ней Рон выглядел подозрительно довольным.

Разделавшись, наконец, с уроками, друзья направились в Большой зал на обед. Он снова был переполнен, гул множества голосов, чаще всего на других языках, доносился отовсюду. Гарри налил себе борща — за последние два дня этот суп настолько ему полюбился, что превратился в постоянное блюдо — и стал медленно есть. Рон с Гермионой о чём-то тихо переговаривались, а Джинни то и дело бросала взгляды на преподавательский стол. Наконец она склонилась к самому уху Гарри и прошептала:

— До сих пор не могу понять, как Флинт планирует сделать так, чтобы клятва основателей была нарушена.

У Гарри был ответ, но он не хотел развивать эту тему сейчас, когда вокруг было так много посторонних. Поэтому он прошептал в ответ Джинни: «Потом» и вновь принялся за суп.

Когда они сообщили мистеру Уизли содержание клятвы, он пообещал, что охрана школы, а особенно четверых деканов, будет максимально усилена. И действительно, теперь в коридорах друзьям всё чаще и чаще стали попадаться мракоборцы, к которым вскоре присоединились и греческие гоплиты.

После обеда друзья присоединились к шумной толпе, выходившей через парадные двери — ещё вчера во всех факультетских гостиных появилось объявление, что во второй половине дня на школьном стадионе состоятся выступления делегаций магических школ, которые они подготовили специально для студентов Хогвартса и представителей Министерств магии.

— Как думаете, что они нам покажут? — спросила догнавшая ребят Натали, держа за руку Оуэна. Слизеринец смущённо улыбнулся им — утром после того, как они отправили письма, он сослался на важные дела и не пошёл с ними в библиотеку.

— Наверняка они нас очень удивят, — ответила Джинни, — покажут что-то такое, что мы ещё никогда не видели.

— Как по мне, нас ждёт феерия, — с довольным видом произнёс Рон.

Болтая и смеясь, друзья подошли к стадиону и заняли места на одной из верхних трибун. Гарри то и дело окидывал взглядом поле. Ему всегда было непривычно приходить сюда в качестве зрителя. Конечно, он смотрел все матчи школьного чемпионата по квиддичу, но всё же в половине случаев находился на противоположной стороне, глядя на зрителей с поля, верхом на метле. Теперь же всё было по-другому.

Между тем трибуны постепенно заполнялись. То и дело мимо них, здороваясь, проходил кто-нибудь из знакомых. На два незанятых рядом с Гарри места сели Уолтер Крейн и Кэтрин Тассель.

— Поскорее бы уже начали, — сказал Уолтер, воодушевлённо оглядывая стадион, — весь день гадал, что они нам подготовили.

Он кивнул на поле. В несколько колонн там стояли студенты иностранных магических школ. То и дело они поднимали головы и окидывали взглядом стадион, особенно долго всматриваясь в трибуну для преподавателей, где в первом ряду наблюдали за ними их директора. От обилия разноцветных мантий Гарри вновь ощутил, что у него рябит в глазах.

— А где Ирвин? — спросил он, снимая очки и проводя пальцами по зажмуренным векам.

— Вон он, — сказал Уолтер, вытягивая вперёд руку и указывая пальцем на комментаторскую рубку. Гарри вгляделся и увидел в ней Ирвина, который, поймав на себе взгляды однокурсников, улыбнулся и замахал рукой.

— Вчера вечером Макгонагалл позвала его к себе в кабинет, — продолжал Уолтер, — а когда он вернулся, то сказал, что его пригласили быть ведущим представлений магических школ.

— Такой довольный был, — добавила Кэтрин, — но на все наши вопросы наотрез отказался отвечать, говорил, что ему оказали огромное доверие, посвятив в подготовку и что он его обязательно оправдает.

— Так что только он знает, что мы сегодня увидим, — закончил Уолтер, пожимая плечами.

Гарри перевёл взгляд на преподавательскую трибуну. Профессор Макгонагалл сидела в самом её центре между Густавом Эрикссоном и мадам Максим. Все три директора о чём-то оживлённо переговаривались. Кембо Плааки сидел рядом с Ямато-Каном и, чуть откинувшись назад, вёл разговор с профессором Стрейдомом, рядом с которым сидела Кьяра. Как и Ирвин, она поймала его взгляд, чуть улыбнулась и кивнула головой. Лицо её было бледное, под глазами залегли синяки — очевидно, до полнолуния осталось совсем мало времени.

— Всё, начинается, — прошептала сидевшая рядом Джинни.

Галдящие трибуны мгновенно стихли, когда над стадионом разнёсся усиленный магией голос профессора Макгонагалл:

— Приветствую вас всех. Сегодня мы собрались здесь, чтобы увидеть представления наших дорогих гостей, и я уверена, что они вам очень понравятся. Прошу вас, мистер Брандт.

Произнеся это, директор Хогвартса села обратно. А над трибунами раздался громкий голос Ирвина Брандта:

— Итак, мы начинаем. Встречайте: академия магии Шармбатон!

Юноши и девушки в голубых мантиях вышли вперёд. Гарри сразу же заметил среди них Габриэль Делакур. Быстрыми, ловкими движениями они выхватили волшебные палочки и синхронно взмахнули ими. Мгновение ничего не происходило, а затем над полем начал подниматься лёгкий белый туман. С каждой секундой он становился всё плотнее и больше и вот уже вплотную заволок собой всё огромное пространство поля… и тут прямо из него начали расти какие-то фигуры. Прошло несколько мгновений — и они превратились в рослых белоснежных коней.

Студенты Шармбатона приблизились к ним, протянули руки. Кони медленно подошли, каждый дотронулся большой вытянутой мордой до ладони одного из студентов. Несколько секунд они поглаживали призрачных животных, а затем одновременно вскочили на них, просунув ноги в стремена, и взяли в руки неведомо откуда взявшиеся поводья. Кони встали на дыбы и раскрыли огромные широкие крылья, отчего наездники на короткое мгновение стали похожи на ангелов. Секунда промедления — и два десятка крылатых созданий взмыли в небо под изумлённые вздохи всего стадиона.

— Это пегасы, — произнесла Кэтрин Тассель, не отрывая взгляд от летящих в вышине шармбатонцев. А они тем временем, собравшись в широкий клин, сделали несколько кругов над стадионом, выпуская из палочек снопы разноцветных искр, отчего стало казаться, что над трибунами гремят салюты, и плавно приземлились на землю.

Под аплодисменты сотен зрителей студенты Шармбатона с поклонами ушли с поля и сели на отведённые специально для них трибуны.

— Я читала о таком, — прошептала Гермиона, оборачиваясь к Рону, Гарри и Джинни, — но даже и представить не могла, что когда-нибудь увижу эту магию воочию.

— Институт Дурмстранг! — воскликнул между тем Ирвин Брандт.

Рослые ученики в красных мантиях словно только этого и ждали. Разбежавшись в разные стороны и образовав огромный квадрат, они вскинули над головами волшебные палочки, и в то же мгновение из конца каждой хлынул поток яркого пламени. Соединившись в центре, они образовали огромное зарево, столь яркое и горячее, что Гарри невольно зажмурился и ощутил, как по лицу заструились капельки пота.

— Это же Адское пламя, — услышал он шёпот Джинни. — Но… но ведь его же почти невозможно контролировать…

Гарри открыл глаза и увидел, как потоки огня образовали в небе над стадионом огромную сферу. Он вспомнил — почти год назад, в Выручай-комнате, Крэбб наколдовал такое же пламя, чтобы убить их всех. Но не смог справиться с заклинанием и погиб сам. Только бы они смогли удержать эту жуткую стихию, невольно промелькнуло у него в голове.

Тем временем студенты Дурмстранга уверенными движениями палочек направляли огонь, и вот огромная сфера преобразилась. Они увидели, как из пламени медленно выплывает большой, вытянутый корабль под полосатым парусом, нос которого венчает огромная голова дракона. Несколько мгновений судно двигалось в сторону трибун, затем трансформировалось, и через секунду перед взорами сотен зрителей возникла массивная туша кита, выныривающего из водной глади. Кит застыл в воздухе, не завершив прыжка, и с рёвом выплеснул из дыхала огромную струю огня.

Не успела она осесть и вернуться, как сфера вновь преобразилась, и теперь трибуны с грозным видом оглядывал гигантский дракон. Медленно повернув голову из стороны в сторону, он угрожающе клацнул челюстями и выпустил в воздух ревущий поток пламени. Поднявшись вверх почти на сто метров, он стал медленно разливаться, подобно фонтану, и струи его устремились вниз, к сфере.

Гарри не мог оторвать взгляда. По лицу его струился пот, но он продолжал заворожённо следить, как гигантский огненный фонтан становится всё меньше, сжимаясь и слабея, и вот, наконец, отдельные потоки пламени, разделившись окончательно, медленно вернулись в палочки студентов в ярко-красных мантиях.

Над стадионом поднялся рёв. Студенты, преподаватели, иностранные гости и работники Министерства все как один вскакивали со своих мест, неистово хлопая в ладоши. Сам Гарри заметил только через полминуты, что тоже стоит на ногах и, не жалея сил, аплодирует. Но вот зрители постепенно успокоились и возвратились на свои места.

— Колдовстворец! — без лишних предисловий воскликнул Ирвин Брандт. Голос его подрагивал — похоже, что при подготовке его тоже посвятили далеко не во все подробности.

Тем временем на поле студенты в бирюзовых мантиях с поразительной синхронностью сделали несколько стремительных шагов вперёд и взмахнули волшебными палочками. Какое-то время ничего не происходило, но тут Гарри заметил, как над трибунами нависли длинные тени, поднял голову — и увидел, что прямо над ними медленно проплывают широкие и длинные стволы деревьев. Зрители подняли взгляды, потрясённо наблюдая за тем, как парящие в небе деревья медленно снижались в сторону поля. Когда они почти поравнялись с землёй, студенты Колдостворца опустили палочки, подошли к длинным стволам и расселись каждый на своём дереве

— Они что, используют их вместо мётел? — спросил Рон, не сводя глаз с поля.

— Похоже на то, — коротко ответил ему Гарри, не отрывая взгляда от происходящего на поле.

Между тем студенты Колдовстворца переглянулись, и в ту же секунду взмыли в воздух с такой скоростью, какой позавидовал бы любой «Нимбус», а может быть, даже «Молния». Собравшись вместе, русские ученики прокричали что-то друг другу на своём языке, и вот уже две группы по семь человек заняли по половине поля.

— Они что, действительно… — начала было Джинни, но раздался свисток, и удивительный матч по квиддичу начался.

Всё произошло буквально за несколько минут — носящиеся по полю стволы деревьев, мечущийся между игроками мяч. Несколько раз друзья резко наклонялись, поспешно закрывая головы руками, чтобы ветви летевшего слишком низко к земле дерева ненароком их не задели. Наконец два ствола взмыли высоко в небо, а затем резко спикировали — один из ловцов сжимал в руках крохотный блестевшей на солнце золотой шарик.

Представление Колдовстворца встречали громом аплодисментов, причём особенно неистовствовали игроки факультетских сборных и самые отъявленные любители квиддича.

— Нам определённо есть чему у них поучиться, — заметил Гарри улыбавшейся Джинни. — Но в первую очередь, конечно, тому, как летать на деревьях.

— Школа магии Махотокоро! — прокричал между тем Ирвин Брандт.

И в ту же секунду над стадионом промелькнуло ещё несколько теней. Затаив дыхание, зрители следили за тем, как с десяток крупных птиц медленно опускаются на поле. Каждая сжимала в когтях длинную метлу из чёрного дерева. Ученики в бледно-розовых и золотых мантиях по одному выходили чуть вперёд, и очередная птица, пролетая в опасной близости над землёй, отпускала метлу, и та падала прямо в руки своего хозяина. Наконец последний студент Махотокоро поймал свою, и птицы, взмыв в небо, исчезли над кронами деревьев Запретного Леса.

Азиатские ученики оседлали мётлы и взмыли в воздух. На первых порах Гарри показалось, что сейчас и они разыграют матч по квиддичу, но вместо того, чтобы собраться вместе или разбиться на две группы, студенты Махотокоро упорно держались по одиночке.

— Что они хотят сделать? — спросила Джинни, но тут же получила ответ на свой вопрос.

По одному или маленькими группами парившие над стадионом стали выполнять на мётлах фигуры высшего пилотажа. Взмывали в воздух на невообразимую высоту, резко уходя в пике, тормозили в жалких сантиметрах от земли и снова наверх. Облетали стадион, собираясь в фигуры и быстро разлетаясь, делали бочку и мёртвую петлю, и, наконец, все вместе огромным клином спикировали на поле, ловкими движениями спрыгнули на землю, и, положив мётлы на плечи, удалились под шумные аплодисменты.

— Школа магии Уагаду! — воскликнул Ирвин Брандт, когда стихли последние хлопки.

Чернокожие студенты в разноцветных мантиях вышли вперёд. Вскинув вверх руки, они сделали ими какие-то странные движения. И тут Гарри ощутил, как дрожит у него под ногами земля. Идеально ровное поле стадиона пошло большими, глубокими трещинами, а через мгновение кусок земли, на котором стояли африканские ученики, с шумом взмыл в воздух, зависнув над головами тех, кто сидел в верхних рядах. Послышались крики, недовольный гул — теперь прямо посреди стадиона зияла огромная глубокая чёрная дыра, со всех сторон окружённая зелёной травой.

— Надеюсь, они вернут всё обратно, как было, — заметил Рон, наблюдая за тем, как парящая в небе земля снова стала разделяться на два десятка кусков. Наконец каждый студент Уагаду встал на своём небольшом клочке земли. Они парили высоко над полем, направляя движение короткими взмахами рук. Наконец, собравшись в большой круг, они вытянули вперёд правые ладони и стали по очереди загибать пальцы.

Из земляного провала в центре стадиона метнулась вверх струя воды, добралась до образованного ладонями круга и, разделившись на потоки, устремилась в небо, зависнув высоко над головами зрителей. И снова потоки стали делиться, и вскоре весь стадион оказался словно в водяной клетке, прутья которой, блестевшие в ярком солнечном свете, медленно передвигались по кругу.

Но вот африканские ученики повернули руками, и, словно повинуясь направленному вспять времени, прозрачная клетка стала собираться в большие потоки, затем в одну большую струю, а вскоре и та скрылась под землёй, не оставив после себя ни единой капли. Снова взметнулись вверх руки, и клочья земли собрались вместе, а через несколько секунд аккуратно встали на место, закрыв огромную чёрную дыру в центре стадиона.

Зрители зааплодировали только тогда, когда убедились, что всё вернулось на свои места, и ещё долго потом не утихали их восторженные крики.

— Осталось всего две школы, — заметил Рон, глядя на стоявших на поле студентов. — Интересно, что они нам покажут?

— Школа магии Кастелобрушу!

Не успел Ирвин закончить, как огромная радуга, взявшаяся неизвестно откуда, повисла над полем, словно разноцветная арка. Улыбаясь, южноамериканские студенты достали из карманов волшебные палочки, что-то громко произнесли и в то же мгновение взмыли в воздух.

Снова послышались крики, но уже не от недовольства, а от потрясения — юные колдуны стояли в самом центре радуги, отсюда все они казались крошечными точками и лишь едва заметны были их ярко-зелёные школьные мантии.

Но вот радуга пошла рябью, и всё пространство внутри неё залилось ярким солнечным светом. Гарри прищурился — так ярко теперь стало вокруг. Один из студентов Кастелобрушу подошёл к краю радуги, раскинул широко в сторону руки.

— Что он де… — испуганно произнесла Гермиона, но было уже поздно. Оттолкнувшись, юный волшебник стремительно полетел вниз.

— НЕТ!

— Что это!?

— Остановите его! Он же разобьётся!

Крики неслись отовсюду, некоторые вскочили со своих мест. Но тут летящий резко перекувырнулся и завис в самом центре солнечной арки. На его лице играла счастливая улыбка. Он окинул быстрым взглядом стадион, поднял взор наверх, к своим товарищам, и жестом пригласил их последовать за ним. Вскоре все студенты Кастелобрушу парили над землёй, расправив руки, словно мухи в гигантской паутине.

Переглядываясь и посмеиваясь, они то и дело бросали взгляды на зрителей, зачарованно следивших за каждым их движением. Но вот, наконец, собравшись в линию, они медленно опустились на землю, достали волшебные палочки, взмахнули ими, произнесли заклинание, и огромная радуга исчезла, не оставив и следа. Сразу же вокруг стало гораздо темнее, несмотря на то, что день выдался ясным и солнечным.

— Изумительно, — шептала Кэтрин Тассель, глядя, как южноамериканские волшебники кланяются и покидают поле. Гарри же не смог вымолвить ни слова — все его силы уходили на то, чтобы продолжать аплодировать.

Снова над трибунами раздался голос Ирвина Брандта:

— И, наконец, школа чародейства и волшебства Ильверморни!

Полтора десятка североамериканских студентов огляделись по сторонам. На поле они остались одни, но, похоже, их это нисколько не смутило. Сделав несколько шагов вперёд, они быстро встали в две линии, вытянули вперёд руки, и все как один воскликнули:

— Топор войны!

Трава под ними заколыхалась, и с громким хлопком прямо из-под земли в распахнутые ладони каждого ученика влетело по небольшому каменному топору. Молодые волшебники разбежались по разным концам поля, вращая топоры в руках, затем остановились, подняли их над головами и с силой опустили на землю.

В первую секунду ничего не происходило, но вот Гарри почувствовал, как волосы на голове всколыхнул лёгкий порыв ветра. Оглянулся. Джинни, Уолтер и ещё несколько человек в верхних рядах также посмотрели себе за спину — очевидно, почувствовали то же самое, что и он.

— Смотрите! — неожиданно воскликнула Гермиона.

Гарри резко повернулся и увидел, что возле каждого ученика Ильверморни вырастает тонкий серый вихрь, с каждой секундой становясь всё больше и шире. Спустя полминуты перед глазами всего стадиона по полю блуждали полтора десятка смерчей, огромных воронок, заострённые концы которых висели над самой землёй, а от них спиралью уходили вверх серые воздушные потоки.

Они двигались медленно, огибали державших над головами топоры учеников и друг друга, пока, наконец, не слились в один большой торнадо в самом центре поля. Воронка стала медленно расширяться, разгоняясь и свистя — и вскоре густые серые потоки стали двигаться так близко, что до них, казалось, можно было дотянуться рукой.

Сквозь шум ветра с поля послышались крики, и в то же мгновение широкая воронка резко сжалась и устремилась вверх. Тонкая белая нить принялась извиваться и вытягиваться, и вот на фоне чистого голубого неба возникли огромные буквы: ИЛЬВЕРМОРНИ. Несколько секунд название североамериканской школы чародейства и волшебства висело перед глазами сотен зрителей, но стоящие на поле вновь взмахнули топорами, и огромная надпись вдруг вспыхнула золотым, да так ярко, что Гарри пришлось закрывать глаза. Когда он вновь их открыл, гигантских букв в небе уже не было.

Зрители аплодировали очень долго — вначале студентам Ильверморни, затем — всем остальным школам магии, чьи представители вновь вышли на поле. Но вот над полем раздался громкий голос профессора Макгонагалл:

— Благодарю всех и каждого, кто принял участие в этих великолепных представлениях: мы не забудем их ещё очень долго. Спешу вам всем напомнить, что уже совсем скоро в стенах нашей школы состоится праздничный бал, так что готовьтесь к нему, ищите партнёра, но — и это в первую очередь касается студентов Хогвартса — не забывайте об уроках и домашних заданиях.

Громкий смех пронёсся над трибунами, а затем все, но особенно активно гриффиндорцы, зааплодировали, приветствуя слова своего директора.

* * *

— Ты уже решила, кого позовёшь?

— Нет, а ты?

— Даже не знаю…

Обе девушки умолкли, стоило Гарри подойти к книжному шкафу. Прикрывая рот, с еле слышным хихиканьем они проследили, как он, стараясь казаться невозмутимым, кладёт на полку книгу, берёт другую и возвращается к сидящим за большим столом в углу библиотеки друзьям.

— Все словно с ума посходили, — сказал он, садясь рядом с Джинни и кладя перед собой книгу. — Кажется, я ещё никогда не слышал столько перешёптываний за своей спиной.

— Так ведь бал уже совсем скоро, чего же ты хотел? — спросила она, в недоумении пожимая плечами.

— Это верно, самое время для парней и девушек вести активную охоту на возможного партнёра, — заметил Рон, откладывая перо — он был рад возможности отвлечься от сложного сочинения по защите от Тёмных искусств и поговорить о чём-то кроме домашних заданий.

— Ну, вам-то в этот раз будет гораздо проще, охотнички, — саркастически произнесла Гермиона, отчего все сидящие за столом невольно прыснули. — Не то, что тогда, перед Святочным балом, верно?

Гарри снова засмеялся, но в глубине души был полностью согласен с Гермионой. Взглянув на Джинни, он поймал её улыбающийся взгляд и почувствовал, как она под столом взяла его руку в свою. Да, Джинни тоже с нетерпением ждёт этих выходных — праздничный вечер обещает стать для всех незабываемым.

Уже почти две недели Хогвартс стоял на ушах — те, кому не посчастливилось, подобно Гарри и Рону, не задумываться о том, кого они позовут на бал, метались по школе в поисках того, кого они могли бы пригласить. То и дело кто-нибудь из друзей рассказывал остальным, как во всех углах замка они натыкались на обсуждение предстоящего праздника.

В выгодном положении оказались иностранные гости — даже языковые барьеры не помешали многим ученикам Хогвартса обзавестись партнёрами из других магических школ.

— Я слышала, Ромильда Вейн идёт с одним из студентов Ильверморни, — сказала друзьям Натали как-то за завтраком. Все трое посмотрели на Гарри, который в ответ только пожал плечами.

— Быстро она успела, — заметила Гермиона. — Впрочем, зная её пристрастия ко всем знаменитостям…

— А может, ей просто надоело искать себе парня среди студентов Хогвартса? — усмехнувшись, предположил Рон. — Вон у неё теперь какое раздолье.

— В любом случае, нам только лучше, — произнесла Джинни, поворачиваясь к Гарри и злорадно улыбаясь. — Пусть теперь этот человек ищет, как бы ему избавиться от её излишнего внимания, верно?

Гарри кивнул, но мысли его были заняты совсем другим. И так не страдая до этого от недостатка внимания, теперь ему казалось, что куда бы он ни пошёл, все взгляды постоянно останавливались на нём, а стоящие в стороне тут же начинали перешёптываться, едва он проходил мимо. К такому отношению со стороны студентов Хогвартса он был готов, однако совершенно неожиданным было для него повышенное внимание к своей персоне со стороны иностранных гостей школы. Конечно, Гарри уже давно привык к своей славе, смирился с ней и перестал обращать на неё внимание, но после победы над Волан-де-Мортом он вновь стал центром всеобщего интереса. А теперь ещё он узнал о том, что знаменит далеко за пределами родной страны.

— Да, это так: я видела твоё имя в справочнике известных волшебников и волшебниц мира, — сказала Гермиона в один из вечеров, когда он решил поделиться своими мыслями с друзьями. — Удивляюсь ещё, как на тебя не набрасываются с предложениями вместе пойти на бал.

Тогда Гарри лишь усмехнулся этим словам — вся школа и так знает, что он встречается с Джинни. Но уже на следующий день он получил первое приглашение. Высокая темноволосая студентка из Пуффендуя, его однокурсница, которую он иногда видел на сдвоенных уроках, спросила, не хочет ли он пойти с ней на бал. В первую секунду Гарри даже растерялся от того, что кто-то ещё может подозревать, что ему не с кем идти.

— Жаль, — только и произнесла девушка в ответ на его отказ, пожала плечами и заспешила прочь.

А уже вечером его отвела в сторону улыбающаяся девушка из Кастелобрушу, и, изъясняясь жестами и простыми словами на английском, предложила ему составить ей компанию на празднике.

— Прости, не могу, — медленно произнёс Гарри, подкрепляя свои слова жестами. Девушка расстроенно кивнула, повернулась и пошла по коридору, понурив голову. Гарри смотрел ей вслед, ему стало жалко её. Но она ещё точно найдёт себе хорошего кавалера — даже ему было трудно не признать, что девушка очень красива.

В течение следующих двух дней он снова получил несколько приглашений — от иностранных студенток, учениц Хогвартса и, что стало для него настоящим шоком, молодой сотрудницы французского Министерства магии, которая на время торжеств вместе со своими коллегами поселилась в Хогвартсе. Впрочем, не ему одному выпала изрядная доля славы: по большому секрету Рон как-то признался, что несколько раз к нему подходили студентки Хогвартса и иностранные гостьи и спрашивали, не хочет ли он пойти с ними на бал.

— Я не стал вам об этом рассказывать, — сказал он, пожимая плечами. — Не хочу, чтобы Гермиона лишний раз нервничала.

— Брось, она знает, что ты никогда и ни за что не променяешь её ни на кого другого, — подбодрил друга Гарри, похлопав его по плечу. Рон кивнул, слабо улыбаясь, и спросил:

— Уверен, тебе от них нет отбоя.

— Да, особенно от тех, кто не знает английского.

Они обменялись улыбками.

Вечером накануне бала в гостиной Гриффиндора стоял ужасный гвалт. До домашних заданий уже никому не было дела, и даже Гермиона, сказав, что не может сосредоточиться, убрала учебник в сумку, поудобнее устроилась в кресле у камина и стала слушать, как гриффиндорцы с жаром обсуждают предстоящее завтра торжество.

— Говорят, Макгонагалл купила у Розмерты две тысячи бочек медовухи!

— Про Святочный бал говорили то же самое. Только тогда было восемьсот бутылок.

— Не, ну то восемьсот…

— А «Ведуний» снова позовут, как думаете?

— Конечно! Без них праздник не праздник.

— А я слышала, что…

— Удивительно, какие только слухи ни ходят вокруг праздника, — сказала Гермиона, поворачиваясь к Гарри и Рону, игравшим возле окна в волшебные шахматы. Джинни и Натали наблюдали за ними, а Деннис что-то сосредоточенно писал, склонившись над свитком пергамента.

— А что ты хотела, такое событие, — философски изрёк Рон, протягивая было руку к ферзю, но тут же одёргивая её.

— Поскорее бы уже, — закрыв глаза, мечтательно произнесла Натали. — Я ещё никогда не была на балах.

Весь следующий день ушёл на подготовку. Гермиона, Джинни и Натали не спускались из своих спален с обеда, Гарри, Рон и Деннис, которым не требовалось много времени, чтобы привести себя в порядок, сидели в гостиной и всячески развлекались.

— В какой-то степени я им даже завидую, — сказал Деннис, складывая на столе пасьянс из магловских карт. — Тратят так много времени, но зато потом выглядят неотразимо.

— А мы тогда как? — спросил, усмехаясь, Гарри, наблюдая за игрой на своём миниатюрном поле для квиддича.

— А мы просто хорошо, — невозмутимо ответил Деннис.

В пять часов вечера Гарри и Рон поднялись в спальню. Уолтер и Ирвин уже были там. Они облачились в парадные мантии, и снова, как и перед Святочным балом, почувствовали, что им стало немного не по себе.

— Вроде и сидит хорошо, а всё равно волнуюсь, — сказал Рон, поворачиваясь перед зеркалом и разглядывая себя со всех сторон. Его новая парадная мантия была тёмно-синего цвета и действительно выглядела очень красиво. — Ну, по крайней мере, это не то убожество, что я надевал в прошлый раз.

— А что у тебя было? — спросил Уолтер, поправляя рукава своей серебристой мантии, и Гарри быстро пересказал ему и Ирвину о старом выходном костюме Рона, чем немало рассмешил всех троих, особенно упоминанием о пышных кружевах и как тот пытался от них избавиться.

В половине шестого они закончили приготовления и спустились в гостиную. Гермиона, Джинни и Натали уже ждали их. На девушках были новые великолепные мантии, длинные волосы расчёсаны и убраны в сложные узорчатые причёски.

— Выглядишь великолепно, — тихо произнёс Гарри, обнимая Джинни.

— Ты тоже, — прошептала она в ответ и легко коснулась зубами мочки его уха, отчего он ощутил, как по телу его проходит тёплая волна.

Взяв девушек за руки, Гарри и Рон присоединились к толпе гриффиндорцев, покидавших гостиную через портретный проём. Мимо прошли Деннис с Орлой, пятикурсник улыбнулся им и показал большой палец.

По лестницам они спустились в холл. Двери в Большой зал были закрыты, и около них уже успела собраться порядочных размеров толпа. Ходили вокруг студенты и иностранные гости, разыскивая свою пару. К расположившимся на ступенях друзьям подошла Полумна, рядом с ней шёл уже знакомый Гарри высокий юноша с густой копной каштановых волос, одетый в бирюзовую мантию.

— Познакомьтесь — это Рольф Саламандер, — представила своего кавалера Полумна. Тот кивнул, пожал руки Гарри и Рону и с лёгким смущением в голосе произнёс:

— Добрый вечер. Полумна написала мне и пригласила принять участие в вашем празднике. Очень рад познакомиться со всеми вами.

Его взгляд скользнул по друзьям, особенно задержавшись на Гарри.

— Мы тоже очень рады, — сказала Гермиона, улыбаясь.

Вскоре к ним присоединились Оуэн с Натали и Деннис с Орлой. Рольф очень быстро нашёл со всеми общий язык и так увлёкся разговором со слизеринцем, что стоявшая рядом с Полумной Джинни, склонившись к подруге, тихо произнесла:

— А мне казалось, что у вас всё не сложилось после той вечеринки у Слизнорта.

— Мне тоже. Но знаешь, я подумала, что не только морщерогие кизляки и мозгошмыги могут быть интересными, — ответила Полумна, загадочно улыбаясь.

Тем временем холл всё больше и больше наполнялся.

— Душновато здесь, — заметил Рон, оглядываясь и вытирая ладонью проступивший на лбу пот, — когда же уже наконец всё начнётся?

И, словно услышав его слова, высокие двери медленно распахнулись.

— Прошу всех выстроиться парами, — произнёс появившийся в проёме профессор Стрейдом. На нём была тёмно-зелёная мантия, на груди красовался золотой медальон. Студенты и гости поспешили выстроиться, как им сказали, и в итоге образовалась большая колонна. — Прекрасно, теперь можете входить.

И он отстранился, открывая проход.

Большой зал снова преобразился. Вместо длинных столов — сотня небольших, рассчитанных на несколько человек, столиков, на каждом по небольшой яркой лампадке, набор приборов и несколько красиво украшенных карточек меню. За длинным преподавательским столом сидели директора всех магических школ в своих лучших мантиях. Свисали с потолка флаги и транспаранты, в дальнем углу было огорожено место для сцены.

Друзья разместились за одним из столов и стали наблюдать, как остальные занимают свои места. Гарри заметил в другом конце зала Кингсли, мистера Уизли, Билла, Чарли и Перси — они сидели за одним столом. Он хотел было помахать им, но тут же понял, что со стороны это будет выглядеть нелепо, и продолжил рассматривать гостей.

Их однокурсники сели напротив. Уолтер улыбался Кэтрин, одетой в красивую малиновую мантию. Гарри перевёл взгляд на Ирвина и его пару и узнал в ней ту самую девушку из Кастелобрушу, которая так загрустила, когда он сказал, что не сможет пойти с ней на бал. Сейчас она выглядела ужасно счастливой и не отрывала от Ирвина радостного взгляда. Что ж, похоже, их иностранная гостья действительно нашла себе прекрасную пару.

Тем временем последние гости заняли свои места. Профессор Макгонагалл встала со своего кресла, поприветствовала всех и пожелала приятного вечера. Гарри взял меню, пробежал по нему глазами, затем посмотрел на тарелку и сделал заказ. Вновь по всему залу разнёсся звон приборов и кубков, к которому вскоре присоединился разноголосый хор обитателей замка и иностранных гостей.

— Интересно, кого из музыкантов они пригласили? — спросила Натали, поглядывая на сцену.

— На Святочном балу выступали «Ведуньи», — сказал Рон, — может быть, и на этот раз снова их позовут. Во всяком случае, об этом ходили слухи.

Тем временем за окнами исчезали последние багровые лучи — заходило солнце. Зажглись на небе первые звёзды, а вскоре их жемчужные россыпи усеяли заколдованный потолок Большого зала.

Торжественный ужин подошёл к концу, и все встали со своих мест. Профессор Макгонагалл взмахнула палочкой, и столы переместились к стенам, освобождая пространство для танцев. Взоры всех обратились к сцене. На неё медленно вышло несколько высоких юношей и девушек, одетых в строгие чёрные мантии.

— Не похожи они на «Ведуний», — прошептал Деннис, внимательно оглядывая музыкантов.

— Попрошу вас поприветствовать — наши друзья из школы магии Колдовстворец исполнят одну из своих любимейших песен, — произнесла профессор Макгонагалл, и все зааплодировали.

В наступившей после хлопков тишине выступающие разобрали музыкальные инструменты, разошлись по сцене, и в следующее мгновение заиграли медленную и очень красивую мелодию.

Гарри повернулся к Джинни, положил руку ей на талию, ощутил её прикосновение к своему плечу. Она улыбнулась ему, взяла его вторую руку в свою и чуть вытянула вперёд.

— Не стесняйся, — прошептала она и начала медленно двигаться. Гарри улыбнулся и начал повторять за ней, вначале робко, но затем всё увереннее и увереннее.

— Веди, — сказала Джинни. На мгновение Гарри вновь растерялся, но быстро взял себя в руки.

Между тем стоявший на сцене в окружении хора юноша запел.

Гарри не понимал ни единого слова, лишь иногда повторялось в песне то странное название, которое произнёс мистер Уизли, когда представлял им Колдовстворец в день их прибытия. Он поднял глаза и окинул взглядом Большой зал. Рон и Гермиона танцевали совсем рядом. Заметив, что он смотрит на них, они улыбнулись ему и коротко кивнули. Оуэн и Натали, обнявшись, медленно двигались по кругу, чуть в стороне от них танцевали Деннис и Орла. Полумна и Рольф, похоже, мало смыслили в том, каким должен быть медленный танец, потому что у них он больше походил на простые движения из стороны в сторону.

Гарри улыбнулся и посмотрел в сторону преподавательского стола. Профессор Макгонагалл грациозно вальсировала с Густавом Эрикссоном, Кингсли Бруствер вёл за руку на танцпол Пиовру Каттани. Адемир Гиджа танцевал с Жаклин Делано, Владимир Чудинов пригласил профессора Стебль. Кембо Плааки, лучезарно улыбаясь, с неожиданным изяществом танцевал с профессором Синистрой, Мадам Трюк, сменившая свою обычную спортивную мантию на парадный наряд, танцевала с Ямато-Каном, то и дело неловко переступая с ноги на ногу — её кавалер был на целую голову ниже её.

Медленно, стараясь никого не задеть, передвигались между преподавателями Хагрид и мадам Максим, и всё же один раз они едва не сбили ненароком профессора Слизнорта и мадам Помфри. Профессор Стрейдом танцевал с невысокой чернокожей чародейкой в ярко-жёлтой мантии, а Кьяра Лобоска кружилась в танце с Чарли Уизли. В первую секунду Гарри пришёл в замешательство от такой странной пары, но, заметив на лицах молодых людей улыбки, понял, что, видимо, старые склоки остались для них обоих позади.

Юноша на сцене пел всё громче, слова песни, переплетаясь с музыкой, лились над сводами Большого зала.

— Какая красивая песня, — тихо произнесла Джинни, зажмурившись. На губах её играла счастливая улыбка. Она потянулась к Гарри, а он потянулся к ней. Их губы встретились, когда музыка на сцене вступила в своё крещендо. Казалось, в мире не было больше никого и ничего — лишь они, лишь их поцелуй, лишь это мгновение, растянувшееся в вечность. Музыка взяла обоих в свои объятия, оградила от всех остальных, перенесла в свои глубины, где всё было только для них и больше ни для кого.

Но вот слова песни стали медленно стихать. Гарри отстранился от Джинни, и только теперь заметил, что глаза её блестели от слёз.

— Что ты? — прошептал он, поднимая руку и осторожно дотрагиваясь до её тёплого, мокрого лица.

— Всё хорошо, — произнесла она в ответ. Голос её дрожал. — Всё хорошо, просто… просто я ещё никогда не была так счастлива.

Уже давно закончилась песня, уже давно поднялись на сцену студенты из Кастелобрушу и заиграли быстрый и весёлый танец. Уже давно студенты Хогвартса и многочисленные гости собрались в центре Большого зала и отплясывали кто во что горазд. Но Гарри не видел и не слышал этого. Да и не было его уже в Большом зале.

Выйдя на улицу, он вместе с Джинни спустился по ступеням и вошёл в сад, вновь, как и четыре года назад, разбитый возле входа в замок. Взявшись за руки, они долго бродили между благоухающих розовых кустов, наконец, найдя уютный уголок, уселись на скамейку и, обнявшись, сидели в молчании, смотря на звёзды. Наконец Джинни чуть отстранилась, посмотрела на него. Её глаза блестели, но теперь уже не от слёз.

— Если честно, мне до сих пор не верится, — прошептала она. — Я вспоминаю прошлый Святочный бал…

— Когда Невилл едва не отдавил тебе ноги? — спросил Гарри с улыбкой, и Джинни, прыснув, закивала головой. — А я тогда… хотя зачем вспоминать о плохом, когда сейчас всё хорошо, а дальше будет только лучше?

— Ты так думаешь? — спросила она.

— Я в этом уверен, — ответил он.

И снова оба надолго потеряли способность разговаривать.

Некоторое время спустя они шли через сад, обнявшись и поплотнее прижавшись друг к другу. И тут их окликнули.

— Гарри! Джинни! Вот вы где! А мы вас везде ищем!

Они оглянулись. Все их друзья собрались возле небольшого фонтана, все довольные и ужасно счастливые. Рон и Гермиона, Оуэн и Натали, Деннис и Орла, Полумна и Рольф — все они смотрели на них и улыбались. И Гарри вдруг ощутил к ним ко всем такую любовь, такое обожание, что невольно почувствовал, как трудно ему дышать. Счастье и радость переполняли его. Взяв Джинни за руку, он быстро подошёл к ним. Восемь человек обступили их двоих, а через мгновение все сцепились в крепком объятии.

— Вы бы поосторожнее, а то ещё задушите моего лучшего друга и мою любимую сестру, — заметил Рон, когда все, смеясь, чуть отстранились. А по узким тропинкам к ним уже спешили всё новые и новые люди. Уолтер Крейн с Кэтрин Тассель, Ирвин Брандт со своей прекрасной спутницей. Мистер Уизли со всеми своими старшими сыновьями, рядом с Чарли — улыбающаяся Кьяра, рядом с Биллом — сияющие Флёр и Габриэль.

— Обнимаетесь тут? Без нас? — с лёгким звенящим акцентом спросила она, подходя ближе и надувая губы в притворной обиде.

— Если хотите, можем повторить, — сказал Гарри, чем снова вызвал всеобщий смех.

— Вы бы поосторожнее, — сказал мистер Уизли, грозя Гарри и остальным пальцем. Впрочем, на лице его играла довольная улыбка. — По молодости все мы любим развлекаться. А потом…

— Становимся скучными и занудными министерскими работниками, которые так завидуют молодым, что постоянно их в чём-то упрекают, — скороговоркой произнесла Джинни, улыбаясь. — Мы знаем, пап.

— На самом деле я хотел сказать, что мы потом хотим развлекаться ещё больше, — смеясь, ответил мистер Уизли, — но раз уж тебе так удобнее…

— А может быть, оставим все разговоры и просто обнимемся? — предложил Чарли, и тут же все собравшиеся на деле с радостными криками и счастливыми улыбками поддержали его слова.