Нет грешным покоя (джен)

Иногда казалось, что прогресс человечества достиг всех уголков планеты, но глядя на эти места, Снейп понимал, что это лишь иллюзия.

Деревни, брошенные, не нашедшие пока или уже места в современной действительности. Чернеющие дома с заколоченными окнами, развалины заводов и ферм нагнетали магглам невероятную тоску по уходящей эпохе. Люди покидали маленькие поселения ради успеха в больших городах.

Поэтому уединенная лощина, в которой раскинулся Литтл-Хенглтон, оставалась нетронутой. Но пройдет сто лет, и цивилизация вернется сюда в лице тракторов, асфальтоукладчиков и другой техники. Не станет этих мшистых склонов, этих сучковатых, диковинно искривленных дубов, где танцевали самозабвенно лесные нимфы при слабых проблесках ущербного месяца. Не станет реки, где в тихой заводи гриндилоу поджидали карася или уклейку. Не станет и одинокого склепа, таившегося в сумраке леса.

А может, и не доберется до него человек. Не найдут магглы склепа семейства Гонт, старинного и благородного рода, последний прямой потомок которого сегодня найдет здесь покой.

Фамильный склеп, который нашел Рейвен, был выстроен из гранита, с течением лет от частых дождей и туманов поменявшего своей цвет. Увидеть склеп, глубоко вросший в склон холма, можно было только оказавшись у самого входа.

Он ни за что бы не нашел это место, если бы не зов. Песнь из лесной чащи. Шепот костей и эхо крови.

Когда он увидел дверь, представляющая собой тяжелую, увитую змеями гранитную плиту, что скрывалась за густыми зарослями вереска, то замер, пораженный. Но не успел Рейвен взмахнуть палочкой, как каменные створки медленно распахнулись. Его ждали.

Он спустился по осклизлым ступенькам при свете Люмоса. Ступени вели неглубоко, но давление было настолько колоссальным, будто он находился на дне озера. Осмотревшись, он увидел множество мраморных плит, на которых стояли гробы. На табличках с именами дата рождения отмечалась «руной жизни», альгиз, а дата смерти «руной смерти», ею же в перевернутом состоянии. В глаза Найттанда бросилась ниша, где разместился отлично сохранившийся гроб со сверкающей табличкой, на которой было выгравировано одно лишь имя, заставившее его улыбнуться и вздрогнуть одновременно. Морфин М. Гонт.

Отлевитировав крышку в сторону, Рейвен достал из подсумка каменного идола и положил его на дно гроба, после чего отменил трансфигурацию. Поправил руки и голову покойника, одернул рукава погребальной мантии. Вернув крышку на место, Рейвен запечатал гроб ритуальными знаками и, встав на колени, начал беззвучно молиться. Когда он поднялся, то почувствовал облегчение. Уже хотел идти к выходу, но остановился. Зов, что он слышал, и не думал ослабевать. Ведомый им, Рейвен направился в глубины склепа.

В конце усыпальницы стоял алтарь, уставленный свечами. При его приближении они затрещали, словно гремучие змеи, разнося удушающие миазмы, но это не остановило Рейвена. Когда после полумрака склепа глаза его привыкли к сиянию, он увидел в середине треснутый череп. Едва ли он мог принадлежать человеку. Крупнее в два раза, со скошенной макушкой, редкими, но мелкими зубами, среди которых выделялись два верхних клыка, тонких и загнутых назад.

В разломе таилось сияние. Не имея возможности для сопротивления, Рейвен протянул руку вперед. Его разум поглотили чужие воспоминания.

* * *

Никто не объявил о начале войны. О войне громко заявляют, когда враг приходит извне. Но когда враг притаился в собственном доме, газеты молчат, боясь признаться, что вместо объединения народ ждет лишь разделение.

О событиях тех лет лучше расскажут историки, которые, уже глядя со стороны, могли делать те или иные выводы. Точной даты установить так и не удалось. Просто в один момент преступления Пожирателей Смерти перестали быть только преступлениями. Эта террористическая группировка безжалостно убивала магглов и магглорождённых, вовсю использовала Непростительные заклятия. Министерство пыталось держать простых людей в неведении, но скрывать такие случаи становилось всё трудней и трудней. Тем более, что Пожиратели не ограничивались только нападениями на магглов. Их жертвами становились и многие волшебники, так или иначе не угодившие Тёмному Лорду. Затем директор Хогвартса Альбус Дамблдор создал организацию Орден Феникса, которая боролась с Пожирателями Смерти. Это были страшные времена.

В гражданской войне не бывает победителей. Это только кажется, что одна сторона доказала своё превосходство. В той войне проиграли все, потому что страна оказалась затоплена кровью. Та война стала предвестником исчезновения магов как вида.

* * *

То, что представителей их факультета презирают и боятся, не было новостью для Снейпа. Его больше напрягала несдержанность его сокурсников в этом плане. Будто всем им поочередно срывало резьбу. Северус догадывался, что могло послужить источником проблемы: активная вербовка со стороны Пожирателей Смерти.

Одна из первых вещей, что должны были выучить молодые ПСы, это Непростительные. Не то чтобы это было обязательно, но их успешное освоение показывало настрой и возможности магов.

Авада Кедавра — убивающее заклинание, против которого нет защиты. Не каждый маг может применить это заклинание, так как оно требовало огромной колдовской силы и искреннего желания убить. Снейпу было не впервой убивать, а магии у него было достаточно. Однако он считал это заклинание слишком громоздким — целых семь слогов. В бою столь длинный каст вкупе с огромной тратой энергии были непозволительной роскошью. Противника можно убить и быстрее, хоть грязи и боли будет чуть больше.

Круциатус — заклинание боли, ужасной, нестерпимой боли. Но для того, чтобы заклинание работало в полную силу, недостаточно просто направить волшебную палочку на жертву и произнести заклятие, нужно ещё и наслаждаться болью жертвы.

Да… Лорд любил Непростительные. Снейп этого не понимал. Как можно полагаться на заклинание, что может дать осечку? Что, если у мага будет недостаточно ненависти? Что, если его желание убить будет иметь недостаточно сил? Это все эмоции. А эмоции мешали думать.

Поэтому он и не спешил вступать в ряды Пожирателей. Уничтожение грязнокровок? Подчинение магглов? Захват мира? Все это было чуждо Снейпу. У него был свой мир, свой дом, за который нужно было бороться, отвоевывать у болезни-проклятия шаг за шагом.

Тем более, он не понимал, на чем базируются идеи ПСов. Ему хотелось понять, что стоит за доктриной чистоты крови: простое предубеждение или нечто большее. Кровь была причиной конфликта в Ярнаме. Кровь могла стать причиной конфликта и здесь. Но смысл здешней концепции ускользал от него. Труды по крови, написанные волшебниками, носили больше идеологический характер, чем научный, и частично заимствовавшие информацию из записей Салазара Слизерина. Упор делался на магические способности, на зависимость уровня сил от статуса крови. Подобный критерий не мог раскрыть всю сущность крови. В его мире кровь, в частности, считалась материализацией души. А у особенных существ особенные души…

«Если бы уровень магии в крови можно было измерить. Если бы магия имела хотя бы какую-нибудь физическую характеристику», — думал Северус, проглядывая очередную якобы научную статью, когда его взгляд зацепился за фразу «частицы магии застывают в холодной крови и позднее кристаллизуются». Он взглянул на сопроводительную иллюстрацию и вздрогнул, увидев трубчатое скопление, сердцевина которого напоминало спираль. В голове тут же всплыли строчки из справочника, что покоился в библиотеке Бюргенверта: После смерти вещество в крови затвердевает, и то, что не кристаллизуется, называется кровавиком.

Северус уже внимательнее стал читать найденный трактат. Бастинда Вэст не была сторонником чистоты крови, целью ее исследования была сама магия, ее проявление до рождения, во время жизни, после смерти. В ее работе было описание ритуала похорон, традиционный у бургундских ведьм. Красочные иллюстрации завораживали.

На алтаре лежит усопшая, вокруг нее стоят подруги по ковену в ритуальных мантиях, их руки крепко сцеплены, образуя неразрывный круг. Каждая из них дрожит, изгибается, словно трава на ветру, будто через каждую из них проходит сила и подобно секундной стрелке отмеряет время. Две ведьмы, ведущие, стоят в центре, символизируя Начало и Конец, они кружатся, извиваются словно змеи, падают и поднимаются, выполняя лишь им одним известные пируэты. Когда приходит час, они приближаются к покойной, обнимают ее, прощаясь, и целуют, забирая грехи и магию. Голубая эссенция, вязкая словно желе, словно мозговая жидкость, падает в пузатый сосуд из зеленого стекла и закупоривается.

«Магия может принимать различную форму, она бежит по венам чародея. Но магия не умирает вместе с своим носителем. Чаще всего она возвращается туда, откуда ее взяли — в окружающую действительность. С помощью ритуалов ее можно преобразовать и в дальнейшем отдать достойному преемнику, однако, к величайшему сожалению, обряды, преобразующие волшебство в эликсир, утеряны. В естественной среде, без вмешательства людей, магия редко обретает более-менее материальную форму. Частицы магии застывают в холодной крови. Подобные образования в организме имеют кристаллическую структуру…»

Из всех волшебников Бастинда Вэст ближе всех подобралась к тайне волшебства, однако в библиотеке Блэков больше не было работ под ее авторством.

«Неужели Вэст знала и об эстусе? — Рейвен покачал головой. — Стоит побольше про нее разузнать». Вооружившись пером, он открыл блокнот и стал записывать новые данные, тихо напевая себе под нос:

В изумруде фляги отражается душа

Той, что Хранительницей звали.

И после смерти огню ты верна…

Старая песнь навеяла воспоминания, от которых становилось больно. Он чувствовал себя изгнанником, что не мог вернуться на родину. Он знал, где начинается дорога, ведущая домой, и злился от того, что не мог на нее пока ступить.

* * *

Волдеморт сидел во главе стола и выслушивал отчеты своих самых верных последователей: Мальсибера, Лестрейнджа, Эйвери, Нотта и Долохова. Они были с ним с самого начала и находились подле него почти сорок лет. Трое из них уже обзавелись детьми, которые последовали по стопам своих отцов и присоединились к их делу. Ах, если бы остальные вели себя так же разумно, выбирая правильную сторону.

— Фенрир согласился присоединиться к нам, — стал отчитываться Мальсибер, — конечно, переговоры шли долго, ведь убедить оборотня было трудно, но стоило напомнить ему о благе стаи, как его мнение изменилось.

Лорд едва заметно улыбнулся. Конечно, благо, наверняка, его друг обещал вырезать всех щенков, если псина не научится понимать команду: «К ноге!»

— Есть новости из министерства?

Маги нервно переглянулись. Нотт нервно откашлялся.

— Не уверен, но в ММВ начались волнения. Оказывается, недавно произошел побег из Азкабана…

Зрачки Лорда опасно сузились, но он сделал рукой знак продолжать.

— В газетах об этом не писали, дабы не вызвать панику среди населения, но подобный… прецедент вызывает некоторое опасение у властей. Этот побег выглядел довольно странным. Всего сбежало трое магов, но как выяснил Аврорат, их ничто не связывало. Отсутствуют сведения о том, что они были знакомы до заключения, их камеры не находились рядом, да и после побега их никто не видел даже мельком. Они будто сквозь землю провалились. И… было еще кое-что.

— Нотт, я начинаю терять терпение.

— Да-да, милорд, просто, — Нотт еще сильнее нахмурился, обдумывая, как бы выразить следующую мысль, — дело в том, что когда министерские общались со стражами Азкабана, те сказали, что на них кто-то напал.

— Кто-то напал на дежурных магов? Почему же…

— Не на магов, — перебил Лорда Нотт, — на дементоров.

Волдеморт резко поднялся со своего места, и Нотт испугался, что тот накажет его за непочтительное поведение, но мысли Лорда были заняты другим.

— На дементоров? — злое шипение сопровождал скрип когтей по столешнице. — И кому же хватило наглости на столь безрассудный поступок?

— Неизвестно. Но показания дементоров еще страннее. Они указывали на то, что не видели никакого «серебряного зверя», но они говорили что-то про черное пламя и опустошение или иссушение. Неясно, что они имели под этим в виду.

— У Аврората имеются рабочие версии произошедшего?

— Они склоняются к тому, что беглецам кто-то помог извне. Но зачем, Моргана знает. У них даже нет подозреваемых… Кроме нас.

Мальсибер коротко хмыкнул, за что получил испепеляющий взгляд Лорда.

— Действительно довольно интересное дело, — медленно протянул Лорд. — Думаю, из этого можно при должном умении извлечь некую пользу. Известны хотя бы имена сбежавших, или и это решено было скрыть от общественности?

Нотт назвал имена узников. Ни один мускул не дрогнул на лице Лорда, но атмосфера в помещении значительно сгустилась. Повелитель долгое время молчал. Молчали и Пожиратели. Наконец Лорд заговорил:

— Нотт, поручаю тебе расследование данного дела, любую новую информацию тут же сообщаешь мне. Все свободны.

Маги медленно встали и, поклонившись, покинули зал, оставив повелителя в одиночестве. Сам Лорд остался неподвижно сидеть в кресле. Что-то решив для себя, он резко поднялся и, крутанувшись, аппарировал. Пора было ему навестить «родные» края.