Гарри Поттер и Козни Пожирателей Смерти (джен)

18 декабря 1993

Поместье Лонгботтомов

16:15

Сириус Блэк сидел в компании шедевров таксидермии уже почти два часа, и его уже почти тошнило от количества съеденных им сэндвичей с салатом и пирожных птифуров⁽¹⁾. Он слегка злился на Хоскинса за то, что тот его запер здесь, но больше он злился на себя, что повелся на такую простую манипуляцию. И ещё он был удивлен. Сначала Добби, теперь Хоскинс. Если так пойдет и дальше, ему придётся серьёзно пересмотреть свои взгляды на домашних эльфов.

Дверь из гостиной упрямо оставалась закрытой, несмотря на все отпирающие чары, что он знал. Но и вернуться на площадь Гриммо он тоже не мог. Шкатулка с летучим порохом, стоящая рядом с камином, тоже была закрыта и, как и дверь, не поддавалась отпирающим чарам. Но самым неприятным было то, что, когда он попытался посмотреть в замочную скважину, он увидел, что прямо перед дверью стоит Хоскинс и внимательно на неё смотрит. Сириус не знал, может ли Хоскинс видеть сквозь дверь, но к этому моменту казалось, что возможно было всё. Он уже собирался сдаться и вызвать Хоскинса, чтобы он дал ему летучего пороха, чтобы он смог вернуться домой, когда внезапно с другой стороны двери раздался громкий хлопок. Сириус снова примкнул к замочной скважине и увидел, что эльф куда-то аппарировал. Без сомнений, его призвал либо Регулус, либо кто-то из остальных.

Тут Сириус вытаращил глаза и хлопнул себя по лбу.

— Мерлин, Сириус, ну ты и идиот! — сказал он себе. — У тебя же есть палочка! Ты можешь аппарировать!

Он вытащил палочку и сосредоточился на месте в поместье, которое он знал лучше всего: комнату, в которой он жил несколько недель после своего вызволения из Азкабана.

— Нацеленность, Настойчивость, Неспешность, — пробормотал он себе под нос, сжимая в руках палочку. Затем его тело знакомо сдавило со всех сторон, и тут Сириус понял, что за ужасную ошибку он совершил. Это была его первая аппарация с момента его ареста двенадцать лет назад. Что означало, что это был первый раз, когда он почувствовал чувство сильнейшей клаустрофобии после того, как провёл двенадцать лет в крошечной камере самой страшной из тюрем мира.

Меньше секунды спустя он материализовался в своей бывшей спальне и тут же рухнул на пол, охваченный ужасом и паникой. Сириус бешено начал озираться, но его травма уже исказила его восприятие. Вот он в пустой знакомой спальне, которая, однако, постоянно двигалась и менялась, словно отражаясь в кривом зеркале. А через секунду всё вокруг потемнело до цвета серого камня, и он снова оказался в своей камере, ожидая возвращения дементоров. В отчаянии он подполз к двери (он всё равно воспринимал дверь как дверь, а не как решётки) и, с невероятным усилием открыв её, вывалился наружу… в тëмный лабиринт коридоров Азкабана. С трудом поднявшись на ноги, он, шатаясь, пошёл по коридору, дрожа в бреду.

— Сосредоточься, Блэк! Должен… должн двгать… двгаться! Или… д… дементоры схват… ГАРРИ! — он пытался идти побыстрее, но его шатало, словно он был в стельку пьян, поэтому Сириус постоянно спотыкался и врезался в стены и стоящую вокруг мебель. Раз, оглянувшись, ему показалось, что он увидел движение.

В ужасе он поднял палочку.

— ЭКС… ЭКСПЕКТО… ПАТ… ПАТРОНУМ! — закричал он, но патронус не появился. Леденящий холод, источаемый дементорами, захлестнул его. Не настоящих дементоров, рядом их не было, ощущения ему подсунула его сенсорная память, но Сириус сейчас едва ли мог заметить разницу. Он ускорил шаг, отчаянно пытаясь спастись от палачей, которые существовали сейчас только в его воображении. Вскоре к леденящему душу холоду присоединились голоса, которые он двенадцать лет слышал в ночных кошмарах.

«Я убью тебя за то, что ты сделал, предатель!» — кричал на него Джеймс с картины на стене.

«Ты никогда не был мне другом, не так ли, Блэк?!» — зарычали на Сириуса доспехи, которые показались ему не до конца обратившимся Ремусом.

«Какой же ты дурак, что так до конца и не понял, на чьей я стороне, Сириус!» — голосом норвежской крысы захихикал на Сириуса стоящий поблизости цветок.

Отчаявшийся и бредящий Сириус Блэк пошёл дальше по тёмным зловещим коридорам собственного разума.

* * *

Несколькими минутами раньше

Регулус и Люциус осторожно вынесли постоянно теряющего сознание Снейпа из подземелий, предварительно оглушив, связав, заткнув рот и заперев Беллатрису в её камере. Оказавшись на первом этаже поместья, Регулус позвал Хоскинса.

— Хоскинс здесь, мистер Регулус. Счастлив сообщить, что ваш брат всё также заперт в гостиной, — тут эльф заметил состояние Снейпа. — Чтоб мне провалиться! — воскликнул он.

— Хоскинс, пожалуйста, принеси нам все целебные зелья, что есть в поместье. Они нужны мистеру Снейпу.

Хоскинс по-военному вытянулся, услышав приказ.

— Сию секунду, мистер Регулус.

Уже собираясь аппарировать, он внезапно вздрогнул, и на его лице появилась гримаса раздражения.

— Хмф. К сожалению, Хоскинс поторопился, мистер Регулус. Хоскинс узнал, что мистер Сириус аппарировал из гостиной в крыло со спальнями.

Регулус вздохнул.

— По проблеме за раз, Хоскинс. Разберёмся, если возникнут проблемы.

Хоскинс поклонился и аппарировал за зельями, а Люциус и Регулус продолжили свой путь. Но «проблемы» возникли раньше, чем ожидал Регулус. Из-за угла, шатаясь, вышел Сириус и застыл на месте, парализованный ужасом. Слизеринцы не могли этого знать, но, с точки зрения Сириуса, перед ним стояли не три волшебника. Перед ним были два дементора… Два дементора, которые почему-то подчинялись приказам двадцатилетнего Северуса Снейпа, который тут же ненавидяще оскалился на него и велел своим слугам прикончить его.

«Ну конечно, — чуть развеяв туман в голове, подумал Сириус. — Эта ублюдина хотела меня убить с самой первой встречи! А теперь он приволок с собой ДЕМЕНТОРОВ, чтобы они сделали грязную работу за него!»

— НЮНИУС! — в ярости заорал Сириус Блэк и запустил в трёх волшебников режущим проклятием.

К счастью, оно ушло в «молоко», но, тем не менее, успело срезать веревку, на которой висела люстра, тут же, естественно, с грохотом рухнувшая на пол. Регулус вскинул палочку и сотворил щит.

— Ещё один бесценный антиквариат? — спросил Регулус, словно его больше беспокоил будущий гнев леди Августы, чем заклятия, которые в них посылал его брат.

— Эпоха регентства⁽²⁾, — сказал Люциус, добавляя силы щиту. — Ремонт дорогой, но осуществимый. Главное, чтобы кристаллы уцелели...

— ИНСЕНДИО! — взревел Сириус, и из его палочки вырвалась струя пламени.

— … и её не сплавили в кучу, — с некоторой горечью добавил Люциус.

— Чёрт тебя дери, Сириус! — прорычал Регулус, после чего выпрыгнул из-за щита и, сделав кувырок, оказался в стороне от линии огня быстрее, чем Сириус сумел среагировать.

— ЭКСПЕЛЛИАРМУС!

На этом битва окончилась. Палочка Сириуса вылетела у него из рук, а его самого заклинание отбросило метра на три назад. Он лежал на полу, когда его начала бить дрожь.

Регулус направился к брату, чтобы проверить, что с ним всё в порядке, пока Люциус занимался Северусом. К тому моменту, как он подошёл, тело старшего из Блэков ходило ходуном...

— Прошу, п-п-поверьте мне! — сквозь слезы закричал Сириус. — Я невиновен! Невиновен! Я невиновен!

— Оглуши его, — прохрипел Снейп, придя в сознание. — Он переживает воспоминание о воздействии дементоров. Оглуши его, пока он не проглотил свой язык или ещё что. А затем дай ему две успокоительные настойки и настойку умиротворения. Они в моей сумке.

Регулус удивлëнно посмотрел на Снейпа и тут же оглушил брата.

— И если я дам ему зелья, он поправится? — спросил он.

Снейп коротко хохотнул.

— О нет, это лишь позволит ему пережить ночь. Но если его воспоминания об Азкабане так серьёзно на него влияют, то это значит, что ментальная и физическая деградация, скорее всего, продолжится. Ему будет становиться хуже каждый раз, как какая-нибудь вещь будет напоминать ему о его заключении. И так будет продолжаться, пока он не умрёт. Либо от аневризмы, либо от сердечного приступа, — Снейп жестоко улыбнулся. — Ну или он убьёт себя сам от отчаяния.

Регулус в ужасе посмотрел на Снейпа.

— Но… но можно же хоть что-нибудь сделать?!

Зельевар усмехнулся.

— Хороших вариантов у тебя нет, Регулус. Даже если тебе и удастся убедить Теда Тонкса в невиновности твоего брата, он всё ещё не восстановился после Хогсмида и не сможет заняться им. Едва ли ты поведëшь его в Мунго, чтобы показать целителю, который не является членом твоего маленького заговора. И прежде, чем ты даже посмеешь спросить — нет, я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь ему. Я советую тебе забрать Сириуса Блэка домой, обеспечить ему максимальный комфорт и ждать конца.

Снейп снова улыбнулся.

— С нетерпением буду ждать похорон.

* * *

Офис завхоза Стерджена

16:20

— Открой широко, — улыбаясь, сказал Ремус Люпин.

Джим Поттер состроил недовольную гримасу, но всё же открыл рот так широко, как только мог. Люпин ещё раз усмехнулся, и сотворил слабенький Скурджифай. Больно не было, но было очень неприятно. Рон Уизли, который в это время стоял рядом, улыбаясь и наблюдая за процессом, рассказывал ему, что такое использование чар — магический эквивалент маггловского наказания для детей за использование плохих слов. Рон упоминал, что его самого несколько раз подвергали такому наказанию. Лили Поттер тоже улыбалась, вспоминая, как она много лет назад использовала это заклинание на Мародëрах, чтобы отучить их от использования разнообразных сексуальных инсинуаций, когда гормоны начали бить им голову.

Ремус передал Джиму стакан с водой. Прополоскав рот, Джим сплюнул в мусорное ведро.

— Фу! — сморщившись, сказал он. — Это действительно было необходимо?

— Только если ты не хочешь впустую провести следующие две недели с листом мандрагоры, приклеенным к нëбу, — со знанием дела сказал Люпин. — Эта техника уменьшает количество времени с листом во рту вдвое, но она работает, только если твой рот будет идеально чистым в момент приклеивания листа. А мы все видели, сколько пирога с патокой ты схомячил за обедом.

— Ну а что! — словно обидевшись начал Джим. — Гермиона больше не ест десерты, и, если бы я его не съел, он бы пропал!

Рон рассмеялся.

— Ага, а каждый десерт, от которого отказывается Гермиона, кроме пирога с патокой, съедается мной без единого возражения с твоей стороны.

Ремус же, тем временем, повернулся к своему столу и аккуратно поднял заклинанием в воздух лист мандрагоры. По его знаку Джим открыл рот ещё раз, и Ремус, аккуратно работая палочкой, поместил лист на нёбо Джима и приклеил его чарами. Джим попробовал лист языком и снова поморщился. Конечно, это было не так противно, как мыльный Скурджифай, но по рту тут же растëкся привкус кислых яблок. Он сказал об этом, и Ремус улыбнулся снова.

— Да, боюсь, это часть процесса. Надеюсь, тебе нравится вкус кислятины, Джим, потому что следующие две недели всë, что ты ешь и пьешь, будет на вкус, как они. Со свининой и цитрусовыми не так заметно. А вот шоколад или другие десерты будут на вкус так себе.

— Значит, никаких тебе пирогов с патокой до следующего семестра! — снова засмеялся Рон.

— А в чём отличие от обычного процесса? — со свойственным ей любопытством спросила Лили.

Ремус решил открыть ей свой секрет вскоре после нападения на Хогсмид. Как и ожидалось, Джеймс рассказал ей о своих подозрениях касательно «Малахи Стерджена» и попросил её приглядывать за таинственным завхозом. И вместо того, чтобы мириться с тем, что Лили следит за каждым его шагом, Ремус решил просто показать ей записку, созданную Дамблдором, на которой был записан его секрет. Также он показал её и Рону. В любом случае, Лили могла помочь отвлечь Джеймса, чтобы он не заметил характерный запах мандрагоры, доносящийся изо рта сына. Ведь сам Сохатый знал этот запах слишком хорошо.

— Техника, которую использовали Джеймс, Сириус и Питер, требует от адептов держать лист мандрагоры под языком целый месяц. Из-за этого могут возникать трудности с речью, а также сильно повышается риск повредить лист. Техника, которую сейчас использует Джим, практикуется анимагами в африканской школе волшебства Угаду. Она вдвое уменьшает время, которое лист нужно держать во рту… ценой того, что дыхание анимага всегда неприятно пахнет яблоками. Это не проблема в Африке, где анимагия не только абсолютно законна, но и довольно распространена. Это больше проблема в волшебной Британии, где быть незарегистрированным анимагом крайне незаконно. Особенно когда твой отец не только сам незарегистрированный анимаг, но и глава силового ведомства всей страны. Но если не сейчас, то придётся делать это во время учебы, а шансов, что Минерва МакГонагалл не заметит запах мандрагоры, просто нет. В отличие от Сахатого, у МакГонагалл нюх, как у кошки.

— Просто чудо, что она не поймала Джеймса и остальных, пока они щеголяли с листом во рту, — сказала Лили. — Наверное, дело было летом.

— М-м-м, — протянул Люпин, рассматривая лист мандрагоры во рту Джима и думая, как бы побыстрее сменить тему.

* * *

Комната Грозного Глаза Грюма в «Трех Мëтлах»

16:40

— Вот и всё, — сказал Грюм Гарри Поттеру. — Это вся моя коллекция воспоминаний о людях, которые сумели продержаться против Волдеморта больше десяти секунд. К следующей встрече я хочу метр сочинения о том, что они сделали правильно, что могли сделать лучше, и что третьекурсник с навыками чуть выше среднего, вроде тебя, мог бы сделать, чтобы сбежать.

— Мы пока не посмотрели ваше воспоминание, мистер Грюм, — невинно сказал Гарри.

— И не будем, Поттер, — недовольно сказал аврор. — Я ясно выразился?

— Уверен, это потому что у вас есть какая-нибудь невероятно эффективная техника, которой вы не хотите делиться, чтобы у вас всегда был козырь в рукаве.

— Гадай, сколько влезет, Поттер, но воспоминание ты не увидишь. А теперь я в туалет. Пока меня нет, собери свой омут памяти и подумай о том, что увидел. Если будут какие-нибудь вопросы по тактике против Волди, задашь их, когда я вернусь.

Грюм похромал к двери, а Гарри, обдумывая увиденное, направился к столу, чтобы упаковать омут. Но как только он поднял палочку, его внимание привлекли флаконы, стоящие на столе. Он посмотрел сегодня девять воспоминаний… но флаконов было десять. И, задействовав окклюменцию, Гарри точно вспомнил, воспоминания из каких флаконов он уже видел. Он воровато огляделся. Зная привычки своего наставника по части посещения уборной, Гарри знал, что у него было по меньшей мере десять минут до возвращения Грюма. Спустя пару секунд сомнений, Гарри схватил десятый флакон и вылил его содержимое в чашу. Взволнованный тем, что сейчас увидит своего наставника на пике могущества и мастерства, Гарри наклонился вперёд и погрузился в воспоминание.

1 января 1981

Воспоминание Аластора Грюма

Больше всего Гарри шокировало то, насколько молод был Грюм. Гарри, разумеется, навёл справки о жизни и карьере Аластора Грюма. И если это было воспоминание о его дуэли с Волдемортом, то значит, что здесь Грюму было всего тридцать пять лет. А Орден Мерлина за рейд на поместье Уилкесов и ликвидацию Пожирателя смерти, известного под именем мистер Игрушечник, он получил всего пару месяцев назад. Как только воспоминание сфокусировалось, Гарри понял, что оказался в спальне аврора в момент его пробуждения. Мальчик не был уверен, но ему казалось, что у Грюма знатное похмелье. Но что ещё больше беспокоило, так это то, что, кажется, Грюм спал голым. Гарри быстро это понял по куче одежды на полу, сверху которой лежали старомодные мужские трусы и что-то похожее на новогодний праздничный колпак. Смущëнный тем, что узрел своего наставника в таких обстоятельствах, Гарри начал внимательно рассматривать комнату, стараясь не замечать, как здоровый, молодой и абсолютно голый Грюм (у которого всё ещё были обе ноги и оба глаза) сел в кровати и потянулся.

Помимо смущения, доминирующим чувством Гарри было замешательство. Он ожидал, что увидит эпическую битву между Грюмом и Тёмным Лордом. Может, Грюм ошибся воспоминанием? Тряхнув головой, Гарри подошёл к ближайшему комоду, пока Грюм начал одеваться, подбирая одежду с пола. На комоде стояло несколько движущихся фотографий, но Аластор Грюм был только на одной — его обнимала красивая молодая женщина. Она же была и на других фотографиях вместе, скорее всего, с членами семьи. И тут Гарри понял, в чём дело, и от этого покраснел ещё больше. Спальня была не Грюма. Это была спальня женщины, с которой Грюм вернулся с новогодней вечеринки. Теперь ещё более смущëнный, Гарри приготовился покинуть воспоминание, когда полуголый Грюм открыл дверь и игриво позвал кого-то.

— Вики?! Где моя рубашка?

Женщина ответила через пару секунд.

— А…а… Аластор?

По спине Гарри пробежал холодок. Голос женщины игривым не был. Он дрожал от ужаса.

Грюм, видимо, пришел к тому же выводу. Движение рукой — и палочка аврора оказалась у него в руке. Он коснулся палочкой головы и сотворил дезиллюминационное заклятие. К удивлению Гарри, он всё ещё мог видеть Грюма (пусть он и слегка просвечивал). Видимо, потому, что это было его воспоминание. Затем аврор сотворил заглушающие чары и осторожно вышел за дверь в коридор и на лестницу. Гарри последовал за ним. Уже наполовину спустившись, Грюм застыл на месте, и Гарри застыл вместе с ним.

Лестница вела в гостиную. Там была женщина (вероятно, Вики), одетая, как Гарри догадался, в пропавшую рубашку Грюма. Она была распята на стене, а по её щекам струились слёзы. И она была не одна. Гарри насчитал ещё четырёх человек, также распятых на стенах гостиной: двух мужчин (на одном из которых было сильно обгоревшее пальто аврора), другую женщину и маленького мальчика лет семи. На всех них были наложены чары безмолвия, и все они были в смертельном ужасе.

Что было ожидаемо, учитывая, что сам лорд Волдеморт спокойно сидел в кресле, читая «Ежедневный Пророк», на первой полосе которого была хвалебная статья об участии Грюма в операции по ликвидации Уилкеса.

— Доброе утро, аврор Грюм, — сказал Волдеморт, не отрываясь от газеты. — Хорошо ли вы спали?

Грюм был парализован целую секунду. А затем вскинул палочку и прокричал: «АВАДА КЕДАВРА!»

Гарри вытаращил глаза. Грюм был легендой среди авроров отчасти за то, что никогда не использовал убивающее проклятие. И это было заметно. В сравнении со всеми другими убивающими проклятиями, которые видел сегодня Гарри, проклятие Грюма было гораздо медленнее, а цвет хотя и был зелёным, но был гораздо бледнее обычного.

Волдеморт шевельнул палочкой — и распятый на стене аврор в пальто оторвался от стены и завис на пути проклятия. Но само проклятие было слишком слабым, чтобы убить его. Вместо этого мужчина закричал от боли, из его рта хлынула кровь, а тело начало искриться зелеными искрами.

— МАЙК! — полным страдания голосом заорал Грюм. Он ткнул палочкой в лестничные перила, которые тут же рассыпались в щепки и, как маленькие пики, полетели в Волдеморта. Тёмный Лорд попытался защититься от них своим человеческим щитом, но щепки изменили курс, и, облетев Майка, снова полетели в цель. Усмехнувшись находчивости Грюма, Волдеморт палочкой быстро нарисовал в воздухе сложный узор, и, повинуясь его движениям, щепки резко развернулись и полетели в Грюма. С громким выдохом он отпрыгнул в безопасное место, но одна из щепок всё-таки вонзилась ему в икру. С криком боли он рухнул на пол. Волдеморт поднялся на ноги и проскользил к нему, бесцеремонно бросив поражённого заклятием аврора на пол. В отчаянии Грюм попытался проклясть Тёмного Лорда, но тот лишь махнул палочкой, и Грюм оказался обезоружен.

— Ну, ну, аврор Грюм, — шелковым голосом сказал Волдеморт. — Кажется, у вас что-то застряло в ноге. Позвольте мне помочь, — Волдеморт прошипел слово, которое Гарри не понял, и из воздуха перед ним появился огромный топор, сотканный из изумрудно-зелëной магической силы, который одним ударом отрубил Грюму ногу чуть ниже колена!

Гарри в ужасе отпрянул назад, а Грюм взревел от боли и ярости. Это было совсем не то, что ожидал Гарри. Он думал, что увидит дуэль столетия, потому что он знал, что Грюм выжил после встречи с Волдемортом. Он даже и подумать не мог, что Грюм выжил только из-за того, что Волдеморт играл с ним.

Из обрубка ноги Грюма начала бешено хлестать кровь, но Волдеморт сотворил другое заклинание, которое мгновенно прижгло рану.

— Вот, — почти добродушно сказал он. — Я остановил кровотечение, но, боюсь, ногу невозможно будет восстановить никакими способами магической регенерации. А любой магический протез будет вызывать сильнейшую боль. Но вы сильный человек, аврор Грюм. Уверен, вы сможете потерпеть немного боли… до конца вашей жизни.

— … ублюдок! — сказал, как плюнул, Грюм. — Убей меня и покончим с этим! Я знаю, зачем ты здесь! Убей меня, но оставь остальных!

— Ах да! — воскликнул Волдеморт и указал на людей на стенах. — Позвольте мне представить наших почётных гостей. Ваша подруга, Виктория Мэнфорд. Ваш напарник и друг, аврор Майкл Проктор. И, наконец, ваш младший брат, Аэтон Грюм, его жена Адриана Карлайл Грюм и их очаровательный сын Нестор. Последний из Грюмов, не так ли?

Волдеморт оскалился на покалеченного аврора.

— Мне говорили, что у вас много друзей, аврор Грюм, но, я полагаю, любите вы только этих людей. Цель сегодняшнего урока, аврор Грюм, научить вас тщетности и бесполезности этой инфантильной эмоции. Надеюсь, я окажусь стоящим учителем.

— На кой черт, ублюдок, зачем? Ты считаешь Майка вражеским солдатом, как и меня. Но зачем убивать кучу гражданских?! Отомстить мне за то, что я убил Уилкеса? Только не говори, что тебе было дело до этого безумца?!

Волдеморт рассмеялся.

— Дело? Разумеется, нет. Ни у одного Тёмного Лорда, достойного этого имени, нет друзей, до которых ему есть дело! — тут он резко подался вперёд и присел рядом с Грюмом, ткнув ему палочкой под подбородок. — Но есть люди, которых я ценю, Грюм. Мужчины и женщины, чей гений неоценим для нашего дела. Эразмус Уилкес был таким гением.

— Он был чëртовым психопатом-убийцей!

Волдеморт непонимающе моргнул.

— И? Что бы вы там ни думали о его ментальном здоровье, это не отменяет того факта, что я ценил его! Убив его, вы сорвали мои планы, отбросив меня назад дальше, чем кто-либо из ещё живущих, включая самого Альбуса Дамблдора. Я бы вас поздравил, но, к сожалению, ваши действия вынуждают меня дать жёсткий ответ.

— Убив моих любимых? А потом что? Ослепишь меня, как бедную Нэнси Кент?

Волдеморт поморщился.

— Если я могу, то стараюсь не повторяться. Особенно когда совершаю великие дела, — он наклонил голову и всмотрелся в лицо Грюма. — Нет, думаю, я заберу только один глаз. Чтобы в оставшемся люди смогли увидеть, что вас всё ещё преследуют воспоминания об этом дне.

Тёмный Лорд выпрямился и осмотрел комнату.

— И вы неверно предположили мои намерения, аврор Грюм. Я здесь не для того, чтобы убивать кого-то. Или, по крайней мере, пока меня не уговорят.

— … что? — медленно спросил Грюм.

А стоящий рядом Гарри прижал руку ко рту. Его легилименция помогла ему понять. Словно калейдоскоп прекратил вращаться. Но эта открывшаяся ему истина была слишком ужасна. Каким-то образом он точно знал, что Волдеморт собирается делать.

— Я не стану убивать никого из них. Вместо этого я доведу их до безумия проклятием Круциатус. Но я сделаю это так, что они полностью потеряют рассудок и будут жить, не осознавая, где они и кто они. Они будут заперты в своих телах, думая, что на них всё ещё действует Круциатус! И так постоянно, до конца их жизней.

Волдеморт расхохотался, а Грюм в ужасе и бессильной ярости вытаращил глаза на Тёмного Лорда.

— Такова будет участь тех, кого вы любите, аврор Грюм, если… если вы не сумеете убедить меня избрать для них более милосердную участь, пусть и такую же постоянную. Решение за вами, аврор Грюм. Довести их до вечного безумия? Или вы будете умолять меня — действительно умолять, абсолютно искренне, убить их вместо этого? Этот выбор я вам предлагаю. Это та цена, которую вы должны заплатить за то, что лишили меня одного из самых ценных моих слуг. Возможно, после того, как мы закончим, ваши коллеги-авроры смогут научиться на ваших ошибках. Ошибках, которые будут оплачены этими добрыми людьми.

К этому моменту Грюм уже практически лепетал что-то, умоляя Волдеморта не делать этого. Гарри же, тем временем, пребывал в полном шоке, не в силах пошевелиться. Часть его отчаянно хотела убраться из воспоминания. Но другая часть, его гриффиндорская часть, как он полагал, требовала, чтобы он остался и смотрел. Его внутренний гриффиндорец говорил ему, что так бесцеремонно нарушив приватность своего наставника, он взял на себя обязательство узнать всё о несчастных жертвах.

Волдеморт быстро обежал глазами заложников, после чего уже внимательнее посмотрел на мокрое от слёз лицо Виктории Мэнфорд. Он слегка наклонил голову, и Гарри инстинктивно понял, что Тёмный Лорд изучает женщину с помощью легилименции. Спустя пару секунд Волдеморт сотворил невербальное заклинание, и над женщиной появилось несколько рун. Он расхохотался и повернулся к Грюму.

— Какой приятный поворот событий! Скажите, аврор Грюм, вы знали, что ваша подруга беременна?

Это было уже слишком. Гарри сбросил свой паралич и, всхлипывая, шагнул назад, готовясь покинуть воспоминание. Но прежде чем он успел сделать хоть ещё один шаг, за плечо его схватила чья-то рука и буквально выдернула из омута. Спустя секунду головокружения, Гарри понял, что он снова в комнате Грюма в «Трёх Мëтлах» и смотрит прямо в лицо наставника. И на этот раз искусственный глаз Грюма не вращался. Оба глаза бывшего аврора смотрели прямо на него.

— Ну, Поттер, — ледяным голосом сказал Грюм. — Есть вопросы?

Челюсть Гарри задрожала, но ничего осмысленного он сказать не мог. А глаза его были полны слёз.

— Я… я…

Грюм махнул палочкой, и воспоминание вылетело из омута и вернулось обратно во флакон. Ещё один взмах — и омут памяти уменьшился.

— Убирайся, — сказал Грюм, не глядя на мальчика.

Гарри вытер слёзы и убрал омут в карман. Накинув мантию-невидимку на голову, он направился к двери. Уже открыв её, он оглянулся на Грюма, который продолжал стоять на месте спиной к нему. Гарри открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не смог выдавить из себя ни звука. Наконец, он решил не пытаться и вышел из комнаты.

В конце концов, что он мог здесь сказать?

* * *

Двадцать минут спустя…

Подавленный и всё ещё сгорающий от стыда из-за того, что он так поступил со своим учителем, Гарри спустился в тоннель, соединяющий «Сладкое Королевство» и замок, и тут же осознал, что всегда всё может стать ещё хуже. На двери, ведущей в коридор замка, со стороны тоннеля висела записка, приклеенная к двери волшебной лентой. И, к его удивлению, записка предназначалась ему.

Поттер,

когда вернёшься, зайди ко мне насчёт отработки.

Если, конечно, ты не вернёшься после отбоя. В этом случае зайди ко мне насчёт твоего исключения.

Скримджер.

Гарри закрыл глаза и покачал головой, размышляя о том, как день, который начинался так хорошо, смог стать таким дерьмом.

«Ах, да, — подумал он, — всё потому, что я заносчивый говнюк».

Проверив карту, чтобы убедиться, что на другой стороне никого нет, Гарри открыл дверь и вошёл в Хогвартс. Сделав небольшой крюк, чтобы вернуть Джиму мантию, он направился в кабинет ЗОТИ. Поправив галстук и пригладив волосы, он постучал в дверь три раза.

— Войдите, — сказал изнутри Руфус Скримджер. Когда Гарри вошёл, профессор с любопытством улыбнулся.

— Надо же. Поттер-слизеринец. Вот это сюрприз. В записке этого не было сказано, но я ожидал увидеть здесь твоего брата. Тайком пробираться в Хогсмид, чтобы наесться конфет и посмотреть на причиндалы для квиддича, больше подходит гриффиндорцу, чем тебе.

Гарри пожал плечами.

— Дело не в конфетах и не в квиддиче, сэр. У меня было запланировано занятие в Хогсмиде с частным преподавателем, и мне не удалось перенести его на каникулы.

Брови Скримджера рванулись вверх.

— И кто же ваш учитель, позвольте спросить?

Гарри помедлил, но затем решил, что это, вообще-то, не секрет.

— Аластор Грюм.

— Неужели? Удивительно. Хотя, должен сказать, мне немного обидно, что вы считаете мои занятия настолько скучными, что вам потребовалось нанять другого учителя, чтобы компенсировать это.

Гарри поморщился.

— Вовсе нет, профессор. Все мои учителя в Хогвартсе превосходно справляются со своей работой, — через разум Гарри пронеслась фамилия Биннс, но он это проигнорировал. — Мои уроки с мистером Грюмом затрагивают… более узкие темы.

— С Аластором? — рассмеялся Скримджер. — Уверен, что так. И всё же я столкнулся с дилеммой. Директор запретил ходить в Хогсмид тем, кто не может защитить себя от дементоров. А вы не можете. Я могу, разумеется, рассказать о ваших перемещениях заместителю директора или вашему декану и предоставить им выбор достойного наказания. Или мы можем всё решить сейчас. Что вы выбираете?

Гарри немного помедлил и даже на пару секунд расширил свое восприятие. Он пытался понять, что за игру ведёт Скримджер, потому что здесь точно было нечто большее, чем нарушение дисциплины с его стороны. Затем он подумал, что Скримджер может понять, что он расширил сознание, и тут же завершил раздумья.

— Какое наказание вы предлагаете, сэр?

Скримджер посмотрел в потолок, словно обдумывая его вопрос и не показывая, что он определился с наказанием уже давным давно.

— Одна сотня строк. Я не буду больше нарушать правила, установленные для моей же безопасности. А после этого мы два часа будем обсуждать это, — он похлопал рукой по своей личной копии стенограммы суда над Сириусом Блэком.

Гарри моргнул. Он уже несколько недель раз за разом перечитывал стенограмму. И если бы он не слышал историю Сириуса, он бы подумал, что то, что написано в документе, похоже на правду. Хотя, конечно, похоже на правду и правда — разные вещи. Гарри чувствовал, что с документом что-то не так, и, возможно, Скримджер тоже счёл его подозрительным. Но что было не так он так и не смог определить.

— Я с радостью приму это наказание, профессор Скримджер. После ужина?

— Вообще-то я собирался предложить вам поужинать здесь со мной, чтобы мы могли закончить пораньше. Я знаю, что вы уезжаете завтра на каникулы. Вы уже начали собираться?

Гарри слегка покраснел.

— Эм, нет, пока нет. Разумеется, я буду рад поужинать с вами, чтобы мы могли закончить в разумное время. Одна сотня строк вы сказали?

Скримджер кивнул, и Гарри приступил к работе. К лёгкому удивлению Гарри, Скримджер призвал Уловку, домового эльфа, приставленного к факультету Слизерин. Гарри старательно игнорировал эльфа и надеялся, что Скримджер не поймёт, что они уже встречались. Уловка ему не особенно в этом помогал, потому что постоянно косился на Гарри с выражением презрения на лице. Выслушав приказ Скримджера, домовой эльф аппарировал, а Скримджер сел перечитывать свою копию стенограммы, попутно делая какие-то заметки на полях.

Приблизительно час спустя Уловка вернулся с большой плетëной корзиной, из которой он достал несколько больших тарелок с едой, меньшие тарелки для Скримджера и Гарри, а также кубки, приборы и большой кувшин с тыквенным соком.

— Как у вас дела, Поттер? — спросил профессор.

— Почти закончил, сэр. Осталось пятнадцать строк.

— Хм. Вы не против, если я начну есть без вас? Я не обедал.

— Разумеется, сэр, — любезно ответил Гарри. — Пожалуйста, не ждите меня.

Скримджер похромал к столу, где Уловка сервировал им их ужин, и, покопавшись немного, уселся и начал накладывать себе еду. Примерно через пять минут Гарри положил пергамент со строчками на стол Скримджеру и тоже сел ужинать. Около двадцати минут они ели, поддерживая дружескую беседу. Скримджер спросил, как поживает Грюм, Гарри дал уклончивый ответ и был рад, что профессор не стал спрашивать снова.

После ужина Уловка вернулся убраться, и Скримджер попросил его оставить графин с соком, за что Гарри был ему благодарен. Он внезапно начал ощущать необъяснимую жажду. Скорее всего, из-за того, что Скримджер держал кабинет ЗОТИ жарко натопленным. С полными животами они начали обсуждать суд над Блэком.

Это была довольно длинная стенограмма, особенно учитывая то, что она почти полностью состояла из признания под веритасерумом. Первое, что сделал суд, это приложил к делу три магических аффидевита⁽³⁾: по одному от Джеймса и Лили Поттеров и одно от «свидетеля №3». Все три аффидевита подтвердили, что Сириус Блэк был хранителем тайны Поттеров и что он выдал эту тайну, как тогда решил суд называть Сами-Знаете-Кого, «Тёмному Лорду №1». Затем суд приложил к делу отчёт оставшегося анонимным невыразимца, который юридически подтверждал, что заставить Хранителя Тайны выдать секрет невозможно, и секрет может быть раскрыт только добровольно.

Этого было достаточно, чтобы поместить Сириуса Блэка под действие веритасерума и подвергнуть допросу. Под воздействием зелья Сириус признался, что стал Пожирателем смерти чуть больше года назад. Он всё ещё не получил Тёмную Метку, но скоро должен был быть ею отмечен в качестве награды за то, что выдал Поттеров Волдеморту. На допросе никто не спросил, почему лучший друг Джеймса Поттера стал Пожирателем смерти и предателем, но зато очень подробно Сириуса спрашивали о том, что он совершил, будучи Пожирателем смерти. Среди людей, которых он поместил под заклятие Империус и заставил таким образом служить Волдеморту, были Люциус Малфой, Тибериус Нотт, Эндрю Паркинсон, Грегори Гойл старший, Уилбур Крэбб и ещё несколько десятков таких же уважаемых волшебников. Его признание также содержало подробное описание преступлений, которые он заставил совершить этих уважаемых волшебников. В числе прочего там были: охота на магглов, убийства, поджоги и изнасилования. В какой-то момент он заявил, что его мотивом была ненависть к слизеринцам, и, заставив их совершить эти преступления, он надеялся разрушить репутацию огромного числа выпускников этого факультета.

— Ну, — спросил Скримджер, — Что ты думаешь о признании Блэка? Довольно подробное, не так ли?

Гарри снова глотнул сока, пытаясь понять, как сформулировать ответ.

— Подробное — да. Но разве это не необычно, что кого-то могут отправить в Азкабан только на основе признания под веритасерумом? Что насчет изменений памяти?

— Кресло, на котором сидят свидетели и подсудимые в зале суда Визенгамота, несёт на себе те же свойства, что и напоминалка. Оно мгновенно покажет, если свидетель подвергся любому изменения памяти. Точно также и ваши родители брали в руки напоминалку, прежде чем подписывать аффидевит.

— Ясно. И всё же… здесь должно быть… что-то… — неуверенно сказал Гарри.

— Должно? Большинству людей это признание покажется весьма исчерпывающим, — Скримджер наклонился вперёд. — Ну же, слизеринский Поттер. У вас, очевидно, есть сомнения, касающиеся суда над Блэком. Почему?

Гарри пожал плечами. Хотел бы он просто сказать: «Ну, я встречался с Блэком и поверил ему». Он сделал ещё один глоток сока и осторожно облизнул губы.

— Что вы знаете о событиях, которые произошли во время моего первого курса и затрагивали профессора Квирелла и зеркало Еиналеж?

Скримджер откинулся в своем кресле.

— Интересная смена темы. Я знаю основное. Квирелл был кем-то вроде агента Сам-Знаешь-Кого, и Альбус пригласил его на должность профессора ЗОТИ, чтобы заманить Сам-Знаешь-Кого в какую-то ловушку.

Гарри нахмурился.

— Сэр, если позволите, почему вы называете его Сами-Знаете-Кто? Я знаю, что профессор Дамблдор призывает людей использовать его настоящее имя.

— Да, только это не его настоящее имя, не так ли. И из-за политической ситуации и ограничений фиделиуса мы не можем просто называть его Том. В любом случае, я, в основном, называю его Сам-Знаешь-Кем по двум причинам. Первая: во время последней войны ходили относительно правдоподобные слухи, что у него есть какие-то силы, которые подсказывают ему, когда его имя упоминается всуе. В чём конкретно эти силы состояли, было непонятно, тем более абсурдным казалось то, что он может мгновенно узнать, когда кто-то произносит его имя в уничижительной манере, и тут же аппарировать туда, чтобы покарать обидчика. Но, каким-то образом, достаточно людей поверили в эту чушь, и произносить его имя «Волдеморт» на публике стало социально неприемлемым.

Гарри кивнул.

— А вторая причина?

— Я устал, что трусливые кретины постоянно вздрагивают, когда я произношу это имя.

— Понял. Возвращаясь к теме, Сами-Знаете-Кто в настоящее время существует в некой форме духа или типа того, и он на самом деле завладел профессором Квиреллом. В последнюю ночь… у меня было что-то типа разговора с ним. Я тянул время, чтобы он не убил меня и некоторых моих друзей, и, пока мы говорили, он сказал кое-что о человеке, который предал мою семью, что меня крайне удивило. Поэтому я спросил его, когда Сириус Блэк начал служить ему. И он понятия не имел, о чём я говорю.

— Ну и ну, слизеринский Поттер. У вас и правда интересная жизнь. И из этого краткого разговора вы делаете вывод, что этот официальный документ, подписанный тремя уважаемыми, хоть и оставшимися анонимными, судьями, и скреплëнный печатью писца Визенгамота — подделка?

Гарри открыл было рот, чтобы ответить, но тут его посетила другая мысль.

— Как судьи могут быть уважаемыми, если они неизвестны?

Скримджер усмехнулся.

— Законы о Пожирателях смерти. Визенгамоту надоело, что судей, которые вели публичные процессы против Пожирателей смерти, постоянно убивали. Поэтому была учреждена тайная коллегия — группа из двенадцати уважаемых волшебников и ведьм, которые согласились выступать в качестве судей во всех процессах, связанных с Пожирателями смерти. Визенгамот выбрал их на закрытом заседании, и каждый лорд и леди принесли довольно строгие клятвы никогда не раскрывать личности тех, кто служил в этой коллегии. До поражения Сам-Знаешь-Кого каждый суд над каждым Пожирателем смерти вёлся тремя судьями, случайно выбранными из этой группы. Процессы всегда проходили за закрытыми дверями, а функции судебных приставов были возложены на дементоров. Свидетели защиты и обвинения подвергались чарам, которые искажали их восприятие и не давали рассмотреть никого из судей.

Скримджер сделал паузу.

— Но знаете, даже эти предосторожности не всегда помогали, и судей убивали. Пожиратели охотились на всех членов Визенгамота, кто не сотрудничал с ними.

— И даже столько лет спустя никто не знает имён этих судей?! — спросил Гарри.

— Ну, мы знаем, что одним из них был Альбус Дамблдор. Он не слишком поддерживал законы о Пожирателях смерти, но, чтобы успокоить общественность, он публично объявил себя одним из судей, поручился за остальных и заверил, что коллегия будет объективной. То есть не будет судилищем, подконтрольным Барти Краучу, и не будет коррумпированной организацией, которая позволит Пожирателям уйти от ответственности, — он указал на верхнюю часть первой страницы. — Эти четыре знака, на самом деле — зашифрованные имена трёх судей, которые слушали дело Блэка. Четвёртый знак — это официальная печать писца, свидетельствующая, что всё было записано в точности, как сказал подсудимый.

Он снова откинулся в кресле.

— Поэтому я снова спрашиваю, у тебя есть причины сомневаться в правдивости этой истории?

Гарри поморщился.

— Только смутное чувство, сэр… хотя, я полагаю, что вы его разделяете?

Скримджер улыбнулся мальчику.

— Скажите, слизеринский Поттер, я так понимаю, что вас воспитывали — мне рассказывали, что плохо — магглы. Вы знакомы с вымышленным маггловским персонажем, известным, как Шерлок Холмс?

Гарри проигнорировал насмешку, связанную с Дурслями, хотя и задумался на мгновение о том, много ли знает Скримджер о его детстве.

— Я… слышал о Шерлоке Холмсе, но шанса ознакомиться с книгами у меня не было.

— Я их очень рекомендую. Меня познакомил с ними друг-полукровка, когда мне было столько же, сколько вам сейчас. Это изменило мою жизнь.

Учитывая, что книги были маггловскими, Гарри удивился такой искренней рекомендации.

— Изменило жизнь, сэр?

— О да! Видите ли, Поттер, я врождëнный легилимент, как и вы. И так же, как и у вас, моя легилименция проявляется в форме дедуктивного гения. Но когда я учился на третьем курсе, я понятия не имел, что со мной. Я даже не слышал терминов «легилименция» или «дедуктивный гений». Я не понимал, что у меня есть дар, и, что важнее, я не ценил факт того, что я обладаю даром, коим другие обделены. Люди не понимали, как я узнаю вещи, которые они всеми силами хотели скрыть. Им казалось это странным, отталкивающим. Их даже приводило это в ярость. Но они просто не понимали, что их секреты были очевидны для меня. А затем я узнал, что, оказывается, у магглов есть вымышленный персонаж — всемирно знаменитый и почитаемый персонаж — который мог делать то же, что и я. Это было… потрясающе.

Скримджер покачал головой.

— Но я отвлёкся. Мой рассказ о Шерлоке Холмсе важен для нас из-за одной конкретной истории, которую я счёл весьма поучительной, когда прочитал её. Её название «Серебряный». И в ней великий детектив должен раскрыть ограбление и убийство. Весь рассказ он постоянно сбивает с толку своих спутников, говоря, что самая интересная деталь дела — это «любопытный случай с собакой ночью». Я считаю, эта история прекрасно соотносится со стенограммой суда над Блэком.

Гарри задумался над тем, что сказал профессор, надеясь, что его лицо не выдаст, что у него нет никаких стоящих мыслей.

— Так… и что же делала собака ночью? — наконец спросил он.

— Ничего, — ответил Скримджер, — собака ночью не делала ничего.

Гарри уставился на профессора.

— … та-ак?

Скримджер вздохнул, словно расстроенный недогадливостью студента.

— Собака была сторожевым псом, Поттер, и тот факт, что она не залаяла в ночи, означает, что она знала преступника — это был её хозяин, а не залëтный преступник. Из этой истории я извлёк важный криминологический урок. А именно: то, что иногда явное отсутствие улик может само по себе быть уликой, — он наклонился вперёд и внимательно посмотрел Гарри в глаза. — Теперь, учитывая то, что я сказал, я спрашиваю снова: что должно быть в признании Сириуса Блэка из того, чего там нет?

Гарри несколько раз моргнул и закрыл глаза, концентрируясь. Через пару секунд он снова глотнул сока с выражением предельной концентрации на лице. Прошла почти целая минута, прежде чем он распахнул глаза и выдохнул ответ.

— Суд велел Сириусу подробно описать каждое преступление, совершëнное на службе Волдеморта, и он назвал кучу имен осуждённых Пожирателей смерти, которых он, якобы, поместил под империус. Но к этому моменту он уже был аврором, и у него был доступ ко всему архиву Министерства. И всё же он не пытался взять под империус других авроров или просто сотрудников Министерства. И до Хэллоуина восемьдесят первого он ни разу не предпринимал попыток убить моего отца, даже несмотря на то, что Джеймс Поттер всегда был главным символом сопротивления.

— Отлично, Поттер, хотя пробел в его признании гораздо шире, чем вы думаете. Вы знаете, что такое Орден Феникса?

— Только общее представление. Это была некая организация, борющаяся против Волдеморта во главе с директором?

— Именно так. И Блэк, как и ваш отец, был важным её членом. И он никогда не пытался саботировать её. Он даже не пытался шпионить в ордене или в Министерстве. Но он как-то нашёл время, чтобы провернуть невероятно сложные схемы, чтобы подобраться к членам Визенгамота, с которыми, вообще-то, вращался в разных социальных кругах.

Гарри возбуждëнно откинулся в кресле.

— Это подделка. Точно должна быть подделкой. Но как кто-то смог это провернуть, если коллегия работала так, как вы рассказали? И почему именно Сириус?

— Кто сказал, что дело только в Блэке? Вместе с ним из Азкабана сбежали ещё четверо. Может, и из них кто-то невиновен?

— Из того, что я слышал, я очень в этом сомневаюсь, — фыркнул Гарри.

— Ну тогда другой вопрос: почему остальные четверо были освобождены из Азкабана? — в явном замешательстве спросил Скримджер. — Какую цель могло бы оправдать освобождение этих четырёх, помимо невиновного Сириуса Блэка?

Гарри возбуждëнно кивнул.

— Потому что они действительно были во внутреннем круге Волдеморта. Только они могли знать хоть что-то о его крестражах…

Гарри осëкся на середине предложения и посмотрел прямо в глаза Скримджеру. Отставной аврор победно улыбнулся. Гарри посмотрел вниз на свой кубок с тыквенным соком, который всё ещё был у него в руке. Тот самый, из которого он пил весь вечер, не в силах утолить свою жажду.

— Вы добавили веритасерум в мой сок, — спокойно сказал мальчик.

— Да, — так же спокойно ответил Скримджер.

Гарри кивнул.

— И вы сразу знали, что в Хогсмид ходил я, а не Джим. Вы организовали эту отработку специально для меня и велели мне писать строчки, чтобы отвлечь меня, пока вы будете добавлять веритасерум в мой сок.

— Да — по всем пунктам, — снова сказал Скримджер. — Очень удачно получилось, что ты нарушил правила именно сегодня. У тебя невероятная самодисциплина и самообладание, особенно для сына Джеймса Поттера. Моим запасным планом было обмануть одного из твоих друзей, чтобы он затеял с тобой драку после рождественских каникул.

— Ну, хорошо, что до этого не дошло, — с сарказмом сказал Гарри. — А это, ну, я не знаю, не опасно использовать вот так веритасерум? Особенно на несовершеннолетнем?

Скримджер усмехнулся.

— Прошу тебя, Гарри. Я весьма опытен в таких делах. Это была всего одна капля на целый кувшин с соком. Достаточно, чтобы чуть-чуть развязать тебе язык без вреда для здоровья.

Секунда прошла в тишине.

— ЗАЧЕМ ВЫ ДОБАВИЛИ ВЕРИТАСЕРУМ В МОЙ СОК?! — в ужасе спросил Гарри.

Скримджер рассмеялся над его несдержанностью.

— Ну, на самом деле тебе следует винить в этом Альбуса. Он заставил меня пообещать ему, что я не стану использовать легилименцию на моих студентах. Так что это был единственный путь.

Гарри в смятении обвëл комнату глазами. Сначала он разрушил свои отношения с Грозным Глазом. Теперь он раскрыл заговор Регулуса бывшему главному аврору. По крайней мере, он не выдал самого Регулуса — все заговорщики принесли клятвы о неразглашении, и разбавленный веритасерум был недостаточно силен, чтобы заставить выдать то, что было частью самой клятвы (к сожалению, клятва не включала в себя крестражи). Гарри внезапно задумался, могут ли отправить тринадцатилетку в Азкабан.

— Что теперь будет? — угрюмо спросил он.

— Это зависит от твоих ответов на мои вопросы. Что вы хотите сделать с Волдемортом?

Гарри почти с вызовом посмотрел на бывшего аврора.

— Мы хотим полностью его уничтожить. В дополнение к дневнику Тома Реддла мы уже уничтожили ещё один крестраж, и у нас есть зацепки, чтобы найти третий.

Скримджер кивнул, очевидно, довольный ответом.

— Сириус Блэк невиновен?

— Да. Хранителем тайны Поттеров был Питер Петтигрю. Он наложил заклятие памяти на моих родителей, чтобы они поверили, что это был Сириус. Петтигрю был Пожирателем смерти. И всё ещё им является.

Скримджер задумался над его ответом.

— Оба твоих родителя подписали магические аффидевиты, в которых поклялись, что Сириус Блэк был их хранителем тайны. Такие документы невозможно обмануть чарами памяти.

— Петтигрю нашёл способ! — злобно воскликнул Гарри.

Скримджер пожал плечами на его выкрик.

— Кто ещё состоит в заговоре?

Гарри покачал головой.

— Нет. Мы принесли клятвы.

— Хорошо, — почти весело сказал аврор. — Я уж было начал думать, что вы вообще не потрудились принести их. Пожиратели смерти, которые не Сириус Блэк, содержатся надежно?

— Да. Они никуда не денутся, пока мы с ними не закончим.

— А потом? — спросил Скримджер.

Гарри снова помедлил. В этот раз из-за того, что он, на самом деле, не знал ответ.

— Меня… в это не особенно посвящали, — он сглотнул. — Я полагаю, что они будут убиты, а их тела как-то передадут Министерству.

— За исключением Сириуса Блэка, разумеется.

— Я… не знаю. Я имею в виду, что, разумеется, он не будет убит. Но, на самом деле, я не особенно думал, как с ним нужно будет решить вопрос, если его не передадут вместе с остальными.

— Ну, тебе тринадцать. Я и не ожидал, что обо всём будешь думать ты, — Скримджер сделал паузу. — Ну, если только другие заговорщики не младше тебя. Но это немного чересчур даже для тебя.

Он откинулся в кресле и уставился в потолок, постукивая пальцем по столу.

— Эти твои заговорщики хотя бы уже думали о том, как решить фундаментальную проблему доказательства невиновности Сириуса Блэка?

Гарри моргнул пару раз.

— Если честно, мы пока, в основном, сосредоточены на поиске и уничтожении крестражей. Так, эм, в чëм фундаментальная проблема, о которой я, очевидно, не подумал?

Скримджер сердито посмотрел на него.

— Ну хотя бы тот факт, что признание невиновности Сириуса Блэка неизбежно означает исключение из дела доказательств его, якобы, виновности. А именно эти доказательства позволили полудюжине людей, которые в настоящее время заседают в Визенгамоте, а также десяткам их родственничков избежать судебного преследования за то, что они Пожиратели смерти. Значительный процент нашего правительства окажется под следствием, если признание Блэка будет аннулировано. И никто из них не будет просто сидеть сложа руки и ждать у моря погоды. И уж особенно не тогда, когда Сириус Блэк может просто исчезнуть в ночи, прежде чем его невиновность может быть доказана.

Скримджер покачал головой.

— Серьезно, Поттер! Я полагаю, что Люциус Малфой как-то здесь замешан, и я ​​знаю, что он отдаёт себе отчёт, что если Сириус Блэк будет признан невиновным, то он пойдёт под суд за то, что добровольно принял тёмную метку! Ты хотя бы уже начал собирать на него компромат, чтобы подготовиться ко дню, когда он решит убить тебя?

— … эм, — медленно сказал Гарри.

— Да Мерлина же ради, Поттер! Я знаю, что ты молод, но ты не должен быть таким наивным! Когда я учился на третьем курсе, у меня уже было компромата на два стеллажа! И это были только однокурсники!

Слизеринцы немного помолчали. Гарри пришлось заставить себя прекратить пить тыквенный сок, потому что он всё ещё был с зельем. Наконец, Скримджер заговорил снова.

— Во время рождественских каникул ты встретишься со своими соратниками и расскажешь им, что я узнал. Пусть тот, кого вы выберете, свяжется со мной. Мы встретимся в условленном месте и обсудим… ну, всё. Если мы сможем прийти к соглашению, тогда я принесу положенные клятвы и присоединюсь к вам. Если же нет, то я сдам вас всех. Пожалуйста, уведоми своих… коллег, что я, разумеется, припрячу копию воспоминания об этом разговоре в безопасном месте на случай, если со мной что-то случится.

— Вы… хотите присоединиться к нам? — удивлëнно спросил Гарри.

— Я хочу уничтожить Сам-Знаешь-Кого, пока он не возродился, — сказал Скримджер. — Я также хочу стать директором ДМП, — секунду помолчав, добавил он. — Скажи это Люциусу… или кто там занимает у вас его нишу, на тот маловероятный случай, если я ошибся насчёт него.

Он почти тепло улыбнулся.

— Хорошо иметь много планов, особенно если они соответствуют друг другу.

Почти односторонний разговор между Гарри и Скримджером продлился ещё около получаса, после чего бывший аврор отпустил его. Гарри направился прямо в Логово принца, чтобы спросить у Гидры внезапно начавший мучить его вопрос.

— Как это возможно, что Руфус Скримджер не стал Принцем?! — почти закричал он.

Девять голов Гидры немного пошушукались, после чего слово взял Ка.

— Мы питали к нему интерес с его первого дня в Хогвартсе, — сказала величественная кобра. — Но воплощения очарования и амбиций использовали право вето. Делайла посчитала, что он лишен очарования и слишком ершист. И, если быть честным, именно таким он и был в молодости.

К удивлению Гарри, Делайла презрительно зашипела. Видимо, Люциус ошибался, когда говорил, что бумсланг «всех любит».

— А ты, Райя? — с уважением спросил Гарри.

— У него нет амбиций, — без предисловий сказал серебряный василиск.

— Нет.. амбиций?! До момента, когда его заставили уйти в отставку из-за увечья, он был третьим по влиянию в британском волшебном правительстве.

— Верно, — сказал Райя, — но это не был его выбор. Руфус Скримджер достиг таких высот только благодаря своей компетентности. Он не хотел этого, но его продолжали повышать на всë более высокие должности просто потому, что никто не мог с ним сравниться. Если бы у него был выбор, он бы никогда не поднялся выше ранга обычного следователя. У него никогда не было никаких амбиций, ему всегда нравилось просто разгадывать загадки.

Гарри обдумал это и, задав ещё пару вопросов, вернулся в свою комнату и начал собираться. Это был долгий день. Когда мальчик лёг в кровать, он потешил себя надеждой, что Регулус, Люциус и Снейп смогут найти решение возникшей проблемы. А также он порадовался, что этот чёртов день, наконец, подошёл к концу. Едва ли он смог бы вынести, если бы что-нибудь ещё пошло не так.

* * *

19 декабря 1993

Поместье Лонгботтомов

Камера Беллатрисы в подземельях

07:30

Рано утром следующего дня женщина проснулась в своей камере, села и огляделась. Она не была уверена, кто она сейчас: Беллатриса Лестрейндж или мисс Поведение. Всё, что она знала, так это то, что она была безоружной ведьмой в сырой камере, с кляпом во рту и в смирительной рубашке. Две её личности немного поспорили у нее в голове на тему того, кто должен быть главным, после чего определились, что мисс Поведение обладает подходящими навыками для сложившейся ситуации, поэтому контроль нужно отдать ей. Беллатриса Лестрейндж отошла в сторонку до тех пор, пока они не встретят кого-нибудь, чье жестокое убийство не привлечёт к ним нежелательного внимания.

Мисс Поведение легла на пол, а затем, выбросив ноги вверх, грациозно выполнила выход ногами из положения лежа. Следующие несколько минут она внимательно изучала камеру, в которой оказалась. Пусть она и была в смирительной рубашке, с кляпом во рту и заперта в каком-то подземелье, но дураки не потрудились связать её так, чтобы она не могла двигаться. Им же хуже.

Закончив осмотр камеры, мисс Поведение подошла к одной из стен так, чтобы прислониться к ней левым плечом. Сильно прикусив кляп, она отвела плечо назад, а затем впечатала его в стену так, что её плечо со звучным хлопком выбило из сустава. Потратив секунду на то, чтобы отдышаться, она сделала то же со своим правым плечом. Несмотря на то, что боль была запредельной, она не издала ни звука. Первая фаза её побега была завершена, и она принялась выбираться из смирительной рубашки.

И пока мисс Поведение работала в полной тишине, Беллатриса Лестрейндж смеялась, хихикала и пела ужасные детские песенки, терпеливо ожидая своей очереди.

1) Птифур (франц. petit four) — маленькое пирожное на один укус.

Вернуться к тексту

2) Английское регентство — название периода в истории Англии с 1811 по 1820 год. В течение этого времени принц-регент, в будущем король Георг IV, правил государством по причине недееспособности своего отца Георга III.

Вернуться к тексту

3) Аффидевит (муж.р.)— в англосакской системе права — письменное показание или заявление лица, выступающего в роли свидетеля, которое, при невозможности (затруднительности) его личной явки, дается под присягой и удостоверяется нотариусом или иным уполномоченным должностным лицом.

Вернуться к тексту