Крестный для Альбуса (гет)

— Э-эм... ты был в отпуске? — тщетно стараясь звучать непринужденно, спросил Гарри, подавая Северусу бокал с вином.

Прошла неделя с того дня, как Северус объявился после своего внезапного исчезновения. Разумеется, Гарри и Джинни узнали от Гермионы о происшедшем в саду. Сама она до сих пор так сердилась на Снейпа, что даже не приняла приглашение Поттеров, зная, что Северус тоже придет. И Джинни, и Гарри поняли Гермиону, ведь и они волновались о Снейпе.

— Да, — ответил Северус, взглядом давая понять, что большего от него не дождутся.

Поттеры удивились тому, что он сразу принял приглашение, но не успели ни о чем расспросить, так как Альбус Северус тут же потребовал внимания крестного. Джинни пришлось проявить чудеса убеждения, чтобы увести ребенка спать.

— И где же ты был?

Северус сделал небольшой глоток вина, отставил бокал и посмотрел на Гарри.

— В Ирландии, — спокойно ответил он, но Гарри заметил пульсирующую на виске жилку.

— Послушай, я не хочу устраивать тебе допрос... — осторожно начал Гарри, но Северус перебил его.

— Ну так и не начинай!

— Просто мы волновались. Разумеется, ты не обязан говорить нам, куда направляешься, но мы и в самом деле переживали, не случилось ли с тобой чего.

Гарри знал, что неделей раньше примерно то же самое сказала и Гермиона. И хотя его со Снейпом вряд ли когда-нибудь будет связывать тесная дружба, за последние недели Гарри понял, что Северус действительно стал частью их семьи.

— Скорее всего, мы никогда не станем лучшими друзьями, и это нормально. Но ты крестный моего сына, и мне не плевать на тебя. Так же, как и Джинни... или Гермионе. Не особенно приятно думать, не случилось ли с тобой чего-то плохого. Точнее — очень неприятно.

Гарри и сам не знал, что заставило его произнести эти слова, но отчего-то ему было важно, чтобы Северус услышал их. Он посмотрел на Северуса, надеясь, что тот поймет, почему другие переживали о нем, и увидел необычное зрелище. Северус отвел взгляд, словно ему вдруг стало ясно, что своим поведением он чуть не оттолкнул единственных людей, которым был небезразличен.

И когда зашла Джинни, уложившая, наконец, детей спать, и Гарри, и Северус почувствовали огромное облегчение.

Джинни положила на тарелку щедрую порцию картошки и индейки и улыбнулась Северусу:

— Замечательно, что ты принял наше приглашение, — просто сказала она, пододвигая к нему блюдо с мясом. — Альбус долго не мог уснуть, он так радовался, что ты у нас, и непременно хотел вернуться в гостиную. Мне пришлось долго уговаривать и успокаивать его. К тому же я вынуждена была пообещать, что ты скоро вновь появишься и поиграешь с ним. Ты ведь... придешь?

— Конечно, — без колебаний ответил Северус.

Они ели в тишине, но молчание не было давящим или неприятным. Каждый казался погруженным в свои мысли. И когда они напоследок выпили сливочного пива, Гарри подумал, что, похоже, Северус в первый раз действительно понял, что его принимают и ценят таким, какой он есть.

* * *

Северус сдержал обещание, которое дал Джинни, и пришел уже в следующее воскресенье. Стоял теплый солнечный день, и Северус предложил пойти погулять с Алом.

Все сомнения, которые поначалу возникли у Джинни и Гарри, тут же испарились, когда они увидели, как их сын доверчиво взял крестного за руку и пошел с ним, даже ни разу не оглянувшись на родителей. Вообще-то он был застенчивым ребенком, поэтому такое поведение ясно показало, как он привязан к Северусу.

— Мне кажется, я знаю, почему он исчез так внезапно, — задумчиво произнесла Джинни и с Лили на руках осторожно опустилась на стул.

— И почему же? — спросил Гарри, присаживаясь рядом.

— Из-за нее, — тихо сказала Джинни и посмотрела на мирно спящую малышку.

— Из-за Лили?

— Да. Ему просто хотелось побыть одному. Привыкнуть к мысли, что снова есть человек по имени Лили Поттер. Ты заметил, что он даже ни разу не взглянул на нее?

— Да, — поколебавшись, признался Гарри. — Но ведь он и на Джеймса не особо обращает внимание.

— И все же мне кажется, что дело в этом. Ее рождение вполне могло всколыхнуть прошлое.

— Возможно, — согласился Гарри. — Не думаю, что он когда-нибудь станет доверять нам.

Они поговорили еще немного, пока не заметили большого филина, летящего к ним. Он элегантно сел на спинку стула Гарри и уронил ему на колени письмо.

— От кого это? — с любопытством спросила Джинни и наклонилась вперед. И тут же, как и ее муж, узнала почерк отправителя.

Гарри, мой отец попал в аварию и лежит в больнице. Все плохо. Пожалуйста, можешь прийти? Ты мне нужен.

Гермиона

На обратной стороне письма она написала адрес больницы.

— О боже, — прошептала Джинни и взяла пергамент.

— Ты справишься сама? — спросил Гарри, вскочив.

— Конечно. Поторопись!

Гарри снял мантию, зная, что иначе привлечет внимание в маггловской больнице, и прикинул, куда удобнее аппарировать. Едва он успел с громким хлопком исчезнуть, как вернулись Северус с Альбусом.

— Что-то случилось? —спросил Северус, увидев бледное лицо Джинни.

Она молча протянула ему письмо.

* * *

Гарри вернулся полтора часа спустя. Он упал на диван рядом с Джинни, устало взъерошив волосы. И не особо удивился тому, что Северус еще у них.

— И? — выпалила Джинни, взволнованно глядя на мужа.

— Когда отец Гермионы переходил улицу, его сбил подвыпивший водитель. Мистер Грейнджер получил серьезные травмы, но врачи сказали, что он выкарабкается. Скорее всего, он надолго задержится в больнице, потому что у него серьезные переломы и, похоже, разрыв печени. Меня самого в палату не пустили, но Гермиона говорит, что ее отец выглядит ужасно. А мама в состоянии шока.

— Бедная Гермиона, — прошептала Джинни.

— Я присутствовал при разговоре с врачом. Он сказал, что мистеру Грейнджеру повезло, но все же... Если бы я встретил эту пьяную скотину... — Гарри сжал кулаки и вздохнул. — Я рад, что отец Гермионы сможет поправиться.

Краем глаза Гарри заметил, что Северус внимательно наблюдает за ним.

— Как Гермиона?

Гарри дернул плечом и тяжело вздохнул. Это не было прямым ответом на вопрос, но все же красноречиво показывало, как Гермиона себя чувствует.

— Утром я отведу детей к маме и отправлюсь в больницу, — сказал Джинни. — Гермиона наверняка пробудет там всю ночь?

Гарри кивнул и посмотрел на Северуса, который медленно встал. Но так и не произнес ни слова.

* * *

— Мама, все будет хорошо, — произнесла Гермиона и обняла плачущую мать.

Замотанный в бинты, с обезображенным лицом, Томас Грейнджер не выглядел как человек, который когда-либо выздоровеет, но Гермиона верила врачам, утверждавшим, что он поправится.

Прошло три дня с несчастного случая, и отец Гермионы время от времени приходил в себя, но разговаривать не мог. Теперь же он открыл глаза, моргнул пару раз и прохрипел:

— Дядя Ларри ведь в Молдавии?

Мать Гермионы тут же перестала всхлипывать, вскочила и склонилась над мужем.

— Томас? Любимый, ты меня слышишь?

—Да... Все такое ужасно яркое, — пробормотал он. — О, Мелани тоже тут, — повернул он голову в сторону Гермионы.

Так звали одну из ее двоюродных сестер.

— Дорогой, это наша Гермиона. Ты ее не узнаешь? — испуганно спросила Джейн и осторожно погладила его по лбу.

— Ну конечно же, — со стоном отозвался он. — Гермиона... Да-да. А где бабушка Катерина?

Теперь и Гермиона с растущей тревогой наклонилась к нему. Бабушка Катерина умерла, когда Гермионе было четыре года.

— Джейн, помнишь этого ужасного учителя Гермионы? Он приходил прошлой ночью и дал мне какое-то лекарство... похоже на... Австралию зимой.

Он говорил все невнятнее, пока не замолчал и снова не закрыл глаза. Его жена в полной панике нажала кнопку рядом с кроватью, и спустя несколько секунд появилась медсестра.

Гермиона и ее мать, перебивая друг друга, рассказали о случившемся, но медсестра успокоила их и объяснила, что бессвязные слова — это следствие сильного болеутоляющего, и все в порядке. Зашедший позже лечащий врач подтвердил, что беспокоиться не о чем.

В тот же вечер врачи обследовали мистера Грейнджера и с изумлением установили, что ему намного лучше. Когда Гермиона позже лежала в кровати в своей детской комнате и прокручивала в голове произошедшее, какая-то мысль всё время не давала ей покоя. И только засыпая, она вспомнила слова отца.

Ее учитель, который дал отцу что-то выпить... И внезапно эта фраза перестала казаться Гермионе таким уж бредом.

* * *

Спустя две недели после несчастного случая Гермиона зашла к Поттерам. Она не удивилась, застав там и Северуса, который играл со своим крестником.

— Гермиона! — воскликнула Джинни. — Как хорошо, что ты заглянула к нам! Как себя чувствует твой отец? В четверг, когда мы навещали его, он выглядел очень неплохо.

Джинни и Гарри по очереди обняли Гермиону, радуясь, что на ее бледном лице появилась улыбка.

— Ему с каждым днем все лучше, — ответила Гермиона, посмотрев на Северуса, который направился к ним. — Честно говоря, то, как быстро он восстанавливается, — это настоящее чудо.

— Здравствуй, Гермиона, — спокойно сказал Северус, оказавшись рядом.

Он протянул руку, и Гермиона после некоторого колебания пожала ее.

— Здравствуй, Северус.

— Э-э... может, зайдем в дом? Я сделаю чай, — предложила Джинни, вопросительно глядя на них.

Но Гермиона отказалась.

— У меня мало времени, я просто хотела сообщить вам, что отца, возможно, выпишут самое позднее через две недели.

— Как здорово! Твоя мама наверняка очень рада, — сказала Джинни и еще раз обняла Гермиону.

— Еще как. В первые дни ей даже не удавалось заснуть, но теперь и она уверена, что все хорошо и у отца не останется никаких последствий.

Они еще немного поговорили, пока Гермиона не взглянула на часы и поняла, что ей пора.

— Э-э, Северус, могу я с тобой поговорить? — и она многозначительно посмотрела на своих друзей, которые тактично оставили их наедине.

На лице Северуса, как обычно, ничего невозможно было прочитать, но он кивнул.

— Может, немного прогуляемся по улице? — предложила Гермиона.

Она махнула Гарри и Джинни на прощание и, отойдя достаточно далеко, тихо спросила Северуса:

— Что ты дал моему отцу?

— Ты о чем? — произнес он. И хотя его тон выражал удивление, Гермиону он не обманул.

— Под действием медикаментов отец говорил об одном из моих учителей, который пришел к нему ночью и дал что-то выпить. Вначале я посчитала это бредом, но когда увидела, насколько быстро отец поправляется, то всё поняла. Я сама намеревалась взять для него что-нибудь в Святом Мунго, но не могла и не хотела оставлять маму.

Она ожидала, что Северус начнет отрицать эту догадку, но, к ее удивлению, он произнес:

— Я сам изобрел это зелье. Как ты уже поняла, оно ускоряет заживление.

— Почему ты это сделал? — тихо спросила она и посмотрела на него.

Он не глядел на нее. Вместо этого пожал плечами.

— Я не доверяю маггловским врачам.

Это не было ответом, и Гермионе так хотелось задать ему еще много вопросов, но она лишь прошептала: «Спасибо».

В полном молчании они немного прошли дальше, и когда она почувствовала, что снова может говорить, сказала:

— Было ужасно видеть его таким. Он всегда казался мне сильным и неуязвимым. И вдруг он лежит в кровати, весь в повязках и трубках, и не может ни говорить, ни двигаться. Моя мама думала, что он умрет прямо у нее на руках — она видела, что случилось.

У Гермионы перехватило горло, и внезапно она почувствовала себя как маленький заблудившийся в лесу ребенок. Несмотря на теплый день, она задрожала. Только сейчас она осознала, что могло бы произойти.

И, сама не зная почему, начала рассказывать о своих родителях: что они любят, как проводят свободное время. Северус ни разу не прервал ее, но и не смотрел на нее. Когда Гермиона закончила, она еще раз произнесла:

— Спасибо, Северус.

Он только кивнул в ответ, но когда повернул голову, его взгляд был непривычно мягким.

— Какими были твои родители? — спросила Гермиона.

Он долго молчал, и она уже подумала, что не дождется ответа. Но он сказал:

— Мой отец был образованным человеком. Физиком.

— О! — невольно вырвалось у Гермионы. Она почему-то считала, что его отец в лучшем случае был рабочим с маленьким окладом.

— Да, в молодые годы он был очень целеустремленным ученым с честолюбивыми целями. А потом он познакомился с моей мамой, и когда понял, кто она, для него все изменилось. До сих пор его мир состоял из упорядоченных законов. Любой феномен можно было объяснить с помощью физики. Но вдруг он столкнулся с чем-то, не поддающимся объяснению. Колдовство нельзя было исследовать, и это ставило все, что он знал, с ног на голову. Все законы, описывающие мир, внезапно рухнули. И он возненавидел мою мать за это. Меня он ненавидел еще больше, потому что я произошел от него, но был таким же, как она, — необъяснимым, ненормальным.

Голос Северуса ничем не выдавал, что его детство, скорее всего, было ужасным, но именно этот сухой, безразличный тон заставил сердце Гермионы болезненно сжаться.

— Мне очень жаль, — почти неслышно сказала она.

— Не стоит, — отозвался он, пожав плечами. — Я не видел ничего другого.

Она остановилась.

— Я знаю, что ты не хочешь ничего слышать, Северус. И что считаешь меня наивным ребенком. Но ты — хороший человек, и ничто не сможет переубедить меня.

— Ничто? — спросил он, подняв бровь.

— Ничто, — твердо сказала она.

— Ты и правда наивная. Гермиона, я видел и делал такое...

— ...И это было в прошлом, — перебила она. — Как бы мне хотелось, чтобы ты хоть раз увидел себя моими глазами!

И в этот миг она приняла решение.