Крестный для Альбуса (гет)

— Я вам точно не помешаю? — робко спросила Гермиона, ставя на пол огромную сумку.

— Не говори глупостей, — усмехнулась Джинни и крепко обняла подругу. — Прекрасно же знаешь, что для нас ты всегда желанный гость и мы рады, что рождественские праздники ты проведешь с нами.

Дабы подтвердить сказанное, она потянула Гермиону за собой на кухню и, взмахнув волшебной палочкой, плавно опустила на стол две чашки.

— А где Гарри? — с улыбкой спросила Гермиона и взяла шоколадный бисквит.

Ей нравилось бывать у друзей, болтать с лучшей подругой и чувствовать, что тебе рады. Что не придется встречать Рождество одной в своей маленькой унылой квартирке в Лондоне. Неделю назад ее родители уехали отдыхать, но Гермиона, хоть и безмерно любила их, составить им компанию отказалась. Отдых на горнолыжном курорте совсем не привлекал ее.

— Они ушли гулять с Джеймсом. Собирались лепить снежную бабу. Ал наконец уснул после бессонной ночи, — наигранно раздраженным тоном добавила Джинни.

— Ал? — хихикнула Гермиона.

Джинни пожала плечами и тоже засмеялась.

— Ну, я подумала, что лучше привыкать называть его «Ал». Представь, как странно будет звучать «Альбус Северус», когда он подрастет, а мне придется отчитывать его за какую-нибудь очередную шалость. А вот «Ал, прекрати немедленно!» — коротко и ясно, и более действенно.

Они снова рассмеялись, и Джинни принялась рассказывать Гермионе о маленьких успехах младшего сына — правда, надо признать, ничего сверхъестественного в них не было. С легкой завистью Гермиона смотрела на Джинни, прекрасную мать, целиком отдававшую себя детям.

— К слову об Але, — сказала Гермиона, заталкивая подальше свои мысли, — есть какие-нибудь новости от его крестного?

К ее удивлению, Джинни кивнула.

— На днях мы послали ему фотографию и пригласили, вернее, я пригласила на Рождество. Гарри почти всегда такие дела поручает мне. Как ни странно, но Северус ответил и даже поблагодарил за снимок. И добавил, что еще не знает, сможет ли зайти.

— Все это так странно, да? — заметила Гермиона. — Я имею в виду, что в школе мы и представить не могли, что Снейп способен...

Она замолчала, но Джинни и так знала, что Гермиона хотела сказать.

— Способен любить? — закончила она. — Мы с Гарри часто говорили о Снейпе. Даже, наверно, чаще, чем о Волдеморте. Он, конечно, не самая приятная личность, и поведение его порой просто отвратительно, но все эти годы он хранил в себе любовь к Лили, которая и помогала ему жить. Иногда я спрашиваю себя, а не лучше ли было для него, если бы он умер от укуса Нагини в Визжащей хижине.

— Я тоже иногда об этом думаю, — ответила Гермиона. — Джинни, ты бы видела его дом! Заброшенный, грязный. А он сам?! На крестинах он был хотя бы в чистой одежде, но когда я пришла к нему... — Она брезгливо поежилось, вспоминая вид Снейпа. — Он выглядел так, словно ему больше незачем жить.

— Ему, должно быть, очень одиноко, — задумчиво добавила Джинни.

— По-моему, он осознанно стремится к такому одиночеству, — сказала Гермиона.

Обе уставились в свои чашки, задумавшись каждая о своем. Хлопнувшая дверь заставила их вздрогнуть. В коридоре раздался веселый смех Джеймса, сопровождаемый глухими проклятиями Гарри, который, по всей видимости, не заметил стоявшую на полу сумку Гермионы.

* * *

— Хм... Гермиона, — начал Гарри, загадочно переглянувшись с женой, — не знаю, рассказала ли тебе Джинни, но Рон тоже придет сегодня вечером.

Гермиона плотно сжала губы в тонкую линию, аккуратно поставила тарелку на стол и заставила себя улыбнуться.

— Отлично! Будет здорово увидеть его вновь!

И это было правдой. Она с нетерпением ждала возможности увидеть Рона, увидеть его родное лицо, но в то же время боялась предстоящей встречи. Прошел уже год, как они расстались, но до сих пор звук его имени отдавался неприятным холодом внутри.

Гермиона подозревала или, по крайней мере, могла понять, почему Рон не присутствовал на крестинах Альбуса Северуса. Еще одно болезненное напоминание о причине их разрыва.

— Простите... — Гермиона запнулась, — я.... Мне нужно немного освежиться.

Избегая обеспокоенных взглядов Гарри и Джинни, она стремительно убежала в ванную. Закрыв за собой дверь, Гермиона осела на пол и, обхватив ноги руками, положила голову на колени.

А ведь все было так просто. После поражения Волдеморта они наконец-то смогли вздохнуть свободно — со смертью главного врага тяжелый груз словно свалился с плеч. Любить Рона и быть любимой им оказалось настоящим счастьем. Они были беспечны и полны жизни. Гермиона пошла работать в отдел магического права, где впервые ее блестящий ум, который не желали признавать раньше, наконец, оценили по достоинству. Вне всяких сомнений она была лучшей ученицей на своем курсе в Хогвартсе, но за исключением нескольких учителей, никто так и не позволил ей почувствовать себя по-настоящему значимой.

Поначалу коллег оказалось не так просто чем-то удивить. Ее всеобъемлющие знания вызывали в лучшем случае легкий скептицизм. Но прошел год, и Гермионе удалось завоевать сначала восхищение и уже потом уважение. И она вдруг поняла, что нашла свое место в жизни. Все, приобретенное благодаря жажде знаний, стало ее опорой на пути к вершинам. На первых порах Рон гордился ею и радостно приветствовал каждое повышение по службе и награды. Но после свадьбы Гарри и Джинни он стал смотреть на ее карьеру с тревогой.

— Давай немного подождем, — отвечала Гермиона, когда Рон намекал, что и им уже пора пожениться. — Мы еще так молоды, все успеем. А сейчас я могу стать самым молодым членом местного Комитета магического права за тысячу лет!

После рождения Джеймса Рон заявил, что был бы рад, если бы она, Гермиона, работала поменьше. Гермиона понимала его стремление завести семью, но еще не чувствовала себя готовой к такому шагу.

Когда Рон стал откровенно злиться, Гермиона по-прежнему предлагала подождать. Рон был важной частью ее жизни, но работа дарила возможность не видеть снисходительных улыбок в ответ на ее неистощимую жажду знаний. Впервые в жизни люди восхищались ею.

Но в один прекрасный день за свое решение пришлось платить, когда с грустным лицом и слезами в глазах Рон сказал ей:

— Гермиона, я люблю тебя. Люблю с четвертого курса Хогвартса. Но я хочу семью. Мне тяжело смотреть на Гарри с Джинни, у которых уже есть ребенок, а мы даже еще не женаты. Ты знаешь, я вырос в большой семье. Разумеется, мы часто ссорились, но мне нравится весь этот переполох и ощущение, что ты не одинок. Я скучаю по всему этому.

— Рон, пожалуйста... — отчаянно шептала она, пока он собирал вещи.

— Сколько еще ждать, Гермиона? А что если к тому времени ты станешь верховным — кто там у вас? — судьей? Ты пожертвуешь карьерой ради семьи?

Но этого она пообещать не могла.

И Рон ушел.

* * *

Рон совсем не изменился с того времени, когда она в последний раз видела его. Наблюдая за тем, как он целует в щеку Джинни и хлопает по плечу Гарри, Гермиона ощутила знакомое покалывание в животе. Они виделись каждый день в Министерстве, но, очевидно, Рон был рад прийти сегодня сюда.

Когда он повернулся к ней поздороваться, она не смогла сдержать слез, ручейками скатившихся по щекам. И Гарри с Джинни сочли верным незаметно удалиться. Рон с нежностью улыбнулся ей, протягивая руки, и Гермиона вдруг обнаружила, что стоит рядом с ним. Его запах, его прикосновения стерлись из памяти, но тело помнило, и она невольно обвила его шею руками, как всегда обнимала раньше.

— Рад снова видеть тебя, Гермиона, — тепло сказал Рон и, слегка отстранившись, поцеловал в лоб.

— Да, — выдохнула она, а глаза застлала пелена, когда его руки коснулись ее волос.

* * *

К счастью, страх, что вчетвером они проведут вечер в напряженном молчании, оказался надуманным. Как в старые добрые времена друзья обсудили все последние события, а когда уложили спать Джеймса и Альбуса Северуса, сыграли несколько партий в исчезающие карты. Под конец Гарри и Джинни уже отчаянно зевали.

— Извините, ребята, — со смущенной улыбкой сказала Джинни, — но, боюсь, с рождением детей с нами стало слишком скучно.

— О, если вы не ложитесь спать только из-за меня, то не беспокойтесь. Я знаю, что вы не спали всю ночь из-за Ала, — заверила Гермиона.

Поттеры признательно улыбнулись и, доиграв партию, пожелали всем спокойной ночи и отправились спать.

— Мальчишки так быстро растут, — Гермиона услышала тихий голос Рона, когда они остались одни. — Еще несколько месяцев назад Джеймс еще и ходить не мог, а сейчас носится, словно только для этого и создан.

Гермиона кивнула, не решаясь встретиться с ним взглядом. Дети Поттеров напоминали ей об их с Роном неудавшейся семье. Мгновение они молчали, окутанные покровом тишины.

— У меня было достаточно времени подумать, — продолжил Рон. — О том, что пошло не так между нами. Признаюсь, я поначалу во всем винил только тебя. Но если бы ты подчинилась моим желаниям, это не принесло бы тебе счастья. Работа — радость для тебя, а признание очень важно. Я не хочу, чтобы ты лишилась этого. — Он нежно взял Гермиону за руку.

Она подняла голову и посмотрела на него. Рон казался серьезным, но вместе с тем в его глазах угадывалось что-то похожее на понимание.

— Мне было очень тяжело, слишком многое нужно было переосмыслить, поэтому я и не приходил. У Гарри с Джинни уже второй ребенок. Не думай, я не злюсь на тебя. По крайней мере, больше не злюсь. Да и не уверен, было ли то чувство злостью. Не знаю. Знаю только, что наши друзья не заслужили лицезреть на своем празднике мое дурное настроение. Поэтому я и не пришел.

— Я поняла тебя, — сказала Гермиона и сжала его руку.

— Гермиона, я бы хотел тебе кое-что сказать.

Шестым чувством она догадывалась, о чем пойдет речь, но все равно оказалась не готова услышать это:

— Мне уже давно нравится другая девушка.

Его улыбка слегка потускнела, а щеки залились румянцем, но он не отдернул руку.

— О, Рон, ты ни в чем не виноват! И мне правда очень хочется, чтобы ты нашел ту, с которой будешь счастлив. А если вдруг это не она, знай, я все еще способна наколдовать тех маленьких канареек, — смеялась она сквозь слезы.

Рон крепко прижал Гермиону к себе, и они долго сидели в обнимку, пока не разошлись по своим спальням.

* * *

Рон ушел на следующий день. Прощаясь, он обнял Гермиону и, уткнувшись лицом в ее волосы, прошептал, что она по-прежнему его лучшая подруга. Она убедила его в том же и поцеловала в щеку. Внутри нее как будто бы опустело, и даже после ухода Рона радости не прибавилось.

Гермионе не хотелось никому ничего объяснять, и, поняв это, Гарри с Джинни с радостью согласились отпустить их с Джеймсом на прогулку. Гермиона попросила малыша показать снежную бабу, которую они слепили с отцом в саду. Глядя, как тот обрадовался и помчался в сад, она расплакалась.

— Смотри, смотри! — кричал Джеймс, набирая снег в маленькие кулачки.

Он был еще совсем мал, но магия уже проснулась в нем. Сейчас он при помощи волшебства подкинул снег вверх, и хлопья опускались на него. Джеймс и понятия не имел, что только что сделал, но продолжал громко смеяться и ловить руками снежинки.

Гермиона вдруг поняла, что плачет не из-за Рона. Она не грустила оттого, что Рон встретил другую. Просто теперь она одинока. Гарри с Джинни вместе, у них дети. А она... после Рождества вернется в свою маленькую неуютную квартирку, где нет места ничему лишнему и где ее ждет одиночество.

«А может, — с мечтательной улыбкой подумала она, — может, к этому времени я бы уже решилась завести семью».

Но для них с Роном было уже поздно. Щеки намокли от слез.

Вдруг знакомый голос выдернул ее из мыслей.

— Добрый день.

Гермиона вздрогнула.

— Вы испытываете такой острый интерес к семейной жизни Поттеров, мисс Грейнджер, что постоянно наведываетесь к ним? — усмехнулся Снейп.

Она дернулась и повернула к нему мокрое от слез лицо.

— Профессор Снейп, — запинаясь, произнесла она.

Насмешливое выражение исчезло с его лица, когда он увидел, что она плакала.

— Мои извинения, — сухо сказал он и, смутившись при виде ее слез, перевел взгляд на Джеймса, который продолжал играть в снежки и не обращал на взрослых никакого внимания.

Но снова встретившись взглядом, Северус и Гермиона молча смотрели друг на друга, пока она не сказала: — Гарри с Джинни в доме. Вы... Не могли бы вы предупредить их, что мы с Джеймсом скоро придем. — И не дожидаясь ответа, она отвернулась.

Не сводя с нее глаз, Снейп слегка замешкался. Он заметил, как дрожали ее руки — словно порхающие бабочки, не сумевшие найти приюта на земле. Наконец он развернулся и зашагал к двери.