Чужая судьба (гет)

Ящик был тяжёлым, а плащ слишком жарким для сегодняшней погоды, но капюшон откидывать было нельзя. Бросать работу — тоже.

Его неприятно толкнули в спину:

— Пошевеливайся, если хочешь что-то получить!

Жарко. Слишком жарко. И сухо. Мальчик, поставив ящик, втихаря щёлкнул пальцами, пытаясь выудить из окружающих предметов хоть какую-то воду, но это оказалось бесполезно. Её слишком мало. Только если люди...

Держаться, держаться. Он человек. Надо держаться.

— В-всё? — он старался не глядеть на своего работодателя. Иначе можно не сдержаться. В людях тоже есть вода.

Облизал пересохшие губы и попытался сосредоточиться на других ощущениях. Например, голод. Нет, тоже нельзя — так люди начинают казаться весьма аппетитными, хочется вонзить зубы в плоть, почувствовать солоноватый вкус крови и…

В ладони ему высыпали горсть монет, и он поспешно спрятал их в карман, пока не отобрали. Мало, очень мало, но…

— Так что ты у нас за штучка? — мужчина сдёрнул с него капюшон, и мальчик не успел среагировать. В панике прикрыл лицо ладонями, пытаясь уберечься от палящих лучей и внимательный глаз ротозеев.

— Ха, лягушка!

Рыба. Он — хищник.

Инстинкты всё же перечеркнули разум, и он кинулся на мужчину. Кровь. Дайте-уже-ему-воды…

Перед его глазами была лишь кровавая пелена.

Он и не понял, как кто-то вовремя успел отцепить его, оттащив за шиворот, лишь услышал, как треснула ткань, и из последних сил подумал с горечью, что придётся тратиться на новый плащ. И услышал:

— Вот зверь!

Темнота.

Пустота.

Боль.

Очнулся он в темнице. Ну, хотя это слишком громко сказано, просто тюрьма для мелких воришек и попрошаек. И таких, как он, зверёнышей, попадающихся на глаза приличным людям.

Он застонал — от голода по-прежнему скручивало желудок, но здесь зато сыро. И темно. Он поспешно притянул влагу к себе, стараясь оставить хоть что-то на запас — вдруг его сразу не выпустят.

Или не выпустят вовсе.

Он осознал — он напал на человека. В городе. У всех на виду.

В городе много уродцев-полукровок, нелюдей, изгоев, по каким-либо причинам не ужившихся с сородичами. Потому он и носит плащ — к этому, в принципе, все уже привыкли. Если не светить своим происхождением, никто не тронет. Если ты, конечно, не покусишься на человека.

Потому что уже много-много лет в Лучидуме пытаются от них избавиться. Это, конечно, во многом взаимно — русалки топят корабли, гарпии, вампиры, кентавры охотятся на людей… Только вот власть все равно у тех, кто обладает не строго сконцентрированной магией.

Или просто потому, что они не враждовали между собой. Он — не знал.

Но в городе настоящих, правильных нелюдей и не было.

Просто у него было самое дурацкое положение из всех возможных.

Полукровок не любит никто. Русалки — прогнали. Люди — не примут. А он не может жить ни без воды, ни в воде.

Хотелось взвыть, но жалко сил.

Уродец.

Даже имени не имел. Данное матерью совершенно не подходило на суше — язык морских обитателей отличался от земного и превращался в пустой звук, не больше, чем от лопнувшего пузыря.

Он не знал, сколько времени прошло. Только успел смириться с тем, что больше не будет попыток выжить, сухости, жажды и голода.

Возможно, он попадёт хотя бы в Великий Океан.

Дверь с пронзительным, как визг пилы, скрипом открылась. Он вскинул голову и уставился на очень даже боевого вида женщину.

Капюшона на нём не было и, оказавшись точнёхонько в прямоугольнике света, он знал, что та прекрасно видит его острые зубы, зеленоватую кожу и нечеловеческие глаза. Возможно, и ни на что не годные сейчас жабры на шее.

— Убирайся, попрошаек больше суток не держим, — ровным голосом оповестила она.

— Но… — он растерялся. Не может же она не знать. А если не знает, ей наверняка попадёт, что против закона пошла, надо, наверное, предупредить. — Я не… Я работал, и… Я случайно… — всё звучало совершенно не так, как должно было звучать, но ему плоховато давался язык людей.

— Сказала же — не больше суток, — женщина закатила глаза. — Пошевеливайся.

Он с некоторым недоумением подчинился. Оказавшись на улице, уставился в усыпанное звёздами, и растерянно сообщил в пустоту:

— Но ведь суток тоже не прошло…

Ладно. К кракену мысли, их слишком много, ему нужна только вода.

Путь к морю никогда не казался таким тяжёлым. Его изрядно шатало и трясло. Слишком много всего за день. А он просто хотел немного подработать.

В воду он окунулся целиком, прыгнув с возвышения, не заботясь больше ни о чём. Одиночество и свобода.

Этого хватит.

* * *

Он стал тщательнее сторониться людей. Во-первых, вдруг он наткнётся на свидетелей того происшествия. Во-вторых… он все равно мог делать только физическую работу, но без воды рядом это было трудно.

Он немного надеялся, что встретит кого-то, похожего на него, но нет. Полукровки были редким явлением. Слишком уж они разные.

Далеко от города он все равно не отходил, надеясь на что-то. Цели не было, никакой, и от этого только тяжелее.

Если бы он мог сравняться с людьми или морским народом…

А пока смириться с тем, что рыба — вкусная, водоросли — вполне сойдут, разговаривать — только с водой.

* * *

В тот день море сердилось, но ему это нравилось. Меньше шансов нарваться на неприятности, больше веселья.

Он с увлечением плескался в волнах — угрозы для него в этой ситуации не существовало, а вот эксперименты с магией приносили сущее удовольствие.

Пока не стукнулся в темноте головой обо что-то. Неживое. Что-то от людей занесло?

Развернувшись, нащупал тонкими пальцами деревянный борт лодки. У рыбаков такие, он видел. Подтянувшись на руках, заглянул внутрь — да, даже сети есть. Мило. Может, забрать, всё ведь может пригодиться?

Он увлёкся изучением лодки настолько, что не сразу понял, что её хозяин тоже может где-то быть, пока не увидел краем глаза какое-то движение в воде.

Человек тонул.

Он не стал размышлять — просто скользнул рыбкой в воду, в два счёта оказавшись рядом.

Человек оказался немолодым и уже почти перестал сопротивляться, находился на грани сознания, да и не особо лёгким, но уговорить воду помочь легко даже для полурусала.

Правда, впервые она сопротивлялась — несильно, но ощутимо, будто бы напоминая, что это не его дело, что ни один нормальный русал не будет так поступать, что этот человек может стать сытным обедом или хорошим жертвоприношением.

Идей лучше, чем затащить человека в лодку и направить её к берегу, в голову не пришлось. Как этим судном управлять, он не знал, да и вряд ли бы это в такую погоду получилось, поэтому просто пришлось использовать течение воды.

О берег лодка стукнулась сильно, он чуть не выпал сам, зато человек очнулся.

— Добрый день, — ляпнул наугад первое вспомнившееся людское приветствие.

— Помилуй, — охнул старик как-то болезненно.

Человек был ранен — кровью пахло ощутимо, но, к счастью, без чувства голода это ничего не меняло, хотя и добавляло некоторый дискомфорт. Так должна пахнуть еда. Не собеседник.

Он внезапно осознал, что даже не одет, и, совершенно по-человечески ойкнув в ответ, спрятал лицо в ладонях — слишком в душе укрепилось убеждение, что его нельзя открывать людям.

— Я… Не русал, — глядя на человека через пальцы, оповестил он. Человеческие слова давались плоховато, в последние время он совсем их не использовал. — Не пугайтесь. Я сейчас уйти… уплыть.

Даже сделал пару шагов к кромке воды, хотя и грызло любопытство изнутри.

Старик закашлялся, сплёвывая воду. Кажется, он успел вовремя, вроде как для людей много проглотить вредно, хоть это и звучит почти что смешно. С другой стороны, он сам знал ощущение, когда жабры становятся почти бесполезными и солёный вкус становится не приятным, а тошнотворным.

— Лодку… Тут смоет.

Он пожал плечами, и оттолкнул лодку подальше, докуда смог. Внезапно осознал — по сравнению с тем, как убого он что-либо делал на суше, здесь он был почти всесильным, хоть и не мог сравниться с истинными русалками.

— Не смоет, — беззаботно сообщил. Подошёл к камням, где был его тайник — он по привычке всплыл именно здесь, в знакомом месте, — и накинул на голое тело плащ, решив, что некогда возиться с остальной одеждой. Чуть помедлив, надел капюшон, но глаза все равно блестели из-под капюшона.

Старик с трудом вылез из лодки на песок. Он лишь наблюдал, опасаясь касаться и готовый в любой момент прыгнуть и скрыться в воде — многие, завидев его, пытались напасть, и, когда этот человек отойдёт от шока, вполне может повести себя так же.

— Где твои родители? — внезапно спросил человек.

— Родители, — повторил, вспоминая, что скрывается за этим словом. — А! Нет. Я и не человек, — старательно изобразил улыбку, довольно зубастую.

В человеческом измерении времени ему было примерно четырнадцать лет, это он знал. Кажется, это не очень много для них.

Он знал о жизни людей только то, что видел своими глазами. Впрочем, то же самое можно было сказать и о русалках. Он завис где-то посередине — и временами было очень трудно что-то в этом мире понимать.

Старик что-то непонятно пробормотал и поинтересовался:

— А имя-то хоть есть?

— Имя… — он честно попытался выговорить настоящее — но в воздухе оно звучало совершенно неконкретно, как будто вырвано из контекста, как… рыба на суше. Бесполезно.

Кроме того, его голос… Он знал, что тот звучит неприятно для людей.

— Йдон-се? — переспросил человек, прищурившись, попытался разобрать звуки.

Он не стал возражать — какая разница, все равно имя ничего не значит, поэтому кивнул. Это звучало...

— Неплохо. Можешь помочь дойти? Кажется, я совсем плох…

* * *

— Ты небось не ешь рыбу?

— Только её и есть. Я… я умею ловить! Хорошо умею! — прижимая руки к груди, горячо заверил.

Быть помощником рыбака оказалось самым удачным делом в его жизни — скрываться было легко, человек оказался добр, вода рядом, дело спорилось.

* * *

— Зачем тебе такие длинные волосы?

— Длинные? — Йдон Се растерянно пропустил между пальцев прядь скользких жёлто-зелёных волос. — Я не знал, что люди обрезать.

— Они делают тебя ещё заметнее, — объяснил старик.

Он пожал плечами и тем же вечером срезал их почти по эти же самые плечи — разницы все равно никакой не было, а при работе на суше они действительно немного мешались. Вскоре осознал, что их можно ещё и собирать, связывая чем-нибудь.

А вот одежда не была в новинку — но все равно упорно не сидела на нём, как надо, а сам Йдон Се упорно путался в различных шнурках и пуговицах, но очень старался.

* * *

— Я не могу, нельзя в город, мне нельзя, — испуганно твердил он, уверенный, что старик просто не хочет понимать, какая опасность ему может грозить. Им обоим даже, скорее всего.

Тот в ответ только фыркнул:

— Со мной — можно. Не бойся, просто не отходи, если ты с кем-то, то никто не полезет.

И он пытался верить. На самом деле, конечно, лезли, но действительно лишь на словах, а слова всё ещё были ничем. Тварь сама по себе и тварь, помогающая человеку — совершенно разные в людских глазах явления.

Йдон Се даже немного чувствовал себя нормальным, а не отрепьем.

* * *

— Ты плавал на больших кораблях? — жизнерадостно поинтересовался мальчишка.

Старик отрицательно покачал головой.

— А я б хотел отсюда подальше уплыть, — честно признал Йдон Се. — Я пытался сам, но сил надолго не хватает.

Мужчина фыркнул и щёлкнул его по носу:

— Ты не представляешь, как это со стороны звучит. Русалчёныш хочет плыть на корабле. Не топить. Не сожрать экипаж.

— Будут приставать — и сожру, — оскалился Йдон Се шутливо. — Но все равно хотелось бы когда-нибудь попасть.

Только не судьба, наверное. Кто ж согласится с собой такое создание взять.

— Может, и удастся, — неопределённо отозвался старик, глядя в окно. — Есть у меня один знакомый… Спрошу как-нибудь.

— Правда? — опешил Йдон Се. — Так… может быть? Спасибо.

Он, не думая, обнял старика порывисто — человеческие жесты и реакции начали уже въедаться в мозг.

* * *

Его и впрямь взяли, но пришлось изрядно заплатить. Хотя на корабле законы были свои — и, пусть Йдона Се и изрядно гоняли и ухмылялись над его особенностями, он всё же стал членом команды, хоть и немного обособленным от остальных, а не диковинным зверьком.

И временами чуть поколдовывал — во время непогоды, например, или штиля. Только боялся, что они выйдут нечаянно на русалок, поскольку осознавал, что теперь он точно станет предателем.

Вернулся он с новыми впечатлениями и кучей идей, но твёрдо решил, что больше отлучаться не будет.

Пока что.

* * *

Он опять остался один. В общем-то, он до сих пор не попал в Вечный Океан лишь из-за того, что ему помогали люди — и Йдон Се умел быть благодарным.

Он действительно больше никуда не уходил далеко, помогал, чем мог, пока не вышло время его приёмного отца. Люди живут так по-дурацки мало.

Йдон Се просто надеялся, что он попал туда, куда хотел.

А теперь ему предстояло тоже найти своё место — он всё чётче и яснее понимал, что здесь он все равно не сможет добиться ничего, похожего на свои тайные мечты. Мальчик на побегушках — это не то, а продолжать дело старика самому ему нет смысла. Тем более, он взрослел, выглядеть начинал старше, если соотноситься с человеческим внешним видом, а взрослый урод (урод ли? Он правда не знал) уже вызывает намного больше неприязни и не может рассчитывать на какое-то милосердие, если вдруг что-то пойдёт не так.

* * *

— Очень рад, — Йдон Се искренне улыбнулся, пожимая руку.

Здесь на него глазели — но не смеялись. Не смотрели, как на врага народа. Не шарахались.

Он и не думал, что среди людей, незнакомых людей, такое действительно может быть. Но в Карлии было мало существ других видов, в основном только люди-маги (насколько он узнал — кого-то вытеснили много-много лет назад, но в остальном тут просто не приживался никто, слишком мало условий), и относились здесь к другим неплохо. Настороженно, возможно, с удивлением, но намного лучше.

Дела у него пошли в гору, как только он сюда попал. Даже со стороны местных моряков отношение было совершенно другое.

Правда, возможно, секрет был в положении внутри страны — она едва восстановилась после тирании свергнутых правителей, и это видно невооружённым глазом, слишком уж бедным всё казалось, какие уж тут разборки с иными существами, но…

Йдон Се был уверен — всё наладится.

И у него, и у них.