Марионетка (гет)

Средней высоты каблуки нисколько не мешают скакать вприпрыжку, размахивая при этом сумкой. Словно десятилетняя девчонка, только косичек с красивыми бантами не хватает. И даже прохожие на тесных улицах, которых тёплым летним днём бродят просто толпы, совсем не мешают — лишь успевают расступаться вовсе без какого-нибудь Репеллума. Впрочем, так даже веселее — мужчины оборачиваются вслед, а дамы завистливо щурятся, провожая взглядом. Тёплый вечер, погода прекрасная — что ещё для счастья надо?

— Ой, да ты просто сияешь! — хлопнула в ладоши мама, впустив её в дом. — Что-то случилось?

— Жизнь прекрасна, мама! — воскликнула Дафна, за руки закружила её по гостиной, а потом смеясь убежала к себе в комнату.

Оскорбление.

Оскорбление искупает любой долг — ну или почти любой. За оскорбление можно потерять жизнь или получить чью-то ещё в своё распоряжение. Разумеется, Дафна не была оскорблена — но это вовсе не означало, что оскорбление не было нанесено. Для того, чтобы оскорбить, не всегда нужно что-то сделать — иногда достаточно не сделать чего-нибудь необходимого. Поттер, безмолвно терпящий попытки своего друга помешать частной встрече, как раз нанёс именно такой тип оскорбления, которое усугублялось тем, что он-то сам считал эту встречу свиданием. И просто неимоверная удача, что там оказалась Дафна, а не какая-нибудь влюблённая дурочка, которой действительно стало бы смертельно обидно. Поттера теперь можно выкинуть из головы — может, он сумеет осмыслить урок и извлечёт из него пользу на будущее. Дафне искренне хотелось надеяться, что из её жизни он ушёл безвозвратно, хотя надежда была призрачной, и наверняка он появится опять — но сегодня это точно не будет её заботить. Сегодня стоит попытаться успеть в пропущенный было литературный кружок.

Следующий день выдался ветреным и прохладным, поэтому на урок рисования в парк было надето лёгкое кашемировое пальто и платок на шею. Рисовать в перчатках было неудобно, а без них руки быстро мёрзли, так что пришлось украдкой наложить на них согревающие чары. Профессор Тьюбсон, который большую часть времени пытался согреть замёрзшие пальцы дыханием, озабоченно поглядывал на беспечную Дафну, но она лишь непонимающе хлопала ресничками и снова возвращалась к пейзажу на холсте.

На обед устроили пикник там же, на лужайке в Гайд-парке. Дафна уселась на подстилку, изящно подогнув коленки и укрыв их полами пальто. Маэстро запасся горячим чаем и угощал её, а остальные девушки из кружка стреляли в неё недобрыми взглядами. Дафне было всё равно — и профессор её интересовал лишь в качестве талантливого учителя, и потуги подружек обратить на себя его внимание были смешны. Не столько ради поддержания с ними хороших отношений, сколько из жалости к промёрзшим бедняжкам она предложила профессору Тьюбсону поделиться чаем и с остальными, а сама, пока от неё отвлеклись, обработала чашку заклинанием, чтобы чай в ней оставался умеренно горячим.

После четырёх профессор объявил класс закрытым, и ученики стали расходиться. Он предложил было Дафне проводить её, кивая на тяжёлый мольберт, но она, сославшись на неотложное дело, быстро собралась и отправилась домой. Неотложное дело и в самом деле было срочным — до прибытия Хогвартс-экспресса оставался всего час, а нужно было ещё избавиться от своей ноши и добраться до вокзала. Ветер задувал порывами, а пару раз она даже чуть было не поддалась желанию позорно трансгрессировать прямо в садик перед домом и не мучиться. На дробную платформу добралась практически минута в минуту и замерла, наблюдая за прибытием поезда.

Хогвартс-экспресс неспешно подъезжал к перрону, двигаясь даже не со скоростью пешехода, а, скорее, улитки. Полированный бок паровоза красного цвета окутывался паром в такт мерным выдохам цилиндров — всё реже и реже. Замедляясь, экспресс уже почти остановился… и замер на месте — совсем неожиданно и неуловимо. Раздался звон колокола, и двери вагонов дружно открылись, вываливая на платформу суетящуюся, вопящую и толкающуюся толпу учеников младших классов Хогвартса. Дафна благоразумно заняла место подальше от этого бедлама, состоящего из приветственных криков встретившихся родственников и панических воплей мамочек, потерявших в толпе ненаглядное чадо. Волнение постепенно стихало по мере того, как воссоединившиеся семьи покидали платформу.

Завидев группу девушек, каждая из которых в воротнике мантии, в петлице или просто на груди имела что-нибудь зелёного и серебристого цвета, Дафна вышла навстречу.

— Сестрёнка! — радостно воскликнула Астория, мигом забывшая про подружек, подбежала к ней и крепко обняла.

— Астория, милая! — широко улыбаясь, ответила Дафна, прижимая её к себе. — Как я рада тебя видеть, чудо моё!

— Я тоже по тебе очень, очень соскучилась! — радостно произнесла сестра и поцеловала её в щёку. — Сейчас, погоди, я всем скажу пока-пока и буду полностью в твоём распоряжении!

— Не спеши, мы никуда не опаздываем, — кивнула Дафна, с улыбкой наблюдая, как она порхает, словно бабочка, от одной подружки к другой, так по-девичьи манерно целуя их в щёки.

— Ф-фух, сто лет тебя не видела! — выдохнула Астория, возвращаясь, и взяла её за руку: — Как ты, сестрёнка?

— Всё хорошо, — улыбнулась Дафна. — Рисую, читаю…

— Занимаешься своими поделками? — подсказала Астория, хитро склонив голову набок.

— Ты знаешь, наконец-то начало получаться, — радостно подхватила Дафна. — Оказывается, рисование всё-таки очень помогает. Чувство гармонии, композиции… А ты ещё подросла, — заметила она, отступив на шаг.

Астория была красавицей — ничуть не меньшей, чем она сама. Дафна настолько любила сестрёнку, что даже готова была признать первенство за ней — она же такая милашка! Чёрная дорожная мантия и школьные туфли ничуть не портили, а даже подчёркивали стройную фигуру, а шляпу она и не надевала, позволив солнцу, отражающемуся от стеклянной крыши вокзала, поджечь золотым пламенем волосы, обрамляющие чудесно хорошенькое личико.

— Ну что, радость моя, идём? — спросила Дафна, протягивая руку вверх ладонью — так, как делала всегда с того первого раза, когда Асторию впервые оставили на попечение старшей сестры.

И хотя ей самой тогда ещё шести не было, она помнит этот момент, будто случилось это только вчера — как гордость, нежность и ответственность переполняли её, задирая нос и мешая глядеть под ноги, отчего она упала и разбила коленку. Но не плакала — потому что старшая сестра никогда не плачет!

Астория взяла её руку и потянула к выходу. Ридикюль и большой потёртый чемодан не особо располагали к прогулкам, поэтому снаружи они поймали обычный маггловский кэб, который за пять минут докатился до дома — даже об испортившейся погоде не успели поговорить. Обнявшись с родителями, Астория поручила поклажу заботам домовика, а сама убежала в свою комнату — приводить себя в порядок после долгого путешествия — и вышла, когда все уже садились за стол перед ужином.

— Ты уже придумала, что будешь делать после школы? — поинтересовалась мама, разливая чай.

— Лично я бы предпочёл, чтобы ты как следует поработала над своим отдыхом, — с улыбкой вставил папа. — Для начала предлагаю пройти трёхмесячные курсы ничегонеделания, потом получить диплом квалифицированного лоботряса и уже тогда приступить к праздному прожиганию жизни всерьёз. Лето в разгаре, можно прекрасно проводить время в Брайтоне. А хочешь, я возьму отпуск, мы все вместе загрузимся на маггловский круизный пароход и отправимся в путешествие по Средиземному морю?

— Ну папа, — откликнулась Астория, сдерживая улыбку. — Ну как же ты не знаешь, что пароходов уже лет сто, как нет! Теперь все эти их корабли называются… как-то по другому называются.

— А я согласна, — пожала плечами мама. — Наконец-то мы вместе, тебе больше нет нужды опять бросать нас на полгода, чтобы учиться в Хогвартсе, папа получает хорошие деньги в Министерстве — мы определённо можем и даже должны устроить себе отдых.

Дафна вздохнула про себя. Только она вернула себе душевное спокойствие, только смогла вернуться к своей мирной жизни, состоящей из книг, музыки, живописи и танцев. И конечно, её страсти… О нет, родители правы, мама права — определённо им всем стоит отправиться отдохнуть, раз уж и вправду собрались всей семьёй… В конце концов, море — это замечательно. Оно красиво, в нём есть своя музыка, и если повезёт, солёным ветром может принести вдохновение написать несколько строчек в свою тетрадь для сочинений… Профессор Томпсон наверняка оценит!

— Я… я не уверена, — качнула головой Астория. — Честно говоря… — она потупилась и вздохнула.

Дафна почувствовала, как защемило сердце — сестрёнка так трогательно выглядела сейчас в своей нерешительности. Мама поймала её глупую улыбку и тоже улыбнулась — тепло и по-доброму.

— Понимаете, я хочу замуж, — совсем неожиданно заявила Астория.

Это было настолько внезапно и непредсказуемо, что Дафна почувствовала, как глаза сами собой лезут на лоб. У папы было примерно такое же выражение лица — только у Дафны так и застыла на губах улыбка. Мама же, наоборот, спокойно и даже с некоторым удовлетворением кивнула.

— Так вот отчего ты всё вертишься, как на иголках, — произнесла она. — Ты… кого-то встретила?

Дафна почувствовала досаду — как же так? Почему она сама не разглядела в любимой сестре того душевного беспокойства, о котором говорит мама? И, пристально всмотревшись, с огорчением поняла, что по-прежнему ничего не видит. Ни воспитание, ни начитанность, ни умение рисовать не помогало. Астория, конечно, теперь выглядела сконфуженно и даже немного стеснительно, но не было похоже, чтобы её что-то занимало или тяготило.

— Да, мама, он… мы познакомились… — замялась Астория и с досадой замотала головой: — Что я говорю? Всё не то! Мы уже раньше были знакомы… Р-р! Опять не то!

— Спокойно, милая, — улыбнулась мама, пододвигая ей тарелку с клубничным пирогом и мороженым. — Соберись с мыслями и всё расскажи.

— Я его раньше уже знала, — послушалась Астория, сделав глубокий вдох. — Не уверена, что и он — меня, но… мне раньше было всё равно. Он… у него важный пост в Министерстве — так он мне рассказывал. И у него, и у его отца. Его направили в служебную командировку в Хогвартс — что-то связанное с осмотром и обслуживанием встроенных комуникаций… Нужная и ответственная работа. И секретная — он не мог о ней много говорить.

Дафна подумала, что работа и вправду должна быть секретная — за все семь лет обучения в Хогвартсе она никогда не слышала о наличии каких-то «встроенных коммуникаций». Видимо, папе в голову пришла та же самая мысль.

— Встроенные коммуникации, да? — нахмурился он.

— Дорогой, прошу тебя… — зачем-то подала голос мама. — Это совершенно неважно.

То есть они знают, о чём речь? Тогда зачем секретность?

— Я понимаю, — согласился папа.

— Он чудесный! — восторженно произнесла Астория. — Мам, пап, правда, он вам понравится!

— Я нисколько не сомневаюсь, — улыбнулась мама.

— Он такой… благородный, что ли… — мечтательно улыбнулась Астория. — Знаете, он так непринуждённо себя ведёт… Так высокомерно-небрежно, что ли. Будто не он работает на Министра, а Министр на него. А ещё он очаровательный… — По мере того, как она рассказывала, голос становился всё более нежным и звонким. Увлёкшись, она стала описывать чуть ли не взахлёб, забыв про всё на свете. — Утончённый и очаровательный. Не такой, знаете, грубый, как иногда бывают мальчики, а… Он и сам стройный… даже тонкий, может быть… Тонкий и гибкий, но при этом есть в нём такая звериная сила… какая-то опасность во взгляде — несмотря на то, что он, в общем-то, тихий. Мы и познакомились-то… ну не познакомились, а, в общем, разговорились — случайно. Он выглядел так загадочно… так увлечён своей работой, так в неё погружен… мало с кем говорит, но… Я уверена, что он просто прекрасный специалист…

— По обслуживанию внутренних коммуникаций, — зачем-то тихо напомнил папа.

— Тш-ш, — прижала палец к губам мама.

Астория, к счастью, не заметила их короткого обмена репликами и продолжала делиться впечатлениями.

— Мне просто бросилось в глаза, как он всегда элегантен, — с блаженной улыбкой сказала она. — Такое, знаете, ощущение, что он ни капельки при этом не старается — наоборот, даже упускает из виду детали, но всё равно… Я с ним как-то заговорила, и он поразил меня в самое сердце. Такой умный, рассудительный… и о чём бы ни говорил, умудряется говорить с непередаваемо тонкой иронией… Не знаю, как у него получается сочетать такую мудрость с детской непосредственностью… Иногда он просто как мальчишка… Он мне говорил, что не верит в любовь, но мне кажется, что он просто немного устал… или разочарован, знаете?.. А ещё он такой джентльмен… всегда внимателен и предупредителен… Если его разговорить, то оказывается, что он просто прекрасный собеседник. Он мне столько комплиментов наговорил, — добавила она и зарумянилась, погрузившись в воспоминания.

Стало тихо, и Дафна всё никак не могла определиться, какая же это тишина — радостная или гнетущая. Ей было приятно, что сестра влюбилась настолько… Настолько, что даже готова замуж за любимого человека. Самой себе Дафна могла признаться, что ей-то влюбиться не суждено — и не потому, что она склонна более к прагматизму, чем к романтике, а просто потому, что романтика ей виделась во всём мире, что её окружает, в небе, солнце, прекрасном городе вокруг, в пении птиц и зелени листвы на деревьях… Пытаться это всё перенести — спроецировать — на одного человека — не глупость ли? Тем паче, этот человек может и не оценить. Обмануть ожидания, обернуться вовсе не тем, кем кажется… Но отчего мама начала хмуриться так же, как это делает сидящий через стол папа? И отчего папа озадаченно потирает лоб?

— Любовь — это прекрасно, — сдержанно произнёс он. — Так прекрасно, что иногда даже…

— Папа хочет сказать, что со стороны любовь девушки к человеку, который настолько её старше… — сказала мама.

— Всего на два года, мам! — воскликнула Астория.

Дафна почувствовала, как в жилах стынет кровь. Всего два года… Кто из её одноклассников — а ведь это явно был выпускник именно Хогвартса — кто из тех, с кем она училась, встретился Астории?

Двое исключаются сразу — Краб мёртв, а Поттер… Даже если бы он умудрился своим неуклюжим языком навешать комплиментов восторженно внимающей Астории, но — тонкий и гибкий? Нет, он не был неуклюж, насколько Дафна заметила, но также она успела оценить, что за два года после окончания школы он сильно раздался в плечах и нарастил настоящих мышц… Двадцать минус два — восемнадцать… Вычесть Гойла с его бочкообразной фигурой. Вычесть деревенского увальня Нотта. Минус Забини, который решил, что ему хочется пойти по стопам матери и стать чёрной вдовой, и для этой цели сменил пол…

— Как, ты сказала, зовут твоего избранника? — спросила она, удивляясь, отчего голос неожиданно стал таким хриплым.

— Драко, — пожала плечами Астория. — Мой Драко. Но ты же его и так хорошо знаешь, правда?

— Правда, — кивнула Дафна, опуская глаза и прикрывая лоб ладонью, — я его прекрасно изучила.

Настолько прекрасно, что при одном упоминании имени волшебная палочка из чехла на рукаве сама выпрыгивает в руку. Это было просто чудовищно, ужасно и несправедливо, что её милая сестрёнка нашла себе такую пару. И что теперь делать? Если сестра выйдет за… этого, то они не смогут видеться — Драко Малфоя она в своей жизни не потерпит никогда! Даже ради любимой сестры… Что делать? Что делать?!

— Надо же, — озадаченно хмыкнул папа, которого, похоже, до этого момента более волновала гипотетическая разница в возрасте, чем личность Драко Малфоя. — А я думал, что его отправили в Азкабан…

— Как можно, папа! — замахала руками Астория. — Он же Герой…

— Герой? — удивилась мама.

Дафна ещё подумала, что у мамы очень красивые глаза, когда она их так широко распахивает. Украдкой превратив кусочек тоста в деревяшку, элегантным движением положила в рот и с наслаждением сжала зубами. Теперь не раскрошатся.

— Конечно, мама! — воскликнула Астория. — Он дружил с самим Гарри Поттером, бился с ним спиной к спине в Битве за Хогвартс… Драко даже спас его из огня. Помните, когда Винс погиб?

Дафна почувствовала, что от негодования покрывается мурашками. Бился с ним — это правда. Но не спиной к спине. Бился — с ним! Против него!

— Правда? — ещё сильнее удивилась мама. — Спас из огня?

— Он прямо так не говорил, — смущённо улыбнулась Астория. — Драко такой скромный! Дело было так — Винс выпустил на врагов Адское Пламя, и Поттер погиб бы… Драко обычно останавливается на этом месте и дальше не рассказывает — но ведь и так ясно, правда?

— Я полагаю, что да, — грустно кивнул папа. — Ну что ж, дочка, очень рад за тебя…

По его виду было понятно, что он не очень-то счастлив.

— Вы уже определились, когда свадьба? — поинтересовалась мама.

— Об этом пока ещё речи не идёт, — ответила Астория. — Драко такой умный. Такой рассудительный! Он говорит, что не надо спешить — стоит сначала узнать друг друга получше… Кстати, у него есть скромная лачуга где-то на море, и он приглашал погостить…

— Понятно, — протянул папа и растерянно заморгал глазами, глядя на маму.

— Всё будет хорошо, — покачала она головой.

— Важный пост в Министерстве, — напомнил он.

— Да, теперь я понимаю… — согласилась она.

— Зато я не понимаю, — насторожилась Астория.

— Мама хочет сказать, что нет ничего плохого, если молодой человек немного приукрасит действительность, чтобы понравиться девушке, — быстро произнесла Дафна и повернулась к маме: — Ведь правда?

— О, да, конечно, — кивнула мама после небольшой паузы. — Думаю, что ты права, дорогая.

— У Драко важный пост в Министерстве, — упрямо повторила Астория. — Никто ничего не приукрашивал!

— Ты права, сестрёнка! — воскликнула Дафна, вскакивая, обежала вокруг стола и обняла Асторию сзади, щекой прижимаясь к щеке. — Просто для мамы с папой это всё очень неожиданно. Не волнуйся, я с ними поговорю.

— Как же я тебя люблю, — блаженно зажмурилась Астория, сжав её руки. — Как же я вас всех люблю! Ну, вы тут общайтесь, а я пойду писать послание любимому! А то за два часа не отослала ни одного письма!

Поцеловав Дафну в щёку, она поднялась и вышла из столовой. Дафна, подождав, пока стихнут её шаги, медленно вернулась на своё место и уселась, сжимая кулаки. От гнева кровь отхлынула от конечностей, и руки стали белее мела — как, наверное, и щёки. Она не могла понять — как это могло случиться? Как её любимая сестрёнка, милая и нежная Астория, яркая, словно ромашка в зелёной траве, её родная кровиночка могла не то, что влюбиться, а даже бросить взгляд на пустое место по имени Драко Малфой? Какую тёмную магию должен был применить он, чтобы заполучить её сердце? Он, который недостоин ни быть рядом, ни даже дышать одним с ней воздухом. Гнусное ничтожество!

— Прости, дорогая? — переспросила мама.

Дафна подняла голову и взглянула на неё.

— Я произнесла это вслух? — уточнила она.

— Гнусный мерзавец! — подтвердил папа.

— Я прошу прощения за эту вольность, — нахмурилась Дафна.

— Почему бы и нет? — удивился он. — Гнусный мерзавец!

— Наша дочь права, милый, — сказала мама. — Мы не можем просто так взять и запретить… или оспорить её выбор.

— Будет лишь хуже, — вздохнула Дафна. — Я бы точно удила закусила…

Она никак не могла понять, зачем это Драко? Ну то есть было бы понятно, зачем, — всё-таки сестрёнка — красотка, каких поискать, — если бы не одна маленькая деталь… Ещё в школе, когда обнаружилось, что он девочками совсем не интересуется, возникло подозрение, что он, так сказать, «из другого лагеря» — то есть интересуется, но вовсе не девочками. На чистую воду его вывела Панси, которая в течении трёх последних курсов разными способами пыталась добиться его внимания… Вывела, что уж тут сказать — парни начали его сторониться и не пускать в общий душ. Расправа Драко была короткой и беспощадной. Пара льстивых слов, реверанс и небрежный поцелуй в щёку в нужный момент — и Панси теперь даже не во все магазинчики в Косом переулке пускают, не то, чтобы дружить. Одной лишь Дафне безразлично, что её подруга, ошалевшая от нежданно свалившегося счастья, под тихую указку Драко громогласно предложила сдать Поттера Тёмному Лорду.

— Скажи, папа, — поинтересовалась она, — ты совершенно случайно не знаком ли с чиновником, который распоряжается персоналом, обслуживающим «внутренние коммуникации»?

— Начальник Отдела Ассенизации Магических Объектов, — кивнул папа. — Ты что-то конкретное имеешь в виду?

— Представь, что в Хогвартсе вдруг затопило все эти… коммуникации, — предложила Дафна. — И требуется прекрасный специалист, увлечённый своей работой, способный… с головой погрузиться…

— К-хм! — кашлянула мама, останавливая её разбушевавшуюся фантазию.

На самом деле, Дафна уже успела подумать, что, если Драко и не вынырнет обратно из своей… работы, то она лично ничуть не огорчится.

— Хорошая мысль, — согласился папа, задумчиво склонив голову набок. — Я думаю, что всё получится, но только мне сначала нужно придумать, каким образом я мог бы заинтересовать его мне помочь…

— Я сейчас, — сказала Дафна, вскакивая, и понеслась вниз, в лабораторию.

Искать долго не пришлось — готовые изделия были аккуратно разложены по полочкам. Каждое снабжено подходящей коробочкой, обитой бархатом, и пояснениями по применению.

— Вот, — кивнула она, подавая папе раскрытый футляр, в котором лежала переливающаяся сапфирами и чёрными алмазами золотая заколка для галстука. — Отгоняет любые неприятные запахи, не мешая наслаждаться более изысканными ароматами. Думаю, такая безделушка…

— Ничего себе — безделушка! — пробормотал он, любуясь заколкой со всех сторон. — Здесь одних алмазов на… Ты молодец, солнышко!

Дафна склонилась к нему, папа поцеловал её в щёку и прижал к себе.

— Умница моя, — повторил он. — А мне такую сделаешь? Я тебе даже материалов куплю…

— Не нужно, папа! — поспешно воскликнула она. — Конечно, сделаю!

О материалах она уже пару месяцев не беспокоилась — один из уважаемых торговцев Косого переулка с готовностью брал у неё все поделки, что она ему предлагала. Скупил даже не совсем удачные первые пробы — и вовсе не по цене материалов. Дафна даже предположить не могла, сколько он просит со своих покупателей — да ей и не было особо интересно. Хватало на почти любые мыслимые материалы, на то, чтобы не прибегать к папиной помощи при оплате уроков и кружков, и ещё оставалось достаточно, чтобы в кафе или ресторане никогда не заглядывать в столбец, где указана цена блюда…

— Ты лишь обеспечь, чтобы Драко надёжно был занят в Хогвартсе, а я тем временем постараюсь придумать, как образумить сестрёнку, — сказала Дафна, целуя папу в щёку.

Ночью, когда она легла спать и ворочалась, пытаясь решить свою новую проблему, прибежала Астория. Неслышной тенью скользнула в комнату, притворив за собой дверь, и забралась под одеяло. Дафна развернулась в ней лицом и уткнулась лбом. Астория хихикнула.

— Что? — шёпотом спросила Дафна.

— А помнишь, — снова хихикнула Астория, — когда мы были совсем маленькие, я к тебе так же забиралась в постель? Увидев страшный сон, закатывалась под бок, прячась от кошмаров, а ты меня баюкала, напевая колыбельную… — Воспоминание всплыло перед глазами, как наяву, и Дафна улыбнулась себе под нос. — Мне казалось, что когда ты рядом, мне ничего не страшно.

— Ничего не изменилось, Тори, — прошептала Дафна. — Я рядом, и тебе не нужно ничего бояться.

— Я боюсь, Даффи, — вздохнула Астория. — Я боюсь, что…

Она замолкла, и Дафне пришлось ущипнуть её за бок.

— Хи-хи, — откликнулась Астория.

— Чего ты боишься, солнце мое? — шепнула Дафна.

— Ты ведь не очень обрадовалась, когда я рассказала про Драко? — спросила Астория. — Мне кажется, никто не обрадовался.

— Папа обрадовался, — возразила Дафна. — Обрадовался, что это всего лишь Драко, а не какой-нибудь тридцатилетний старикан из Министерства.

— Умеешь ты утешить, — согласилась Астория и ущипнула сестру за бок. Дафна пискнула, и она хихикнула. — Ну, что ты скажешь в своё оправдание?

— Я не ожидала, что ты так быстро вырастешь, — выдохнула Дафна. — Не ожидала, что так скоро захочешь замуж…

— В девятнадцатом веке я бы уже считалась старой девой, — заметила Астория. — Он тебе не нравится, да?

— Тори… — с укором произнесла она.

— И тем не менее ты ничего мне не сказала, — добавила Астория, потянулась и поцеловала её в лоб. — Вот за это я тебя и люблю.

— Не сказала потому, что я сама тебя люблю просто ужасно, — призналась Дафна.

— Если хочешь, я про это всё забуду, — легкомысленным тоном предложила Астория и вздохнула: — Ну, то есть я буду неимоверно страдать…

— Я не хочу, чтобы ты страдала, — перебила Дафна. — Ни за что на свете. Помни, что я твоя старшая сестра…

— …И не дашь меня в обиду, — хихикнула Астория. — Я люблю тебя, сестрёнка.

— Я люблю тебя, солнце моё, — откликнулась Дафна, крепче её обнимая.

В том, что Астория сделает, как она скажет, даже сомнений не было — но стоит ли оно того? Конечно, это в любом случае временное увлечение, и оно обязательно пройдёт, но какой ценой? Было очевидно, что Драко рассчитывает что-то получить — но что? Хуже всего было то, что в этом его неведомом плане Астория оказалась разменной монетой и потери понесёт в любом случае — особенно если согласится на щедрое предложение навестить скромную лачугу где-то на побережье в Йорке… Со слов Нотта Дафна знала, что у Малфоев там и вправду чуть ли не сарай, а вовсе не дворец, который представила себе Астория, услышав слова «скромная лачуга». Но даже не в этом дело.

Утром Дафна неслышно выскользнула из постели, подоткнула одеяло сладко дремлющей сестре, любуясь на её ангельское личико, и тихо собралась. Обняла читающую на диване в гостиной маму, крепко поцеловала в щёку и пешком отправилась завтракать, рассчитывая, что солнечное утро и прохожие на улицах помогут поймать правильную мысль — что же теперь со всем этим делать? Мысль не шла. Никак. По всему выходило, что ситуация действительно безвыходная, и дело может закончиться тем, что придётся-таки использовать авторитет… Раздумья настолько её поглотили, что Дафна даже не заметила, в какой именно момент рядом нарисовался Поттер.

Сюрприз. И двух дней не выдержал. Подняв глаза, она вопросительно на него посмотрела, одновременно нагоняя на лицо выражение усталости и скуки.

— Можно составить тебе компанию? — спросил он, ничуть не смутившись.

Впрочем, стоило ли ожидать от него иного?

— Изволь, — пожала она плечами и равнодушно отвела взгляд, делая вид, что ей более интересно, что происходит на улице.

— Ты ещё что-нибудь будешь? — поинтересовался он, кивнув на её завтрак.

— Пожалуй, мильфой и ещё капучино, — милостиво согласилась она, не поворачивая головы.

Он сделал заказ, попросив и себе того же самого, и принялся её разглядывать — краем глаза она это видела.

— Как мило, — заметила Дафна. — А я уж понадеялась, что ты нашёл себе другое занятие вместо того, чтобы мне докучать.

— Мне тоже приятно тебя увидеть, — откликнулся он.

Как он сказал? Чуть не поперхнувшись кофе, она удивленно повернула к нему голову. Официантка принесла кофе, Поттер бросил в чашку пару кусочков сахара и стал помешивать. Дафна изобразила аристократичный зевок, не раскрывая рта.

— Если ты собираешься утомлять меня подробностями своей жизни, то сейчас как раз подходящий момент, — сказала она. — Я как раз ничем более содержательным не занята.

Она повернулась и взяла кофе, снисходительно следя за тем, как он, держа наполеон в руке, пытается откусить, но лишь выдавливает крем между слоёв.

— Я прошу прощения, — сказал Поттер. — Вчера были учения, и я не смог…

— Вот как? — удивилась она, приподняв брови. — Наверное, мне удивительно повезло, что такой занятой человек выкроил минутку своего драгоценного времени для того, чтобы своим обществом заставить меня умереть со скуки!

— Ты злишься, — покачал он головой. — Мне действительно не по себе оттого, что я…

— Не стал вчера изводить меня своим присутствием, — подсказала Дафна.

— Да не то! — немного резко сказал он, отложил пирожное на блюдечко и остервенело рванул салфетку, чтобы вытереть губы. Подумал, встал из-за стола и поклонился: — Я хотел принести извинения за выходку моего друга.

— Сядь, Поттер! — нахмурилась она. — Как ты не понимаешь, что мне это было только на руку?

— На руку? — удивился он, сел и снова стал её разглядывать. Потом поднял брови и кивнул: — Ясно. Ты была настолько довольна тем, что я взял деньги, что под влиянием момента поддалась на мои уговоры, а потом, едва появилась возможность сбежать, сразу так и сделала?

— Блестяще, — подтвердила Дафна. — Так всё и было. Что касается мистера Уизли — тебе не за что извиняться.

— Почему? — не понял он. — Ведь Рон вёл себя не то, чтобы…

— Ты так говоришь оттого, что он сломал твои планы, — пояснила Дафна. — Если ты встанешь на его точку зрения…

— Он думает, что когда я женюсь на… — начал он.

— Поттер, Поттер, — предупреждающе покачала она головой и поджала губы.

То, что он почти произнёс это вслух, в принципе ничего не меняет… Разве что впредь стоит воздержаться от того, чтобы его использовать. Поттер вздохнул соглашаясь.

— На девушке, которую… — вздохнул Поттер. — Которая мне очень-очень нравится, — он чуть ли не с вызовом сверлил её взглядом, но Дафну это вовсе не смутило. Сдавшись, он продолжал: — Рон думает, что потеряет меня. Что мы перестанем дружить…

— Ему кажется, что ничего не может быть важнее вашей дружбы, — подтвердила она. — Это нормально.

Тем более что примерно о том же они шептались ночью с Асторией… А ведь когда-нибудь сестрёнка встретит по-настоящему хорошего человека, и тогда Дафна в любом случае будет вынуждена её отпустить. Но таким по-настоящему хорошим человеком уж точно не является Драко Малфой!!!

— То есть ты на меня не сердишься? — с надеждой спросил Поттер. — На всё это? Знаешь, я с Роном потом поговорил, и он сам понял, что сделал что-то не так. На самом деле, он хороший…

Дафне вовсе не хотелось заниматься всё утро обсуждением Рональда Уизли.

— Вот мне интересно, Поттер, — перебила она, — как ты в первый раз встретился с той девушкой?

— С той, которая мне… — уточнил он.

— Да, — чуть более резко, чем следовало, кивнула она.

— Ну мы же в школе вместе учились, — расплылся в улыбке Поттер.

— Тем не менее, мне не казалось раньше, — возразила она, — чтобы ты ей интересовался. Нет, я не это имела в виду.

— Я понимаю, — пожал он плечами. — Я просто шёл по улице… по Косому переулку как раз рядом с «Удачливым булочником», и тут ты… я хотел сказать, та девушка вышла… выпорхнула навстречу. Она была такая… воздушная, знаешь? Словно соткана из неба, солнца и ветра…

— Месяц какой был? — деловито осведомилась Дафна.

— Конец января, — ответил он. — Но тогда как раз выпал первый солнечный день за всю зиму…

Этот день, конечно же, прекрасно отложился в памяти — было холодно, естественно, январь же, но солнце светило так откровенно, так многообещающе, что казалось, лето уже вот-вот, буквально через пять минут… Наверное, поэтому тогда всё утро с лица не сходила глупая улыбка.

— Ты… она, та девушка, так улыбалась, — сказал Поттер. — Я сразу согрелся, лишь глядя на эту улыбку. А ещё я решил, что прекраснее никого в жизни не встречал.

Он опять нервничал и уже покраснел от смущения. Конечно, всё, что он сказал, звучало неуклюже, но зато ужасно мило. Дафна протянула руку и накрыла его пальцы, которые нервно теребили скатерть.

— Это было чудесно, Поттер, — сказала она. — Мне понравилась эта история. Я хочу тебе кое-что предложить, но ты, пожалуйста, не делай из этого никаких выводов — ни поспешных, ни далеко идущих — вообще никаких.

— Я весь внимание, — собрался он, заметил наконец её ладонь на своей и опять занервничал.

— Я тебя приглашаю к нам сегодня на ужин, — произнесла она. — Ужин в семь тридцать. Это не приём, а обычная семейная трапеза. Но не опаздывай, пожалуйста…

Глядя на неё округлившимися глазами, он совершенно точно перестал дышать, и даже стало беспокойно за его здоровье.

— Но мне не хотелось бы, чтобы ты или ещё кто-то подумал, что это я тебя пригласила, — сказала она. — Поэтому тебе нужно самому придумать убедительную причину напроситься на ужин. Ты меня услышал?

— Я… — сглотнул он ком в горле. — Спасибо, Дафна, я обязательно приду. И… ты позволишь мне сейчас за тебя заплатить?

— Хорошо, — кивнула она. — Но опять же…

— Я не сделаю из этого скоропалительных выводов, — согласился он, уже нормально дыша.

В конце концов, своим рассказом он всё-таки заслужил небольшое поощрение. Кто бы мог подумать, что Поттер такой… поэт!