Ворон ворону глаз не выклюет (джен)

София Таррнет умерла до того, как он взял её на руки.

Кровь мерещилась всюду: в пламени камина, на полу, на стенах, на покрывале. Виктор помнил, как спустил всю обойму в ускользающую тень убийцы; помнил, как бился о решётку в безумном желании вынести её и пуститься в погоню, но его схватили за плечи и повалили на пол. Остальные воспоминания скрыла кровавая пелена.

Хлёсткая пощёчина заставила Виктора прийти в себя. В глаза бил электрический свет. Вокруг голые стены, какие-то бочки и ящики — наверное, склад. Руки Виктора крепко привязали к спинке стула, на котором он сидел. Голова болезненно пульсировала на затылке. Скорее всего, кто-то из Хранителей обезвредил его ударом. Как он мог потерять над собой контроль? Немыслимо. Недопустимо! Лишь бы не успел причинить кому-то вред. Почему так сложилось? Почему именно она? В этом проклятом доме находилось пятьдесят с лишним человек, но умерла именно она…

— Ты готов говорить?

Единственное, ради чего Виктора призвали быть с ней, — защищать, защищать как раз от таких ублюдков, одного из которых он упустил, и мисс Таррнет он упустил…

— Кэйшес тебя прокляни, Раймонд! Возвращайся на землю!

Виктор с трудом поднял взгляд, хотя человек перед ним — последний, на кого он имел право смотреть. На ящике сидел не по возрасту седой мужчина, с залысинами у висков. На плечах — сырой от дождя плащ, подошвы высоких сапог измазаны грязью и глиной. Свет лампочки резкими тенями выделял морщины и белеющие шрамы на его лице, изломанный нос походил на соколиный клюв. Дариус Таррнет провёл ладонью по отросшей щетине, рассматривая Виктора непроницаемым взглядом. К сожалению, одними взглядами они друг другу ничего поведать не могли.

— Я всё ещё жду ответа, — голос мастера был слишком мягким и спокойным, чем напоминал голос мисс Таррнет. Стало дурно от нахлынувших воспоминаний, Виктор с трудом сдержал подступившую рвоту. Крепко же ему прилетело по голове.

— Я готов ответить перед законом, сэр.

Мастер Таррнет достал из-за пояса тот самый метательный нож, которым убили его дочь, провёл пальцем по лезвию, стирая засохшие кровавые разводы. Виктор тут же опустил взгляд на свои сапоги. Что за пятна? Неужели тоже от крови?

— Закон обождёт. Ему не впервой, — оскалившись, мастер указал кончиком ножа на Виктора. — Расскажи всё, что помнишь.

— Я услышал подозрительный шум из комнаты мисс Таррнет. Кинулся на помощь, но она истекла кровью слишком быстро, — голос Виктора не дрогнул ни на одном слове, будто он пересказывал скучный репортаж с газетного разворота. — Убийца пролез через оконные решётки и спустился с помощью каната. Я не смог его пристрелить.

— Как этот убийца выглядел?

Трудно принять, что Виктор действительно сидит на допросе у мастера, а не беседует о пустяках с Катериной. Что он должен сделать, чтобы всё вернуть обратно?

— Одет во всё чёрное. На лице маска или респиратор. Рост невысокий, скорее всего, айрхе. На этом всё. Я видел убийцу всего пару секунд.

— Респиратор, говоришь?.. — мастер Таррнет вздохнул и потёр переносицу. Своею ли рукой он оборвёт жизнь провалившегося Хранителя? В их уставе было жестокое, но справедливое правило: не смог сберечь хранимого — разделишь его участь. Правило непреложно, как и законы Квадранты, потому о его истоках никто не задумывался — по крайне мере, вслух.

— Когда вы исполните моё наказание, мастер? — Виктор не выдержал затянувшегося молчания.

— Помереть невтерпёж? Обычно те, кто оказывались на твоём месте, клялись стать лучше и не совершать подобных ошибок.

Виктор промолчал. Скажи он, что желает умереть, — и соврал бы. Как теперь жить, он тоже не представлял. Мастер с явным усилием встал с ящика, стараясь не опираться на правую ногу. Прихрамывая, он обошёл Виктора и замер за его спиной. Дыхание спёрло в горле, мышцы на руках напряглись, подчиняясь животному инстинкту освободиться и бежать, бежать прочь, что есть сил, но Виктор сдержал себя. Мастеру позволено решать его судьбу, и Хранитель Раймонд подчинился.

Лезвие злополучного ножа замерло перед глазами. Странно, что не в горле.

— Посмотри внимательно. О чём этот нож может тебе рассказать?

Что от него хотели услышать? Явно не о пятнах крови или степени заточки. Высохшие разводы почти стёрлись от пальцев мастера, и если приглядеться…

— На нём гравировка?

— Верное направление. Присмотрись ещё лучше.

Чернёные линии украшали полированную сталь: угадывалась морда какого-то животного и часть лапы. Рисунок казался неполным.

— Это нож из набора братьев… — Виктор нахмурился, судорожно роясь в воспоминаниях. — Маквудов?

— Верно. Чужеземные оружейники, лет десять назад пытались с нами сотрудничать, если меня самого не обманывает память.

— …а вы отказали из-за их любви к декоративности в ущерб практичности, — Виктор начал догадываться, к чему подводил мастер. — Это же они обожали выпускать наборы оружия и украшать их гравировкой с общим рисунком? Катерине хватило бы такой зацепки.

На душе полегчало от мысли, что хоть кто-нибудь когда-нибудь прижмёт ногтем ту неуловимую сволочь.

— Да, она умная хорошая девочка с хорошими связями среди умных людей. Вот только поклонника Маквудов будет искать не она.

Нож пропал из поля зрения. Путы на руках ослабли. Виктор разглядывал следы от верёвок на коже, грязные рукава и засохшую кровь под ногтями. Вновь стало дурно.

— А сталь-то хороша… Если бы не эти глупые украшательства и упрямство Маквудов… — прокряхтел мастер, возвращаясь на свой ящик. — Не смотри так удивлённо, Раймонд. Ты провалил задание: позволил убить мою дочь — последнюю из рода Таррнет, не считая такую развалюху, как я. Неужели ты правда надеялся, что отделаешься быстрой смертью? — неуловимое движение рукой, и нож воткнулся в сиденье стула ровно между ног Виктора. Тот запоздало дёрнулся, голова отозвалась вспышкой боли. — Ты умрёшь как Хранитель, но заклинаю всей Квадрантой разом: живи отныне в любой личине, в какой хочешь, но найди убийцу. Этот нож должен оказаться в его горле. Только с его смертью позволяю получить избавление: через смерть или новую жизнь — решай сам, мне плевать.

Мастер крутил между загрубевших пальцев колечко с жемчужиной. Глянул на Виктора исподлобья, а тот не посмел отвести взгляд. Без минуты бывший Хранитель чувствовал, как на его горле затягивается ошейник. Выжженное давным-давно рукой мастера клеймо отозвалось под мундиром свежей болью от раскалённого тавро.

— Таков для тебя мой последний приказ.