Гарри Поттер и Клятва Основателей (джен)

Гарри открыл глаза, взглянул в окно и увидел тёмное, усыпанное звёздами небо. До рассвета было ещё очень далеко. Он чуть приподнялся, посмотрел на светящиеся в темноте стрелки будильника. Два часа ночи. Пустая клетка отправившегося на охоту Сычика стояла открытой на столе.

— И ты тоже? — послышался голос Рона так неожиданно, что Гарри даже вздрогнул. Он был без очков и не сразу заметил, что друг сидит в изголовье своей кровати.

— Похоже, да. Теперь точно не смогу заснуть, — ответил Гарри, откидываясь обратно на подушку и проводя пальцами по волосам.

— Я даже и не пытался, — признался Рон, — всё лежал и думал. А потом как нахлынуло…

Вчера вечером, едва друзья вернулись из Косого переулка, они, как и обещали, отправили сову профессору Макгонагалл.

— Вы всё делаете правильно, — внушала им Гермиона, когда все они после ужина собрались в комнате Рона. — К тому же, иного пути у вас всё равно нет.

Но оба по-прежнему выглядели подавленно.

— Готова спорить, Гарри, тебя назначат капитаном сборной, как и два года назад, — весело произнесла Джинни, ещё крепче сжимая его в своих объятиях. — Неужели ты не захочешь лично привести нашу команду к победе?

— Хочу, конечно, — вяло согласился Гарри. На шестом курсе он не смог принять участие в финальном мачте, так как отбывал наказание у профессора Снегга. Джинни тогда заменила его на поле и блестяще справилась, вновь приведя Гриффиндор к победе в школьном чемпионате по квиддичу.

Вспоминая сейчас этот разговор, Гарри почувствовал, как на душе у него стало хоть и немного, но легче.

— Не знаешь, кого будут судить первым? — спросил он, так же, как и друг, садясь в изголовье кровати.

— Понятия не имею, — ответил Рон, — но думаю, что это затянется, если заседание назначили на восемь утра.

Гарри попытался представить, как это будет выглядеть. Мистер Уизли сказал, что все суды будут проходить в том же зале, где когда-то он сам выступал в качестве обвиняемого на дисциплинарном слушании… и где через два года Долорес Амбридж без жалости расправлялась с маглорождёнными волшебниками.

— Судить будет Визенгамот в полном составе, — произнёс он, вспоминая сказанное мистером Уизли за ужином. — А вести заседания — лично Кингсли.

— Что ж, этого следовало ожидать, — сказал Рон с безразличием в голосе, — но сидеть там по двенадцать часов… это будет сложно.

— Знаю, но сам понимаешь — им это нужно для законности.

— Я бы на их месте просто вызвал в зал дементоров и позволил высосать у каждого душу. Им всё равно мало не будет.

Несколько минут оба молчали.

— Ты всё ещё видишь это? — спросил Гарри.

— Почти каждую ночь. А если не Хогвартс, то… лицо Фреда, когда я склонился над ним. Тогда, в коридоре, — тихо произнёс Рон, глядя вперёд себя пустым взглядом. Гарри опустил глаза, посмотрел на свои укрытые одеялом ноги. Он просто не мог признаться Рону, что кошмары уже оставили его.

— Он был старше меня на два года. И большую часть времени проводил с Джорджем, да. Они были неразлучны. Вот кому сейчас тяжелее всего. Хорошо, что Ли не оставил его одного, я слышал, что и Анджелина часто к ним заходит.

Гарри был не удивлён, что Джордж, как только появилась возможность, покинул Нору, место, где каждый угол напоминал ему о брате. К тому же он видел страдания каждого. И от этого становилось ещё больнее.

Гарри посмотрел на друга и в лунном свете разглядел на его лице две крохотные блестящие полоски.

— Ты не думай, всё хорошо, — сказал Рон, — просто… немного расклеился, вот и всё, — он провёл ладонью по лицу. — Завтра уже всё будет хорошо. А потом пройдут суды, вернёмся в Хогвартс, а там…

— Рон, — прошептал Гарри. Тот посмотрел на него. — Фред был мне как брат. Нет. Фред был моим братом. И когда это случилось… ты даже не представляешь, что тогда творилось со мной.

Он не врал — каждый раз, проходя мимо комнаты близнецов в первые недели в Норе, Гарри чувствовал, как к горлу подступает холодный, липкий ком. Он помнил тот момент, помнил каждое мгновение. И оно оживало в сознании, словно в замедленной съёмке. А после перед ним появлялось искажённое гримасой лицо Августа Руквуда. И Гарри бросался на него. Валил на землю, вцеплялся в горло. Пожиратель корчился на полу, пытался вырваться, но хватка Гарри становилась всё сильнее. Руквуд кричал. Кричал несмотря на то, что горло его было сжато в тиски. И этот крик наполнял всё тело Гарри, растекался по венам, зажигал изнутри. Лицо лежащего становилось всё синее, но Гарри не останавливался, пока не доводил дело до конца.

Он понимал, что это безумие, осознавал, какой ужасный поступок бы совершил. Знал, что никогда в жизни не решился бы на такое. Но не мог ничего с собой поделать. Всем своим существом он ненавидел Руквуда в тот момент. И страшно было даже представить, что тогда чувствовали все Уизли, если даже у него могли возникнуть такие мысли. Однако время шло, ненависть притуплялась. Жажда убийства пропала бесследно, а Гарри временами даже стал ловить себя на мысли, что ему стыдно за все те эмоции. Впрочем, говорил он себе, это всё влияние войны. И чем скорее оно пройдёт, тем лучше.

— Наверное, Руквуд будет среди первых, — сказал Рон, словно читая его мысли. Сказал вроде бы деланно безразличным тоном. Однако голос его был неестественно высок.

— Завтра увидим точно, — ответил на это Гарри.

Они проговорили до пяти утра, вспоминая былое и думая о грядущем, потом всё же решили попытаться заснуть. Гарри так и не смог понять, удалось это ему или нет, потому что через мгновение в комнату вошла миссис Уизли и едва слышно произнесла:

— Мальчики, пора.

Оба поднялись мгновенно. Оделись и спустились на первый этаж. На кухне их уже ждали Гермиона, Джинни, мистер Уизли, Билл, Чарли и Перси. Возле каждого стояли дымящиеся кружки. Никто из собравшихся не выглядел сонным.

Миссис Уизли поставила рядом с севшими Гарри и Роном чай, взмахнула палочкой, и стоящая на плите большая кастрюля и восемь глубоких тарелок взмыли в воздух и направились к столу. Ещё один взмах — и большой половник зачерпнул из кастрюли порцию овсянки и начал раскладывать по тарелкам.

— Мы не голодны, мам, — сказал Рон, но как-то вяло, отстранённо.

— Понимаю, но вам всё равно надо позавтракать. Суды будут длиться почти весь день, а в Министерстве поесть возможности не будет.

Рон пожал плечамии взял ложку — спорить с матерью он явно не собирался.

Некоторое время все молчали, медленно поглощая кашу. Гермиона, однако, раньше всех бросила попытки, отложила тарелку и спросила, окидывая взглядом сидящих за столом:

— Вам удалось хоть немного поспать?

— Самую малость, — произнёс Перси, также откладывая свою порцию. — Я до двух ночи работал, потом ещё долго ворочался, а в пять уже был на ногах.

— У меня то же самое, — тихо сказал Билл. — Флёр ужасно волновалась, но понимала, отчего это. А вы?

— Мы почти не спали, — призналась Джинни таким тоном, словно для неё это было обычным делом.

— Это очень плохо, — сказал мистер Уизли, впрочем, без особой убеждённости в голосе, — вы же можете упасть без сил прямо во время заседания.

— Мне кажется, что ничего не изменилось бы, проспи мы и все двенадцать часов, — тихо произнёс Рон.

— Мистер Уизли, кого будут судить в первую очередь? — спросил Гарри.

— К сожалению, не знаю, этот вопрос полностью в компетенции суда. Но думаю, что среди них точно будет Руквуд.

Едва отец Рона произнёс это имя, все сидящие за столом вздрогнули.

— Я не смогу присутствовать — Кингсли председательствует в суде вместе с Верховным чародеем Визенгамота, и мне необходимо будет временно исполнять его обязанности.

— А почему Кингсли? — спросила Джинни.

— Сейчас у нас нет никого на посту главы Отдела магического правопорядка. Он временно совмещает её с должностью министра.

При этих словах Гермиона потупилась. Гарри понимал — не меньше их с Роном она страдала от того, что не может включиться в работу, ведь сейчас так мало людей, которым Министерство могло бы доверять.

— А кто ещё выступает свидетелями? — спросил Рон.

— Члены Ордена, выпускники и преподаватели Хогвартса, министерские сотрудники. И даже кто-то Визенгамота, — перечислил мистер Уизли, — наверное, это будут самые массовые суды за последние два десятка лет.

— Мы тоже будем на суде, — сказал Билл. Гарри замер, не донеся ложку с овсянкой до рта.

— Мракоборцы позаботятся о безопасности… — тихо произнёс мистер Уизли и тут же непроизвольно вздрогнул. Поднял взгляд, посмотрел на сидящих за столом. — Что это я? Видимо, задумался.

— Это правильно, — сказал Чарли, — даже при том, что заседания закрыты, думаю, найдётся немало желающих свести счёты с Пожирателями.

— Поэтому мы и приняли меры, — заметил мистер Уизли, — но я всё равно прошу вас, — он окинул взглядом всех сидящих за столом, — не давайте себе повода сделать что-то противозаконное. Я не хочу, чтобы вы пострадали. Да, сдержаться будет трудно, но мы обязаны. В память о Фреде, — его голос дрогнул. — В память о всех павших.

Завтрак завершился в полном молчании (Гарри так и не смог впихнуть в себя больше ни одной ложки), и все стали готовиться к выходу.

— Трансгрессируем в переулок у станции Уайтхолл, — скомандовал мистер Уизли, когда они вышли во двор. Погода была пасмурной, тяжёлый туман поднимался над травой, грозовые тучи собирались на горизонте.

Держа Джинни за руку — она ещё не прошла испытание по трансгрессии и могла перемещаться только в паре — Гарри закрыл глаза, представляя себе тот узкий ход, где они с Роном и Гермионой прятали год назад оглушённых министерских сотрудников, затем крутанулся — и через секунду гул большого города ударил в уши.

— Идёмте, — сказал мистер Уизли, поманил их за собой и вышел из переулка на шумную и широкую улицу. Все двинулись за ним.

Шли быстро, не оглядываясь.

— Здесь везде мракоборцы, — сказал мистер Уизли. — Маскируются под маглов. Не останавливайтесь.

Гарри огляделся, но не обнаружил ничего, что могло бы привлечь внимание. Обычная утренняя толпа, спешащая по своим делам. Видимо, профессиональные борцы с тёмной магией умеют не выделяться, в отличие от других сотрудников Министерства.

Они приблизились к каменным ступеням, ведущим куда-то вниз. Гарри, Рон и Гермиона переглянулись, остальные взирали на спуск с явным недоумением.

— Вход для посетителей сейчас закрыт, поэтому воспользуемся основным, — объяснил всем мистер Уизли.

У дверей мужского и женского туалетов выстроилась приличных размеров очередь: двое людей с длинными тонкими палками — детекторами лжи — придирчиво осматривали каждого. Спешащие на работу сотрудники и сотрудницы то и дело бросали взгляды на Гарри и остальных, при виде мистера Уизли со старшими сыновьями почтительно кивали. Те кивали в ответ, пожимали руки то тому, то другому волшебнику.

— Всё в порядке, мистер Уизли, проходите, — сказал один из проверяющих несколько минут спустя.

— Благодарю, — приветливо сказал отец Рона и толкнул дверь мужского туалета. — Гермиона, Джинни, вам туда.

Они вошли в уже знакомое Гарри помещение. Очередь в кабинки продвигалась быстро.

— Вы ведь знаете, как этим пользоваться? — спросил мистер Уизли, кивая на только что закрывшуюся за очередным сотрудником дверь. Гарри и Рон снова переглянулись.

— Приходилось.

— Очень хорошо. Тогда встретимся внизу, — с этими словами мистер Уизли зашёл в кабинку, а через несколько секунд замок вновь переключился на надпись «свободно». Гарри зашёл внутрь, закрыл дверь. Встал обеими ногами в унитаз и дёрнул цепочку. Быстрый полёт — и вот он уже стоит в широком и просторном атриуме и оглядывается. В прошлый раз, когда он здесь был, в самом центре огромного зала возвышался колоссальный чёрный монумент колдуна и колдуньи, восседавших на тронах, сложенных из сотен каменных тел маглов. Сейчас на его месте ничего не было, даже знакомого ему по первому посещению Министерства фонтана с золотыми статуями.

Пока он осматривался, все остальные уже успели спуститься.

— Идёмте в мой кабинет, у нас ещё есть время, — сказал мистер Уизли, поглядывая на часы.

Они направились к золотым воротам. Гарри заметил неторопливо прохаживающихся по длинному залу людей с палочками в руках.

— Охрана усилена максимально, — прошептал Перси, проследив за его взглядом. — Сейчас вам нужно будет зарегистрировать палочки.

Дежурный колдун, завидев их, вскочил с места.

— Не нужно, Эрик, — остановил его мистер Уизли, взмахнув рукой. — Гарри, Рон, Гермиона, Джинни, подойдите сюда.

Когда со всеми формальностями было покончено, друзья миновали ворота и двинулись к лифтам. Народу вокруг стало ещё больше, все с любопытством смотрели на них и здоровались с мистером Уизли, Биллом, Чарли и Перси. В холле возле каждого лифта стояло по мракоборцу, лица их были невозмутимые, словно вытесанные из камня. Один из них, с которым они поравнялись, на мгновение вышел из оцепенения, окинул всех по очереди быстрым взглядом и потерял к ним всякий интерес.

Подъехал лифт. Все они и ещё несколько сотрудников Министерства вошли в него, и внутри сразу же стало ощутимо тесно.

— Доброе утро, мистер Уизли, — почти в унисон поздоровались сотрудники. Тот в ответ чуть улыбнулся и кивнул.

Лифт двигался медленно, на каждом этаже кто-то заходил и выходил, залетали и вылетали бумажные самолётики. Под конец Гарри стало казаться, что мистер Уизли, Билл, Чарли и Перси из последних сил сдерживаются, чтобы продолжать вежливо отвечать на ежесекундные приветствия.

«Уровень первый. Министр магии и вспомогательный персонал», — раздался знакомый холодный женский голос. Мистер Уизли стремительно вышел из тесноты лифта, все остальные поспешили последовать за ним.

Миновали знакомый коридор и оказались в просторном холле. Гарри очень хорошо его помнил: в последний раз сидевшие здесь полтора десятка сотрудников собирали брошюры, в которых было написано об опасности маглорождённых колдунов и волшебниц. Они сидели здесь и сейчас, только заняты были совсем другими делами — собирали документы в стопки, рассортировывали их по группам, что-то записывали и переписывали. При виде мистера Уизли все как один стремительно поднялись со своих мест. Тот жестом поприветствовал их, открывая дверь своего кабинета. Когда они заходили, Гарри краем глаза посмотрел на неё. Сплошное дерево, ни следа от когда-то находившегося здесь волшебного глаза Аластора Грюма.

Кабинет первого заместителя министра магии он помнил по обитавшей в нём Амбридж. Тогда он был заполнен всевозможными безделушками мерзкого розового цвета, а на стенах висели тарелочки с котятами. Разумеется, мистер Уизли не оставил от всего этого ни следа, однако Гарри рассчитывал, как минимум, увидеть здесь то, что помнил по его старому рабочему месту, вся стена которого была украшена фотографиями магловских вещей, в основном автомобильной тематики.

Но обстановка в кабинете была максимально аскетична — большой письменный стол, несколько стульев для посетителей, кресло, за ним — широкий шкаф-картотека, на столе: аккуратно разложенные письменные принадлежности, стопка документов и писем, семейная фотография. Больше ничего.

Мистер Уизли прошёл к столу, бросил на него свой портфель, достал волшебную палочку и наколдовал ещё несколько стульев, чтобы все смогли рассесться.

— Шикарный кабинет, пап, — сказал Рон, с интересом оглядываясь.

— Слишком большой, — коротко ответил мистер Уизли, усаживаясь в своё кресло, — мне в моём старом было гораздо комфортней.

Он потянулся к стопке писем, взял в руки самое верхнее, посмотрел адресата. Лицо его искривилось. Быстро распечатав конверт, мистер Уизли углубился в чтение, нервно постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Наконец отложил пергамент и глубоко вздохнул.

— Опять Флинты…

Гарри вспомнил Маркуса Флинта, похожего на тролля капитана сборной Слизерина по квиддичу, против которого играл на младших курсах.

— Что они хотят на этот раз? — спросил Чарли.

— Как обычно, недовольны снятием очередного дальнего родственника с поста, — мистер Уизли откинул письмо, убрал портфель со стола. — Возмущаются, как можно так поступать с честным и порядочным человеком. То, что он подозревается в сотрудничестве с Волан-де-Мортом, их, по-видимому, не сильно волнует.

— Готов спорить, они сами его поддержали, — сказал Рон.

— В их семье Пожирателей смерти не было, поэтому будь осторожен с такими обвинениями, — предостерёг его Билл. — Все эти старинные чистокровные фамилии подчас агрессивны не менее, чем напыщенны.

Мистер Уизли тем временем просматривал остальные письма.

— Ещё несколько. Макмилланы пишут, что мы можем рассчитывать на них, это очень хорошо, — пробубнил он себе под нос. — От Долгопупсов то же самое — ну, от Августы я другого и не ожидал… А Бёрки вновь требуют разрешить им открыть магазин, — он глубоко вздохнул и взял ещё одно письмо. Гарри мельком разглядел размашистый, угловатый почерк на конверте. Мистер Уизли быстро пробежал по нему глазами. — Билл, правление «Гринготтса» приняло решение — банк открывается с начала следующей недели. Однако они пишут, что ещё нужно будет уладить последние нюансы с их представителями.

— Очень хорошо, — сказал Билл, кивая и улыбаясь, — мы очень долго добивались этого.

— Всё, остальное уже Кингсли на подпись, — сказал мистер Уизли и отложил бумаги на край стола.

— Наверное, выматывающая работа, — задумчиво произнесла Джинни, глядя на отца.

— Не то слово, — ответил тот, — самое тяжёлое — это количество документов. Раньше я никогда не прочитывал и не подписывал столько бумаг. Особенно сейчас, когда Кингсли распыляется между отделами. Иногда мне кажется, что нас специально проверяют на прочность. Газетчики, репортёры, вечно чем-то недовольные колдуны и волшебницы, — он откинулся на спинку кресла. — Впрочем, мы справимся с этим, я уверен.

— Конечно справимся, отец, — произнёс Перси. Посмотрел на часы. — Однако нам надо бы уже идти.

Все встали со своих мест.

— Удачи вам, — произнёс мистер Уизли, — и помните, о чём я вас просил — лишние неприятности нам сейчас не нужны.

Они вышли из кабинета и двинулись по коридору в сторону лифтов.

— Отец очень изменился, — заметил Рон, пока они стояли в ожидании лифта, — не припомню, чтобы он с такой серьёзностью относился к работе.

— Ну, а что ты, собственно, ожидал? — спросил Чарли. — На нём сейчас, по сути, ответственность за всё Министерство. Ничего, закончатся суды, и станет легче.

— Мы были бы им так полезны, — сокрушённо произнесла Гермиона, опустив голову и уткнувшись взглядом в ковёр, которым был устлан коридор, — но эти идиотские условия…

Рон удивлённо посмотрел на неё.

— Надо же, ты не превозносишь правила, вот уж не ожидал такого от тебя услышать.

— Если бы ты почаще обращал на меня внимание в школе, Рон, то должен был бы узнать это уже давно, — сказала Гермиона, проведя ладонью по его плечу. Гарри нащупал руку стоящей рядом Джинни, сжал в своей. Её лицо медленно расплылось в улыбке, и Гарри с трудом подавил желание поцеловать Джинни прямо здесь и сейчас, у всех на виду.

Тем временем подъехал лифт, и железные решётки с шумом раздвинулись. Они зашли внутрь и медленно двинулись вниз. Останавливались на каждом этаже — выходили и заходили люди, залетали самолётики. Наконец последний уровень.

«Отдел тайн», произнёс холодный женской голос.

По длинному коридору прохаживались мракоборцы, ещё двое стояли у поворота, ведущего к залам суда. Они прошли мимо них, спустились по каменным ступеням — и оказались в ещё одном коридоре. Едва войдя в него, Гарри ощутил ужасную духоту. Здесь была целая толпа народу. Сражу же выделялись сидящие по скамьям люди. На них были тёмно-серые робы. Возле каждого стояло по нескольку мракоборцев с палочками на изготовку.

— Идёмте, — сказал Билл, подталкивая застывших в проходе Гарри, Рона, Гермиону и Джинни.

Они медленно двинулись по коридорам. Мракоборцы не обращали на них внимания, но приведённые на суд узники не спускали с проходивших взглядов

— Поттер, — послышалось неожиданно откуда-то слева. Гарри посмотрел на сидящего. Лицо его было не видно из-за густой копны грязных чёрных волос. — Уизли.

Стоящий рядом с ним мракоборец взмахнул палочкой — и узник пошатнулся, словно получил удар.

— Не разговаривать! — жёстко произнёс стоящий. Оглянулся на друзей. — Проходите быстрее.

Они послушно двинулись дальше, и через минуту тяжёлая дверь зала суда захлопнулась за ними.

Гарри хорошо помнил это место. Амфитеатр с уходящими вверх каменными сидениями, в самом центре — грубо вытесанное деревянное кресло с цепями на подлокотниках, на возвышении — Кингсли Бруствер в чёрной с серебром мантии, рядом с ним — почтенный волшебник с массивной золотой цепью на груди. Гарри сразу же его узнал.

— Элфиас Дож, новоизбранный Верховный чародей Визенгамота, — прошептал Перси, видимо, проследив за его взглядом, но Гарри и сам вспомнил его. А ещё тот разговор о Дамблдоре и его семье на свадьбе Билла и Флёр.

— Приветствую вас. Проходите, мы скоро начнём, — сказал Кингсли вошедшим и жестом руки указал на несколько свободных мест на нижнем ярусе.

Пока они рассаживались, Гарри окинул взглядом сидящих. Судей нельзя было спутать ни с кем — сливового цвета мантии, серебряная нашивка «В» на груди. Помимо них в зале было ещё очень много людей. Большинство были ему незнакомы, однако некоторых Гарри узнал.

Бывшие однокурсники — Симус Финниган, Дин Томас, Невилл Долгопупс, Парвати Патил и Лаванда Браун. Они уже не выглядели такими потрёпанными и измотанными, как он помнил их в те первые часы после того, как бездыханное тело Волан-де-Морта повалилось на пол Большого зала. Однако все они словно осунулись, стали меньше на вид, а под глазами залегли огромные чёрные пятна. Они поймали взгляд Гарри, помахали ему, улыбаясь. Он улыбнулся и помахал им в ответ.

Помимо них, присутствовало ещё несколько студентов, которых Гарри часто видел в коридорах, но не знал их имён. Он задумался, как много гриффиндорцев младшего возраста вообще знал. Джинни, Колина и Денниса Криви. А больше и никого. Общался только с ровесниками, но даже и среди них не нашлось такого человека, кто стал бы ему так же близок, как Рон и Гермиона.

На ряду выше сидели преподаватели. Четыре декана: Макгонагалл, Стебль, Слизнорт и Флитвик. Рядом с миниатюрным учителем заклинаний возвышалось исполинское туловище Хагрида. Ужасные раны и царапины на его лице успели зажить, а сам лесничий, видимо, снова пытался расчесаться. Получилось у него это, справедливости ради, намного лучше, чем в прошлый раз, несколько лет назад, однако ужасный коричневый костюм, в который он иногда облачался вместо привычной одежды, портил всё впечатление. Хагрид заметил Гарри и принялся старательно махать ему своей огромной ручищей, однако почти сразу же осёкся, поймав взгляд профессора Макгонагалл.

А вот кого Гарри совершенно не ожидал здесь увидеть, так это профессора Трелони, сидевшую рядом с Хагридом. Всё такая же худая, в огромных очках, отчего её глаза, казалось, занимали пол-лица. Однако и она на этот раз изменила своему обыкновению, сменила укутанную шалями одежду на простую тёмно-зелёную мантию и сняла многочисленные украшения, которыми в своё время была увешана, словно рождественская ёлка. Она сидела, не шевелясь и смотрела куда-то перед собой. Взгляд её был остекленелым — можно было подумать, что она впала в транс.

Вокруг студентов и преподавателей Хогвартса сидели незнакомые Гарри волшебники и колдуньи. Они не могли быть простыми зрителями — на суд отказались пустить даже официальных корреспондентов «Пророка». Значит, свидетели. Как много людей привлекло Министерство, даже представить трудно.

— Мы готовы, — произнёс Кингсли, и, хотя говорил он тихо, его голос словно прогремел над сводами зала. — Ведите первого.

Стоящий у двери человек развернулся и вышел. А через пару минут внутрь вошёл поддерживаемый под руки двумя мракоборцами узник. Это был Макнейр. Сопровождающие не спускали с него глаз и держали палочки на изготовке. Бывшего министерского палача быстро провели в центр зала, усадили на большое деревянное кресло, и свисавшие с него цепи мгновенно сковали ему руки.

— Уолден Макнейр, вы доставлены сюда из Азкабана для того, чтобы предстать перед Визенгамотом за совершённые вами деяния, — начал Кингсли. Голос его, не усиленный никакой магией, словно отражался от каменных стен. — Вы обвиняетесь в том, что сознательно встали на сторону лорда Волан-де-Морта после его возвращения три года назад. Вместе с другими Пожирателями смерти вы творили беззаконие: подвергали пыткам и убивали ни в чём не повинных людей, в том числе и маглов. Вам понятны предъявленные обвинения?

Все смотрели на сидящего в кресле. Но Макнейр молчал.

— Что ж, вы имеете право никак не комментировать обвинение. В таком случае перейдём к свидетельствам очевидцев. Для дачи показаний приглашается Гарри Джеймс Поттер.

Гарри вздрогнул. Взгляды всех сидящих были обращены к нему, даже Макнейр повернул голову в его сторону. Он встал со своего места.

— Расскажите нам, при каких обстоятельствах вы стали очевидцем деяний обвиняемого. — официальным тоном произнёс Кингсли.

На секунду Гарри замешкался — он не совсем понимал, как начать, но быстро поймал мысль и сказал:

— Обвиняемый Уолден Макнейр присутствовал на месте возрождения Волан-де-Морта три года назад. Я слышал, как Волан-де-Морт обратился к нему по имени, видел и запомнил его лицо. Обвиняемый безоговорочно поддерживал Волан-де-Морта во всех его начинаниях, а также…

Речь была недолгой, но, как казалось Гарри, обстоятельной. Он пересказал, в частности, историю их проникновения в Отдел тайн два года назад, а также подтвердил, что Макнейр был в Хогвартсе в ту ночь, когда на школу напал Волан-де-Морт.

— Большое спасибо, мистер Поттер, вы можете сесть, — сказал Кингсли. — Для дачи показаний приглашается…

Поочерёдно примерно то же повторили Рон, Гермиона и Джинни. Последним выступил Хагрид, вкратце пересказав то, как ему удалось обезвредить Макнейра во время сражения в Большом зале Хогвартса. Удивительно, как он остался после этого жив, подумал Гарри, вспоминая тот ужасный грохот, с которым бывший Пожиратель врезался в стену. Когда Хагрид закончил, слово снова взял Кингсли:

— Достопочтенные члены Визенгамота, всё, что вы услышали, подтверждается многочисленными дополнительными свидетельскими показаниями, в том числе, лично моими. Посему предлагаю перейти к решению: кто за то, чтобы назначить обвиняемому максимально возможное наказание — пожизненное заключение в Азкабане — прошу поднять руки.

Вверх взметнулось полсотни ладоней — за высшую меру проголосовали все без исключения судьи.

— Решение принято единогласно, — произнёс Кингсли. Зал разразился аплодисментами. Когда они стихли, министр произнёс: — Обвиняемый, вы имеете право на последнее слово.

Макнейр наклонился — насколько позволяли цепи — и с шумом плюнул на каменный пол. С рядов раздались возмущённые крики, один из мракоборцев подскочил к креслу и ткнул своей палочкой узнику в лицо.

— Уведите его, — спокойно произнёс Кингсли, и, поддерживаемый двумя стражниками, осуждённый вышел.

Гарри посмотрел на часы. Времени это заняло немного, всего полчаса. Сколько же обвиняемых пройдут сегодня через этот зал, если суд обещает длиться почти полных двенадцать часов?

Вслед за Макнейром было ещё несколько пожирателей. Здесь показания в основном давали сидящие напротив однокурсники Гарри и преподаватели. Впрочем, ещё несколько человек, незнакомых ему, также были опрошены. Приговоры во всех случаях были одинаковыми — пожизненное заключение в Азкабане. И все они, как и в первый раз, были встречены громом аплодисментов.

В полдень был объявлен короткий перерыв.

— Ну, что скажете? — спросил Рон, когда они вернулись в зал и сидели на своих местах в ожидании остальных.

— Надеюсь, с остальными разделаются так же быстро, как и с этими, — сказала Гермиона.

— И не мечтай, я видела списки, — сокрушённо произнесла Джинни, — боюсь, это затянется до позднего вечера.

— А я не понимаю, зачем мы им вообще нужны, — с лёгким раздражением в голосе выпалил Гарри, — мне ещё говорили, что мои показания будут важны. Но пока я не вижу никакой важности в том, что я сказал, ведь почти то же самое говорят и все остальные.

— Наверное, дальше будет что-то поважнее, — задумчиво произнёс Рон, пожимая плечами.

Между тем зал вновь начал заполняться людьми. Несколько раз к ним подходили знакомые, здоровались, обменивались парой слов.

— Почему вас такие огромные синяки под глазами? — спросил Гарри у подошедших к ним бывших однокурсников. Они переглянулись.

— Мы заключили временный контракт с Управлением мракоборцев, — объяснила Парвати, — решили, что сейчас должны быть максимально полезны Министерству.

— Надо же, — Рон с интересом оглядел их всех. — И как, чем занимаетесь?

— Сейчас у нас ещё обучение, но уже скоро мы приступим к выполнению заданий, — сказал Дин не без некоторой доли самодовольства в голосе. — Каждый будет прикреплён к мракоборцу в качестве поддержки — нас всех сразу же предупредили, что по отдельности или друг с другом ставить не будут, для такой работы нужна полноценная подготовка, а у нас, по сути, уровень стажёров. Но и это тоже неплохо — в конце концов, не просто сложа руки сидим.

— А чем потом планируете заниматься? — быстро сменила тему Гермиона, видимо, заметив, как Гарри и Рон мрачно переглянулись.

— Я пока даже не знаю, — неуверенно произнёс Симус, пожимая плечами. — Мать предлагает мне пойти по семейным стопам — устроиться в торговлю. Но знаете… не хочется всю жизнь стоять за прилавком, пусть и в собственном магазине. Сейчас вот думаю о других вариантах.

— А ты, Парвати?

— Тоже пока не представляю, — подумав, ответила девушка. — Мне тут предложили хорошее место в одной конторе, но я не очень хочу туда.

— А я уже решил — как закончится контракт, подамся в спорт, — сказал Дин. — Помнишь, Гарри, пару лет назад мы играли в одной команде, вот у меня тогда интерес к квиддичу по-настоящему и проявился, — при этих словах он бросил короткий взгляд на сидящую рядом с Гарри Джинни, но та сделала вид, что не заметила этого. — Попробую найти какую-нибудь небольшую, малоизвестную команду, а дальше как повезёт — надо же с чего-то начинать, верно?

— А ты, Невилл? — спросил Гарри.

— Я думал сразу устроиться в Хогвартс, преподавать вместе с профессором Стебль травологию — она мне сказала, что с радостью поделит со мной часы. Но профессор Макгонагалл заявила, что в таком юном возрасте идти в преподаватели рано, нужно стать старше и набраться опыта. Так что пока в Министерстве, а дальше не знаю, как сложится.

Они пообщались ещё немного, затем Симус и остальные поспешили к своим местам. И почти сразу же к друзьям подошёл Хагрид.

— Ну что, привет, — произнёс он. — Вы, это, как себя чувствуете-то? Ужасная трагедия, конечно, Рон, у вас, надеюсь, все живы-здоровы?

— Да, всё хорошо, оправляемся постепенно.

— Это здорово. Мне тут профессор Макгонагалл сказала, что вы все вернётесь в этом году, доучиться решили. Хорошо, правильное решение приняли, да. Ну и замок снова увидите, думаю, вам понравится, как его, это, отреставрировали. Даже лучше, чем был, это точно. Ну ладно, пойду я, ещё увидимся.

В зал тем временем зашли последние судьи, и дверь за ними закрылась. Кингсли занял своё место, положил на стол бумаги и произнёс:

— Мы продолжаем. Ведите следующего.

Вошли двое мракоборцев, ведя под руки того самого человека, поросшего густыми чёрными волосами, который окликнул их с Роном, когда они шли в зал суда. Лица его не было видно.

— Август Руквуд, — сказал Кингсли, когда обвиняемого посадили в кресло. — Вас доставили сюда из Азкабана, чтобы вы предстали перед Визенгамотом за совершённые вами деяния. Вы обвиняетесь в том, что…

Гарри перевёл взгляд на Рона и Джинни. Оба сидели словно в оцепенении и немигающими взглядами смотрели на Руквуда. А тот поднял обросшую голову и смотрел на Кингсли, зачитывающего обвинения.

— Обвиняемый, вам понятны предъявленные обвинения?

Несколько мгновений в зале царило молчание. Затем Руквуд произнёс тихим, скрипучим голосом:

— О да, мне всё прекрасно понятно.

Гарри не мог видеть его лица, но был уверен, что сейчас Руквуд улыбается.

— В таком случае переходим к показаниям свидетелей.

По очереди выступили несколько человек. Рассказывали о шпионаже обвиняемого в пользу Волан-де-Морта ещё в бытность его невыразимцем — сотрудником Отдела тайн. Затем перешли на деяния более поздние. Одним из последних показания давал Перси:

— Обвиняемый участвовал в нападении лорда Волан-де-Морта на Хогвартс в начале мая этого года, — говорил он уже под конец своего, на взгляд Гарри, затянувшегося монолога. — Я лично предпринял попытку обезвредить его, однако… не смог.

Голос его дрогнул на последнем слове. Руквуд повернул голову к Перси и коротко усмехнулся. Гарри краем глаза уловил движение, повернулся к сидящей рядом Джинни, взял её за руку. Но она даже не посмотрела на него.

— Перед тем, как быть пойманным, обвиняемый убил Фреда Уизли… моего брата, — закончил Перси и медленно, на негнущихся ногах опустился на своё место.

Судьи выслушали показания ещё одного свидетеля, затем проголосовали, и Кингсли вынес приговор:

— Август Руквуд, учитывая количество и тяжесть совершённых вами преступлений, вы приговариваетесь к пожизненному заключению в Азкабане. Ваше последнее слово.

Руквуд вскинул голову, на какое-то мгновение волосы приподнялись, показав скривившееся в гневе лицо, но тут же упали обратно.

— Ещё ничего не кончено, слышите, вы все? — сказал он, оглянулся и повторил, ещё громче: — Ещё ничего не кончено!

Рука Джинни метнулась к карману, но Гарри быстро перехватил её и сжал в своей. Она дёрнула ею, пытаясь вырваться, но он держал крепко. Ещё две бесплодные попытки — и рука смиренно обмякла. Джинни медленно повернула голову, посмотрела на Гарри. Он не отводил взгляда.

— Спасибо, — прошептала она, закрыла глаза и уткнулась лицом в его плечо. — Я бы не выдержала, если бы не ты…

Гарри встретился глазами с Гермионой. Они поняли друг друга без слов — её рука также сжимала ладонь Рона.

Тем временем мракоборцы вывели Руквуда.

В дальнейшем Гарри казалось, что следующие несколько часов тянулись никак не меньше нескольких дней. Обвиняемые приходили и уходили. Он выступал, говорил, всё больше запинаясь. Усталость брала своё, в последний час он еле боролся со сном.

— Последний обвиняемый на сегодняшний день, — раздался голос Кингсли, мгновенно выведший Гарри из полудрёмы. Он перевёл взгляд на возвышение для судей. Министр смотрел в зал неестественно жёстко, лицо напоминало гипсовую маску. — Ведите.

Вначале Гарри не сразу разглядел, кого мракоборцы ввели в зал — оба они были высокие и широкоплечие. Но вот по рядам пробежал вздох, а через мгновение он увидел обвиняемого.

Долорес Амбридж, казалось, постарела лет на двадцать. Где приторная улыбка до ушей? Где надменный взгляд жабьих глаз? Выглядела бывшая заместитель министра магии и директор Хогвартса ужасно: волосы спутаны, серая роба висит мешком. Её не посадили, а буквально бросили в кресло, и цепи тут же ожили и с жутким лязгом накрепко сковали ей руки.

Гарри перевёл взгляд на сжатую в кулак правую руку. Прошло уже несколько лет, но бледные рубцы в виде фразы «Я не должен лгать» по-прежнему проступали на коже. Что, нравится сидеть на месте тех, кому до этого зачитывала приговор, со злостью подумал Гарри, поднимая взгляд на осуждённую. Но тут Амбридж повернула голову в их сторону, и он обомлел.

На лице женщины была глубокая рана, тянущаяся от подбородка до самого носа. На секунду она приоткрыла рот, и Гарри увидел, что у неё не хватает половины зубов, а остальные переломаны и покорёжены. Амбридж отрывисто, зашуганно оглядывала зал, на мгновение её взгляд остановился на них, но она тут же отвела глаза.

— Кто это её так? — шёпотом спросила поражённая Гермиона.

— Не знаю, — так же тихо ответил Гарри.

— Я считаю, она и не такое ещё заслужила, — сказал Рон. — До сих пор помню лица тех, кого дементоры уводили прочь…

— Долорес Джейн Амбридж, — произнёс Кингсли. Он говорил медленно и спокойно, но одного взгляда на его лицо было достаточно для того, чтобы понять — министр еле сдерживает гнев, — вам предъявляются следующие обвинения: три года назад, вы, пользуясь служебным положением, натравили двух дементоров на Гарри Джеймса Поттера, тогда — студента пятого курса школы чародейства и волшебства Хогвартс, и его двоюродного брата-магла. После чего, уже находясь в вышеуказанной школе на посту преподавателя защиты от Тёмных искусств, вы использовали ваше служебное положение для того, чтобы максимально притеснять студентов и преподавателей.

Кингсли не говорил, он чеканил каждое слово, излагал обвинение пункт за пунктом:

— Также, находясь в Хогвартсе уже на посту директора, вы использовали неправомерные способы наказания, повлёкшие физические увечья студентов. Вы попытались применить на ваших подопечных непростительное заклятие, напали на двух преподавателей.

Глубокий вздох пронёсся по залу.

— Год назад, после захвата Министерства магии сторонниками лорда Волан-де-Морта, вы заняли пост председателя так называемой комиссии по учёту магловских выродков, целью которой было планомерное выслеживание и расправа над маглорождёнными волшебниками.

В зале послышался ропот, становясь всё сильнее с каждой секундой.

— Через процессы так называемой комиссии по учёту магловских выродков за всё время её существования прошли сотни волшебников, которые были осуждены на различные сроки заключения в Азкабане, все они были лишены волшебных палочек, а их семьи были подвергнуты репрессиям.

Ропот в зале сменился криком. Лишь немногие сохраняли спокойствие и немигающими взглядами следили за обвиняемой. Никто не пытался остановить толпу. Кингсли пришлось усилить голос, чтобы его могли услышать:

— Вы принимали в этом самое прямое участие, а это значит, что вы виноваты в смерти нескольких десятков человек. В Азкабане их пытали, высасывали все хорошие чувства и воспоминания, лишали еды и воды, некоторые подверглись поцелую дементора. Вы отправляли за решётку с родителями их несовершеннолетних детей.

Зал неистовствовал. Люди вскакивали со своих мест. Как затравленный зверь, Амбридж смотрела на беснующуюся толпу. Кингсли перешёл на крик:

— Долорес Джейн Амбридж, показания многочисленных свидетелей полностью подтверждают вашу вину. Я настаиваю на вынесение высшей меры наказания — пожизненное заключение в Азкабане без права обжалования приговора!

— Убейте её! Убейте! — закричал кто-то с верхних рядов. И это было последней каплей. В воздух взлетели волшебные палочки, мракоборцы рванулись в сторону кричащих.

— Протего!

Несколько голосов, мужских и женских, слились в один крик. Щитовые чары сработали и закрыли сжавшуюся в кресле обвиняемую от летящих в её сторону заклятий. Красные, жёлтые, белые молнии. И два ярко-зелёных луча. В следующее мгновение они срикошетили и ударили в стены, лишь по счастливой случайности никого не задев.

Мракоборцы бросились наводить порядок, несколько человек, парализованные, упали на скамьи. Всё смешалось перед глазами Гарри, стоящего на ногах и держащего волшебную палочку. Кто-то толкнул его в плечо, ноги подкосились, очки слетели с лица. Он уже почти упал, когда в последний момент кто-то схватил его за руку и с силой притянул к себе. В следующее мгновение Гарри уже сидел на своём месте.

— Спасибо, Рон, — прошептал он, с трудом выдохнув, хоть и не был уверен, что друг его услышал — такой жуткий шум стоял вокруг.

Снова мелькнула рыжая шевелюра — и в его руки вложили очки. Он поспешно надел их, огляделся. Мракоборцы стояли в нескольких рядах, нацелив волшебные палочки на толпу.

— Господи, что же это такое? — в ужасе прошептала Гермиона.

— Безумие, просто безумие, — в очередной раз повторил Рон. Они сидели в Норе на кухне и только что закончили пересказывать мистеру Уизли случившееся. Тот задумчиво смотрел в тарелку с супом и молчал. Только сейчас Гарри обратил внимание, какой у него измождённый вид.

— Честно говоря, такого от Кингсли я не ожидала, — нарушила, наконец, молчание миссис Уизли. — Он бы никогда не позволил себе такое поведение.

— И тем не менее он это сделал, — сказала Джинни, — даже не пытался сдержать толпу. А кричал так, что, наверное, даже в атриуме было слышно.

— Да, это так, — тихо произнёс Гарри. Это было единственное, что он мог бы сейчас сказать, потому что был шокирован, наверное, больше всех. Кингсли всегда казался ему настоящим профессионалом — повидавший в жизни не меньше покойного Грюма, он, тем не менее, всегда был невозмутим, собран и надёжен, как скала. Однако то, как он повёл себя пару часов назад…

— Кингсли должен был взять себя в руки, — всё не успокаивалась Гермиона, — и удержать всех остальных. Но он этого не сделал. На какой-то момент мне даже показалось, что он… будто хотел, чтобы именно так и произошло.

— Они применили непростительное заклятие, — сказал Перси. Казалось, он до сих пор не мог поверить в произошедшее. — Двадцать человек задержано, двое ждут суда.

Некоторое время все молчали. Затем мистер Уизли спросил, повернувшись к Гермионе:

— Что ты имела в виду, когда сказала, что Кингсли хотел, чтобы так произошло?

— Я смотрела на него всё время, пока он произносил обвинение, — ответила Гермиона. — Я видела его лицо, и мне стало страшно. Он еле сдерживался от того, чтобы не учинить расправу прямо там, в зале суда. И специально выбирал такие слова, которые разозлили бы присутствующих ещё сильнее. Словно хотел, чтобы те бросились на Амбридж. И разорвали её на куски.

— И они бы это сделали, если бы мы с Гарри не поставили щитовые чары, — добавила Джинни, — даже мракоборцы не среагировали так быстро.

— Ну, не только вы, — произнёс Перси слегка обижено. — Я и ещё несколько человек тоже успели произнести заклинание.

Гарри смотрел на семейство Уизли, и ему казалось, что несмотря на шок от увиденного во время последнего заседания, то напряжение, витавшее в их доме накануне первого заседания… нет, не исчезло, но… словно ослабло. Внутренне он опасался того, как его друзья и Джинни поведут себя во время суда над Руквудом, ожидал, что придётся принять серьёзные меры, чтобы удержать их от того, о чём они потом будут долго жалеть. Он вздохнул с большим облегчением, когда узнал, что на суд решено было не приглашать Джорджа в качестве свидетеля — самый близкий Фреду человек в семье, от него можно было ожидать чего угодно. Но вот всё позади, убийца проведёт остаток жизни за решёткой; конечно, наверняка Рон и остальные хотели бы для него совсем другой участи, однако то, во что может превратиться такая расправа, они тоже имели возможность увидеть. И, похоже, на них это подействовало.

— Вы должны понимать, в каком положении мы все оказались, — сказал мистер Уизли. — Одно дело — победить Волан-де-Морта, но совсем другое — избавиться от последствий его правления. Кингсли встал во главе Министерства, в котором каждый сотрудник находится под подозрением, от глав отделов до дежурных в атриуме. Да, на многих были наложены чары, однако немало было и тех, кто действовал по своей воле, как Амбридж. Это Корнелиус Фадж чувствовал бы себя в такой обстановке словно рыба в воде — он политик до мозга костей и знает правила игры. Но что мог сделать бывший мракоборец, человек действия, привыкший быть исполнителем, а не отдавать распоряжения, с годами усвоивший единственный — чёрно-белый — взгляд на мир? Это на войне всё просто — здесь друзья, там враги, но, когда ты управляешь целым сообществом, всё не так однозначно. Именно поэтому он обратился за помощью к нам, потому что понимал, что ему в одиночку не справиться. Кингсли нужны хорошие советники, ему нужны люди, которые смогут предложить приемлемый — обратите внимание, приемлемый, а не правильный, потому что в таких вещах не может быть однозначной правоты — курс и добиться поставленной цели. И это всегда нужно помнить и иметь в виду.

На какое-то время в комнате повисла тишина. Гарри снова оглядел сидящих за столом. Все выглядели подавленно, взгляды опущены. У некоторых закрыты глаза — слишком тяжёлым оказался сегодняшний день.

— Артур, — раздался в тишине голос миссис Уизли, — ты говоришь всё правильно, но, я надеюсь, что ты не хочешь сейчас оправдать поведение Кингсли?

— Конечно нет, — поспешил заверить жену мистер Уизли. — Я считаю, что какой бы негодяй ни сидел перед тобой на суде, какой бы кары он заслуживал, ни в коем случае нельзя давать волю эмоциям, особенно если ты министр магии. Если об этом прознают репортёры…

— А ты, пап, я смотрю, стал слишком часто их упоминать, — улыбаясь одними губами, сказал Билл.

— На моём посту по-другому нельзя, — серьёзно ответил мистер Уизли. — Да, когда-то я пренебрежительно относился к тому, что там пишут о нас газеты. Но сейчас мы, как можем, пытаемся не допустить распространение через печать материалов, которые могли бы нам серьёзно навредить.

Гарри вспомнил фразу, которую услышал от Люпина несколько лет назад: «Министерство сильно давит на «Ежедневный пророк» — запрещает писать о том, что называет фальшивками Дамблдора». Тогда, конечно, речь шла о сокрытии правды, но почему-то эти слова сейчас всплыли в его памяти.

— А вы заметили, в каком состоянии была Амбридж? — неожиданно спросила Гермиона.

— Я вначале не поверила, что это она, — сказала Джинни. — Помню, как Амбридж вела себя, как держалась с учениками. Но то, что я увидела…

— Кто-то, видимо, сильно избил её — шрамы, хоть и затянулись, но всё равно очень заметны, — сказал Чарли.

— Но откуда они могли появиться? — спросил Рон. — Её же не было в Хогвартсе.

— Это произошло не в Хогвартсе, — сказал мистер Уизли, и все разговоры разом стихли. — Через час после того, как Волан-де-Морт был убит, мы с Кингсли во главе отряда мракоборцев прибыли в Министерство — мы знали, что там ещё остались верные ему люди, и немало. Мы арестовали их всех, однако, когда схватили Амбридж… произошла небольшая заминка. Она пыталась оказать сопротивление, и у одного из сопровождающих нас сдали нервы.

— И он… он избил её? — спросила Гермиона. Мистер Уизли в ответ только кивнул. — Но… это же ужасно.

— С каких пор тебе стало её жалко? — спросила Джинни, скептически глядя на подругу.

— Мне не жалко её, просто… так нельзя поступать. Чем тогда мы лучше Пожирателей смерти?

— Этот человек был осуждён, — сказал мистер Уизли, — а целители оказали Амбридж первую помощь. Но не смогли вернуть всё, как было.

— Видимо, это её и подкосило, — сказал Гарри, и все разом повернулись к нему. — Вы ведь обратили внимание, как она себя вела? Вжалась в спинку стула, а когда в неё полетели заклятия, лишилась чувств и её пришлось не выводить, а выносить из зала? Она, похоже, привыкла всегда быть выше других, всеми командовать — и тут её избивают. Разом спускают с высот, которые она для себя придумала. А потом эти шрамы, которые, видимо, останутся с ней на всю жизнь, как постоянное напоминание. После такого и неудивительно, что она теперь, похоже, даже собственной тени боится.

С его словами все согласились, а Рон даже добавил, слегка похлопав Гарри по плечу:

— Вот уж не думал, друг, что ты окажешься таким же наблюдательным, как Гермиона.