Любовь приводит в Ад (I) (гет)

— Нет! Я ни за что этого не сделаю! Будь ты проклят, чёртов демон!!! — взбесившись, Иккинг выскочил из-за столика и с ненавистью поглядел на Салеоса, услыхав его приказ.

— Сделаешь, Иккинг! Ещё как сделаешь! — со злобной ухмылкой проговаривал Герцог. Внезапно угольная метка на руке Иккинга резко окрасилась красно-огненным цветом. — Иначе я буду терзать твою душу целую вечность! — он подошёл ближе, полушёпотом рыча ему на ухо: — Ты знаешь, что бывает с теми, кто злит демона? Особенно, когда это делает его непокорный слуга… — обжигая с помощью символа, демон упивался мучением своего новоиспечённого раба. Иккинг взвыл от невыносимой боли и зажмурился, стиснув зубы, едва не прикусив при этом язык. — Если ты не отправишь её ко мне в Ад в течение двадцати четырёх часов, то безумная агония будет длиться мучительно дольше! — последние два слова демон произнёс с ухмылкой.

— Нет! Ни за что! Я не подписывался на такое! — истошно кричал Иккинг, повалившись всем телом на пол, с огромным трудом пересиливая жгучую боль.

— Ты заключил со мной сделку, Хеддок! Метка на тебе — печать нашего договора, — усмехнулся Салеос.

— И речи не было… об убийстве человека… тем более той, кого я люблю! — восклицал Иккинг.

— Ты согласился оказать мне услугу! Или забыл об этом?

Иккинг, несмотря на непрекращающуюся агонию, припомнил, о чём он договорился с нечистью. Демон ничего не упомянул о том, что за услугу юный «колдун» должен будет оказать.

— Ты, коварная нечисть! Я ни за что не окажу такой милости тебе! Я не стану подчиняться! — последняя фраза Салеосу весьма не понравилась. Человеческое лицо демона сердито нахмурилось. Метка на руке Иккинга задымилась, словно вот-вот была готова воспламениться. — А-а-а!!!

Пронзающая жгучая агония охватила всю его плоть. Возможности терпеть боль, так жизненно необходимой Иккингу, как кислорода, резко стало не хватать. Демон безмолвно наблюдал за происходящим, ожидая покорного согласия от нового слуги. Прошло минуты две, показавшиеся Иккингу целой вечностью, пока тот не заорал что есть мочи:

— ХОРОШО!

Метка сразу вернула себе чёрный оттенок. Боль мгновенно отступила. Иккинг жадно глотал воздух, приходя в себя после адской муки. Воитель, сидящий на крокодиле, довольно улыбнулся.

— Замечательно! — демон хлопнул в ладоши и продолжил: — Завтра я буду ожидать возвращения… То есть прибытия ещё одной души в свою скромную обитель Любвеобильной Боли! — нечестивец криво улыбнулся, отчего его подопечному жутко стало на душе… — И учти, Хэддок! Если ты не исполнишь свою часть договора, я низвергну тебя туда, где мои служительницы — демоницы-суккубы — будут вечно истязать твоё тело… и твою душу! Ты даже представить себе не можешь, как они обрадуются мужской душе… Они весьма падки на мужчин… — демон рассмеялся во всё горло. Коленки Иккинга задрожали от дикого страха. — Если сделаешь, о чём прошу — я сниму метку с твоей руки. И более не потревожу тебя.

Договорив, Салеос исчез так же внезапно, как и появился в комнате.

Иккинг не мог себе и представить более худшего наказания за услугу демона. Теперь ему предстояло совершить настоящее убийство. И не абы кого. А возлюбленной, Хофферсон. Он в жизни никого никогда не убивал — кроме надоедливых насекомых, наподобие комаров. А тут — одни сутки, чтобы разделаться с человеком… да ещё с девушкой… да ещё с той, чей голос, ласковые прикосновения, волнующие объятия и этот… несостоявшийся поцелуй…

Иккинг даже не допускал мысли, как он будет жить с таким пятном на душе, совести… Он не мог позволить подобного… Но те жуткие пытки, которые обернутся вечностью в адских чертогах, в случае провала, мысленно подталкивали его к ещё более радикальному шагу в своей жизни.

— Что же мне делать? — запаниковал Иккинг, ходя по комнате, наворачивая круги. — Мне не с кем этим поделиться! Друзья не поверят. Астрид посчитает меня сумасшедшим и справит в дурку… Отец далеко, да и то он бы тоже отнёсся к моим словам весьма скептически, — страх полностью окутывал его сознание. — Идти убивать, и я просто не смогу с этим жить в будущем… Не убивать — и угроза демона бесспорно обернётся новой кошмарной реальностью. А бежать в Храм с таким грузом на душе — так священники лишь руками разведут, и всё. Ведь я уже заключил сделку с демоном… — вслух продолжал рассуждать Иккинг. — Он исполнил свою часть договора, теперь я в любом случае обязан исполнить свою… — он панически схватился за голову. — Но не так! За что мне всё это!

Он лёг на кровать, на живот, и уткнулся в подушку, едва сдерживая слёзы, вызванные ужасом от дальнейших последствий сделки с Салеосом. Своей извращённостью демон словно желал уничтожить в Иккинге главную человеческую составляющую — способность любить… Переступить через себя, прыгнуть выше своей головы — такой была назначена цена за неоправданную глупость…

* * *

Стрелки на будильнике показывали ровно два часа ночи… Луна скрылась за сероватыми облаками, неспешно плывущими по чёрному небу, как всегда, усыпанному ярчайшими белоснежными звёздами… Тихая атмосфера за окном, за исключением шелестящих листьев, легонько сотрясающихся из-за майского прохладного ветерка, не позволяла Астрид спокойно заснуть… Она ворочалась то на один бок, то на другой… Всё перепробовала: читала любимую книгу, слушала успокаивающую музыку в наушниках, даже перекусила немного — ведь, бывало, что не можешь заснуть всего лишь потому, что хочется кушать — бутербродами с колбасой, запивая чашкой чёрного чая. Несмотря на все упорные старания, Астрид не могла заснуть. Даже не зевнула ни разу…

Все странные дневные приступы жара и дикой слабости прошли после того, как Иккинг ушёл. Она не обратила на это внимания. Её душе до подобных мелочей не было никакого дела. Мечтания пролетали в голове Астрид лишь о нём… о зеленоглазом, заботливом парне… который ей лгал о своих чувствах к ней… Она настолько погрузилась в этот самый неприятный момент своей жизни, что не заметила, как время стремительно уносилось вперёд. Последняя мысль, словно аллергический зуд, мучила её изнутри: «Надо позвонить Иккингу и встретиться ещё раз. Встретиться, чтобы потребовать от него объяснений».

Глубоко внутри Астрид сомневалась, что такой заботливый и в то же время немного застенчивый парень действительно мог близко общаться с противной и весьма наглой сплетницей, Хезер, готовой, как думала она, идти по головам, лишь бы добиться поставленных перед собою целей. В момент несостоявшегося поцелуя Астрид ощущала губами тёплое и слегка щекотливое дыхание из уст Карасика. Она всем естеством чувствовала, как он хотел её поцеловать, коснуться её губ. И даже представляла, как сама не сможет остановиться, когда будет взаимно отвечать на его поцелуй. Как её сознание полностью растворится в момент невинного поступка.

Внезапно в голове Астрид возникла ясность — достаточно трезвая, учитывая время, в которое она пришла: Иккинг прервал романтику по другой причине. Причине, совершенно не связанной с учёбой, друзьями, взаимоотношениями между классами и уж тем более не имеющей к этому отношения Хезер. Чувство немыслимой тревоги с головы до пяток охватило Астрид. Она ощущала в душе невообразимый ужас. Вторая ясная мысль моментально врезалась в её голову — с Иккингом что-то случилось. Астрид не могла объяснить себе, почему она чувствует именно это. Она попробовала переключить мысли, мол, кажется всякая чушь из-за того, что просто пора ложиться спать — уже третий час ночи пошёл. Но тягостное предчувствие не давало покоя. И вновь перед ней предстал образ Иккинга, как она это чувствовала в своих мыслях, которому была нужна помощь. Её помощь.

Астрид решилась на безумство, прекрасно осознавая, какими словами её может — что было маловероятно, но всё же — поприветствовать Иккинг в третьем часу ночи по телефону. Она достала смартфон и нажала на сохранённый в контактах номер. Спустя пару секунд послышались длинные гудки. Один за другим. Затем заговорил автоответчик: «Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее».

Она подумала, что Иккинг просто крепко спит и не слышит жужжание своего смартфона. Или, возможно, просто оставил где-нибудь в доме, а сам вовсю уже давно отдыхает в постели. Сначала эта мысль её успокоила. Даже позволила впервые за ночь сладко зевнуть. Но внезапно предчувствие беды вновь забило тревогу внутри её сознания. Астрид не могла найти этому рассуждению простого логического разъяснения. Она снова набрала номер Иккинга. И опять прозвучали длинные гудки и последовавший за ними женский голос автоответчика с теми же словами. Беспокойство не утихало. С каждой секундой она сильнее прислушивалась к своему седьмому чувству.

— Пусть лучше он на меня накричит и я выясню, что с ним всё в порядке, чем буду дёргаться всю ночь, переживая, — вслух рассудила Астрид.

Она по-новой стала набирать номер Иккинга. И снова, и снова… Прошло около получаса. За это время она раз двадцать ему позвонила, но никакой реакции, кроме после пятого раза изрядно надоевшего говорящего автоответчика, не последовало.

— Если бы телефон находился рядом, то Иккинг точно бы услышал звонок… Небось, наверняка оставил где-нибудь в другом месте. Ну, я тебе завтра устрою, Карасик! — разгневалась Астрид, чуть не швырнув телефон на пол. Гнев сменился пленительной зевотой, и через десять минут, несмотря на бьющую словно ключом из источника тревогу, она уснула.

* * *

Утро за окном было мрачнее обычного… Алые оттенки неба смешались с чёрными тучами, образуя ужасное смешение природных красок, создающих жуткое впечатление. Ветер неприветливо завывал, гоняя упавшие от резкого воздушного потока листья и небольшие поломанные веточки деревьев. Природа сегодня явно на что-то сердилась. Или, возможно, на кого-то.

Будильник на деревянной белой тумбочке, стоящей возле кровати блондинки, громко зазвенел. Восемь часов утра — увидела на нём Астрид.

«Я так не могу… Сначала непонятная тревога, затем кошмары, — рассуждала она. Первая мысль явилась в её сонную голову сразу после пробуждения: — Надо позвонить Карасику».

Она спешно набрала номер. И снова зазвучали длинные гудки с последующим за ним автоответчиком. Раз за разом Астрид не прекращала звонить юноше. Но Иккинг упрямо не брал трубку.

«Наверное, он ещё спит», — думала она.

Но тревога мистическим образом не покидала её. Едва не дошло до того, что Астрид начало снова трясти, будто всё тепло ушло из тела.

Астрид торопливо привела себя в порядок. Затем разогрела еду в микроволновке и быстренько поела. После съеденных бутербродов с колбасой и сыром, с чашкой крепкого чёрного чая, чтобы хоть немного взбодриться, Астрид молниеносно переоделась в уличную одежду — голубую майку, джинсовую юбку, длиной до колен, и накинула лёгкий белый плащ, чтобы не замёрзнуть на ветру на улице — сегодня ей показалось, что было довольно прохладно.

Закончив все дела, Астрид вышла из дома, закрыла входную дверь на замки и направилась в соседний небольшой бревенчатый домик, где жила семья Торстонов.

Задирака обычно уже не спал в это время — школьная привычка рано вставать не покидала его даже в выходные. Когда он услышал весьма сдержанный, но не прекращающийся стук в дверь, открыл её и увидел перед собой взволнованную Астрид.

— Хофферсон, привет! — неохотно, из-за подступившей зевоты, пробормотал он. — Что-то случилось?

— Да. Задирака, ты можешь мне сказать адрес, где живёт Иккинг?

Задирака прочитал в ее глазах необычную тревогу.

— Ну… — он немного замешкался. — Я бывал у него пару раз в гостях. Знаю, где он живёт. Но зачем тебе его адрес? — удивился он.

— Мы с ним поссорились вчера… Я хочу поговорить с ним, а он на звонки не отвечает, — печально сказала Астрид.

— Так он наверняка ещё дрыхнет, — уверенно заявил Задирака.

— Я вчера с вечера не могу ему дозвониться, — она немного слукавила, прекрасно помня, во сколько она ему на самом деле звонила.

— Хм, забавно, — поразмыслил Задирака, зная, что Иккинг телефон до ночи держит всегда при себе. — Ладно, скажу тебе адрес. Вижу, у вас всё очень серьёзно. Вряд ли бы ты просто так стала просить адрес Иккинга, — прикинул он у себя в голове, с чем кивком согласилась Астрид. — Подожди минутку, хорошо? Сейчас я найду ручку, листок бумаги и тебе всё напишу, — бормоча скорее себе под нос, говорил он. Спустя пару минут вновь подошёл к порогу входной двери и продолжил: — Вот, возьми.

— Спасибо, Задирака! — поблагодарила Астрид.

— Не за что! — махнул рукой тот. — Чего ни сделаешь ради друга.

— Пока! — попрощалась она, выбегая из дворика дома Торстонов, внимательно читая адрес Хеддока.

Астрид открыла в телефоне Гугл-карты, задала маршрут от своего дома до дома Иккинга. Приложение показало, что ей необходимо сначала пройти через школьный двор и идти прямо от выхода из школы к остановке. Оттуда на автобусе проехать всего несколько остановок. И пешком останется пересечь метров двести, чтобы как раз добраться до дома Иккинга.

Она не стала терять ни минуты и бегом направилась к остановке. Проносясь мимо ребятни и взрослых, Астрид добежала до остановки, к которой так кстати подъезжал нужный автобус. Хофферсон зашла внутрь, давая себе возможность передохнуть после небольшой пробежки. Проехав три остановки, она как ошпаренная выскочила из автобуса и помчалась к дому Карасика. С каждым приближением к цели её волнение нарастало, необъяснимый страх усиливался. Сердце бешено колотилось.

— Вот и он, — Астрид забежала на крыльцо и принялась стучать в дверь. Никаких ответных действий внутри дома не последовало. — Иккинг, открой! — крикнула она и в пылу толкнула ногой дверь. Та сразу же распахнулась… — Так дверь была не закрыта?

Астрид повела бровью. Она медленно вошла, внимательно оглядываясь. Мебель и остальные вещи стояли, слегка запылившиеся. Никаких признаков, что в дом Хэддоков проник кто-то посторонний.

— Иккинг, ты не закрыл входную дверь! — ещё раз крикнула Астрид. Спустя секунду она вновь громко заголосила: — Иккинг!!!

Прочная тишина окутывала жилище. Астрид поднялась по винтовой лестнице на второй этаж. «Расположение комнат наверху было схожим с расположением в моём доме», — рассуждала она про себя, поэтому безошибочно определила, где находится комната Иккинга.

— Стопудово, угловая, как и моя, — твёрдо заявила она.

Повернув круглую ручку белой двери, Астрид потряслась…

Она увидела на полу нарисованную мелом пентаграмму, заключённую в пентакле. Рядом с ней лежал странный фолиант — тот самый, что читал Иккинг перед призывом Салеоса. Астрид осторожно взяла необычную книгу в руки. На обложке фолианта красовались выгравированные рунические символы. Астрид легко их прочитала и ужаснулась, узнав тем самым про небольшой кусочек из тайной жизни Иккинга. Надпись гласила: «Демонарий». Юная Хофферсон моментально сообразила, для чего была предназначена эта книга. Потом она обратила внимание на закладку из сложенного вчетверо кусочка бумажки. Приоткрыв заложенную страницу, она увидела иллюстрацию, символ демона и описание ритуала призыва. Шокированная Астрид не могла поверить своим глазам, когда заметила два предложения, ясно говорящие, зачем Иккингу понадобилось связываться с этим демоном: Он вызывает любовь женщины к мужчине и мужчины к женщине… Ошарашенная Астрид ненадолго лишилась дара речи. Она бухнулась на кровать Иккинга, устремляя взор округлившихся голубых глаз на белую пентаграмму, бормоча себе под нос:

— Иккинг… Что же ты наделал…

Астрид такой вывод сделала неспроста. Она догадалась, что Иккинг совершил смертельную ошибку. В конце рассказа о Салеосе были написаны рунические символы в три строчки. Астрид с лёгкостью, словно это её родной язык, перевела смысл этих символов вслух:

— Заключивший сделку с этим демоном обязан будет одной услугой — любой, что пожелает могущественный Герцог. Если отказываешься — он низвергает тебя в Ад на вечную агонию. Если пожелаешь покинуть жизнь самостоятельно — низвергнешься в Ад на вечную агонию. И лишь та вещь или человек, кого пожелал демон, сможет либо поспособствовать совершению сделки, либо её расторжению.

Неожиданно её взгляд пал на раскрытый дневник, лежащий на круглом столе из красного дерева. Это был личный дневник Карасика. Астрид присела за стол и увидела на раскрытых страницах имя демона «Салеос», что было написано в книге, где хранилась закладка. А далее шла запись Иккинга:

«Я не могу так подло поступать с Астрид. Знаю, я специально заключил сделку с демоном, лишь бы эта чудесная, милая, красивая, обаятельная девушка обратила на меня внимание. Но только сегодня я осознал — чувства, что она испытывала ко мне, были навязаны магией Салеоса. Я не хочу так любить Астрид и использовать её. Это не по-настоящему, неправильно.

Сегодня я почти поцеловал её. Ощущал её дыхание, аромат блеска для губ. Мне так хотелось соблазниться и прильнуть к её губам. Выпасть из времени, наслаждаясь нежными и чувственными прикосновениями. Но чувствовал глубоко в душе, что влюбилась она в меня по волшебству демона, а не потому, что я на самом деле ей нравлюсь.

Вчера ночью Салеос сказал, что она позвонит мне сегодня, утром. Это означало, что свою часть договора он начал исполнять. Говорил, что Астрид станет «куклой» в моих руках. И она действительно была в моих руках, причём в прямом смысле. И, когда настал решающий момент — поддаться иллюзии и совершить неприличие по отношению к Астрид или сохранить достоинство и истинность моих чувств — я выбрал второе. Я не смог её поцеловать не потому, что она мне не нравится или, как я сказал ей, встречаюсь с Хезер (что просто даже в мыслях было недопустимо). Причина одна — её внезапно проявившиеся ко мне чувства — иллюзия. Я не хочу такой любви. Жаль, что сразу этого не понял.

Сегодня вечером меня посетил демон. То, что он потребовал за свою услугу, переходило всевозможные границы! Он хотел, чтобы я убил Астрид! И пригрозил мне вечными муками в Аду, если я откажусь. Под невыносимой пыткой, когда он стал причинять мне жгучую боль через метку на левой руке, я дал согласие, хотя в душе всё равно испытывал отвращение, прежде всего к самому себе, за подобное решение. Демон оставил меня, наказав, чтобы я в течение суток исполнил его волю. ЭТО — БЕЗУМИЕ!!! БЕЗУМИЕ!!! Я не могу так поступить с той, кого безумно люблю, пусть, это не взаимно. Пусть, в действительности, она равнодушна ко мне, но я так… не могу! Не хочу!!! Я знаю, что мне сделать, чтобы не попасть к демону в лапы на вечные терзания тела и души, и, в то же время, защитить любимую, Астрид, от этой трижды проклятой сделки! Лучше поступить так, чем мучиться в Аду или в жизни…»

Слёзы стремительно понеслись по разгорячённым от волнения щекам Хофферсон. Шокированная прочитанным в дневнике Астрид мгновенно смекнула, какой выбор мог совершить Карасик. Она сломя голову помчалась искать его в доме. Спустилась вниз на первый этаж, надеясь найти его целым и невредимым. Проникла в тёмный подвал. Но никаких следов не нашла. Внезапно седьмое чутьё во весь внутренний голос крикнуло ей, где его найти. Вместе с ним прокрадывался страх в сердце юной Астрид. Она забежала в ванную комнату и, к сожалению, внутренний голос оказался прав. Страшная неутихающая ночью мысль нашла своё подтверждение.

В ванной комнате, в широкой белой ванне неподвижно лежал Иккинг. Зелёные очи были сомкнуты. Всё тело парня до шеи утопало в заполненной в ванне воде вперемешку с кровью. Астрид с огромным усилием воли подавила подступающую дурноту. Ужас сковал её тело, от которого её бешено трясло. Она, полная ужаса, достала его левую руку из окровавленной воды и увидела две пошатнувшие её сознание вещи.

Первой являлся порез. Иккинг совершил самый отчаянный и последний в своей жизни поступок — перерезал себе вены возле запястья. При виде жутких следов от пореза у Астрид возникло непреодолимое головокружение. Казалось, ещё минута, и она грохнется в обморок от узренного ею кошмарного зрелища. Второй вещью являлась метка угольного цвета на обратной стороне левой руки Иккинга, под локтем. Хофферсон узнала в ней символ того самого демона.

Она больше не могла на это смотреть и, запаниковав, немедленно выбежала из ванной, а затем из дома. Слёзы одна за другой стремительно вытекали из очей, распластываясь по её покрасневшим от шока щекам. Астрид отказывалась поверить в увиденное. Резкие всхлипы, рыдания и гигантский ком в горле не давали ей возможности нормально вздохнуть и успокоиться. Она села на крыльцо дома Хэддоков и, согнув колени, закрылась руками, рыдая…

— Иккинг, что же ты наделал… — Астрид повторяла себе под нос коробившим изнутри от ужаса голосом. — Ты мне и без этой книги нравился… Без всякого волшебства… Зачем ты пошёл на сделку с нечистой силой?.. — в её голову мгновенно прилетела мысль — причина, почему Иккинг пошёл на такой отчаянный шаг: — Это я виновата. Не надо было говорить тех ужасных слов… Теперь мне понятно, почему этой ночью я не могла успокоиться и долго заснуть… — продолжала всхлипывать она.

Прошло несколько часов, а Астрид, так и не вставая с крыльца, продолжала реветь. Внезапно она вспомнила смысл рунических слов, написанных на страницах фолианта. В голове Хофферсон мелькнула мысль, отчаянная и не менее безумная, чем Иккингу, когда он пожертвовал собой, лишь бы заслужить её внимание, а вследствие, защитить от демона.

— Это я — предмет сделки Иккинга и Салеоса, — Астрид протёрла рукой последнюю вытекшую слезинку и твёрдо заявила самой себе. — Значит, я должна поговорить с этим демоном.

Она быстро вскочила на ноги и вернулась обратно, в комнату Иккинга, взяла в руки про́клятый фолиант и принялась самостоятельно и спешно изучать ритуал вызова Герцога — повелителя тридцати легионов духов.