Оплачено кровью / Paid In Blood (гет)

Гарри Поттер бросил золотое яйцо на койку и сел рядом, ожидая, пока мадам Помфри уделит ему своё внимание. Физически он чувствовал себя прекрасно, но по какой-то причине ощущал, что его магия была немного… не в порядке. Он не был уверен, в чём проблема, но знал, что, скорее всего, это являлось побочным эффектом ритуала, который привёл его сюда.

Когда его мысли вернулись к ритуалу, Гарри признал, что в основном доволен результатом, даже если он не совсем пошёл по плану. Хотя колдовство действительно успешно отправило его душу назад во времени, он намеревался прибыть в июле 1991 года — в тот день, когда пришло его первое письмо из Хогвартса (хотя родственники не позволили ему его открыть).

Он потратил годы на кропотливое изучение и улучшение рун, чтобы разработать ритуал, но, должно быть, где-то допустил небольшой просчёт. Неизвестная ошибка беспокоила его, но Гарри не стал на ней останавливаться. В конце концов, он отправил себя почти на восемьдесят лет назад, в тот день, который, если оглянуться назад, стал началом многих его проблем. Его прибытие сюда дало ему достаточно времени, чтобы предотвратить ужасные события своего прошлого и спасти тех, кого он любил. Гарри вздохнул, снова представив в уме их лица, но вспоминать о них ему придётся позже. Мадам Помфри вошла в палатку и осторожно приблизилась к нему.

— Добрый день, мадам Помфри, — произнёс Гарри вежливо, но без малейших эмоций в голосе. — Я чувствую, что с моим магическим ядром что-то не так, не могли бы вы проверить?

Выглядя несколько настороженно по отношению к молодому волшебнику, она кивнула и взмахнула палочкой серией движений, стараясь не смотреть ему в глаза. Она вздохнула с облегчением, когда в палатку вошёл профессор Дамблдор, а за ним профессор МакГонагалл и остальные судьи.

Выражение лица Дамблдора выражало смесь любопытства и беспокойства, и он, очевидно, хотел расспросить Гарри, но нетерпеливый Людо Бэгман вышел вперёд, чтобы с энтузиазмом поздравить юношу с его выступлением.

— Выдающийся полёт, мистер Поттер, поистине удивительный. Я никогда в жизни не видел такого, и я…

— Гарри, я хотел бы знать, как тебе удалось сотворить такое волшебство? — прервал его Дамблдор, без следа своей обычной дедушкиной манеры разговора. — Также я немного разочарован тем, что ты решил убить дракона.

Гарри перевёл взгляд на директора, и Дамблдор увидел пламя, танцующее в изумрудных глазах Мальчика-Который-Выжил. Если бы взгляды могли убивать, старик упал бы замертво на месте.

— Я сделал то, что должен был, — ответил Гарри. — Я не могу не находить вашу заботу о драконе забавной, учитывая, что у вас, похоже, нет проблем с тем, что мне пришлось выступить против него.

Гарри старался сдержать свой гнев, но смелость Дамблдора, пытавшегося читать ему такие лекции после всего, через что он прошёл, была слишком велика. Разгневанный подросток излучал достаточно магии, чтобы на несколько мгновений создать видимую ауру, прежде чем он, наконец, глубоко вздохнул и восстановил контроль. Мадам Помфри так поразило увиденное, что она не заметила, как диагностическое заклинание закончилось, и что пергамент тускло мерцал золотистым свечением.

— Я убил его случайно, — заявил Гарри, его самообладание восстановилось. — Я использовал Взрывное заклинание, но я почти уверен, что Бомбарда не убила бы дракона такого размера, даже если бы попала зверю в голову. Дракон мёртв только потому, что открыл пасть и проглотил заклинание.

Гарри по очереди оглядел каждого из взрослых, прежде чем снова повернуться к мадам Помфри.

— Что там написано? — спросил он её, указывая на свиток.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы мадам Помфри поняла, о чём он говорил, и она почти покраснела, когда заметила, что свиток светился. Она прочитала результаты сканирования и побледнела.

— Во имя Мерлина, это невозможно! — воскликнула целительница, привлекая всеобщее внимание.

— Что такое, Поппи? — спросила МакГонагалл, заметив, что её подруга сильно бледнела.

Гарри взял свиток из её рук и прочитал его, прежде чем бросить проницательный взгляд на медсестру и спросить:

— Я надеюсь, что это сохранится в тайне в соответствии с правилами конфиденциальности пациента и целителя?

Мадам Помфри не смогла заставить себя ничего сделать, кроме как кивнуть.

— Хорошо.

— Гарри, мальчик мой, если есть какие-то проблемы, я должен знать… — начал Дамблдор, но свиток в руках Гарри сгорел дотла. Гарри не вытащил палочку и даже не произнёс ни слова, но директор знал, что это дело рук молодого волшебника.

— Всё, что вам нужно знать, это то, что со мной всё в порядке и что мне нужно отдохнуть. Это не помешает моему участию в этом вашем жалком турнире.

Магов ошеломили его злобные слова, а прекрасно ухоженные усы Крауча дёргались, когда его ярость кипела под поверхностью.

— Помфри подтвердит, я нуждаюсь в отдыхе и не желаю объясняться сейчас, после того, как чуть не умер. Дважды, хочу заметить.

Это, похоже, вернуло мадам Помфри в её обычное состояние, и она быстро вытолкнула судей из палатки. Оглянувшись, Гарри заметил растерянные взгляды, которые бросали на него другие чемпионы. Он просто проигнорировал их и снова улёгся на кровать.

Согласно заклинанию мадам Помфри, его магическое ядро значительно увеличилось, что отчасти объясняло то, что произошло во время выполнения задания. Он намеренно усилил свою Бомбарду, как делал это много раз в прошлом, но использование своей недавно расширенной силы заставило его действительно переусердствовать. Если бы у него было больше времени, чтобы почувствовать свою магию перед выполнением задания, возможно, его бы не сбросило с метлы собственное заклинание.

Удовлетворённая ухмылка появилась на лице Гарри, когда он обдумывал последствия. Он предполагал, что это могло произойти, но отчёт мадам Помфри не оставил никаких сомнений. Его душа и магия объединились и слились с душой его молодого Я, разрешив давнюю дискуссию об отношении между душой и магией: они были неразрывно связаны, и, можно даже сказать, что они были одним и тем же.

Добби, его самый верный друг и слуга, — ещё одно живое доказательство этому. Добби в этой временной шкале ещё не претерпел физических и магических изменений, которые претерпел его Добби, однако, когда душа тёмного эльфа слилась с душой его молодого Я, изменения были немедленными, и его глубокая связь с Гарри осталась нетронутой.

Справа от него раздался тихий хлопок, и он заметил своего лучшего друга.

— Убийца драконов! — издевательски отсалютовал Добби небольшим поклоном, скрестив руки на груди в виде буквы «Х». Гарри фыркнул, заметив его ухмылку. Добби дал ему синеватый фиал. — Восстанавливающее зелье.

— Нет необходимости, — Гарри ответил шёпотом. — Похоже, моё магическое ядро увеличилось из-за слияния, и мы оба стали гораздо могущественнее.

— Я тоже заметил что-то такое… — Добби ответил с ухмылкой. — Я уже забрал тушу дракона от твоего имени и отнёс её в Комнату. Чуть позже начну разделывать на мясо, шкуру и ингредиенты, хотя она потеряла много крови, — пояснил эльф. — Я думаю подать на ужин жаркое из драконьего хвоста, что скажешь?

— Прекрасная идея, друг мой, — Гарри улыбнулся, обдумывая слова Добби, — а как отреагировали люди, когда ты заявил права на дракона?

— Понятия не имею, я просто появился, громко и чётко прокричал: «Я, эльф Добби, заявляю права на останки этого дракона от имени моего хозяина, Гарри Поттера, на правах истребителя чудовищ!⁽¹⁾» и аппарировал с драконом. Судей там уже даже не было.

Гарри ухмыльнулся. Значит, скоро можно будет ожидать нового визита. Он просто поблагодарил друга, и Добби аппарировал, оставив Гарри наедине со своими мыслями.

«С драконом покончено, следующая проблема — как пригласить её на Йольский бал», — подумал Гарри.

Он собирался пригласить жену из своей первоначальной временной линии, но как это сделать, не вызвав подозрений? Если бы он пошёл по прежнему пути, он даже не приблизился бы к ней до конца следующего года. Однако на этот раз всё будет по-другому, в этом он не сомневался.

В прошлый раз он принял жалкие извинения гриффиндорцев после первого задания и вернулся в башню. В этот раз он не станет этого делать. Гарри не видел никакого способа сблизиться с Дафной в этом году, если бы он снова присоединился ко львам, даже если бы захотел. Он усвоил урок.

В последние годы своей жизни он провёл бесчисленные часы в размышлениях и верил, что многих ужасных событий в его жизни можно было бы избежать, если бы он не был таким прощающим. На этот раз шансов на примирение не было абсолютно никаких. Даже если рыжий мудозвон и зубастая тварь⁽²⁾ придут и будут унижаться, и, ох, как он надеялся, что они это сделают. Ему бы хотелось увидеть их на коленях, умоляющих его о прощении прямо на глазах у всех в Большом зале.

— ГАРРИ! — услышал он ненавистный голос, чувствуя, как Зубастик бежала к нему. Гарри быстро поднялся и направил на неё свою палочку, заставляя её застыть на месте. — Гарри, дружище, что ты… — начал рыжий остолоп, который стоял прямо за ней.

— Заткнись, бесполезный ублюдок. Убирайся отсюда, пока я не проклял тебя до самых яиц твоего отца! — прорычал Гарри, его гнев был очевиден, а аура вокруг него вспыхнула тёмно-зелёным цветом, привлекая внимание других чемпионов и мадам Помфри.

— Мистер Поттер, пожалуйста, воздержитесь от проклятий и следите за своим языком, — по всей видимости, матрона уже оправилась от шока и снова стала прежней.

— Тогда уберите от меня этих бесполезных ублюдков! — крикнул Гарри, повергнув всех в шок. Такого от гриффиндорского золотого мальчика они точно не ожидали. Больше всех были потрясены Грейнджер и Уизли. Насколько любой из них знал, Гарри никогда не был таким.

Минерва МакГонагалл, следовавшая в палатку вслед за двумя своими львятами, намеревалась сообщить Гарри о его баллах за задание. Она подслушала весь разговор и была совершенно ошеломлена словами Поттера, поскольку знала, что он вежливый и заботливый мальчик. Она не была счастлива, что его заставили покинуть башню, но Минерва искренне надеялась, что он в конце концов простит гриффиндорцам их действия и воссоединится с факультетом.

Она поверила, что он не вписывал своё имя в Кубок, но ничего не сделала, чтобы помочь юноше. Увидев, как тот убивал гнездящуюся матерь драконов, МакГонагалл почувствовала трепет и гордость. Минерва надеялась, что именно это снова объединит её факультет, и она ожидала увидеть слезливое примирение между тремя друзьями, а не враждебность, которую она наблюдала сейчас. С так называемым «Золотым трио» было покончено. Гарри Поттер явно ненавидел Гермиону Грейнджер и Рона Уизли.

— С самого Хэллоуина эти ублюдки оскорбляли меня, унижали, обвиняли во лжи и предательстве. Именно они инициировали движение, изгнавшее меня из башни Гриффиндора, и фактически разорвали нашу дружбу, — Гарри заявил об этом во всеуслышание. Он хотел, чтобы люди знали правду. — Я ни в коем случае не позволю им попытаться притвориться, что это всего лишь небольшое недоразумение. У меня нет никакого интереса в том, чтобы когда-либо снова присоединиться к ним или к факультету Гриффиндор. Честно говоря, если бы у меня была такая возможность, я бы предпочёл общаться со Слизерином, включая декана.

Это было неожиданно. Взаимная ненависть между Снейпом и Поттером стала легендарной.

— Чёрт, да я скорее стану лучшим другом Малфоя, чем снова приму в свою жизнь этих бесполезных, вероломных предателей, — магия Гарри вспыхнула ещё раз, став предупреждением двум его бывшим друзьям. — Я зол, я устал, и я только что напрасно погубил дракона, поэтому, пожалуйста, УБИРАЙТЕСЬ С ГЛАЗ МОИХ!

Двое его бывших друзей сделали это в спешке, даже не удосужившись оглянуться на него. Гарри спрятал палочку в кобуру и вернулся к кровати, но почти сразу же бывший декан его потревожила.

— Мистер Поттер, я очень… — начала она сердито, пытаясь приструнить его.

— Мне всё равно, — перебил он, заставив МакГонагалл замолчать в недоумении. — Вы правильно меня поняли, мне всё равно, кто вы и что вы чувствуете. Вы были моим деканом и позволили этому случиться. Я больше не гриффиндорец и не желаю снова им становиться.

МакГонагалл почувствовала себя так, словно ей дали пощёчину, но тут же вернула себе самообладание.

— Я понимаю, мистер Поттер, — сказала она, — я пришла сообщить вам о ваших баллах. Бэгман поставил вам десять, Крауч — пять, потому что вы убили дракона и проявили неуважение к турниру. Директор поставил восемь, после вычета очков за убийство дракона, магистр Каркаров — четыре, не комментируя, почему, а мадам Максим дала вам восемь, тоже не комментируя. На данный момент вы на последнем месте.

Гарри хмыкнул, не скрывая своего взгляда.

— Молодцы, пусть другие радуются, мне нет до этого дела. Я пережил задание, и это всё, что для меня важно.

— Мистер Поттер, я… — начала МакГонагалл, но её снова прервали:

— Пожалуйста, уйдите. На данный момент я уважаю вас только как мастера Трансфигурации и никак иначе, — сказал Гарри холодным голосом.

МакГонагалл настолько потрясли его слова, что она тут же ушла, недоумевая, что же вызвало такую перемену в молодом человеке. Гарри снова почувствовал на себе взгляды всех людей в палатке. Он по очереди встретился с каждым из них взглядом и заметил, что Флёр пристально смотрела на него.

Гарри насмешливо хмыкнул. Вейла или нет, она не могла сравниться с его женой. Он позволил себе погрузиться в свои мечты, наполненные голубыми глазами белокурой красавицы. Только на этот раз это был счастливый, полный надежд сон.

К обеду следующего дня все узнали о размолвке, произошедшей в палатке чемпионов между Поттером и его бывшими лучшими друзьями. Рита Скитер каким-то образом всё слышала и имела эксклюзивный инсайдерский материал для печати в Пророке. В газете подробно рассказывалось, как Гарри Поттер, Тёмный Лорд в процессе обучения, использовал тёмную магию, чтобы убить своего дракона, и порвал все связи со своими бывшими друзьями, заявив, что предпочёл бы общаться со слизеринцами. Она даже припомнила слова Гарри о том, что он скорее станет лучшим другом Малфоя, чем примет их обратно.

Именно это и шокировало большинство людей. Как и ненависть между Поттером и Снейпом, вражда между Малфоем и Поттером была легендарной, и, чтобы сказать такое, Поттер должен был действительно ненавидеть своих бывших друзей.

* * *

Дафна Гринграсс ковыряла свой завтрак и размышляла о драматической перемене в атмосфере, произошедшей в Хогвартсе за последние двадцать четыре часа. Суматоха и волнение предыдущего дня исчезли, уступив место чувству беспокойства и дурных предчувствий. Она грызла тост, прокручивая в голове каждый момент задания Поттера.

За свои четырнадцать лет жизни ей посчастливилось наблюдать множество впечатляющих проявлений магии, и она могла честно сказать, что никогда не чувствовала такого трепета, как вчера. Поттер разговаривал с драконом на парселтанге (хотя она понятия не имела, что он сказал), и он создал щит, достаточно мощный, чтобы остановить огонь дракона, хотя она даже не подозревала, что это было возможно. Он устроил настоящее представление, обогнав Хвосторогу на своей метле, и, очевидно, использовал простую Бомбарду, чтобы убить её — хотя сила заклинания, должно быть, была невероятной.

Как будто этого было недостаточно, Поттер снова совершил невозможное и полетел без метлы. Дафна задержала дыхание и даже испугалась за него, когда его сбросило с метлы, но затем у неё отвисла челюсть, когда он застыл в воздухе и небрежно завис, как будто он делал это каждый день.

У неё никогда не было причин полагать, что Поттер являлся чем-то особенным. Она всегда предполагала, что это была случайность или, возможно, какой-то непонятный магический ритуал, проведённый Поттерами, который стал причиной поражения Тёмного Лорда на Хэллоуин 1981 года. Он никогда не показывал ничего особенного на уроках, кроме Чар и ЗОТИ, где он, казалось, чувствовал себя в своей тарелке. Также она признала, что у него имелись некоторые навыки и в Трансфигурации, теперь, когда она действительно об этом задумалась.

Но то, что Поттер сделал во время выполнения задания, было за гранью удивительного, намного превосходя то, что она могла когда-либо от него предсказать. Был ли он действительно таким могущественным? Неужели он всё это время сдерживался на занятиях? Проходил ли он какую-то специальную подготовку? Эти вопросы мучили её весь вчерашний день и всю ночь. Единственная передышка, которую получил её разум в тот день, это когда она, наконец, уснула.

Самого Поттера не видели с тех пор, как он прибыл в замок, спустя несколько часов после завершения задания. Некоторые гриффиндорцы подошли к нему и окружили, намереваясь убедить его вернуться в башню. По слухам, Поттер вызвал своего домового эльфа, громко прося его забрать, так как боялся, что может убить их, если ему придётся вытащить палочку.

Домовик рассмеялся и просто перенёс их обоих, вероятно, обратно в те тайные покои, которые использовал Поттер. Вероятно, он говорил это несерьёзно, но после того, что она увидела во время задания, Дафна поверила, что, если дело дойдёт до насилия, Поттер победит.

Реакция факультетов и гостей, по оценке Дафны, оказалась весьма своеобразной. Ученики других школ редко говорили по-английски, но, судя по тому, что она могла сказать, Поттер, по крайней мере, заслужил уважение в Дурмстранге. Это имело смысл, учитывая, что их школа ценила силу, и что они, как известно, более терпимы к наступательной магии и заклинаниям, которые другие могут посчитать «тёмными». Студенты Шармбатона, как правило, держались особняком, хотя некоторые девушки раздражающе хихикали, когда Поттер появился в замке прошлой ночью.

Действия гриффиндорцев ясно показали, что они хотели, чтобы он простил их и вернулся в свою башню, вероятно, чтобы греться в лучах его славы. Поттер определённо не выглядел заинтересованным, судя по тому, как он отреагировал на них вчера, но она не могла его винить. Ворчание за столом Хаффлпаффа в основном касалось того, как Мальчик-Который-Выжил затмил их чемпиона.

Она слышала, как некоторые рейвенкловцы спорили, как именно Поттеру удалось сделать то, что он сделал, особенно полёт без посторонней помощи. Что касается Слизерина… ну, слизеринцы разделились во мнениях: старшекурсники в значительной степени уважали силу, которую он продемонстрировал, а некоторых из них заинтриговала теория о том, что он скрывал свои настоящие способности; прочие теперь испытывали чувство трепета, в том числе многие из её однокурсников. Они насмехались и издевались над ним в течение многих лет, и если он когда-нибудь захочет отомстить, у них будут проблемы. Малфою было о чём беспокоиться больше всего, поскольку никто не провоцировал Поттера больше, чем он за все эти годы. Он пытался скрыть своё беспокойство, ведя себя слишком небрежно и отстранённо, несмотря на ситуацию, но она видела, что он нервничал. Дафна не могла не ухмыльнуться при этой мысли.

В то утро «Ежедневный Пророк» только усилил всеобщее беспокойство. Поттера представили как Тёмного Лорда, жаждущего крови, и все понимали, что нужно действовать осторожно. Несколько недель они смеялись, но теперь им было страшно.

От размышлений Дафну отвлёк шёпот, раздавшийся в Большом зале. Она заметила, что все смотрели на двери зала, где теперь стоял Гарри Поттер. Мгновение спустя зал взорвался. Студенты и преподаватели кричали друг на друга, либо выкрикивая вопросы о задании, требуя сообщить, где он был, либо даже просили у него прощения.

— ТИШИНА! — крикнул Гарри.

На вид он выглядел так же, как всегда, вплоть до растрёпанных чёрных волос, но в нём появилось что-то, чего не было до вчерашнего дня. Он на мгновение оглядел зал, прежде чем продолжить:

— Я хотел бы сказать пару слов, если позволите, — поскольку его никто не остановил, он продолжил свою речь: — Вчера, просматривая некоторые книги, я обнаружил очень полезное заклятье, которое называется Магической клятвой. Это очень любопытное заклинание, которое гарантирует, что у принёсшего клятву не будет другого выбора, кроме как говорить правду, иначе он лишится своей магии.

Он сделал паузу ещё на мгновение, чтобы его слова усвоились. Оглянувшись вокруг, Гарри увидел, что большинство студентов поняли, о чём он говорил, а некоторые пытались объяснить это своим соседям.

— Один из наиболее интересных фактов о клятвах заключается в том, что они на самом деле являются культурной вещью. Они хорошо известны почти каждому из магических семей, но о них редко говорят открыто. Нас не учат этому в школе, будь то выполнение Магической клятвы или потенциальные риски, связанные с этим.

— Однако, — продолжил Гарри с ухмылкой, — для такого человека, как я, которого регулярно обвиняют во лжи, знание такой вещи бесценно.

Он поднял палочку из остролиста с пером феникса перед лицом и произнёс торжественным голосом:

— Я, Гарри Джеймс Поттер, клянусь своей жизнью и магией, что я не вносил своё имя в Кубок, не просил и не заставлял другого сделать это за меня, — Гарри окружила вспышка, и он оглядел зал, словно вызывая кого-нибудь опровергнуть его высказывание. Многие пришли к выводу, что им действительно следовало просто попросить Поттера дать клятву раньше. Некоторым слизеринцам, казалось, даже нравилась словесная пощёчина, которую Поттер отвесил всем присутствующим. Это был ход, почти достойный их факультета. Дафна Гринграсс оказалась одной из таких людей.

— Теперь, если бы я солгал, я бы потерял магию. Как вы видите… — Гарри поднял палочку и произнёс «Люмос» настолько сильный, что ближайшие к нему люди на мгновение ослепли. Гарри сделал это намеренно и даже не моргнул от их дискомфорта, — …я до сих пор не утратил её. Это, конечно, означает, как скажет вам любой чистокровный или взрослый маг, что я говорил правду, когда давал клятву, и поэтому я невиновен во лжи и обмане, приписываемых мне.

Гарри хмыкнул, дав им пару мгновений на размышление.

Действительно, как он не додумался до Магической клятвы в первый раз? Очевидно, слишком много времени проводил с бесполезными идиотами, вместо того, чтобы учиться.

— Замечательное заклинание, не так ли? — спросил Гарри детским голосом, повернувшись спиной к залу. — Надеюсь, в следующий раз люди смогут вспомнить о его существовании и избежать неловких ситуаций.

— Гарри, подожди! — крикнула Грейнджер.

Гарри среагировал инстинктивно и повернулся к ней с поднятой палочкой, а его глаза снова вспыхнули. Грейнджер вскрикнула, и по залу разнеслись вздохи. Гарри отвернулся и быстро попытался успокоиться, понимая, что в очередной раз слишком сильно раскрыл свою тёмно-зелёную ауру. Он задавался вопросом, повлияло ли возвращение в тело подростка на его эмоциональный контроль.

Он знал, что не должен был оборачиваться, потому что как только он обернулся, то увидел их, своих величайших врагов, превосходящих даже Волдеморта, которого он победил в семнадцать лет. Когда Гарри увидел их подростковую сущность, его пронзила волна ненависти, а в его памяти вспыхнули видения их взрослых версий: Оберон и Титания, «Светлые Лорды», заблуждающиеся глупцы, которые разрушили его жизнь и тысячи других. Пара, которая почти уничтожила их нацию. Двое, с кем он с величайшим удовольствием расправился, отомстив. Это произошло почти семьдесят лет назад, вскоре после того, как ему исполнилось тридцать три… или тридцать пять?

Оберон и Титания получили свои имена от волшебных короля и королевы фей, часто упоминаемых в литературе Средневековья и Возрождения. Самонадеянные и заблуждающиеся глупцы — вот, кем они были. Считая, что знали всё на свете, они всё разрушили, а затем имели наглость удивиться, когда большая часть нации ополчилась против них. Когда Тёмный Лорд Поттер победил, массы поддерживали его и охотно передали ему власть над страной. Так давно это было, но вот они снова здесь, перед ним, совершенно беспомощные.

Они стояли, спрятавшись на виду у всех, совсем рядом друг с другом, и никто ничего не знал. Было бы так легко просто убить их… но нет, он не хотел их убить, он хотел уничтожить их полностью. Он хотел разрушить их семьи, как они разрушили его, разрушить их разум и мучить их, пока они не будут умолять об освобождении от смерти, и только тогда он проявит милосердие и положит конец их никчёмным жизням.

Однако сейчас было не время для этого. В данный момент Гарри сделает всё возможное, чтобы игнорировать своих врагов, но рано или поздно они заплатят — он позаботится об этом.

— Пожалуйста, Гарри, нам очень жаль, и мы хотим, чтобы ты вернулся, — взмолилась Грейнджер.

Гриффиндорцы с надеждой кивнули, стоя позади неё. Эту возможность, на которую он надеялся, только что преподнесли ему на серебряном блюде, и это должно было быть фантастически. Гарри точно даст предателям узнать о том, что он думал об их извинениях — одновременно и перед ним, и перед всей школой; и он даже сможет использовать это, чтобы набрать очки у слизеринцев.

— Правда? — спросил Гарри, постукивая пальцем по подбородку и делая вид, что обдумывал их предложение. — Вот что, Грейнджер, сделай для меня что-нибудь, и я подумаю.

Грейнджер радостно кивнула, пряча усмешку.

— Что угодно.

Гарри фыркнул, и Большой зал на несколько мгновений погрузился в раздумья.

— Я хочу, чтобы ты убедила всех на факультете львов встать передо мной на колени, прямо здесь, в Большом зале, и умолять меня о прощении и возвращении в вашу башню.

Все были в шоке.

— Мистер Поттер, это крайне неуместно! — воскликнула МакГонагалл, вставая со своего места за столом преподавателей.

Снейп просто молча сидел за столом преподавателей со слабой ухмылкой на лице. Что-то случилось с Поттером. Мальчик ему не нравился, но Снейп должен был признать, что ему это нравилось. За столом Слизерина люди начали хихикать и смеяться. Любопытно, что Дамблдор ничего не сказал и не сделал попытки вмешаться. Он просто наклонился вперёд в своём троноподобном кресле, сложив руки перед собой, с серьёзным выражением лица.

— Что?! — в шоке воскликнули гриффиндорцы.

— Вы меня слышали, — Гарри ответил с ухмылкой. — Хотите получить моё прощение? Умоляйте.

Гарри не мог в это поверить, когда половина факультета действительно встала на колени и попросила у него прощения. На его лице отразилось отвращение, как будто он учуял какую-то мерзость.

— Вы ничтожные людишки! — злобно крикнул Гарри, заставив Грейнджер отшатнуться.

— Я не могу поверить, что вы действительно это сделали. Неужели у вас нет ни капли гордости? Посмотрите вокруг себя и увидите, как низко пал факультет львов. Вы действительно жалки. Теперь, более чем когда-либо, я могу сказать без сомнения, что я никогда добровольно не вернусь в Гриффиндор.

— На самом деле… — Гарри поднял палочку перед лицом, — я, Гарри Джеймс Поттер, клянусь своей жизнью и магией, что никогда не воссоединюсь с факультетом Гриффиндор. Я бы предпочёл, чтобы меня исключили из Хогвартса, чем выбрал это. Да будет так.

Как только его магия вспыхнула, факультет Гриффиндор замер. Некоторые из его поклонниц даже заплакали, особенно Уизлетта, чьи мечты заполучить Мальчика-Который-Выжил разбились прямо на её глазах. МакГонагалл откинулась на спинку стула, а Дамблдор беспокойно поёрзал. Они оба были ошеломлены холодностью Гарри и начали осознавать безнадёжность ситуации.

— Интересно, могу ли я попросить о повторном распределении? — пробормотал Гарри про себя, хотя всё ещё достаточно громко, чтобы быть услышанным большинством. — Лучше ознакомьтесь с правилами Хогвартса. А пока, — Гарри повернулся к Слизерину, — могу ли я попросить факультет Слизерин о гостеприимстве до окончания трапезы?

Это фактически заставило Большой зал замолчать, пока не раздался голос:

— Почему мы должны позволить тебе присоединиться к нам, Поттер? — потребовала ответа Дафна Гринграсс, сама Ледяная Королева. — Более того, почему тебе вообще захотелось присоединиться к нам? Ты никогда раньше не был заинтересован в сотрудничестве с нашим факультетом, так почему бы тебе не присоединиться к одному из других?

Гарри повернулся и посмотрел в её ледяные голубые глаза, в то время как она смотрела на него. Он разглядел в её взгляде скептицизм и раздражение, но он также узнал её любопытство и неуверенность, скрывающиеся под маской.

«Доверься ей, она всегда будет задавать правильные вопросы», — подумал он про себя с оттенком гордости за свою бывшую и (надеюсь) будущую жену.

— Вы можете присоединиться к нам, месье Поттер, — предложила Флёр. Гарри повернулся к ней и почувствовал, как её очарование вейл окутало его, хотя это его не смутило.

— Вейла, ты и твои люди с самого приезда только и делали, что оскорбляли меня, даже не зная, какой я. Не думай, что я не заметил, как ты злобно посмотрела на меня после задания. Меня не интересуют такие люди, как ты, так что обрати внимание на свой шарм, прежде чем я начну обращать на тебя внимание, — рявкнул Гарри, шокируя Флёр, заставляя её замолчать и сесть. Она никогда не встречала мужчину, который мог бы с такой лёгкостью противостоять ей, не говоря уже о мальчике-подростке.

— Как я уже пытался сказать, пока меня так грубо не прервали, Слизерин — единственный факультет, который был честен со мной с самого первого дня, — заявил он.

Большинство обитателей Большого зала просто переглянулись, не веря поразительному заявлению Гарри.

— Конечно, никто из вас особо не заботится обо мне, и большинство откровенно меня ненавидят, — продолжил он, обращаясь напрямую к слизеринцам. — Но, в отличие от других, вы были последовательны в своих чувствах ко мне и никогда не плыли по течению. Так что да, я осознаю, что змеи меня не любят, — сказал он, поворачиваясь обратно к остальной части зала. — Но, по крайней мере, я знаю, где и с кем нахожусь, и могу действовать соответственно. Я предпочитаю это общению с другими факультетами, где в одну минуту я герой, а в следующую — изгой.

Это заставило их всех замолчать.

— Очень по-слизерински с твоей стороны, Поттер, — сказал кто-то за столом Слизерина. Гарри пожал плечами.

— Если бы я никогда не встретил Малфоя, скорее всего, я был бы одним из вас, — произнёс Гарри, и в зале раздались новые вздохи. — Это правда. Шляпа сказала, что я преуспею в Слизерине, но после встречи с блондином в поезде… скажем так, он произвёл на меня не самое лучшее впечатление. Он, по сути, объявил себя идеальным чистокровкой и будущим лидером факультета. Я решил, что провести семь лет с ним на одном факультете — не самая привлекательная перспектива. Вместо этого меня заставили провести последние несколько лет в Гриффиндоре с рыжим мудозвоном. Не очень-то приятная сделка, отдаю должное, — заключил он с дрожью. Гарри огляделся и ухмыльнулся, увидев шок, замешательство и даже отвращение в Большом зале — его работа здесь окончена.

— Ну что ж. Простите, что помешал вашей трапезе. Увидимся на занятиях.

С этими словами Гарри Поттер, насвистывая, покинул Большой зал. Если бы он в последний раз взглянул на стол Слизерина, возможно, заметил бы ненавистные взгляды, которые половина студентов факультета змей посылала Малфою. Отвлёкшись, он не заметил и злобного взгляда, который бросила на него Дафна Гринграсс. Этим вечером он высказал много хороших замечаний, и она даже была готова игнорировать некоторые из его предыдущих проявлений невежества, но она не могла простить ему, что он сравнил её с Малфоем, пусть даже косвенно. Могущественный он, или нет, Гарри Поттер поплатится за это оскорбление.

Примечания:

отбечено

1) Охотничье правило: чей выстрел — того добыча

Вернуться к тексту

2) В оригинале их прозвища «red waste bin» и «bucky»

Вернуться к тексту