Реинкарнация Лили (гет)

Когда поезд тронулся, мы вошли в вагон и, конечно же, не нашли свободного купе. Пришлось сесть в то, где уже мирно спал, закутавшись в плащ, какой-то мужчина.

— Интересно, кто это спит? — спросил Рон, удерживая в руках свою крысу.

— Это профессор Люпин, — сказали мы хором с Гермионой.

— Откуда вы знаете? — удивился Рон.

— У него на вещах написано, — язвительно сказала Гермиона.

— А я просто его знаю, — добавила я, — Мы познакомились в Дырявом Котле.

Я убрала свои вещи на полку и села рядом с Гарри. Наступила тишина. Заметив на их лицах нерешительность, я поняла, что им нужно было о чём-то поговорить между собой, а я им мешала. Решив, что у всех могут быть свои тайны, я достала из своей сумки книгу и вышла в коридор.

— Вы куда?— спросил Гарри.

— Решила пройтись немного, здесь душно, слишком много народу в одном купе,— ответила я и закрыла за собой стеклянную дверь. Подойдя к окну, я прислонилась к раме и открыла книгу, оказавшуюся зельевареньем, на сто двадцать пятой странице, пробежалась глазами по строчкам, но, так ничего не поняв, закрыла её. Поезд ехал быстро и плавно, в окне пролетали деревья и холмы, и шёл холодный дождь, оставляющий на стекле тысячи расплывающихся стрелок. Всё было серым, и, как ноющая боль, незаметно изменяющим сознание. Рассудок мой затуманился, я уже не замечала пролетающие объекты ландшафта, а только своё прозрачное отражение на стекле и струи дождя, стекающие по нему, словно слёзы. От моего дыхания стекло затуманилось, и я, словно во сне, начертила что-то мизинцем на нём; вдруг кто-то меня осторожно толкнул и прошёл мимо. Я не сразу пришла в себя и, обернувшись, увидела невысокую удаляющуюся фигуру в чёрной с зелёным мантии. Переведя взгляд на окно, я увидела букву S, начертанную мной, и немного удивилась, почему именно эту букву начертила. Тут поезд неожиданно резко затормозил, и, если бы крепко не держалась, я бы точно упала. Из купе стали выглядывать изумлённые подростки,

— Что случилось, почему мы остановились? — слышалось со всех сторон. Я вернулась в своё купе, мои спутники тоже перепугались. Поезд снова дернуло, и я упала прямо на Гермиону.

— Прости, — сказала я и села рядом.

— Что случилось?— спрашивали они.

— Я знаю не больше вашего. По какой причине поезд может остановиться в чистом поле?

— Кто-то садится в вагон,— сказал Рон, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь дождь за окном. Я почувствовала, как становится очень холодно. Дыхание стало превращаться в пар, а окно начало покрываться инеем, как у нас зимой. Свет погас, и наступила пугающая тишина, и тут дверь в наше купе стала открываться, и какое-то страшное существо влетело в неё. Оно развернулось к Гарри. То, что происходило дальше, я не могла объяснить, лишь оцепенев, смотрела, как тот теряет сознание. В этот момент перед глазами у меня промелькнуло мертвое лицо Джеймса. Всё, что я могла сделать, — это разбудить профессора Люпина. Я наступила ему на ногу, он открыл глаза и, увидев происходящие, выгнал страшное существо с помощью какого-то заклинания.

Поезд ещё постоял какое-то время и затем снова поехал. Люпин похвалил меня, что я догадалась его разбудить, а я извинилась, что разбудила таким способом. Угостив всех шоколадкой и дождавшись, когда Гарри пришёл в себя, профессор Люпин вышел по делам. Мои спутники стали обсуждать происшествие. А я забралась с ногами на сидение и стала листать «Ежедневный пророк», оставленный ушедшим. Вдруг я услышала, как все притихли, а Гермиона недовольно хмыкнула. Я увидела сквозь стеклянную дверь купе, что у окна в коридоре стоял тот самый блондин, которого я уже не однократно встречала раньше. Он повернулся, взглянул на меня с непонятным выражением, в котором были сразу осторожность, заинтересованность и разочарование. Презрительно посмотрев на моих спутников, особенно на Гарри, он ушёл.

— Малфой… только его тут не хватало, — сказал Рон, — что он тут разнюхивает?

И все снова занялись своими делами. Я вернулась к чтению газеты и разглядыванию картинок, Рон с аппетитом поедал свой сэндвич, Гермиона что-то читала, а Гарри отвлекал её вопросами о дементорах.

Ровно через 3 часа нашего путешествия мы приехали на место. Было уже темно, и лил ужасный дождь. Некоторые окна ещё полностью не оттаяли и проходя мимо того окна, где я начертила букву S, я увидела наскоро неровным, но красивым почерком выведенное слово Slitherin. Я подошла и стёрла надпись. До школы мы добрались без приключений, в каретах, которые везли удивительные существа; почему-то кроме меня их никто не видел, но я уже ничему не удивлялась. Школа оказалась прекрасным замком, хотя я не очень хорошо его рассмотрела из-за дождя, но и в такую погоду он был впечатляющим. В компании моих новых знакомых мы прошли в зал, который меня изумил чуть ли не больше, чем сам замок. Архитектура была очень красивой — огромные камины, готические своды, окна, — но это было ничто по сравнению с волшебством, царившим там. Вместо потолка над головой было прекрасное звёздное небо, а в воздухе парили свечи. Я не знала, что мне делать, и села рядом с Гарри.

— Послушай, а тебя ведь ещё не распределили…

— Не распределили?

— Тебя должны распределить на один из факультетов.

— И что же мне делать?

— Подойди к кому-нибудь.

Но не успел он договорить, как директор привлёк к себе внимание учеников. Он вышел к трибуне и начал приветственную речь, которую я почти не слушала: меня больше занимал интерьер зала. По правую сторону от Дамблдора я заметила моих старых знакомых — будущих учителей.

Заметив, куда я смотрю, Гарри стал рассказывать мне о сидящих за преподавательским столом. Начал с Хагрида, и я поняла, что он его очень хороший друг. Профессор Флитвик, Профессор Макгонагалл, Профессор Снейп — про него он сказал, что они испытывают взаимную неприязнь друг к другу. На мой вопрос «почему?» подросток в очках ответил, что Снейп — самый строгий, не любит Гриффиндор, всегда зол, а в период ученичества Гарри на втором курсе и вообще хотел, чтобы их с Роном отчислили. «Да вы только посмотрите на него,— вступил в разговор Рон, — одного взгляда на него достаточно, чтобы заметить, что в нём есть что-то недоброе». «Не знаю… — покачала я головой, — я этого не заметила».

— Началось распределение, — шепнул Гарри, оторвав меня от увлекательнейшего занятия, разглядывания прекрасного неба над головой.

Я видела, как профессор Макгонагалл (так назвал ее Гарри) объявляла фамилии первокурсников, а они подходили и садились на табурет, при этом на них надевали странную шевелящуюся шляпу, которая выкрикивала названия факультетов (это тоже мне объяснил Гарри). Когда нераспределённых первокурсников уже не осталось, я неожиданно услышала свою фамилию и имя и вздрогнула, потом моя фамилия повторилась. Я встала и, стараясь казаться спокойной и уверенной, прошла через зал. Все взгляды были устремлены на меня. Подойдя к Макгонагалл, краем глаза посмотрела на профессора Снейпа. У него был заинтересованный вид, и он наблюдал за мной, слегка улыбаясь кончиками губ. Я улыбнулась ему в ответ и кивнула в знак приветствия. Тут встал Дамблдор и представил меня ученикам, рассказав, что я переехала из России в Англию, будто бы у меня было домашнее образование, но оно не достаточно и до выяснения уровня моих знаний я зачислена на третий курс. Я села на табурет, а профессор Макгонагалл опустила на меня волшебную шляпу. Я вздрогнула, когда шляпа зашевелилась.

— Хмм… такого мастерства я ещё не видела, — сказала шляпа, — Вы достаточно умны. А храбрость! У Вас очень доброе сердце, девушка! Но я думаю ваше место однозначно в Гриффиндоре!

За столом, где сидел Гарри, все радостно зааплодировали. С меня сняли шляпу, я встала, выпрямилась и, улыбаясь, поглядела на своих знакомых. На лице профессора Снейпа я заметила разочарование, смешанное с какой-то непонятной грустью. Вспомнилось, что говорил Гарри: Снейп не любит Гриффиндорцев. И я постаралась выразить взглядом сожаление. Я, действительно, сожалела, что попала на ненавистный ему факультет. Перебарывая смущение, я прошла обратно на своё место. Оказавшись за столом, услышала кучу приветствий от своих сокурсников.

— Мы тоже на третьем курсе, — радостно сказал Гарри, — значит, будем учиться вместе.

— Это хорошо, — ответила я, слегка улыбнувшись.

Вдруг словно неоткуда на столе появилось много вкусной на вид еды. И все с аппетитом принялись за неё. Я попробовала — всё, и правда, оказалось очень вкусным.

За своей спиной я услышала знакомый голос, который звал Гарри.

— Поттер! Поттер!

Я обернулась и увидела того самого блондина. Гарри тоже обернулся.

— Я слышал, ты раскис, в поезде потерял сознание, — парень рядом с ним стал кривляться, а блондин засмеялся. Рон повернул Гарри обратно к столу и сказал:

— Отстань, Малфой.

Блондин глянул на меня и тут же недовольно отвернулся.

— Кто это?— спросила я Гарри, махнув головой в сторону блондина.

— Это Драко Малфой.

— Слизеринский выскочка, — внес большую ясность Рон.

Когда все наелись, пир закончился и директор отправил всех по своим факультетам, я вышла из зала вместе с Гарри, Гермионой и Роном. При выходе меня встретила профессор Макгонагалл и сказала, что должна проводить меня в кабинет Дамблдора. Я пошла за ней. Мы остановились перед статуей в виде горгульи. Профессор Макгонагалл произнесла какую-то фразу, и горгулья начала вращаться, словно винт Архимеда, тяня за собой каменную винтовую лестницу. Женщина встала на вторую ступень и пригласила меня последовать за ней. Я осторожно ступила на движущуюся лестницу, опасаясь, что у меня может закружиться голова. Через несколько мгновений мы оказались в кабинете директора. Я увидела его. Он сидел за столом:

— Добрый вечер, профессор, — сказала я ему с улыбкой.

— Добрый вечер, Лада, позвольте мне Вас так называть.

— Разумеется, профессор.

В кабинете, кроме Дамблдора, были и все преподаватели, присутствовавшие на торжественном ужине.

— Могу поздравить Вас с первым днём в Хогвартсе и зачислением на прекрасный факультет, — торжественно произнес глава магической школы. Я заметила, что все дружелюбно улыбались, а профессор Снейп поморщился при этих словах, — Теперь мы должны назначить Вам одного из учителей в наставники. Он или она будут подтягивать Вас по важным для Вас предметам и заниматься с Вами дополнительно. Мы уже произвели определённую подготовку, и шляпа сможет назвать имя Вашего наставника. Подойдите и наденьте её.

Я подошла и взяла шляпу в руки. Она встрепенулась и вздохнула, заставив меня вздрогнуть. Я взяла её за поля и надела во второй раз. Шляпа задумалась только на мгновение и произнесла: «Профессор Северус Снейп будет вам прекрасным наставником. Других вариантов нет». До этого стоявший опустив глаза, профессор Снейп, выпрямился и, подняв подбородок, посмотрел на меня словно свысока. Но выражение его лица приняло успокоенный вид, как будто он получил то, чего ожидал. Все молчали, как если бы были шокированы произошедшим. Я сняла шляпу и поставила её на место, немного смущенная реакцией окружающих.

Между тем, слегка улыбнувшись, новоиспеченный наставник сказал мне:

— Думаю, мы найдём общий язык.

— Я не сомневаюсь,— ответно улыбнулась я

— Профессор Макгонагалл, проводите, пожалуйста, вашу ученицу в гостиную Гриффиндора, — сказал Дамблдор.

— Позвольте, я провожу её, — вмешался профессор Снейп.

Директор помолчал немного и, вздохнув, ответил:

— Пожалуйста, Северус.

И, открыв дверь из кабинета, Северус Снейп пропустил меня вперёд.

Он шёл рядом со мной по коридору, я нарочно хотела пропустить его немного вперёд, но он так же замедлял ход. Когда закружилась винтовая лестница, я немного качнулась; ему показалось, что я упаду, и он мягко придержал меня за локоть. Мы шли, почти молча и только иногда голосом, подобным низким нотам виолончели, он объяснял мне, что и как устроено в Хогвартсе. О живых картинах, двигающихся лестницах, приведениях, чтобы я их не боялась. Когда мы подошли к лестнице, наверху которой стояла Гермиона, Северус повернулся ко мне и холодно попрощался, при этом выразив счастье, что у него будет такая ученица. Я почувствовала себя немного странно. Когда этот человек говорил, нельзя было наверняка знать, думает ли он то же, что произносит вслух.