Поменяй историю (гет)

Друзья — это не эти мимими, урурур, няняня, друзья — это маты, подъёбы, хардкор.

Просто статус

Рон и Герми удивленно взирали на беснующегося психованного рыцаря-с-картины, местный мем, видать. Он замахнулся на нас мечом, издавая какие-то нечленораздельные крики, и завалился от тяжести своего двуручника на траву в картине. Нет, ничего удивительного в «движущихся картинках» я не нашел — непривычно, конечно, но этого при желании можно достичь обычной «маггловской» технологией, правда, без передачи излишних функций вроде характера, личных качеств или чего-то более дебильного, вроде всеобщего пьянства на праздник. У портретов, исполняющих функции наблюдателей — пьянка или плохое настроение. Оригинально.

— Вы больны?— я решил скосить под заботливого дурачка.

Но, видимо, прозвучало не особо обеспокоенно, а скорее иронично, так как я словил удивленный взгляд Герм. Рон же ухмылялся, поняв шутку. Надо же, он не пень! А я, признаюсь, сомневался.

— Пошел отсюда, подлый трус! Жалкий проходимец!

Закованый в нарисованные латы, такой же нарисованный, но, все ж таки, не смотря ни на что относительно живой, рыцарь поднялся на ноги, схватил рукоять меча, дернул, но меч глубоко ушел в землю. Видимо, решил поиграть в Эскалибур. Рыцарь опять опустил свой латный зад на траву, поднял забрало. Судя по его судорожным вздохам и попыткам вытереть пот со лба прямо латной рукавицей — рыцарь-картинка устал.

— Послушай...те, — я решил быть вежливым, как и настоящий Гарри, — О, доблестный сэр, мы не хотели вторгаться в ваши владения, мы просто... — мне вдруг внезапно стало нечего говорить. — Эээ... Мы, это... Сбились с пути! Просим вас помочь! Ведь мы лишь пажи пока что, — а девушка вон вообще шизанется ежели опоздает на урок... это я подумал, мельком взглянув на до жути обеспокоенное личико Герм. Хотя можно предположить, что в этих переменах виновата пропажа небезызвестного маховичка... — Так вот, о доблестный сэр, мы, сбившись с пути, решили поискать помощи у вас, на вашей территории!

Деловитость и, в то же время, восторженность рыцаря поражала

— Следуйте за мной, друзья! Мы достигнем цели или геройски погибнем в схватке с врагом!

Парочка судорожных телодвижений в обнимку с мечом, горький взгляд в сторону пони, но уже без всяких попыток на него влезть. Но тут этот кошмар рыцарства воздел руку к небесам в призывном жесте и уверенно произнес.

— Тогда пешком, сэры и прекрасная леди! За мной!

* * *

— Кликнем, — сказал Рон, едва рыцарь пропал из виду. — Когда понадобится псих.

Я согнулся от хохота. Не до слез, конечно, но все же...

— Я все никак не могу привыкнуть к этим... Ни за что не дам себя рисовать! — пришел я к неожиданному выводу. Ну, для ребят он был, конечно, неожиданным. А мне не улыбается быть в памяти видевших мой портрет таким. А эти портреты все дурацкие! Хоть эту их гриффиндорскую Даму портретную возьми... Шиза же!

Пройдя пару-тройку ступенек, после того как я оторжался, наконец, мы прибыли к тесной площадке, где столпился весь класс, включая тех, с кем я лично познакомился. А вот Невилл пошел, все же, не с нами. В основном, благодаря угрюмым взглядам Уизела. Вот в такие моменты Рона хочется прибить. Но нельзя!

Я начал озираться. Интересно. Много новых-знакомых лиц.

На потолке. Вход в класс на потолке. Нет, я понимаю. Я все всегда понимаю. Даже иногда без всяких объяснений. Но здесь логика пасует. Ну чего стоило сделать нормальную лестницу, хотя бы как, ну, скажем, в подлодках? Не знаю, почему именно про подлодки вспомнилось, но почему бы и нет? И, как я помню по канону, эта тетенька, местный Нострадамус, постоянно под хересом или чем покрепче. Нет, стебаться над ней весело будет, но она же может навернуться по пьяни! Видел, знаю. Не знакомо, нет. Но будет, как минимум, больно!

— Тут, по идее, лесенка должна быть... — бормочу себе под нос, собираясь постучать

— Только после тебя, — у Рона на лице появилась улыбочка. Противная такая. Радостная слишком.

И я полез первым. Типа, раз уж избранный, то избранный во всем.

Необыкновенно позитивный класс. Уютно. Похоже на представительство гильдии Мораг Тонг в игре Морровинд. Такой же красноватый приватный полумрак... Ну и круглые столики в окружении обитых разноцветной тканью кресел и пуфов. Шторы не позволяют узреть солнечный свет, да и свет ламп тоже не особо ярок — их тут много, но они задрапированы шелком темно-красного цвета — отсюда и полумрак. Чувство, будто где-то здесь спрятан большой такой кальян... Ну и стены будто опоясаны полочками, а комната, судя по внешнему виду башни и тому, что я вижу сейчас, круглая. Чайные чашки, огарки свечей, колоды карт...

Да это настоящий кайф!

Чего это тут Поттеру не нравилось в каноне?

За мной из люка выполз Уизел и вскоре весь класс проследовал в потолок.

— Где она? — в отличие от всех остальных, более громко спросил Рон.

Откуда-то из тени раздался приглушенный голос от замогильности которого хотелось сказать единственно возможное в данной ситуации слово и отнюдь не ласковое:

— Добро пожаловать. Как приятно видеть вас, наконец, в вашем физическом облике.

Мне поначалу подумалось, что предо мной — престарелая Леди Гага. Я перекрестился и мысленно постучал Рона по лбу. Надеюсь, я не ошибся и он, все-таки, дуб. Но не березка же? Хе-хе...

Профессор, худая и с множеством фенечек на себе — плюс еще и странноватая серебристая шаль — будто бы и не заметила моих телодвижений, ведь я все же не стучал по Уизли. Хотя мечта, да, была.

— Садитесь, деточки, садитесь, — профессорша радовалась нам, будто мы ей должны. Но Поттер и Ко эту тетеньку вообще впервые видят. Странная женщина. Странная.

Но я, по старой привычке, быстренько протиснулся на наиболее близкий к предполагаемому месту учителя, перед каминчиком, диванчик. За мной последовали все двое друзей.

— Приветствую вас на уроке прорицания, — Трелони села в широкое кресло возле камина, как я и помнил. — Меня зовут профессор Трелони. Скорее всего, вы до сих пор еще меня не видели. Я редко покидаю свою башню. Суета и суматоха школьной жизни затуманивают мое внутреннее око.

Ну-ну. Нае..нуться боишься со своей этой армейской лестницы. И бухаешь, заливая свое око допингом. Хотя сейчас трезва как Снейп. Хотя тот, хоть вроде и трезв всегда, но... Наверняка каких-нибудь паров надышался, судя по бледности. Вообще, кто-нибудь читал про внешние признаки наркомании? Я читал! Так вот, Снейп почти по всем подходит! И одежда с длинными рукавами, «для того, чтобы скрыть места уколов», и бледная кожа, и раздражительность, и агрессивность...

Но я молчу. Я не ржу. Мне не смешно. А сейчас будет великий спич, судя по готовности к продолжению на лице женщины.

Сибилла Трелони легким движением плеч поправила шаль и продолжила:

— Так, значит, вы избрали прорицание, самое трудное из всех магических искусств. Должна вас с самого начала предупредить: я не смогу научить многому тех, кто не обладает врожденной способностью ясновидения. Книги помогают только до определенных пределов...

Помниться, нечто подобное говорил Снейп, только еще и про махание палочкой что-то было.

Гермиона под боком резко вздохнула. Ее любовь к книжному слову мне понятна. Но, несомненно, мне также понятно, что магию только по книжкам выучить не представляется возможным. Тем паче прорицания. И вообще... Теперь прорицания мой любимый предмет! Я же просто кладезь предсказаний! И свое послезнание могу так замаскировать.

Ну, это если мне сейчас стрельнет импровизацией.

— Многие ведьмы и колдуны, как бы талантливы ни были в своей области, скажем, внезапных исчезновений, не способны рассеять туман, застилающий будущее. -Профессор переводила взгляд с одного лица на другое. Придурковатый, но уверенный в своей правоте взгляд, надо сказать. — Этот дар дается немногим. Вот вы, — неожиданно обратилась она к Невиллу, который чуть не хрякнулся с сидения, — не могли бы вы сказать, как себя чувствует ваша бабушка? Здорова?

— Надеюсь, — тонкий голос Невилла дрожал. И как он в Гриффиндор попал, скажите пожалуйста? Тоже этот говорящий колпак уговаривал?

— Я бы на вашем месте не была столь уверена, — сказала Трелонья, тускло сверкнув серьгами.

Невилл глухо выдохнул, вздрогнув всем телом. А профессор, как профессиональная цыганка с опытом столетий в крови, хотя вроде бы не похожа ни капли, только шалью, спокойно продолжила:

— В этом году мы будем изучать основополагающие методы прорицания. Первый семестр посвятим гаданию по чаинкам. Во втором семестре займемся хиромантией. Между прочим, моя крошка, — Трелони метнула взгляд на нашу местную смуглянку-индианку Патил, — вам следует опасаться рыжеволосых.

Парвати бросила испуганный взгляд на Рона. Я пихнул Уизела в бок и показал в сторону Патил кивком головы. Тихо сказал, иронично усмехаясь:

— Выкинь все острое и сбрей волосы со всего тела, тогда сможешь обмануть судьбу! Может, поможет... Надеюсь.

Гермиона хихикнула, прикрыв рот пеналом, но тут же мы отвлеклись на учителя. Профессор все так же невозмутимо продолжала.

— В летнем семестре перейдем к магическим кристаллам, если к тому времени закончим с предсказаниями по языкам пламени. К сожалению, в феврале занятий из-за вспышки сильнейшего гриппа не будет. У меня самой совсем пропадет голос. А на Пасху один из нас навеки нас покинет...

Класс напряженно притих, а профессор Трелони продолжала, ничего не замечая:

— Вы, деточка, не могли бы... — обратилась она к Лаванде Браун, сидевшей к ней ближе всех, та вжала голову в плечи и испуганно съежилась. Ну а учительница продержала интригу где-то секунд пять. — Дать мне самый большой серебряный чайник?

Лаванда с облегчением вздохнула, я выдохнул тоже, потому как пытался не заржать. Девочка встала с кресла, взяла с полки огромный чайник и поставила его на стол перед профессором.

— Спасибо, милая. Да, между прочим, то, чего вы больше всего опасаетесь, случится в пятницу шестнадцатого октября.

Лаванду пробрала дрожь. А у меня болит мозг. Где тут логика? А, главное, в чем?

Ну ладно, в свое время со школьной химией профильного уровня разобрались, и с этим бредом человекообразной стрекозы разберемся. К тому же, литература была моим любимым предметом, а там и побазарить ни о чем, и посочинять вполне возможно. Главное только приноровиться к этой чокнутой. Чтобы мы, как бы, на одной «волне» были.

— А теперь я попрошу вас разбиться на пары, взять с полки чашку и подойти ко мне. Я вам налью чай, вы сядете, и будете пить, покуда на дне не останется гуща. Левой рукой поболтайте ее круговым движением, затем переверните чашку на блюдце, подождите, пока жидкость стечет, и передайте чашку напарнику. Оставшиеся на стенках чашки чаинки кое-что ему скажут. Растолковать увиденное поможет учебник «Как рассеять туман над будущим», страницы четвертая и пятая. А я буду ходить между столами и помогать вам. Мой мальчик! — возопила Трелони, схватив за руку Невилла, который встал с пуфа и потянулся за чашкой. — Пожалуйста, после того как разобьете первую чашку, возьмите вторую из голубого сервиза. Розовый мне жалко. Это мой любимый.

— Копец. Надо менять судьбу чашечек! Начнем с малого! — я поднялся с диванчика, остановил Невилловы шаловливые ручки (пилять, как двусмысленно звучит!) и храбро направился за чашками, таща его за собой к ближайшему голубому сервизу. — Так, Лонгботтом, подбираем все крохи адекватности и вцепляемся в чашку покрепче. Я так полагаю, сегодня у нас день откровенных разговоров, так что мой совет тебе поможет. Ну и чашке заодно.

Через пару минут мы уже сидели и тянули обжигающий чаек из чашек. Голубая, голубая, голубая, голубая. Каждый из нас, даже Гермиона, побоялись кокнуть розовый сервиз. Может, у этой тетеньки этот ее «глаз» за одну из извилин зашел и все же что-то увидел, мало ли. Хотя... Есть подозрение, что эта тетка тупо ни фига не умеет, хоть и пророк со стажем.

Гадание на чае — это что-то с чем-то. Точнее, ненаучная хрень и возможность совершенно официально оттянуться, психологически отдохнув от напряжения на других предметах. Чаек, кстати, не наша обычная китайская бурда, а вкусный, ароматный... Так и хотелось подольше посидеть. Разве что, печенюжек не хватает. Но они, увы, только у сил Зла. В этой школе их днем с огнем и даже в подземьях Слизерина не сыщешь. Да и на уроке у узаконенных в этих стенах силах Зла не печеньки дают, а всяческие подъ..бы, в моральном смысле этого слова. Очень на это надеюсь.

Мои мысленные сетования были прерваны роновской чашкой, сунутой мне под нос.

— И что ты видишь? — поинтересовался он даже не спросив, может я к Герм хочу посмотреть в будущее?

— Коричневую жижу. У тебя будет понос! — авторитетно заявил я под еле сдерживаемый смех Герм и краснеющие уши Невилла. Трелони же опять ушла в игнор. Видать, опыт сказывается.

— Раскиньте хорошенько мозгами, мои славные. Пусть ваш взгляд проникнет сквозь покровы обыденного...

— Мозгами я, уважаемая, раскину только вашими, если мне дадут в руки дробовик. Ну или ружье. Или обрез. Или покажут, как творить взрывающее-череп-изнутри заклятье... — негромко прокомментировал я. — И это, профессор, самое что ни на есть предсказание. Ведь я всегда исполняю свои предсказания, чего бы мне это не стоило!

Гермиона — в астрале от задвинутой мной речи. Рон — на пути к вышеупомянутому астралу, где-то в трансе. Он, вообще-то, тормоз, если вы не забыли. Ну и Невилл... Пай-мальчик, а глазки-то загорелись... Или это отблеск огня в камине?! Ну, блин, а я-то надеялся!

— По-моему, у тебя с внутренним оком что-то неладно. Не мешает проверить, — выдал Уизли, наконец, додумавшись, что надо бы отреагировать хоть как-то.

— Конечно, Ро-ональд, — я расплылся в улыбке Волдеморта, — Ведь я увидел все это в твоей чашке, а это ненормально — видеть предсказания на учителя в чашке ученика!

Теперь прыснули все, кто слышал разговор. Профессор и Герми все еще были в астрале. Надеюсь, у них там не битва?! А то, знаете ли, бывает... Встречаются, значит две астральные проекции — умница и стрекоза — и, как говорится... Да начнется махач! От славной картины величайшей битвы современности, в которой фигурировала более взрослая версия Гермионы и похожая на яростного десептикона Трелони, развернувшейся в моей богатой на фантазии голове, меня отвлек, опять же, этот надоедливый рыжий утырок. Эх, а как там юбочка-то задралась в потоках воздуха, созданных магическими вихрями... У Герми, не у десептикона!

— А теперь моя очередь. — Рон выдрал мою чашку из моих же рук и уставился, сведя брови на переносице, на жижу из чаинок. — Вижу темное пятно, похожее на цилиндр. Может, ты хочешь работать в Министерстве магии?

— Изыди Сатана! — рявкнул я. — Я! Быть чиновником? Акстись, неверный! — рявк опять не получился, но впечатление произвел. Я наконец-то понял, зачем Уизли веснушки на щеках и носу. Оказывается, если он выпучивает глаза, то они достаточно смехотворно расползаются по всей морде. А главное — живописно! Оттого и смешно.

— А теперь точь-в-точь желудь. Давай посмотрим, что это значит. — я с нескрываемым удовольствием следил за меняющимся в попытке не показать внезапно возникшую детскую, но все равно противную, зависть, задавить, так сказать, ее появление на лице в зародыше. Но он не интриган, посему ни фига у него не получилось. — «Нежданная радость. Внезапно пролившийся золотой дождь». Красота! Надеюсь, ты со мной поделишься! — ну-ну, жди! Я русский. И делился в последний раз только конфетами, но не деньгами. И вообще... У меня с этим «отжимом денег» связаны не совсем хорошие воспоминания. Рон опять перевернул чашку. — А теперь вижу какое-то животное. Допустим, это голова... похоже на беге... нет, скорее на овцу...

— Афцебик! — выдал я на русском.

Фу, какой акцент! Надо поработать как-нибудь, не хочу через энное количество лет показаться своим здешним соотечественникам придурком с дебильным англицким акцентом. Никто не понял, потому я решил воздержаться от комментариев.

— Дайте-ка я взгляну, — о, профессорша решила поучаствовать в образовательном процессе! А то все по книжкам да по книжкам! Есть шанс посмотреть на работу, тьфу-тьфу-тьфу, настоящего мастера своего дела.

— Это сокол... Мой мальчик, у тебя есть смертельный враг.

— Кто этого не знает? — громко прошептала Гермиона. Профессор Трелони воззрилась на нее сквозь свои огромные очки. — Да все. Всем известно про Гарри и про Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Волди, — незамедлительно поправил ее я, улыбаясь во все зубы. — Зови его только так!

Трелони — даже эта стрекоза в старческой шали и сорокиными аксессурами профессионализма! — вздрогнула, чуть было не выронив мою... кхем... персональную чашу Судьбы. А ребята — все как один! — повернули головы в нашу сторону.

— Все-все, молчу! — под таким гермиониным взглядом даже я, довольно таки тертый калач, стушевался. — Но зачем бояться произносить это имя — не понимаю. Оно же не вызывает своим произнесением неприятности?

— Дубинка... нападение... Боже мой, какая несчастливая чашка!

— А по-моему, это был цилиндр, — неуверенно протянул Рон. Видать, желудь ему чем-то не угодил. За-ависть тетка клеевая, все расставляет по своим местам. Уизела надо от себя отвадить.

— Череп... опасность в дороге...

Все смотрели на профессора Трелони, затаив дыхание. Она последний раз покрутила чашку и вскрикнула. В тот же миг опять раздался звук бьющегося фарфора — Невилл кокнул чашку. Волнуется за меня или просто от того, что долго стискивал чашку, и ручонки корявые вспотели?

— Мальчик мой... у тебя там... Грим...

Прием под кодовым названием «фэйспалм», и через пару судорожных вздохов...

— Профессор... — таинственно начал я, заставив заглохнуть нарастающий гул из голосов взволнованных детишек. — Это правда? — я с неприкрытой надеждой воззрился на женщину и, насколько мог, хитро улыбнулся. — Знаете, это какой-то ужас, жить в ожидании смерти! — доверительным тоном продолжил я. — Особенно, когда сбежал из самой защищенной тюряги Англии некий предатель моих родителей. Так что, может оставим мою чашку в покое... Там может быть что угодно, профессор. Давайте закончим с моей чашкой. Прошу! — мне и впрямь надоела эта игра.

Ребята зашумели. Рон что-то воскликнул, Гермиона яростно доказывала, что все это бред... Короче, балаган.

Нет, может это интересно детишкам, это взволновать их вполне способно. А мне надо к местному медику. Узнать, черт подери, почему тело такое в тринадцать лет! У меня тело в его возрасте реагировало маленько поярче. Не, ну может дело еще и в том, что у большинства кавказцев в четырнадцать-пятнадцать уже борода пробивается, не то, что усы. Нация все же другая. Но я только вчера видел, как краснел Уизел, не факт, что случайно, врезавшись во внушительную выпуклость одной из старших хаффлпаффок. Пацан явно еще не разобрался с реагирующим организмом, да и реакция отнюдь не до конца взрослая, судя по эмоциям, но хоть какая-то! А я — бревно. Только фантазией и спасаюсь. Ну, еще и остаточные образы из прошлого мира, хотя там... хм. Девушки не было же давно... Вот тебе и адаптация взрослого сознания в недоподростковом теле! А еще это непонятное ощущение, когда взгляд упирается в Гермиону. Причем, я точно понимаю, что это не поттеровское, а мое! Нет, я не передумал ее не трогать до того момента, как сама не захочет. Ну или само не получится, как это иногда бывает в экстремальных ситуациях. Но я, блин, даже успокоиться не могу! Уа-а-а! Я, конечно, счастлив, что жив. Но это ужас как напряжно!

Когда я вынырнул из своего мыслительного процесса, прежде отключившись от реальности, я понял, что я что-то пропустил. Ученики уже поставили на место чашки, собрали учебники и закрыли сумки. Рон уже давно понял, что я где-то там, где были ранее десептиконша с Гермиончиком, потому даже не пытался привести меня в себя.

Урок закончен. Но день начался. И не очень-то хорошо начался, надо заметить.

Надо в медпункт!