Гарри Поттер и Клятва Основателей (джен)

Как и предсказывал Гарри, праздник в общей гостиной Гриффиндора не стихал до поздней ночи. Чтобы сильный шум никому не мешал, Гарри с Роном предложили наложить на окна и портретный проём заклятие Оглохни, и все с радостью поддержали эту идею. Поэтому теперь весь факультет мог неистовствовать вплоть до самого утра.

Снова в центре гостиной поставили огромный, ломившийся от угощений и напитков стол. Едва все расселись, как распахнулся портретный проём, и в комнату с загадочными улыбками вошли третьекурсники Эрик и Мартин.

— Что это там у вас? — спросила их Гермиона, и Гарри заметил, что оба держали руки за спинами.

— Кое-что получше сливочного пива, — сказал Эрик, и они с Мартином с торжествующим видом продемонстрировали всем две большие бутылки, с очень знакомым Гарри этикетками.

— Это же…

— Именно, огненное виски Огдена!

Все за столом сидели, точно громом поражённые. Гарри перевёл взгляд на Денниса, Гермиону и Натали. Старосты с каменными лицами смотрели на улыбающихся третьекурсников. Напряжение повисло в воздухе, но тут вмешалась Джинни:

— Думаю, на такую большую толпу это не так много, — весело сказала она, принимая от вошедших бутылки и ставя их на стол. — Тем более по такому случаю. Что думаете?

Она окинула взглядом стол. Мгновение гриффиндорцы нерешительно молчали, бросая тревожные взгляды на старост. Наконец Деннис громко произнёс:

— Один раз можно. Но только тем, кто старше четвёртого курса.

Старшекурсники взревели от восторга, но большая часть студентов осталась недовольна.

— Но мы же принесли его! — громче всех возмущались Эрик и Мартин. — Значит, тоже имеем право попробовать!

— Никаких возражений! — жёстко произнесла Натали, очевидно, не забыв им купленные в «Зонко» навозные бомбы.

Впрочем, младешкурсники дулись недолго, и вскоре присоединились к шумному празднеству. Сладости исчезали с тарелок в считанные секунды, произносились тосты, со звоном встречались бокалы и кубки. Все, как один, гриффиндорцы чествовали своих героев, принёсших им победу не только в школьном чемпионате, но и в ежегодном межфакультетском соревновании.

— Два кубка одним махом — вот это настоящая красота! — воскликнул Мартин. Щёки его горели красным — в какой-то момент он ухитрился плеснуть себе в бокал немного огненного виски и быстро выпить содержимое, пока этого не заметили старосты.

Сказанное им с жаром подхватили все остальные, и волна радости вновь захлестнула весь факультет.

— А знаете, я ведь отлично помню ту идиотскую песню, которую пели во время матчей на четвёртом курсе слизеринцы, — сказал, улыбаясь, Ирвин Брандт. — Помнится тогда они считали, что наш Рон — самый худший вратарь, которого только можно было найти. Ну так вот, — он поднял кубок со сливочным пивом, — я думаю, сегодня все они подавились бы сказанным.

Стол взорвался аплодисментами, все поспешили поднять свои бокалы и с шумом выпить за Рона. Тот, улыбаясь, смотрел на гриффиндорцев, а сидевшая рядом Гермиона положила голову ему на плечо.

— Я ещё никогда не видела, чтобы кто-то забил такой великолепный гол, — призналась Кэтрин Тассель. — Отбить мяч от одних ворот — и направить его в другие. Ещё никому и никогда этого не удавалось.

— Да, Рон, поделись секретом успеха, — поддержала её Натали, поворачиваясь к вратарю. — Как ты это сделал?

По-прежнему улыбаясь, Рон пожал плечами и откинулся на спинку кресла.

— Орлиный глаз — не иначе, — сказал он.

— Вот только не выдумывай, — злорадно произнесла Джинни, — я же видела, как ты закрыл глаза перед ударом.

Взрыв хохота пронёсся по гостиной, и снова со звоном встретились бокалы.

— Знаете, чему я удивляюсь? — сказал Уолтер Крейн, окидывая взглядом игроков. — Почему вас всех ещё не забросали письмами, предлагая места в лучших командах или даже в сборной страны?

Ребята переглянулись, и Рон осторожно произнёс:

— Ну, почему же не предлагали…

— В смысле? — удивлённо переспросил Деннис, наклоняясь ближе. — Значит, предлагали?

— Ну, не всем…

Рон замялся, но тут инициативу взяла на себя Натали и сказала:

— Помните, Гвеног Джонс пришла поздравлять нас с победой?

Сидящие за столом закивали.

— Ну, она потом отвела нас с Джинни и Демельзой в сторону и сказала, что ещё никогда не видела, чтобы студенты летали так хорошо, на уровне профессиональных игроков.

— И… — пропищал Мартин, опуская голову на стол. Натали бросила на него короткий взгляд и произнесла:

— Она предложила нам присоединиться к «Холихедским Гарпиям».

На мгновение повисла тишина, а следом за ней гостиная потонула в оглушительном гомоне. Гриффиндорцы наперебой поздравляли своих охотников с таким великолепным предложением и желали им успехов в профессиональном спорте. Некоторые стали гадать, как скоро их возьмут играть за сборную страны.

— Об этом ещё рано говорить, — смеясь, произнесла Демельза. — Мы с Натали ведь ещё даже не закончили школу, нас пока включили только в резервный состав.

— Задай им там, — сказал Уолтер, поворачиваясь к Джинни, и в следующее мгновение прокричал: — Пламя Гриффиндора!

И весь факультет присоединился к победному кличу.

Расходиться начали только в два часа ночи — Натали и Деннис встали из-за стола и принялись разгонять упиравшихся и ни в какую не собиравшихся отправляться по постелям первокурсников.

— Наверх, я сказала! Не то завтра проспите все до обеда.

— Но ведь завтра выходной!

— Это не значит, что можно не спать всю ночь!

Наконец младшекурсники удалились по своим спальням, а следом за ними потянулись и все остальные. Широко зевнув, отправился спать Уолтер, поцеловав на прощание Кэтрин, за ним почти бесшумно ушёл Ирвин, пожелав друзьям спокойной ночи. В конце концов в гостиной остались лишь они четверо, Деннис и Натали.

— Завтра с утра надо будет всё убрать, — произнесла Джинни, поглядывая на стол, заваленный пустыми бутылками из-под сливочного пива и остатками еды.

— А давайте прямо сейчас? — предложил Деннис, доставая волшебную палочку. — Меньше хлопот нашим эльфам-домовикам.

Гермиона с благодарностью посмотрела на пятикурсника. Друзья переглянулись и с улыбками достали из карманов палочки. В несколько минут мусор был убран, столовые приборы сложены в аккуратные горки, а большой стол — собран и перемещён в чулан.

— Вот так-то лучше, — произнёс Деннис, окидывая взглядом гостиную. — Зачем грузить их лишней работой, правда?

Гарри кивнул и только сейчас почувствовал, как ужасно он устал. Ноги подкашивались, глаза начинали слипаться.

— Пожалуй, пойду и я тоже спать, — сказал он, целуя Джинни. Остальные тоже начинали расходиться.

— Вы были великолепны, — сонным голосом произнёс уже лежащий в кровати Ирвин, когда Гарри и Рон вошли в спальню. — Просто решил в очередной раз вам об этом напомнить…

А через минуту он уже спал.

На следующее утро весь Гриффиндор в полном составе ввалился на завтрак почти к самому его окончанию. Преподаватели и сидевшие за факультетскими и гостевыми столами с удивлением взирали на заспанных студентов, рассаживавшихся по длинным скамьям и с жадностью набрасывавшихся на еду. Лишь профессор Макгонагалл то и дело переглядывалась с профессором Стрейдомом, и на лицах обоих играли едва различимые улыбки.

— Еле заставила себя встать, — пожаловалась Кэтрин, наливая себе очередную порцию чая, — глаза до сих пор слипаются.

— А у меня что-то болит голова, — едва слышно произнёс Мартин, опершись локтем о стол и запустив пальцы в волосы. Рон многозначительно посмотрел на него и усмехнулся, третьекурсник в ответ сделал страшные глаза и бросил короткий взгляд в сторону Натали.

— Странно, я отлично выспалась, — весело сказала Джинни, оглядываясь. Гермиона посмотрела на подругу мутным взглядом, её волосы были растрёпаннее обычного.

После завтрака друзья решили немного размяться и отправились на прогулку. Заспанные Деннис и Натали и совершенно бодрые и весёлые Оуэн и Полумна решили составить им компанию. Вся большая компания вышла из парадных дверей и медленно направилась к берегу озера. Солнце то и дело скрывалось за облаками, дул сильный прохладный ветер. Корабль Дурмстранга слабо покачивался на волнах, тянулись к небу золотые маковки башен Китежграда.

Пройдя пару раз вокруг озера, друзья расположились под раскидистым буком. Рон, Гермиона, Деннис и Натали тут же легли на траву, поплотнее закутались в тёплые плащи и закрыли глаза.

— Я смотрю, кто-то вчера очень долго не ложился спать, — сказал, усмехаясь, Оуэн, поглаживая Натали по щеке. Девушка улыбнулась и поудобнее устроила голову на его коленях.

— Очарованные фанаты не отпускали, — изрёк Рон, не открывая глаз. Все засмеялись.

— Да простит меня мой родной факультет, но я вынуждена признать, что вы великолепно летали, — произнесла Полумна, не спуская глаз с озера. По её поверхности пошла рябь, на мгновение показался кончик гигантского щупальца и тут же снова ушёл под воду.

— Спасибо, Полумна, — сказал Гарри, облокачиваясь на ствол дерева и тоже закрывая глаза. Ему было приятно, что их подруга с Когтеврана не затаила обиды — насчёт других студентов он не был так уверен.

— И вы подарили нам второе место, — заметил Оуэн, — видимо, слишком серьёзно восприняли мои слова о том, с каким отрывом вам нужно победить.

— Обещаемся впредь таких ошибок не повторять, — саркастически произнесла Джинни, приподнимая голову с колен Гарри. И вся компания снова рассмеялась.

Солнце вышло из-за облаков и залило территорию замка ярким светом. На опушке Запретного Леса показался Хагрид. Он медленно ковылял к загону с восемью огромными лошадями, в руках у него были огромные, почти в человеческий рост, деревянные вёдра. Из стоявшей неподалёку кареты Шармбатона вышла одетая в длинную голубую мантию мадам Максим и быстрыми шагами направилась в его сторону. Гарри лениво наблюдал за тем, как она подошла к Хагриду и начала что-то ему говорить.

Огромная тень скрывала от солнца порядочный участок Леса — Небесный замок Махотокоро в неподвижности висел над кронами высоких деревьев. Но вот раздвинулись белые двери, и на широкую деревянную площадку его первого этажа вышло несколько юношей и девушек в бледно-розовых мантиях. Осмотревшись по сторонам, азиатские ученики оседлали мётлы, которые держали в руках, и через мгновение взмыли в воздух. С каждой секундой они поднимались всё выше и выше, пока, наконец, не превратились в едва различимые тёмные точки. Гарри не сводил с них взгляда, хотя едва их различал на фоне туч, медленно плывших по небу. Но вот точки начали медленно приближаться, и наконец он смог разглядеть силуэты вцепившихся в мётлы учеников. На ходу собравшись в тонкий длинный клин, студенты Махотокоро сделали несколько кругов вокруг школы, затем бросились в рассыпную, снова собрались вместе и, наконец, с поразительной синхронностью приземлились обратно на деревянную площадку.

— Великолепно летают, — услышал Гарри голос Джинни и опустил взгляд. Она улыбалась, глядя на него, её рука поглаживала его ладонь. — Удивительно, где только они научились этому.

— Если верить «Истории магического образования», когда-то давно на остров, где находится Махотокоро, случайно занесло сбившихся с курса студентов Хогвартса, которые совершали кругосветный перелёт на мётлах, — сказала Гермиона, не открывая глаз. — Они стали гостями японской школы и прожили там очень много времени, за которое успели научить учеников полётам на мётлах и правилам квиддича.

— Значит, получается, в том, что японцы постоянно дышат нам в затылок почти на каждом Чемпионате мира, косвенно виноваты и мы сами? — спросил Рон, усмехаясь и глядя на Гермиону. Та кивнула, по-прежнему не открывая глаз, и продолжила:

— Ещё и тому, что они тренируются в гораздо более опасных условиях, чем мы — полёты над морем чреваты не только постоянными бурями и штормами, но и риском попасться на глаза маглам.

— Так вот почему они залетают так высоко, — заметил Оуэн, наблюдая за Небесным замком, — там, наверное, самое безопасное место для тренировок, не то, что у нас, с собственным стадионом и защитными чарами.

Гермиона снова кивнула.

— А, по-моему, это чистой воды безумие, — заметила Полумна. — Так рисковать, когда можно спокойно тренироваться в какой-нибудь подземной пещере, где тебя точно никто не увидит.

— Да, вот только ты тоже ничего не увидишь, — ответила с усмешкой Джинни. Она подняла голову и ещё долго смотрела на медленно плывущие по небу облака. Взгляд её был отрешённым и задумчивым. Гарри знал, что владеет сейчас всеми её мыслями — всего два месяца отделяет Джинни от исполнения самой заветной мечты. Вчера Гвеног Джонс уже обсудила с ней дату её первой тренировки, и теперь, когда до счастливого события оставалось всего ничего, Джинни часто мысленно переносилась сквозь время в этот долгожданный момент.

Он сильнее сжал её в объятиях. Она перевела на него взгляд, улыбнулась. Послышалось тихое сопение — приобнявший за плечи Гермиону Рон уснул.

В течение всего дня Гарри то и дело получал поздравления — казалось, все в замке, даже совершенно незнакомые ему люди, спешат выразить своё восхищение прошедшей игрой и им, Гарри, в особенности.

— И чего они так разошлись, — вознегодовал он вечером, когда друзья перебрались в библиотеку, решив закончить большое домашнее задание по трансфигурации. — Я всего лишь поймал снитч. Как будто кроме меня больше никто не играл.

— Ну, давай рассуждать логически, — произнесла Гермиона, поднимая взгляд от книги. — Кто капитан команды? Ты. Кто тренировал игроков? Ты. Соответственно, почти все лавры должны достаться тебе.

— Да, но ведь я не решал, куда полетят Джинни, Демельза и Натали. Я не направлял биты Кута и Пикса. И я не отбил квоффл так, чтобы он перелетел всё поле и попал точно в кольцо, верно, Рон?

Его друг сидел на другом конце стола и улыбался. Ему было очень приятно вспоминать тот момент.

— Не поспоришь, — довольным тоном произнёс он.

— Знаете что, мне кажется, это пустое дело, — Гермиона захлопнула книгу. — Совсем не могу сосредоточиться. Пойду лучше пройдусь по коридорам, как раз время обхода.

Она встала, убрала вещи в сумку и быстрыми шагами вышла из библиотеки. Оставшиеся за столом переглянулись.

— Чего это она? — спросила Натали. — Не припомню, чтобы Гермиона так внезапно отказывалась от домашнего задания.

— Видимо, слишком переутомилась, — задумчиво произнёс Рон, но по его лицу Гарри всё понял. Годовщина победы уже совсем скоро.

Он запустил пальцы в волосы, облокотился на стол и уставился в окно. Теперь и его мысли оказались заняты исключительно этим. Он вспомнил их разговор с мистером Уизли два дня назад. Это будет сложно, очень сложно…

— Я, пожалуй, тоже пойду, пройдусь, — сказал Оуэн, также закрывая книгу и вставая со своего стула. Натали вызвалась пойти вместе с ним, напомнив, усмехаясь, что она тоже староста. В библиотеке остались только Гарри, Рон, Джинни, Деннис и Полумна. Последняя невозмутимо листала учебник, делая из него выписки на листе пергамента, и, казалось, даже не обращая внимания на происходящее вокруг.

— Интересно, что подготовило Министерство на годовщину победы? — спросил Деннис, посмотрев в окно. — Все только об этом и говорят.

Это была правда. Ещё никогда в Хогвартсе не происходило столько событий за такое короткое время. Праздничный бал, финал чемпионата, а вот теперь ещё и это…

Гарри, Рон и Джинни переглянулись.

— Наверняка что-то невероятное, — продолжил между тем Деннис. — Помните, что говорила Макгонагалл? Никто не останется равнодушным к событиям в Хогвартсе.

Спустя час друзья собрали вещи и вышли из библиотеки. Ни Гарри, ни Рон, ни Джинни так и не продвинулись в выполнении домашнего задания.

На следующее утро в Большом зале было непривычно шумно — ночью в факультетских гостиных вновь были развешаны объявления. На этот раз в них сообщалось о том, что уже завтра на школьном стадионе состоится торжественная церемония, посвящённая годовщине победы над лордом Волан-де-Мортом. Программа мероприятия не сообщалась, но, судя по тому, что из-за него были отменены все занятия, оно должно будет занять порядочно времени.

— Может быть, нас снова ждут представления? — предположил четверокурсник-гриффиндорец, когда друзья сели за стол. Гермиона отрицательно покачала головой.

— Нет, такого там точно не будет.

— Наверняка будут выступать с речами, — сказал Деннис, садясь рядом с Гермионой и пододвигая к себе тарелку с овсянкой. — Не зря же приехало столько важных гостей.

Гарри задумчиво посмотрел на Рона. Мистер Уизли так и не сообщил им, какое важное событие произойдёт на церемонии, но постоянно ссылался на то, что после него волшебное сообщество уже больше никогда не будет прежним, и отдельно просил не сообщать никому даже эти крупицы информации. Так что теперь на все вопросы друзья лишь пожимали плечами и отмахивались, заявляя, что знают не больше остальных.

— Но ведь твой отец — первый заместитель министра, Рон, — напомнил Уолтер, когда весь класс шёл на травологию. — Неужели ты вообще ничего не знаешь?

— Откуда, я ведь всё время здесь, а он на работе, — отвечал Рон как можно более небрежным тоном. — Так что и для меня всё это будет сюрпризом.

День тянулся медленно, словно кто-то специально заговорил стрелки часов и те начали передвигаться в половину положенной силы. На уроке защиты от Тёмных искусств Гарри зазевался, погружённый в свои мысли, и едва успел поставить защиту от направленного на него одним из его однокурсников заклятия. Профессор Стрейдом бросил на него мимолётный взгляд и чуть нахмурился, Гарри извинился и поспешил сконцентрироваться на задании.

Едва прозвенел звонок и друзья вышли из кабинета, как всех их окликнули. По коридору шёл Оуэн, в руках он держал небольшой лист пергамента. Все пятеро быстро обменялись кивками и вошли в первый попавшийся на глаза пустой класс.

— Твоей отец прислал инструкции? — спросил Гарри. Оуэн кивнул, поднял пергамент к глазам и быстро прочёл:

Завтра в одиннадцать в подсобном помещении под северной трибуной.

В комнате воцарилась тишина.

— Он это прислал обычной почтой? — спросила удивлённая Гермиона. Слизеринец покачал головой и сказал:

— Замаскировано под обычное письмо. С намёком как открыть спрятанный текст.

Полученное Оуэном письмо повергло всех пятерых в смятение. Они вновь вспомнили задачу, которую поставил перед ними мистер Уизли — самолично арестовать Флавия и Маркуса Флинтов. Конечно, они понимали, что это будет нелегко, но близящийся финал чемпионата напрочь выветрил из головы все лишние мысли. И вот теперь — мрачное напоминание того, что им всем предстояло уже завтра.

— Что будем делать? — спросила Джинни, оглядывая всех по очереди. Оуэн смотрел в пол, Рон выглядел задумчивым, Гермиона только пожала плечами.

— То, что и задумывали, — заявил Гарри. — Мы ждали его появления на празднике — и он там появится. Остальное за малым.

После ужина друзья собрались в кабинете Кьяры. Быстро связавшись с мистером Уизли, они пересказали ему содержание письма Флинта. Некоторое время тот задумчиво смотрел куда-то в сторону, затем повернулся к ним и сказал:

— Это ничего не меняет. Даже наоборот, лишь упрощает дело.

Гарри кивнул: он и сам думал точно так же.

— Вы готовы? — спросил мистер Уизли, окидывая каждого долгим взглядом. Все пятеро переглянулись и почти одновременно ответили:

— Да.

— Очень хорошо. Оуэн, — отец Рона посмотрел на слизеринца, — будет лучше, если ты не станешь попадаться завтра на глаза вместе с Гарри и остальными. Соглядатаи Флинта могут быть где угодно.

Слизеринец коротко кивнул. Они ещё обсудили последние детали, затем мистер Уизли попрощался и исчез во всполохах изумрудного пламени.

— Кто-нибудь хочет чаю? — спросила Кьяра, нарушая повисшую после его ухода тишину. Все пятеро согласились. Она напоила их душистым травяным чаем — то, что надо для расшатанных нервов — и пожелала удачи на завтрашней церемонии.

— Она нам точно понадобится, — сказал Рон, выдавив из себя нервный смешок.

— Всё пройдёт хорошо, я уверена, — тихо произнесла Кьяра. — Флавий Флинт не подозревает, что Министерство готовит ему западню.

Гарри кивнул, но на душе у него было неспокойно. Пожалуй, лишь Волан-де-Морт мог в своё время вывести его из душевного равновесия настолько сильно. Но теперь это было нечто другое, не страх за свою и чужие жизни, нет. Боязнь допустить ошибку, сделать что-то не так. И потом наблюдать за ужасными последствиями.

Ночью Гарри долго ворочался в постели, сна не было ни в одном глазу. Он пробовал лежать на одном боку, затем на другом, в конце концов лёг на спину, но сон так и не шёл. Неожиданно он услышал шёпот. Кто-то очень тихо, но разборчиво произнёс его имя.

Гарри открыл глаза. По спине пробежали мурашки. В комнате было тихо, лишь посапывал Рон на соседней кровати — удивительно, как только он смог уснуть. И тут снова раздался шёпот. Приглушённый, идущий откуда-то совсем рядом. Несколько секунд Гарри понадобилось на осознание, и лицо его озарила счастливая улыбка.

Он отодвинул полог, открыл верхний ящик прикроватной тумбочки и достал оттуда небольшое золотое с рубинами зеркальце. Засветив палочку, Гарри сел в изголовье кровати. Из зеркала на него смотрела и улыбалась Джинни.

— Тоже не можешь уснуть? — спросил Гарри, поднося палочку поближе, чтобы лучше видеть собеседницу. Она кивнула и тихо произнесла:

— Всё не могу перестать думать о завтрашнем дне. Почему у меня ощущение, будто мы что-то упустили? Что в какой-то момент поступили неправильно?

Гарри задумался, мысленно пробежался по всему, что они впятером сделали за прошедшие восемь месяцев, и не смог найти, к чему тут можно было бы придраться.

— Разве что только тогда, на Рождество, — вслух закончил он свою мысль. Но Джинни его прекрасно поняла.

— Могли ли мы тогда ошибиться? — теперь была её очередь задавать самой себе вопрос. И тут же ответить на него: — Вполне. И просто не заметить того, что заметил Флинт.

Гарри снова задумался. Ещё совсем недавно он сам часто ловил себя на той же мысли. И тут в голове у него словно что-то щёлкнуло. Он вспомнил слова профессора Трелони, которые услышал от неё осенью, после их первого разговора с Кьярой: «Не спешите с выводами, мой дорогой: иногда не стоит хвататься за первую мысль и считать её единственно верной». И хотя он привык не придавать большого значения тому, что говорила их преподаватель прорицаний, всё же именно сейчас это предостережение показалось ему… нет, не может такого быть. Тем более если вспомнить…

— Но он же пригласил нас на свой юбилей, посвятил в свои планы. И даже хочет, чтобы мы стали их частью. Разве это не означает, что он нам доверяет?

Джинни насупилась.

— Звучит, конечно, разумно, но… я всё равно сомневаюсь. А, может, это просто нервное?

Гарри кивнул, хоть и понимал, что не верит в это. Как и она сама.

— Завтра всё закончится, — пообещал он и даже сам удивился, насколько убедительно прозвучал его голос даже для него самого. Несмотря на все одолевавшие их сейчас сомнения. — Завтра в это время Флинт и оставшиеся Пожиратели уже будут сидеть за решёткой.

Джинни снова кивнула и улыбнулась ему, затем посмотрела по сторонам.

— Я никого не разбудил? — спросил Гарри.

— Спят как убитые, особенно Гермиона, — отрицательно покачав головой, ответила Джинни. — А как там Рон?

— Могу сказать про него то же самое, — ответил Гарри, усмехаясь.

Они поговорили ещё немного, затем решили всё же попытаться уснуть. Попрощавшись, Гарри убрал зеркало и палочку обратно в ящик, задвинул полог, лёг на подушку и закрыл глаза. И сам не заметил, как почти мгновенно заснул.

Проснулся он в половине девятого. Уолтер и Ирвин уже успели встать и теперь переодевались. Он пожелал им доброго утра, поднялся с кровати и тут же почувствовал, как едва заметно подрагивают колени. Да что это с ним? Неужели он всё ещё не смог успокоиться? Гарри перевёл взгляд на окно. Небо было затянуто тучами, погода стояла не пасмурная, но и не солнечная. Уходила вдаль сплошная зелёная полоса Запретного Леса, на его опушке одиноко стояла хижина Хагрида. Гарри видел эту картину каждый день, вот уже много лет. Но почему тогда сейчас его не покидает ощущение, будто он видит всё это впервые?

— Ты в порядке? — раздалось за спиной. Он повернулся. Ирвин обеспокоенно смотрел на него.

— Всё хорошо, — соврал Гарри, улыбнувшись для виду, — просто немного задумался.

— Жаль, что отсюда не видно стадион, — сказал Уолтер, тоже подходя к окну и бросая взгляд на окрестности замка.

Когда оба они вышли, Гарри быстро растолкал Рона. Тот сонно что-то пробормотал в ответ.

— Вставай, церемонию пропустишь, — сказал Гарри, на ходу снимая пижаму. И тут же глаза Рона широко открылись. Он сел на кровати, запустил пальцы в волосы, рассеянно посмотрел на друга и сказал:

— Знаешь, это бодрит лучше любого чая.

Гарри усмехнулся и открыл ящик тумбочки.

— Обращайся, — сказал он, кладя в карман волшебную палочку.

Джинни и Гермиона уже ждали их в гостиной. В соседних креслах сидели Деннис и Натали.

— Сегодня большой день, — сказала девушка, когда все выходили из проёма в коридор, — даже представить не могу, что они такого нам подготовили.

Гарри встретил взгляды друзей, но, как и они, не проронил ни слова.

За завтраком царила атмосфера нетерпеливого предвкушения: то и дело кто-либо из студентов переводил взгляд на директорский стол. Преподаватели, казалось, тоже были в нетерпении: рассеянно озирался по сторонам профессор Слизнорт, крошечный Флитвик несколько раз так глубоко погружался в мысли, что даже не замечал, как кусочки яичницы падали с вилки прямо ему на мантию. Кьяра о чём-то разговаривала с профессором Стрейдомом — должно быть, самым невозмутимым за преподавательским столом — и в волнении теребила рукав своей мантии. Общее волнение разделяли даже иностранные гости — обрывки разговоров на разных языках разносились по всему Большому залу.

— Смотрите, всё руководство в полном составе, — сказал Деннис, кивая в сторону одного из столов. И только теперь Гарри заметил, что в зале действительно присутствовали все высшие чины Министерства. Кингсли и мистер Уизли сидели во главе стола — оба в своих лучших парадных мантиях — министр в синей, его первый заместитель — в тёмно-зелёной. Билл, Чарли и Перси — все трое тоже были здесь. Гарри продолжил изучать сидевших за министерским столом, и с удивлением заметил за ним Уилки Двукреста. Тот сосредоточенно поглощал омлет, ни разу не оторвав от него взгляда.

— Не ожидала его здесь увидеть, — сказала Гермиона, удивлённо смотря на их бывшего учителя по трансгрессии.

— Мы совсем забыли, — сокрушённо произнёс Гарри и быстро вполголоса пересказал ей, как они с Роном и Джинни встретили Двукреста на юбилее Флавия Флинта. Когда он закончил, Гермиона по-прежнему выглядела удивлённой, но, пожав плечами, спокойно произнесла:

— Тогда понятно, зачем он приехал: на нём будет защита от трансгрессии.

— Разве Хогвартсу нужна ещё охрана помимо мракоборцев и чар? — спросила удивлённо Натали. — Я думала, школа защищена лучше любого другого места в стране.

— Возможно, что и нет, — задумчиво произнёс Рон, глядя на отца и старших братьев.

Наконец завтрак подошёл к концу. Профессор Макгонагалл встала со своего кресла, и весь зал погрузился в тишину.

— Пора, — коротко произнесла она.

Через широкие парадные двери все стали выходить во двор. Огромная толпа двинулась в сторону стадиона.

— Вы не видели Оуэна? — спросила Натали, оглядываясь. Они спускались с холма, впереди возвышались деревянные трибуны. Друзья переглянулись и пожали плечами.

— Наверное, уже ушёл вперёд, — предположил Гарри, оглядываясь и высматривая студентов Слизерина. Но в такой толпе их было очень трудно заметить.

— Странно, пойду поищу его, — сказала Натали и, пробравшись между шедшими рядом когтевранцами, исчезла из виду.

— Лучше бы она его не нашла, — тихо произнесла державшая Гарри за руку Джинни.

Они заняли места на самой верхней трибуне, поближе к лестнице, ведущей в подсобные помещения. Посреди поля возвышалась огромная сцена, на которой стояло в ряд два десятка стульев. Сейчас они пустовали. Сплошным кольцом сцену окружали волшебники в жёлтых мантиях с палочками наизготовку — гоплиты стояли лицом к зрителям, внимательно наблюдая за происходившим на стадионе.

Погружённый в свои мысли, Гарри наблюдал, как медленно заполняются трибуны, когда его окликнул Ирвин:

— Тебя зовёт профессор Макгонагалл.

И тут же в голове у Гарри щёлкнуло.

— Я опять совсем забыл… — прошептал он, поворачиваясь к Рону, Гермионе и Джинни. Те недоумённо смотрели на него. — Мне же нужно произнести речь.

Так как Ирвин стоял и ждал его в проёме, Гарри ничего не оставалось, кроме как встать и последовать за ним. Они быстро спустились, миновали занятый Пуффендуем ряд — те провожали обоих удивлёнными взглядами — и прошли к небольшому возвышению, где сидели директора магических школ. Завидев их, профессор Макгонагалл встала со своего места и сделала несколько шагов вперёд.

— Благодарю, мистер Брандт, можете идти, — сказала она Ирвину, затем повернулась к Гарри и спросила, понизив голос: — Вы готовы?

Всю дорогу он думал, сказать директору правду или нет. С одной стороны, ему действительно так и не пришло в голову, что можно было бы сказать всем этим людям. Но с другой, признайся он сейчас, что не подготовил речь, каким позором обернётся это для Хогвартса и для всего их сообщества — ведь наверняка его выступлению будет отведена особая роль. Почему мистер Уизли ни разу не напомнил ему об этом? Он ведь наверняка был в курсе всего…

— Я готов, — сказал, решившись, наконец, Гарри. Лицо профессора Макгонагалл расплылось в улыбке, она подмигнула ему и тихо произнесла:

— Очень приятно это слышать, Гарри. Не буду спрашивать, о чём ваша речь — наверняка вы знаете и без моих советов и намёков, что следует говорить. Не забудьте подготовиться заранее — вы будете выступать после Артура Уизли.

Гарри кивнул, развернулся и двинулся на своё место. На ходу взглянул на часы. Четверть одиннадцатого, скоро начнётся церемония. А в одиннадцать начнут уже они…

— Ну, что она сказала? — спросил Рон, когда Гарри снова сел рядом. Некоторое время он молча смотрел вперёд, на заполняющиеся трибуны, на ходящих по полю сотрудников Министерства, завершающих последние приготовления перед официальной частью. Знает, что следует говорить... Как часто он думал о произошедшем год назад, воскрешал в памяти стремительно проносящиеся перед глазами образы. Когда-то ему казалось, что они останутся с ним навсегда. И что теперь в его мыслях, когда он снова возвращается к этому? Ничего, абсолютная пустота. Лишь острое желание поскорее забыть даже те крохи, что ещё беспокоили иногда его сознание.

— Гарри? — раздался взволнованный голос. Он обернулся, посмотрел на встревоженную Джинни и улыбнулся, надеясь, что после этого она решит, будто с ним всё хорошо, затем тихо произнёс:

— Она пожелала мне удачи.

Друзья продолжали с озабоченностью смотреть на него, но Гарри уже отвёл взгляд и теперь внимательно наблюдал за происходившим на поле. Из двери, ведущей в одну из раздевалок, вышло несколько человек, в руках они держали волшебные палочки. Мракоборцы подошли к охранявшим сцену гоплитам, обменялись с ними парой фраз, окинули взглядом трибуны и разошлись по полю. Дополнительная охрана. Следом за мракоборцами из той же двери стали по одному выходить люди в парадных мантиях тёмных тонов. При их появлении гул на трибунах начал стихать. Официальные лица заходили на сцену, кивая друг другу, и занимали пустующие стулья. Наконец все расселись, оставив лишь два свободных места.

— Мы ждём только… — начал было Рон, но не успел закончить, потому что из дверей показались ещё два человека. Кингсли Бруствер и Артур Уизли быстро дошли до сцены, взошли по ступеням и приблизились к сидевшим гостям, которые тут же встали со своих мест, приветствуя министра магии и его первого заместителя. После долгих рукопожатий мистер Уизли сел на один из оставшихся свободных стульев, а Кингсли вышел вперёд. Медленно окинув взглядом трибуны, он достал из кармана волшебную палочку, поднёс к горлу, и через мгновение его голос загремел над стадионом, заставив стихнуть последние посторонние голоса.

— Я рад видеть сегодня всех вас. Студенты школы чародейства и волшебства Хогвартс, наши уважаемые друзья и коллеги из других стран — ученики, профессора, члены иностранных делегаций. От имени Министерства магии произношу торжественные слова приветствия всем и каждому, кто присутствует сейчас здесь.

Чернокожий волшебник замолк, ожидая, пока отгремят аплодисменты, затем продолжил:

— Думаю, ни для кого из вас не является секретом то, зачем мы все собрались сегодня здесь. Ровно год назад в стенах этой древней школы, — он простёр руки в сторону замка, — произошли события, которые стали переломным моментом во всей магической истории.

За всю свою жизнь лорд Волан-де-Морт (при звуках этого имени тихий шёпот пронёсся по трибунам) со своими сторонниками — Пожирателями смерти — дважды бросал вызов Министерству магии и всем честным и законопослушным чародеям нашей страны. Немало людей отдали свои жизни, чтобы мир никогда не увидел его ужасной тирании, основанной на лживых, лицемерных идеях о том, что один человек может превосходить другого лишь потому, что у него в роду было больше волшебников. Для таких, как Волан-де-Морт, считавших тех из нас, кто был рождён в семьях маглов, но с детства обладал способностям к магии, недостойным не просто равенства с остальными волшебниками, но и самой жизни, единственным способом довести свои начинания до конца была война. Жестокая, бессмысленная и беспощадная бойня, в огне которой погибли сотни ни в чём не повинных мужчин, женщин и детей. Потери, которые мы понесли, невосполнимы. Однако эти жертвы не были напрасны.

Однажды наш враг уже был побеждён — лишённый сил и сторонников, он не нашёл ничего лучше, как сбежать и затаиться на долгие тринадцать лет. Многие из нас решили тогда, что он умер, однако были и те, лучшие из нас, кто считал, что было рано праздновать победу и что лорд Волан-де-Морт обязательно вернётся — вопрос только когда. И вскоре это произошло. Удержав с помощью самой жуткой тёмной магии свою жизнь на этом свете, наш враг смог возродиться, вернуть себе тело и все свои способности. И разразилась новая война.

На этот раз нами было допущено много ошибок, ставших практически фатальными для всех — сторонники лорда Волан-де-Морта смогли захватить власть в Министерстве магии и начать проводить в жизнь его ужасные идеи. К счастью, это продолжалось недолго. Против нового режима началась активная подпольная борьба, кульминацией которой стало открытое противостояние здесь, в Хогвартсе. Защитники замка отразили натиск ценой десятков погибших и колоссальных разрушений. Но на этот раз Пожиратели смерти и их предводитель были побеждены окончательно, ушли на тот свет и никогда больше не вернутся.

Кингсли закончил, и гул аплодисментов прошёл по стадиону.

— Сколько времени? — шёпотом спросила Гермиона, наклоняясь поближе к Гарри. Тот посмотрел на часы. Без четверти одиннадцать.

Тем временем Кингсли продолжил:

— Сегодня мы не только празднуем годовщину победы над лордом Волан-де-Мортом, но также вспоминаем о тех, кто отдал свои жизни в борьбе с ним. Кто не побоялся бросить вызов опасному и сильному врагу, кто до последнего защищал невинные жизни и те идеалы, которые собирались попрать Пожиратели смерти и их хозяин. Мы должны помнить их имена. Мы должны гордиться ими. Мы должны сделать всё, чтобы память об их подвиге передавалась из поколения в поколение, и никому никогда не могло бы прийти в голову, что у них мог быть другой выход. Победа или смерть, свобода или рабство. Третьего не дано.

Стадион снова зашумел.

— И, разумеется, никогда нельзя забывать о том, благодаря кому лорд Волан-де-Морт был окончательно побеждён.

Мороз пробежал по коже Гарри. При этих словах все сидевшие рядом перевели на него взгляды, а большая часть стадиона стала окидывать взглядом трибуны, ища его среди зрителей.

— Этот человек дважды бросал вызов Волан-де-Морту, — продолжал Кингсли, — и дважды выходил из схватки с ним победителем. В первый раз ему было меньше года от роду, ещё совсем младенцем он смог сделать так, чтобы наш враг надолго лишился возможностей творить свои тёмные дела. Но они снова встретились — ровно год назад, в стенах этого замка. И на этот раз Гарри Поттер завершил начатое и уничтожил лорда Волан-де-Морта. Этот подвиг будет прославлен в веках, а герой, совершивший его, сейчас находится здесь, среди нас. И я хочу, чтобы вы никогда не забыли этого дня. Никогда не забывали наших героев, павших в бою и оставшихся в живых. И никогда не забывали Гарри Поттера.

Кингсли умолк и окинул взглядом трибуны. Почти сразу же найдя Гарри, он встретился с ним взглядом и коротко кивнул. И в это мгновение весь стадион зааплодировал, гораздо громче, чем до этого. Гарри перевёл взгляд на друзей. Те хлопали, смотря на него, их лица озаряли счастливые улыбки.

— Мы не забудем, не сомневайся, — сказал Рон, и от этих полушутливых-полусерьёзных слов на душе Гарри вдруг стало так спокойно и легко. Они победили. Они уничтожили Волан-де-Морта. Справятся и сейчас. Сейчас…

— Идёмте быстрее, — прошептал он, глядя на часы. До одиннадцати оставалось всего несколько минут.

Они быстро встали со своих мест и вышли на лестницу. С поля снова стали доноситься голоса — кто-то другой выступал следом за Кингсли. Но это уже было не важно.

Друзья спустились и быстро двинулись вдоль трибун, обходя стадион. То и дело Гарри бросал взгляд на часы. Часовая стрелка медленно приближалась к двенадцати.

— Сюда, — сказала Гермиона, указывая на уходящие вверх деревянные ступени. Они вбежали на самый верхний ярус, остановились в узком проходе. Налево был выход на трибуны, направо шёл узкий длинный коридор.

— Быстрее, — сказал Гарри, и первым двинулся по нему. В висках стучало, за спиной слышались шаги и прерывистое дыхание Рона, Гермионы и Джинни. Коридор, казалось, не закончится никогда…

— Вот она! — прошептал Гарри, указывая на дверь. Подойдя поближе, он прислонился к ней ухом и прислушался. Тишина. Надо решаться. Кровь стучала в висках, с каждой секундой становилось трудно дышать.

Он вынул из кармана волшебную палочку, взялся за ручку, и резко распахнул дверь.

Они оказались в просторном помещении. Жались к стенам старые школьные мётлы, в углу была навалена груда ящиков. В самом центре комнаты стоял Флавий Флинт, рядом с ним — Оуэн. Облокотившись спиной о стену, стоял чуть в стороне Маркус.

Едва раскрылась дверь, все трое перевели взгляды на вошедших. Мгновение на лице Флинта была растерянность, но он быстро взял себя в руки и улыбнулся вошедшим.

— Мы ждали вас, — тихо произнёс он.

Гарри не успел ничего сделать — лишь тень мысли промелькнула в голове. Тихий, спокойный прежде голос прогремел в комнате раскатом грома. Палочка Гарри вылетела из его руки и упала где-то в углу комнаты, туда же полетели палочки остальных. Обезоруженный он медленно переводил взгляды с отца на двух сыновей. Они целились в них: Флавий Флинт, Маркус Флинт... и Оуэн. Быстрое движение на самой границе зрения.

— Брось её! — раздался резкий голос. Гермиона вздрогнула, медленно вынула из кармана палочку.

— Брось её, я кому говорю!

Гермиона послушно швырнула палочку в угол. Маркус удовлетворённо хмыкнул, медленно и тихо, чеканя каждое слов, произнёс:

— Кто шевельнётся — убью.

Гарри не отводил взгляд от Оуэна. Как они могли ему довериться…

— Мы знаем всё, — сказал он, облизнув пересохшие губы. Первое, что пришло в голову. Его взгляд сверлил Флавия Флинта. Безумие. Совершенное безумие. О чём они только думали, когда соглашались на такое?

Стоявший посреди комнаты снова улыбнулся.

— Знаете всё? Не уверен.

Он перевёл взгляд на Оуэна, и только теперь Гарри заметил выражение его лица. Пустое и отрешённое. Ни единой мысли в голове.

— Вы… — начал было он, но запнулся. Флавий Флинт проследил за его взглядом, сокрушённо вздохнул и сказал:

— Боюсь, положение требовало отчаянных мер. Теперь заставить моего сына подчиняться может только заклятие Империус.