Гарри Поттер и Светлый круг, часть первая (гет)

Он замолчал и посмотрел сначала на Гарри, потом на Невилла, словно ждал чего-то. Гарри сперва не понял и почувствовал легкое раздражение, потом вспомнил вопрос Дамблдора в мавзолее. Он переглянулся с Невиллом, который тоже понял, и оба одновременно хмыкнули.

— Ладно уж, — сказал Невилл. – По мне, пусть там лежит. Или как?

— Я согласен. Будем считать, что он хоть что-то искупил. Я не думаю, что без него вы бы не справились с Нагайной, но все же он вам серьезно помог.

— И не убил тебя в Битве, — напомнил Невилл. – Я думаю, что ты прав – он попытался вернуться на нашу сторону.

И погиб, дополнил про себя Гарри. Так что за предательство тоже поплатился.

— Пусть лежит, — повторил он слова Невилла.

Дамблдор улыбнулся, соглашаясь.

— Джинни, когда на следующий день МакГоногалл вызвала вас, – неожиданно спросил он, – вы были удивлены?

— Тем, что она нас вызвала – нет, — тут же ответила Джинни. – А вот на вопрос о Колине – да, очень!

— А при чем тут Колин? – с недоумением спросила Гермиона.

— Вот и мы не могли понять. Она спросила нас, как Луна, потом сказала, что разрешит ей остаться дома недели две, пока не поправится… Это все было понятно, хотя странно, что не стала спрашивать, что с ней вообще случилось – мы с Невиллом вообще решили, что ей откуда-то все известно. А потом вдруг сказала, что вы трое явно не скоро вернетесь, а Гриффиндор не может оставаться без старост, поэтому она решила назначить на место Рона Колина Криви. И спросила, что мы об этом думаем.

— Мы не стали возражать, конечно, — вставил Невилл. – Колин с братом – они ведь в Отряде с самого начала и очень хорошо себя показали. А после Франции он вообще стал таким серьезным…

— Они позапрошлым летом ездили с родителями в гости к Делакурам, — весело пояснила Джинни, — и мсье Делакур напророчил ему карьеру профессионального фотографа. Колин после этого сразу таким серьезным стал! А Денис тем временем, — она хихикнула, — по уши втрескался в Габриель! Колин еще проявил себя на свадьбе Флер и Билла.

Гарри вспомнил, что действительно видел мальчиков на свадьбе.

— Он участвовал в сражении?

— Да… — рассмеялась Джинни, — своим фотоаппаратом. Нет, Рон, он никого не стукнул аппаратом по голове!

— Да я ничего…

— Но ты это подумал, верно? Знаю я тебя! Нет, он сфотографировал нападавших, и по его фотографиям мракоборцам потом удалось кого-то поймать. Вот так-то! И, кстати, ты в «Ракушке» видел свадебную фотографию?

— Ага! Флер там потрясающая! Так это тоже Колин? – восхитился Рон. – Все, никаких возражений – у меня достойный преемник! А из девочек кто?

— Демельза Робинс.

— Неплохо, — одобрила Гермиона. – Ответственная девочка.

— Про нее, правда, МакГоногалл не спрашивала, — сказала Джинни, возвращаясь к вопросу Дамблдора. – Но нас и вопрос о Колине сильно удивил – мы как-то не ждали, что для нее так важно наше мнение.

— Уверяю вас, она действительно его ценит, — серьезно сказал Дамблдор. – Но тут была еще одна вещь. Как вы сами понимаете – и Вы правильно сказали, Джинни – она очень переживала из-за исчезновения мисс Лавгуд. И не только она, заверяю вас — эту тревогу разделяли все преподаватели Хогвартса. Профессор Флиттвик даже слег…

— Да, в самом деле, — вспомнила Джинни, — его заменяла МакГоногалл. Нам как-то и не пришло в голову, что это из-за Луны.

— Конечно же, Джинни! Луна – его любимая ученица! Когда прилетела ваша сова с известием, что мисс Лавгуд жива и с ней все в порядке, он от счастья мгновенно выздоровел, — призрак улыбнулся. – А в ту ночь, когда вы совещались в доме Луны, состоялось еще одно собрание – Ордена Феникса. И то, что МакГоногалл на следующий день вызвала вас, было следствием принятых на этом собрании решений. Перед ней стояла непростая задача – ничего не раскрывая, каким-то образом донести до вас, что мы полностью и безоговорочно вам доверяем.

— Так вы все-таки знали? – воскликнула Джинни.

— И да, и нет. Если хотите, я расскажу об этом…

— Конечно!

— …но потом, — твердо сказал Дамблдор. – А сейчас я весь внимание и с нетерпением жду продолжения вашей эпопеи.

— Ну… — Джинни выглядела несколько разочарованной. – Что касается нас троих, то как бы ничего особенного потом и не было. Луна на две недели осталась дома. Мы ее почти каждый день навещали. Добби с готовностью переносил нас к ней домой, потом обратно в Хогвартс. Так было лучше всего – чтобы трансгрессировать по-обычному, надо было выходить за ворота. Кроме того, мне еще не было семнадцати, и был риск, что Министерство может засечь меня по Следу, и тогда придирок не избежать…

— Кстати, а как вы с мисс Лавгуд вообще научились трансгрессировать?

Джинни рассмеялась:

— Невилл научил, он же сдал экзамен на трансгрессию. Мы ведь снова собрали Отряд и продолжили тренировки. Оказалось, что Выручай-Комната может не подчиняться антитрансгрессионной защите, если мы так хотим… правда, только в своих пределах. Вот так и прыгали – от стены до стены!

— А вы не подумали, что это очень рискованно? А расщеп?

— Конечно, подумали! Думали долго, но сообразили – применили те обручи, которые нам показывали в свое время, однако заколдовали их. Если человек в обруче делал что-то не так и хоть немного нарушал правило «трех Н», его тут же окружала защита и трансгрессия попросту не происходила!

Дамблдор удивленно поднял брови:

— Хорошая идея!

— Да вы что, сэр! – весело возразила Джинни. – Это была отличная идея! Так вот, пока Луна поправлялась, мы, чтобы не терять форму, возобновили тренировки. Предупредили ребят, что временами можем пропадать, что у нас есть… ну так, намекнули, что временами будем помогать Гарри, и на это время нас будут заменять те, кто лучше всех на данный момент. По-моему, тоже хорошо придумали.

— Совершенно согласен. Как я понимаю, Гарри, вы тоже дали себе передышку?

— Вынужденную, — уточнил Гарри. – Гермиона поправлялась долго, два «Круциатуса» — не шутка, сами понимаете. Но мы были рады этой передышке.

— Ах, — шутливо-ностальгически вздохнула Гермиона, — это были райские недели! Как только я встала с постели, мальчики начали водить меня на прогулки. Когда у меня уже хватило сил дойти до берега, Рон показал мне место, где читал газеты. Потом мы каждый день туда ходили. Сидели до темноты, смотрели на маяк и…

— …не теряли времени даром, — усмехнулся Рон. – Планы, планы, планы! Три хоркрукса по-прежнему оставались неуничтоженными.

— Три?! – ошеломленно воскликнул Дамблдор, потом сообразил: — А, вы же не знали про змею!

— Позже все-таки узнали, — Гарри его изумление показалось странным, а вот то, что Джинни с приоткрытым ртом уставилась на него, его повеселило. – Нет, Джинни, мы так и не знали про вас. Просто у меня был очередной контакт…

— Это когда? – удивился Рон.

— Ночью, в «Ракушке». У меня опять разболелся шрам – когда Волдеморт пришел в себя, и потом, когда он вернулся в поместье.

— Да, — подтвердил Дамблдор. – Волдеморт очнулся на том берегу, где в пещере среди скал был спрятан медальон. Он не мог понять, что с ним произошло, и поначалу решил, что это было некое природное явление. Его удивило, когда он увидел знакомые места, и он решил – раз уж так, он проведает свой хоркрукс. Ну, представляете его состояние, когда хоркрукса на месте не оказалось! Нет, его охватила не ярость – он испугался так, как ни разу в жизни не пугался. Именно поэтому он вернулся хмурым и молчаливым. А вернувшись, обнаружил то, о чем мы уже говорили – напуганных и растерянных Пожирателей, Беллатриссу и Хвоста, которым кто-то задал изрядную трепку – а также разбитый медальон и мертвую Нагайну. Ты специально оставил медальон, Гарри?

— Да нет! – Гарри с изумлением посмотрел на него. – Просто он был у меня в руке, и я его то ли бросил, то ли положил на пол, когда поднимал Гермиону.

— Понятно. Но получилось очень удачно. Очень! Именно поэтому он не стал наказывать и допрашивать Беллатриссу и Петигрю. Волдеморт боялся услышать самое страшное – что за всем этим действительно стоишь ты. Хотя был в этом уверен – он ведь приказал всем немедленно известить его, если Гарри будет пойман. Но это означало бы признать, что Гарри в одиночку проделал немыслимое – одолел Хвоста и Беллатриссу, убил Нагайну, нанес ему страшный магический удар и благополучно смылся, прихватив пленных из подвала. То, что с ним был кто-то еще, ему и в голову не пришло. Тем более что кто-то из спасенных пленных тут же вернется с подмогой – об этом ведь даже ты, Гарри, не догадался! А тем более – я. И я должен сказать вам, — обратился он к пораженным Джинни, Невиллу и Луне, — что вы сделали намного больше, чем просто помогли Гарри. Вы так напугали бедного Лорда, что он отложил запланированное нападение на Хогвартс, и решился на это только весной!

Джинни, Невилл и Луна выглядели ошеломленными и одновременно восхищенными… собой. Гарри это развеселило.

— Я тогда узнал мало, — сказал он, — потому что Волдеморта долго обуревала паника, и не мысли у него были, а сплошной сумбур. Конечно, он считал, что это сделал я, и что я бросил ему вызов – убив змею и оставив медальон. А еще у него мелькало подозрение, что это не я, а вы, сэр – вы, каким-то образом все же выживший. И Волдеморт не знал, что для него страшнее. А у меня сложилось впечатление, что змея сдохла сама по себе. Как в том анекдоте, прикусила себе язык и отравилась, или что-то в этом роде. С одной стороны, мне нравилось, что Волдеморт настолько меня боится, с другой – из-за этого наши контакты с ним стали очень редкими и как бы невнятными. Так что насчет Нагайны я не был совсем уверен, но в любом случае снова соваться к Малфоям было равносильно самоубийству. Так что решили по-прежнему считать, что осталось три хоркрукса, но сосредоточиться на чаше. Я боялся, что он может перепрятать ее, как перепрятал диадему.

— Мы подождали, пока поправится Грипхук… это тот гоблин, — пояснила Гермиона. – Вот кому Флер была совершенно не рада! Да и мы тоже. Гоблины — тот еще народ. Но Билл с ним ладил, вместе в банке работали, как-никак. Билл вообще умел ладить с гоблинами. Когда заметил наш интерес к нему, откровенно предупредил, с чем мы можем столкнуться. Кстати, сэр, — она решительно посмотрела на Дамблдора, — меня тогда сильно удивляло, что Билл и Флер вообще не расспрашивали нас, чем мы, собственно, занимаемся. И Люпин тоже, когда пришел сообщить нам, что у них родился сын, а ведь в первый раз, когда приходил к нам на площадь Гримо, он спрашивал об этом очень настойчиво. Это как-то связано с тем собранием, о котором вы говорили?

— Вы проницательны, Гермиона, — серьезно сказал Дамблдор. – Да, связано. Как члены Ордена, Билл и Ремус присутствовали на том собрании. Флер – нет, но только потому, что хотела позаботиться о вас. Однако о принятом решении ее известили, и она согласилась с ним. Это было очень простое решение – дать вам… именно вам шестерым — полную свободу действия, не ограничивая и не вмешиваясь без крайней необходимости. Но о том, как и почему мы пришли к этому решению – потом, друзья.

— Хорошо, — согласилась Гермиона. – Так… я говорила о гоблине.

…Гоблины не любили волшебников, и Грипхука забота людей о нем явно раздражала. Тем более что от других волшебников – Пожирателей Смерти – ему уже сильно досталось. Он не знал, зачем понадобился Темному Лорду, но догадывался, что тот искал способ взять контроль над главным банком волшебного сообщества. Пожиратели уже сталкивались с сопротивлением банкиров, когда пытались поместить в «Гринготс» золото, похищенное у маглов. Конечно, Волдеморта это не могло не раздражать.

Эта вражда уходила своими корнями в глубины прошлого. Кровавые восстания, ужасные войны. У гоблинов была своя магия – могущественная, хоть и ограниченная. Они умели делать заколдованное оружие, и еще они умели добывать золото и торговать. Но волшебники лучше разбирались в магии, и их волшебные палочки были куда универсальней. Они были могущественней, а гоблины были богаче. Война за войной шли с переменным успехом, а почти что равные силы приводили к тому, что медленно, но верно сокращалась численность обеих сторон. То воевали, то торговали. Однако в войнах гоблины гибли, несмотря на заколдованное оружие, которое попадало в руки людей и служило им так же исправно, как и своим создателям. Замкнутая магия оказалась палкой о двух концах. В конце концов обнищавшие волшебники взяли гоблинов в кольцо, а те сидели на своем золоте и мерли с голоду. Тогда более умные волшебники и более умные гоблины согласились на перемирие, чтобы посчитать свои потери – и обнаружили, как мало осталось и тех, и других. Пришлось от войн перейти к дипломатии, а в результате переговоров появились Министерство и Банк, и наступил долгожданный мир.

Гермиона изложила это во время одной из прогулок, когда они сидели под скальным навесом и смотрели на хмурое море. Она говорила для Грипхука, которого наконец удалось вытащить из комнаты на чердаке – тот согласился очень неохотно, но затворническая жизнь и одиночество ему надоели. Правда, море ему не нравилось – он признался, что гоблины не любят воду. Однако никто не заставлял его подходить к воде, и он сидел в уютной выемке в скале, охватив длинными руками острые колени, и слушал одновременно с интересом и неудовольствием.

— Все намного сложнее, — проворчал он.

— Я понимаю, что это сильно обобщено, — извинилась Гермиона, — но это я к тому, что Вол… ну, Тот-Кого-Нельзя-Называть, — она поправилась, поскольку и гоблин, и Рон одновременно передернулась, — явно хочет нарушить это равновесие.

Она и Гарри в то время были чуть ли не единственными, кто (если не считать покойного Дамблдора) научились без дрожи произносить вслух имя врага.

— Вы странные волшебники, — пробормотал Грипхук после долгого молчания. — Никогда таких не встречал. Похожи на ту девчонку из подземелья, которая отмывала мне лицо.

— Вы про Луну?

— Ну да. Вода у нее была для питья, а она тратит ее на то, чтобы промыть мне раны… Потом являетесь вы и спасаете и ее, и меня.

— Она наш друг!

— Да я понял. Рыбак рыбака… А я-то вам зачем? Чего вы от меня хотите?

Поколебавшись, Гермиона объяснила, и Грипхук усмехнулся. Рона это разозлило:

— Нам не золото нужно, ты… — он замолчал, когда Гермиона умоляюще тронула его за руку.

— Это так, — подтвердил Гарри, потому что гоблин продолжал усмехаться. – Золота у меня там достаточно.

— Я знаю. Только золота никогда не бывает слишком много.

— Но его бывает достаточно… ладно, мы тут друг друга не поймем. Вы сможете нам помочь?

— Возможно… — на этот раз гоблин нахмурился. – Только объясните мне, зачем вам именно хранилище Лестрейнджей? Оно из наиболее защищенных, вы даже не представляете, какие там наложены заклинания. Что в нем такого, чего нет в других хранилищах?

Пришлось сказать о чаше.

— Не понимаю. Зачем она вам?

— Вот уж этого мы не можем вам сказать.

— А все-таки? Уверяю вас, она не стоит особо дорого, хотя мадам Лестрейндж и носилась с ней, как с великой драгоценностью. Раритет, конечно, самой Хельге Пуффендуй принадлежала, но не из самых дорогих раритетов.

— Вы знаете об этом? – удивилась Гермиона.

Грипхук опять усмехнулся:

— Я гоблин, позвольте напомнить. Я знаю каждый предмет в каждом хранилище в нашем банке, до последнего ломаного кната. Ладно, можете не говорить. Я подумаю.

Вспомнив, Гарри спросил, почему Беллатрисса считала, что меч должен был находиться там же.

— А он там и лежит, — к его изумлению ответил Грипхук и тут же пояснил: — Не этот, конечно. Там подделка, фальшивка. Меч Гриффиндора – гоблинской работы, его выковал мой предок. Это было одно из лучших его творений, и неудивительно, что его неоднократно пытались скопировать. Кто-то подсунул Лестрейнджам одну из копий.

Возможно, Снейп, подумал Гарри. С него станется.

Мысли о Снейпе он предпочел выбросить из головы – после случившегося в лесу он был очень растерян и зол и не мог понять, какую роль играл Снейп во всем этом. Гарри предпочел вернуться к разговору о помощи Грипхука. Однако гоблин только повторил:

— Я подумаю, но сначала договоримся о цене.

— Какой еще цене? – взорвался Рон. – Мы спасли твою паршивую шкуру!

Он замолк, вспомнив, что Билл говорил о гоблинах.

— А что, если я откажусь, вы меня потащите назад, в то подземелье? – усмехнулся гоблин. – О цене за мое спасение надо было договариваться там же – до того, как меня спасли! А сейчас это уже в прошлом.

— Хорошо, — примирительно сказал Гарри. – Я уже сказал – золото у меня есть. Сколько вы хотите?

— Золото и у меня есть. Нет. Я хочу меч. Тот, который у вас, настоящий.

— Что?!!

— …Уж и так и так спорили, уговаривали – ни в какую! – рассказывал Гарри, снова ощущая тогдашнюю досаду. – Он считал, что меч и так принадлежит ему, что когда-то он был украден Гриффиндором…

— С его точки зрения так и есть, — подтвердил Дамблдор. – Хотя на самом деле Годрик Гриффиндор добыл меч в честном бою, но гоблины такого не признают.

— У них, похоже, нет понятия чести, — с отвращением бросил Рон.

— Есть, — заверил его Дамблдор, — еще как есть! Только они совсем не такие, как у нас. И для Грипхука заполучить то, что он считал своей собственностью и наследием, было как раз делом чести.

— Я это уловил, — сказал Гарри. – Пришлось в конечном итоге согласиться. Правда, я попытался схитрить, не назвав время, когда я ему отдам меч. Но это без разницы, потому что Грипхук и так мне не особо поверил. Но помочь все же обещал. Сказал, что посоветуется с другим гоблином, Богродом, и они придумают способ провести нас в хранилище.

— Флер была на седьмом небе от счастья, когда в тот вечер Грипхук все-таки поблагодарил ее за заботу и сообщил, что уже чувствует себя хорошо и покидает нас, — добавил Рон. – Она на радостях закатила не ужин, а прямо банкет. Даже его пригласила за стол, да он отказался. Ну и ладно, никто не стал настаивать. Он все равно жрал только сырое мясо, сырую рыбу и какие-то коренья, так что только испортил бы нам аппетит.

— Ты не любишь суши? – удивилась Луна.

От неожиданности, Рон поперхнулся.

— Люблю, — сказал он, отсмеявшись. – Но именно суши, а не рыбину целиком — с костями, хвостом и чешуей!

— А-а, — с пониманием сказала Луна. – Мне бы это тоже не понравилось. И что было дальше? Он вам и правда помог?

Гарри, Рон и Гермиона начали переглядываться и посмеиваться, потом Гарри сказал:

— Ну как… да, можно сказать, поначалу помог.

— Ждали мы, правда, еще неделю, — подхватила Гермиона. – То ли он думал и не решался, то ли уламывал этого Богрода. Или и то, и другое. Но в конце концов сова от него прилетела.

…Трансгрессировав по указанным координатам, они очутились в очень странном месте и сначала даже решили, что промахнулись. Вокруг высились не то горы, не то насыпи, припорошенные снегом. Полусгнившие, явно пустые бараки, какие-то обрушившиеся деревянные леса и металлические конструкции, столбы, опрокинутый набок ржавый трактор, неподалеку – громадная яма, сбоку тоже торчала какая-то ажурная конструкция с подвешенной к ней металлической клетью. Некоторое время они растерянно оглядывались, потом увидели Грипхука – он вышел из ближайшего барака, где прятался от пронизывающего ветра, и заторопился к ним, еще более раздраженный, чем обычно. «Идем скорее, пока я совсем не замерз, — торопил их гоблин. – Это заброшенная шахта, отсюда можно попасть в тоннели «Гринготса».

Следуя за ним, они встали на платформу клети. Гоблин предупредил держаться покрепче за ременные петли, взмахнул рукой, и клеть рухнула в шахту с такой скоростью, что Гермиона завизжала, а Гарри почувствовал, будто все его внутренности устремились к горлу. «Ноги согните! – приказал Грипхук. – И держитесь крепко!»

Они подчинились – и вовремя: клеть остановилась так резко, что они распластались бы на металлическом полу. Гарри показалось, что у него руки вырвутся из плечевых суставов. Но им с Роном все же было легче – опыт полетов и квиддича, где порой пике бывали и покруче (хотя столь жестких посадок испытывать все же не приходилось), а вот Гермиона была совершенно позеленевшая – в отличие от мальчиков, она не любила летать. Гоблин не дал им времени прийти в себя – тут же чуть ли не бегом потащил их в боковой тоннель, где были рельсы и стояла вагонетка, приказал им быстрее лезть и дернул рычаг.

Мальчики озирались, а несчастная Гермиона свернулась на дне вагонетки, но тут их догнал мощный грохот, и она вздрогнула. «Шахта обрушилась, — раздраженно пояснил Грипхук, — такими проходами можно пользоваться только по одному разу, а то мало ли, маглы проведают… не ваше это дело, это мне потом объясняться, зачем понадобилось лезть оттуда». После целой серии крутых поворотов, подъемов и спусков они вышли на относительно ровный участок. К их удивлению, за это время Гермиона пришла в себя и уже сидела, восхищаясь красотами подземной природы. «Оклемалась? – грубовато-заботливо спросил Рон. – Я уже боялся, что на поворотах тебя совсем… того, затошнит». «А это мне знакомо, — весело объяснила Гермиона, — это как американские горки. Я в детстве с папой часто каталась». «Странно, что ты боишься летать», — удивился Рон. «Ну, это совсем другое. Сидишь на тоненькой деревяшке, а под тобой бездна… бр! Вот, когда мы с Гарри на гиппогрифе летели, было совсем не страшно. Ну, почти. И очень даже здорово!» Все трое рассмеялись, и гоблин раздраженно шикнул на них. Тут Гарри сообразил: «Грипхук, а как мы выйдем, если шахта обрушилась?» «Да элементарно, — отмахнулся гоблин, — через банк. Там смотрят, кто входит, на выходящих внимания не обращают».

Гарри несколько усомнился, но делать было нечего.

У хранилища Лестрейнджей их встретил Богрод, который бренчал железяками, держа на расстоянии цепного дракона. Гарри почувствовал легкую жалость, увидев белесые глаза чудовища, ослепшего за долгие годы под землей. Но это был дракон, и слепота не делала его менее опасным. Хотя державшие его цепи были толстыми и надежными, а звон железок пугал его и он держался на расстоянии – но друзьям было очень не по себе. Когда Грипхук справился с запорами и позвал их, они вошли с чувством облегчения…

— …и тут же нарвались на защиту! Ну, не тут же, но очень скоро – как только попытались достать чашу. Там была такая огромная груда всего – золота, серебра, украшений всяких, денег и так далее, а чаша лежала на самом верху. Грипхук предупредил, чтобы мы ничего не касались и не применяли вызывающих заклинаний, но этих сокровищ было так много, что попробуй тут не коснуться чего-то! Он правду говорил – защита была очень даже нехилой!

— А какой? – спросила Джинни, которая заворожено слушала их рассказ.

— Каждый предмет, которого касались, сразу размножался и раскалялся. Груда начала расти, теснить нас, да еще и обжигала по-страшному. Гермиона сообразила — применила то самое заклинание из старого учебника Снейпа, «Левикорпус». Пролевитировала меня, и я завис прямо над чашей, не зная, что делать – если коснуться чаши, она тоже размножится, и попробуй тогда найти настоящую!

— А просто рубануть мечом? Он же был у тебя?

— Был, и я так и сделал. Не сразу, потому что… ну попробуй соображать, когда висишь вот так, вниз головой, а все под тобой жаром пышет! Сначала сдуру начал пытаться зацепить чашу мечом за ручку, и тут Рон как заорет: «Да чего ты мучаешься, бей ее, пока нас тут не сожгло!» Тогда я и рубанул. Получилось, как у Невилла с рукой Петигрю – поцарапал, и этого хватило. Чаша начала плавиться, и раздался такой жуткий крик, что я чуть не оглох. Гермиона тут же сдернула меня оттуда, я плюхнулся у самой двери – и тут Грипхук вдруг кидается ко мне, вырывает у меня меч и выскакивает. Мы – за ним, и не потому что хотели поймать, а потому что груда золота начала расти и рушиться прямо на нас, а раскалилось все уже докрасна! И наверху что-то творилось. Чаша плавилась, и там, куда падали капли расплавленного металла, вспыхивал столб огня. Потом груда осыпалась, прямо волной. Мы вылетели наружу, но Грипхук с Богродом скрылись за поворотом и орали: «Воры в подземелье! Тревога!»

…Бежать было некуда – гнаться за гоблинами не имело смысла, раз те звали подмогу, вагонеткой они не умели управлять, да и куда на ней ехать – непонятно, планировку тоннелей никто их них не знал. Дракон уже понемногу высовывался из своей ниши, бренча цепями, и вертел головой. Идея была безумной, но других попросту не было. Взмахом палочки и заклинанием «Релашио» Гарри разбил оковы на его ногах, бесшумно подбежал к оснований хвоста и начал забираться на его спину. Рон и Гермиона оторопело смотрели на него, и он замахал рукой, призывая спешить. Тут из тоннеля донеслись крики, и его друзья сорвались с места, забрались вслед за ним. Дракон ничего не почувствовал, но услышал крики, взревел и выдохнул струю огня – она пролетела над головами целой толпы гоблинов, и те кинулись обратно в тоннель. Только один, с мечом в руке, пригибаясь, подбежал к дракону и протянул свободную руку, требуя помощи. Гарри механически помог ему, но тут Гермиона схватила гоблина за руку и прошипела: «Так, о цене надо договариваться сейчас, верно?» «Чего вы хотите?» — задыхаясь, спросил Грипхук. «Меч, конечно!» Гоблин в бешенстве посмотрел на нее, заколебался, но из коридора снова донеслись крики и бренчание железок, пугавших дракона. Чудовище вздрогнуло всем телом. Гоблин кивнул, отдал меч и вцепился в зубцы костяного гребня. Звон усилился, дракон снова стал пятиться – и вдруг остановился, не услышав привычного лязга цепей. Понадобилось еще несколько секунд, пока до его крошечного мозга дошло, что он свободен. А потом издал торжествующий рев, поднялся и потрусил к коридору.

— …Конечно, там все опять разбежались. Я еле успел засунуть меч за пояс и ухватиться покрепче – походка у этого зверя была очень уж тряской. А он уже стал все разносить – дохнет огнем, и раскаленный камень трескается и осыпается. Там, где это не получалась, Гермиона бросала заклинание «Дефондио», еще больше расширяя тоннель. До дракона, конечно, не доходило, что кто-то ему помогает, да он нас и не чувствовал у себя на спине. А ревел он – прямо голова раскалывалась! Еще и гоблины далеко впереди орали что-то типа «Покиньте коридоры, цепной дракон сбежал!» Когда мы выскочили из тоннеля в главное помещение банка, там уже никого не было. Дракон еще раз дохнул огнем, разнес вход и выскочил наружу. Ну, и взлетел. Не знаю, что подумали маглы, когда он на бреющем промчался над крышами и стал набирать высоту, да сейчас и не узнать – им уже давно изменили память.

— Там пришлось поработать целой бригаде стирателей, — подтвердил с усмешкой Дамблдор.

— Мне немного жаль тех маглов, — заметил Гарри. – Я, скажем, не хотел бы забыть такое зрелище.

— Да, — задумчиво пробормотала Джинни, — оно стоило того, чтобы навсегда запомнить…

Она тут же вздрогнула и захлопнула рот, но было поздно – Гарри с изумлением уставились на нее. Переглянулась с Невиллом и Луной и сказала:

— Ну ладно – рано или поздно пришлось бы рассказать… Да я сама не понимаю, почему мы не рассказали еще тогда, когда собрались у алтаря.

— А я еще тогда удивился, — заметил Гарри, — когда я вам про все это рассказывал, вы не особо удивились, словно знали. И в Отряде потом все спрашивали про этот полет – я тогда решил, что нас узнали те волшебники, которые тогда были в Косом переулке. Правда, непонятно было, почему потом нас не искали – как-никак, все это тянуло на ограбление банка.

— Давай выкладывай, сестренка! – потребовал Рон. – Значит, вы там были?!

Джинни показала ему язык.

— Мы были на крыше, — сказала она, — и надо сказать, Гарри, ваше появление оттуда смотрелось очень эффектно!

…Заклинание сработало, когда они завтракали в большом зале. Раздался тихий звон, и перед Джинни возник туманный шарик, похожий на мыльный пузырь, в котором колебалась золотая стрелка и вспыхивали миниатюрные значки. Им опять пришлось сорваться с места. Луна, оглянувшись, тоже вскочила из-за стола Когтеврана, и они поспешили в коридор, еле удерживаясь от того, чтобы броситься бегом. На ходу Джинни оглянулась на преподавательский стол и встретила внимательный и настороженный взгляд МакГоногалл, но директор не стала их останавливать. Разбежались по своим спальням за теплыми мантиями и метлами, потом вышли во двор. Луна по дороге вызвала эльфов, и те уже ждали их, негромко и быстро переговариваясь и ожидая приказов.

Джинни пыталась разобрать значки координат в туманном шарике. «След» был модифицирован так, что показывал не любое применение магии, а только трансгрессию и положение отслеживаемого объекта. Но сейчас значки менялись быстро, словно Рон вместе с остальными двигался куда-то на большой скорости. Решив, что либо сбой в заклинании, либо Гарри и остальные летят на метлах, Джинни назвала эльфам последние считанные цифры, решив дальше искать с воздуха. Эльфы перенесли их и их отправили назад. Луна неожиданно достала из кармана три пары астрально-спектральных очков и настояла, чтобы все их надели, потом наложила на них и на себя Дезиллюминационное заклинание. Это было не так надежно, как мантии-невидимки, но мантий у них не было. И тут же выяснилось, зачем очки – в них они видели друг друга! Но времени спрашивать и восхищаться не было. Они оседлали метлы, и Джинни полетела вперед, напряженно следя за стрелкой в шарике.

Трое друзей летели, ничего не понимая. Гарри, Рона и Гермионы не было видно нигде, но стрелка показывала, что они летят за ними, а значки координат – что они их догнали. Джинн обратила внимание, что стрелка указывает не только вперед, но и несколько вниз. А когда координаты сровнялись, стрелка и вовсе встала вертикально, будто их друзья передвигались под землей. Как это могло быть?

Только когда на горизонте показался Лондон и стало ясно, что указатель ведет их в сторону Косого переулка, они поняли, что Искатели едут по тоннелям «Гринготса».

— …Вы остановились где-то на окраине Лондона, — рассказывала Джинни, — Вернее уж, под окраиной. Мы зависли там, но потом решили лететь к «Гринготсу» и сесть на крышу. Во-первых, потому, что вы были под землей и, что бы ни случилось, мы ничего не могли бы сделать. Во-вторых, потому что устали – полет был долгим. Решили отдохнуть и следить за указателем, а если долго не будет происходить ничего, попробовать проникнуть через главный вход. Невилл хорошо владел «Конфундус»-ом, мы были достаточно невидимы – могло получиться.

— Меня уже давно достали Кребб с Гойлом, — усмехнулся Невилл, — у нас уже несколько раз были драки… на палочках, я тогда еще не очень умел драться врукопашную. Но когда я начал применять к ним «Конфундус», они от меня отстали – потому что я их заставлял драться друг с другом.

— Ладно, не о них речь, — нетерпеливо сказала Джинни. – В общем, мы там сидели и ждали, потом вы снова пришли в движение, причем двигались в нашу сторону. И тоже быстро, быстрее, чем может бежать человек. Мы не могли понять, в чем дело – вагонетки ведь до главного помещения не доходят. Опять подумали, что вы на метлах, и подошли к краю крыши посмотреть. И вдруг крыша стало вибрировать, как будто внутри здания стадо слонов бежит, раздался рев, потом главный вход разнесло – и вы ну так эффектно вылетаете оттуда! Дракон, а вы у него на спине – пригнувшись, как всадники на полном скаку, и почему-то с вами гоблин…

— Да ты что, издеваешься? – рассердился Рон. – Придумала тоже – «эффектно», «всадники»… я тогда только и думал, как бы не слететь, цеплялся за эти шипы у него на спине!

— Ну, Рон! Я правду говорю — именно так и выглядело, не сердись! В общем, мы опомнились, когда вы уже скрылись за крышами, и полетели следом.

— Гонялись за вами долго, но в конце концов догнали, — подхватил Невилл. – У нас сейчас хорошие метлы – мадам Хуч где-то раздобыла старые «Серебряные стрелы», они ведь долго были непревзойденными, пока не появились «Молнии», и «Стрелы» перестали делать. Пристроились в хвост, таким вот невидимым эскортом, и стали договариваться — как действовать, если дракон все же вас сбросит?

— А он и сбросил, — сказал Гарри. – Так получается, это благодаря вам мы не разбились?

…Увидев озеро в горах, дракон – видно, ему очень хотелось пить – круто спикировал к воде и у самой кромки заложил крутой вираж. Гарри, Рон, Гермиона и гоблин слетели с его спины и с криками рухнули в бездну – до земли было футов сто, не меньше. Но упали неожиданно мягко, словно какая-то сила придержала их, смягчив падение – и, хоть и покатились по земле и нажили синяков, больше травм у них не оказалось. Кроме моральной травмы Грипхука, который улетел дальше и плюхнулся в воду.

— …Это из-за меня, — виноватым голосом объяснила Луна. – Вас было четверо, а нас трое, и я никак не могла удержать двоих. Поэтому я гоблина отбросила к воде, а сама сосредоточилась на Гермионе.

— И очень хорошо сделала! – со смехом заверил ее Гарри. – Так ему и надо! Оказалось, гоблины ненавидят воду, хоть и умеют плавать, и он вылез в очень жалком виде. На нас даже и не посмотрел, только буркнул что-то, не оборачиваясь, и трансгрессировал. Я не знал, что они тоже умеют.

— Умеют, — подтвердила Гермиона, — как и эльфы.

— Жаль только, — заметил Рон, — мы так и не узнали, что у них там, в «Гринготсе», стряслось, и почему тамошние гоблины погнались и за ним тоже.

— Да не все ли равно, — отмахнулся Гарри. – Главное – мы от него избавились. И нас никто не узнал. Мне летом пришлось сходить туда, снять немного денег – никаких вопросов не было, ко мне относились, как к герою Битвы… ну, как и все. Грипхука, кстати, я там не видел – возможно, он к ним и не вернулся. Богрода тоже.

— Их перевели в ирландский офис банка. – сказал Дамблдор. – Я тоже не знаю, что там был за конфликт, да и, по правде, не интересовался. Спросите при случае у Билла.

— Да, пожалуй. А вы? – спросил Гарри у Джинни.

— Мы… а что мы? Повисели немного над вами, убедились, что вы живы и целы. Потом увидели, что Гермиона из своей сумочки достает лекарства, убедились, что вы всем запаслись и вообще все в порядке, и полетели назад. С такого расстояния эльфов нельзя вызвать, если ты не их хозяин, но «Серебряные стрелы» — быстрая штука, и мы долетели до Хогвартса своим ходом. А вы, как я понимаю, вернулись в «Ракушку».

— Да. Флер еще у нас ожоги подлечила – у нее это хорошо получается, вейла, как-никак.

— А нам Билл сову послал, — сказала Джинни. — Он нам регулярно писал, пока вы были у них, чтобы мы не беспокоились. Как я сейчас понимаю, это тоже было после того вашего решения на собрании, сэр?

Дамблдор поднял брови, посмотрел на нее поверх очков и несколько картинно вздохнул:

— Ладно, Джинни… Я уже понял, что мне придется рассказать об этом раньше времени. Хотя, — он вдруг улыбнулся, — почему раньше? Мы ведь стремимся следовать хронологии событий, не так ли?

* * *

— Тогда все же придется вернуться немного назад во времени – чтобы вы могли понять мое положение на тот момент. В то время я обитал на Гримо, 12, и не хотел появляться в Хогвартсе. Мое существование хранилось в большой тайне. Сначала я думал вернуться под видом обычного привидения, счел это рискованным. Волдеморт настолько боялся и ненавидел меня, что мог попытаться – так, на всякий случай – уничтожить меня.

— Но разве можно уничтожить привидение? – удивилась Гермиона.

— С помощью Темной Магии можно. Теоретически. Когда-то был придуман такой ритуал, но он был опасен и для самих волшебников, так что я не знаю ни одного случая, чтобы он применялся. Кому охота рисковать и лезть в глубины Темной Магии ради уничтожения достаточно безобидного существа? Но способ есть. Помните, как василиску удалось парализовать сэра Николаса де Мимри? Конечно, я, как вы знаете, призрак непростой, и уничтожить меня невозможно, но Волдеморт этого не знал. А значит, мое появление может спровоцировать нападение на Хогвартс, и к тому же мне пришлось бы раньше времени выдать заложенные во мне способности, чтобы себя защитить.

А для того, чтобы Волдеморт пребывал в неуверенности, я даже убедил свой портрет не вступать в общение ни с кем. Это было нелегко, поскольку портрет – это тоже я. А я, как вы знаете, на редкость упрям. Но все же убедить себя несколько легче, чем кого-нибудь другого, так что мы в конце концов пришли к согласию.

Я к тому времени уже не считал себя руководителем Ордена. Тот Дамблдор, который руководил им, умер вместе со своими ошибками, и теперь я был им… вы еще не запутались, кто есть кто? Нет? Вот и отлично! Так вот, ошибки умерли вместе с ним, но последствия этих ошибок оставались. И пока я не разобрался в них и не нашел способа их устранения, я считал себя не вправе руководить Орденом. Однако нового руководителя мы не стали выбирать и пока что принимали свои решения, так сказать, коллегиально. На равных.

Надо сказать, к тому времени я очень даже хорошо понимал состояние Сириуса, которого тяготила необходимость скрываться тогда, когда он жаждал действия. Я сам оказался в таком же положении. Хотя, конечно, я не был лишен действия. Во-первых, я мог думать – избавление от проклятия и воплощение в призрака освободило мое мышление, и я мог действительно думать, а не страдать от боли и сомнений и не наслаждаться одной своей мудростью. Причем заверяю вас, друзья, я вовсе не избавился от чувств и переживаний — лишить себя возможности чувствовать, понимать, любить было бы величайшей глупостью. Да и пример того, к чему приводит отказ от чувств, был, так сказать, перед глазами — Волдеморт. Да, избыток чувств порой может привести к безумию. Но их отсутствие приводит к безумию всегда. Вы знаете, кстати, что Волдеморт никогда не видел фестралов?

— Не может быть! – ошеломленно воскликнула Гермиона.

— Как это?!! – не поверил Рон. – Он же стольких убил, он видел столько смертей!

Дамблдор кивнул:

— Да, но этого мало. Фестралов может видеть тот, кто не только видел, но и осознал смерть. А Волдеморт чужую смерть не осознавал. Да, он безумно боялся своей смерти – но своей, а чужая была ему без разницы и даже доставляла ему некоторое развлечение.

Но речь пока не о нем. И даже не обо мне. Хотя о себе я расскажу еще немного – то, что имеет отношение к вашим приключениям. Кое-какая возможность действовать у меня все же была. Необходимость прятаться была еще и потому, что понадобилось немало времени, чтобы осознать и овладеть своими новыми способностями. Но одной из них я мог воспользоваться с самого начала – и воспользовался. Это… что-то вроде легилименции на расстоянии, но она весьма своеобразна. Я не буду вдаваться в подробности, скажу только главное – она в определенные моменты давала мне доступ к двум людям. К тебе, Гарри, и к Волдеморту.

Гарри резко вскинул голову и пристально уставился на Дамблдора. Тот понимающе улыбнулся:

— Я знаю, как неприятно это звучит, Гарри, и очень извиняюсь перед тобой. Но поверь, я не обманываю тебя, говоря об определенных моментах. Это были те моменты, когда ты проникал в мысли Волдеморта. Я как бы подключался к этому своеобразному каналу и воспринимал то же, что и ты. Так что уверяю тебя – в твоих мыслях я не рылся. Во-первых, это нехорошо, а во-вторых, мне было не до этого. Намного важнее было узнать, что думает наш общий враг.

Гарри кивнул, успокоившись, и приготовился слушать дальше.

— Конечно, — сказал Дамблдор, — порой я слышал и твои мысли, но этим я не злоупотреблял и обращал внимание только на то, что было важно для нашей общей цели. Таким образом я узнал, что медальон у вас. А когда удалось выяснить, где вы находитесь, я послал известие Снейпу, и он принес вам меч.

Перед тем, как вернуться к собранию той ночью, заглянем еще раз в прошлое. Если будет желание, когда-нибудь я покажу вам те события с помощью Омута Памяти. Заглянув туда, вы увидели бы меня заметно моложе и в компании волшебников из Отдела Тайн, напряженно листающие некую книгу. Ту самую – книгу Мерлина. Вы увидели бы, как, очень неохотно отзываясь на могущественные призывающие заклинания, на ее чистых страницах выступают и тут же начинают таять разрозненные строчки. Мы пытались снова и снова восстановить полный текст этой книги, и каждый раз терпели неудачу. Отдел Тайн считал это очень важным, да оно и было важным – это был один из немногих сохранившихся трудов Мерлина. Кроме того, известно было, что он имеет отношение к кольцу, изготовленному его руками – тому самому кольцу, которое сейчас в шести экземплярах блестит на ваших пальцах.

Как бы там ни было, во время этих исследований мне удалось прочесть немного о Светлом Круге.

В то время казалось, что это имеет чисто академический интерес. Да и не могли мы тратить много времени на эти исследования – шла война с Волдемортом. Еще та, первая. Через какое-то время мне пришлось уйти из этой группы и, каюсь, я надолго забыл о прочитанных строчках.

Однако три года назад, во время незабвенного директорства Амбридж, совершенно незаметно для преподавателей Хогвартса, прямо у меня, так сказать, под носом, возник Отряд… моего имени. А потом было сражение в Министерстве. И в то время как участие Гарри, Рона и Гермионы в нем казалось естественным, присутствие еще троих очень заинтересовало меня. Припомнив ряд эпизодов разных лет вашей учебы, я обнаружил, что были случаи, когда кто-нибудь из них так или иначе оказывался рядом с вашей троицей. Скажем, Невилл, вместе с вами обнаруживший Пушка и место хранения философского камня. Джинни, которую Гарри спас в тайной комнате. Луна, придумавшая способ добраться до Министерства…

Потом Джинни стала твоей подружкой, Гарри – и вас стало четверо. А мне на глаза порой попадались, рука об руку, Луна и Невилл…

— Да, — подтвердил внимательно слушавший Невилл, — некоторое время мы были… очень близки.

Луна молча кивнула.

— А потом трое из вас погибли, — сказал Дамблдор, — и остальные трое снова вернули их к жизни. И я – уже призрак, со свободным мышлением – понял, что это должны быть вы. Светлый круг.

Но еще при жизни, и сразу после своей смерти и призрачном возрождении я снова и снова возвращался в мыслях к вам и думал, что, может быть, это действительно вы. Я не знал о вашем участии в событиях в поместье, не знал, что Нагайна была убита вами и сто вы нанесли тот удар Волдеморту. Как ни парадоксально, убедиться в том, что вы — будущий Круг, помогли те мелкие события, которые на первый взгляд никак не были связаны с основными. То, что Джинни и Невилл вдруг выскочили из класса посреди урока, каким-то образом пропали из Хогвартса, а потом вдруг от них прилетает сова с сообщением, что мисс Лавгуд на свободе и с ней все в порядке. Сразу после того, как я, подключившись к связи Гарри и Волдеморта, обнаружил, что кто-то очень крепко врезал нашему врагу. Повторяю – я не знал, что это вы, но чувствовал, что какое-то отношение вы к этому имеете.

Тогда я попросил Минерву собрать всех и в полной мере поделился с Орденом своими предположениями. И предложил то, что уже сказал: наблюдать за вами, охранять вас, дать вам возможность учиться всему – и ни в коем случае не мешать.

Потому что было ясно, что помешать вам мы не в силах.

Конечно, я видел, что предположения насчет Светлого круга не очень убедительны. И я сам в то время еще не был уверен. Но была еще одна вещь, которая убедила всех.

Я сказал: мы должны признать, что наш Орден умирает. За годы войны мы потеряли большая часть лучших. Враг продолжает уничтожать нас. Но это не дает нам право забыть свое название. Мы – Орден Феникса.

А значит, он может возродиться в этих трех мальчиках и трех девочках, и в руководимом ими Отряде. Вот так – как феникс из пепла.

Мне поверили сразу и безоговорочно.