Significant Digits - Значащие цифры (джен)

Дорогие мама и папа,

Простите меня. Буду говорить прямо: я обещал, что не позволю магии встать между нами, но я ошибался. Я не вернусь домой.

Это плохо, и мне очень, очень, очень жаль. Есть так много всего, что мне нужно вам рассказать, и так много всего, что нельзя рассказать, но мне бы не хотелось, чтобы после прочтения письма вам пришлось гадать, что я имел в виду. Мне очень больно писать это, но я должен сообщить вам. Вы должны знать: я люблю вас обоих, что бы здесь ни происходило. Я люблю тебя, мама. Я люблю тебя, папа. Я люблю наш дом и нашу жизнь, и наши поездки, и всё остальное. Я так вас люблю. И если бы у меня был выбор, хоть малейший выбор, я бы вернулся домой сейчас же.

Но я не могу. Не из-за какого-то могущественного волшебника и не из-за того, что это небезопасно для вас. Из-за того, что это небезопасно для меня.

≡≡≡Ω≡≡≡

ВТОРАЯ ВОЙНА ВОЛШЕБНИКОВ: ВНЕЗАПНЫЕ АТАКИ БЛАГОРОДНЫХ УСПЕШНО ОТРАЖЕНЫ; АМИКУС КЭРРОУ МЁРТВ; НАЗНАЧЕНЫ МИРНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ

Вчера вечером разгорелся открытый военный конфликт между участниками Договора сохранности жизни с одной стороны и участниками Договора о независимости и их британскими сторонниками с другой. Независимые атаковали по всему миру: они нанесли удары по Министерству Магии; по Столбам Безопасности в Косом переулке, Годриковой Лощине, Париже и Приливной зоне; по Удалённой Площадке Предосторожности Отдела Тайн; по Чертогу Киприотов, а также по Альтингу Вестфальского Совета в Америке. Силы атаковавших составляли отряды от Экзархата Каппадокии, отряды из магической России, Эфирных Эмиратов, Небесных Эмиратов, магической Анатолии, магического Нахичевана и других стран Савада и Кавказа. Практически все атаки были отражены совместными усилиями участников Договора сохранности жизни. Существенный ущерб был нанесён Министерству Магии, парижскому États-Généraux и Удалённой Площадке Предосторожности. Хотя исход каждой битвы трудно проверить, в целом Министерство Магии заявляет о 650 военнопленных. Магическая Россия, в свою очередь, утверждает, что захватила более 40 военнопленных, но Министерство Магии отрицает эту информацию.

Бои продолжались до позднего вечера. Новости о перемирии, предложенном Министерством Магии, остановили битвы в Париже и Чертоге Киприотов, в остальных зонах конфликта сражения на тот момент были уже окончены. Отказавшиеся идти на мировую Каппадокийские солдаты были подавлены американскими брахманами, остальные страны добровольно согласились прекратить боевые действия.

Тауэр также стал мишенью для Независимых. На его штурм пошли активисты, известные как Благородные. В результате один из лидеров группировки, Амикус Кэрроу, был убит. Нападение нарушило работу Медицинского центра Джона Сноу, но, по заявлению представителя Тауэра Оуэна Вилифреда, к гибели пациентов это не привело. «Тауэр с гордостью сообщает, что благодаря смелости наших авроров и старательности целителей даже эти трагичные и безрадостные события не привели к необратимым последствиям. За всю историю Тауэра мы не потеряли ни одного пациента. С ещё большей гордостью мы сообщаем, что смогли спасти жизни всех волшебников, атаковавших наши Столбы безопасности, даже самых тяжелораненых. Тауэр останется верным своей цели: обеспечивать сохранность жизни и здоровья каждого».

Кэрроу был известен своей ролью оратора и представлял Благородных на публичных встречах и дебатах, в то же время он подозревался в организации взрывов в Косом переулке и Альтинге, но неоднократно отрицал свою причастность к вооружённым действиям Благородных. Ещё два десятилетия назад он был Пожирателем Смерти на службе у Лорда Волдеморта — хотя и заявлял впоследствии, что находился под заклятием Империус, — а теперь, как многие считают, стоит за действиями Благородных. Среди Пожирателей он имел репутацию опасного и необычайно хитрого мага. Безусловно, Кэрроу стал наиболее известным Пожирателем Смерти после того, как 13 июня 1992 года, при возвращении Волдеморта, смог сбежать, подменив себя куклой мертвеца с фальшивой Тёмной меткой, и не разделил участь остальных приспешников Тёмного Лорда.

Детали нападения на Тауэр остаются без комментариев, их представитель лишь заявил, что они «не дают пояснений по процедурам безопасности». Пророку удалось провести независимое расследование, в ходе которого обнаружилось, что Кэрроу путём жестокого принуждения заставил двух учеников Хогвартса помочь ему проникнуть в здание. Его вторжение сопровождалось применением нескольких взрывобомб, а также атакой двадцати троллей. В итоге Кэрроу совершил покушение на жизнь Гарри Поттера-Эванса-Верреса, декана Школы Сомнения Тауэра и главы Медицинского центра Джона Сноу, но не справился с собственным Адским огнём перед защитными чарами Поттера-Эванса-Верреса и был им уничтожен. Данный инцидент фактически привёл участников Договора сохранности жизни к победе; по крайней мере, один аврор, пожелавший остаться неизвестным, сообщил, что спустя некоторое время после поражения Кэрроу находился в сознании, с опущенными барьерами окклюменции. Подобные действия идут вразрез с их политикой исцеления, и представители Тауэра рьяно отрицают, что эти события имели место.

Пророк будет следить за ситуацией, и в следующем выпуске мы подробнее расскажем о деталях и результатах вчерашних событий.

— Симона Спраут

≡≡≡Ω≡≡≡

30 апреля, 1999 года

На берегу озера Зубов, на окраине Чёрных холмов, Тир на Ног

Три фигуры, сотканные из клубов извивающейся тьмы, стояли лицом друг к другу. Погода в Тир на Ног в это неопределённое время суток была гадкая. Языки густого жёлтого тумана тянулись к трём посетителям. Скоро грянет буря, и белые ручьи зальют молоком Чёрные холмы.

Три фигуры говорили на диалекте нормандско-французского языка, который сейчас полностью вымер.

— Ты сделала ход, — сказала первая фигура. — Отправила нашего слона.

— Да, она сделала ход, — подтвердила вторая фигура.

— События развивались без нашего участия, — сказала третья фигура. — Если бы я помедлила ещё хоть час, могло оказаться слишком поздно. Волк сделал свою работу, всё было готово. Пора было действовать.

— Ты поступила правильно, и я поступил бы так же, — одобрительно заключила первая фигура. — Раньше я упрекал тебя в поспешности, но в этот раз нет. Меня интересует вопрос: каким способом наша фигура проломит защиту Тауэра? Все наши знания оказались бесполезны. Даже Линзы не сработали.

— Линзы? Линзы Касрейна⁽¹⁾ давно сломаны, от них остались лишь пыль и песок, — сказала третья фигура, уперев сумрачные руки в не менее сумрачные бока.

— Они не сломаны, хотя и были сильно повреждены в сражении, в котором пал Геллерт Гриндевальд. Но оказалось, что даже для них Тауэр непроницаем. Крепость, должно быть, черпает силу из северного лея, питающего школу, ибо ничто другое не смогло бы создать настолько могущественный барьер, — сказала первая фигура.

Третья фигура скрестила руки на груди и некоторое время молчала. Остальные терпеливо ждали. Наконец третья фигура осторожно проговорила:

— Камень мог бы внедриться в их стражей, хотя, может и нет. Я не знала, что Линзы уцелели, и что они не позволяют видеть сквозь Тауэр. Мне не помешала бы эта информация.

Все трое задумались, сохраняя молчание, пока жёлтый туман окутывал их своими миазмами. Он сгущался и по мере приближения бури становился всё холоднее.

— Не всем можно поделиться, даже в эти времена. Всегда приближается какой-нибудь кризис, грозящий разгореться в мгновение ока, — сказала спустя некоторое время вторая фигура, ловко вплетая в примирительные слова оттенок упрёка.

— Так или иначе, — ответила третья фигура, казалось, смирившись, — если с камнем не выйдет, есть и запасные варианты. Наша фигура готова, и она не подведёт.

— В этом случае следует заметить, что уже слишком поздно возвращаться к status quo, утвердившемуся с приходом Конфедерации к власти. Мировой порядок нарушен, и я сомневаюсь, что мы можем просто вернуть всё на свои места, — сказала первая фигура, меняя тему. — Предлагаю оставить нашу затею с оппозицией. Дела зашли слишком далеко, и теперь никакое разделение не остановит консолидацию волшебного мира.

— Полагаю, мы оставим этот вопрос для следующего раза, Мельд, — мягко сказала вторая фигура. — Пока хватит и того, что мы рассеем опасность на верхушке Тауэра. О нашем следующем ходе будем думать позже... после того как все камни завершат своё падение.

Тир на Ног продолжал стоять.

≡≡≡Ω≡≡≡

Лорд Драко Малфой из Древнейшего и Благородного Дома Малфоев состоял в кровном родстве с пятнадцатью из Двадцати Восьми Священных Семей, был лидером и идеологом Благородных, советником союза наций, подписавших Договор о независимости, защитником тысячелетних традиций магической Британии и мастером древних искусств и новых наук. Он отверг предложение Тауэра воспользоваться Жезлом Безопасности и с презрением отказался от идеи прилететь на мирные переговоры на метле. Его достоинство не перенесло бы подобного унижения.

Вместо этого Лорд Малфой и его мать прибыли в крепости.

Декларация Цели представляла собой одиночную трёхуровневую башню, построенную из подогнанных клиновидных блоков гладкого рыжевато-коричневого камня. Вокруг башни по спирали поднимались окна с импостами, украшенные витражами выдающихся деяний благородного Малфоя. Строение дополнялось двумя широкими платформами и воротами из тёмного металла. Все четыре элемента — башня, платформы и ворота — окружала и связывала толстая зубчатая стена с бойницами.

Крепость двигалась медленно и величественно, не быстрее метлы новичка, поэтому прошло целых десять часов, прежде чем Декларация Цели доставила Лорда и Леди Малфой из их поместья в Уилтшире в шотландский Хогвартс. Лорд Абраксас Малфой, дедушка Драко, создавал это строение не для того, чтобы юркать словно воробей. Декларация Цели была построена для ведения войны и устрашения врага.

(Будучи ребёнком, отец Драко однажды сказал своему отцу, что Декларация — это «гигантская бесполезная пустышка, созданная в подражание маглам», после чего наотрез отказался даже признавать существование крепости, громоздившейся в отдалении от их поместья, и ни разу не пользовался ею. Крепость была выстроена вокруг статуй Аа-Кхэм, принадлежавших семье Шафик: летающих бронзовых скарабеев с трудом выкупили у одного из обнищавших наследников Шафик за баснословную сумму. Абраксас наказал Люциуса за дерзость, выпоров того до полусмерти, тем не менее стоит признать, что у боевых характеристик летающей крепости действительно имелись серьёзные ограничения).

Ранним утром 30 апреля, плавно скользя над шотландскими пейзажами, Декларация Цели летела к Хогвартсу. Малфои не стали озадачиваться сложными иллюзиями, которые скрыли бы крепость от посторонних глаз, и лишь благодаря усердной работе измученных обливиаторов и сотворённым профессором Синистрой облакам, маглы остались в неведении. Прибыв на место, Декларация зависла в небе над Хогвартсом, словно чёрная звезда.

Учеников, выбитых из колеи вчерашней ситуацией, теперь ещё больше ограничили в передвижениях. Было запрещено ходить в Северную башню и оранжереи, так что Прорицание и Вероятности и Травологию отменили, также запрещено было ходить в конюшни и Запретный лес на Уход за магическими существами, нельзя было играть в квиддич и летать на мётлах. Эти вынужденные меры не обрадовали преподавателей, ведь это значило, что ещё больше детей будет таращиться в окна.

В полдень, когда Декларация Цели снова начала двигаться, поднялся шум и вопли, начинаясь от башни Гриффиндора и распространяясь по всей школе. Некоторые преподаватели решили воспользоваться случаем в педагогических целях и попросили первогодок Научной Программы посчитать скорость крепости. Но вся надежда на спокойную учебную обстановку улетучилась, когда крепость Малфоя медленно приземлилась неподалёку от Хогвартса. Декларация Цели величественно снижалась по сужающейся спирали, пока не опустилась на широкий луг за оранжереями Пуффендуя, рядом с дорогой в Хогсмид. С деликатной медлительностью она коснулась земли. Ученики со всех факультетов пихали друг друга локтями, проталкиваясь к окнам южной стороны школы, чтобы хоть глазком взглянуть на происходящее. Самые предприимчивые догадались принести омнинокли и сдавать их в аренду по сиклю за минуту.

Спустя некоторое время чёрный герс резко сдвинулся и с грохотом начал подниматься. Заяц, которого в момент приземления Декларации заперло в образовавшемся внутреннем дворе, стрелой вылетел на волю. Появились Лорд Драко Малфой и его мать, Леди Нарцисса Малфой. За ними следовала маленькая, но величественная свита: Фила Забини и её сын Блейз; Грегори Гойл и его жена Сара; Леди Гертруда Гринграсс, Лорд Тэдди Гринграсс и две их дочери. Замыкал процессию Кингсли Бруствер, который шёл с гордо поднятой головой и улыбался.

Они успели пройти совсем немного, прежде чем внизу появилась вторая группа людей, движущаяся навстречу: министр магии Кармел Н'гома, Верховный Чародей и президент Международной конфедерации магов Амелия Боунс, директор Минерва МакГонагалл, декан Научной Программы Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер.

Когда приблизилась правительственная делегация, Благородные остановились, и обе стороны встали на расстоянии в дюжину шагов друг от друга. Они обменялись парой слов, и Лорд Малфой кивнул, указав сперва на Декларацию за спиной, а затем на часть своих спутников. Один прилипший к омниноклю слизеринец, заявивший, что умеет читать по губам, сказал, что Лорд Малфой представляет собравшихся, поскольку некоторые из них не знакомы.

Через некоторое время две группы объединились и отправились en masse к заднему двору Хогвартса. Галдящих детей отогнали от окон, наругали за чрезмерное любопытство и отправили в классы.

≡≡≡Ω≡≡≡

Гарри сидел на койке неподалёку от выписывающей зоны клиники в пустой палате и ждал. Он слышал тихие голоса целителей и авроров, изредка прерываемые чьими-то поспешными шагами, когда кто-то перемещал пациента. Сейчас где-то совсем недалеко Драко и его мать обмениваются любезностями с несколькими дюжинами выдающихся личностей. Роль Гарри играет Тонкс, ей наказано вести себя доброжелательно и молчаливо. Они пройдут через Хогвартс в Тауэр и в конце концов окажутся в Раскрытии Расширений, где собралось ещё больше всемирно известных могущественных фигур. Там находились представители Штатов, Канады, России, Китая, Кореи, Новой Зеландии, Италии, Франции, Скандинавии, Испании, Германии... список длиной в несколько страниц включал в себя даже дюжину крошечных магических городов-государств вроде Нахичевана (который, как выяснил Гарри, находился внутри магловской страны Азербайджан).

Если повезет, в течение следующего часа Нимфадора Тонкс сможет улучить момент и ускользнуть в клинику на пару минут, позволив настоящему Гарри взяться за работу.

Было бы гораздо удобнее, если бы он мог менять свою внешность.

Но Нерушимый обет Гарри не различал степени допустимости. Возможность совершить действие была бинарной: либо он мог что-то сделать, либо не мог даже подумать об этом, поскольку действие могло уничтожить мир... Существовал некий порог запрещённого, регулируемый лучшим беспристрастным суждением Гарри, крайне маловероятные исходы он мог отбросить, но частичных запретов не существовало. Кубический миллиметр антиматерии не разрушит мир, так что Гарри мог решиться на его создание. Но на создание кубического метра он наверняка неспособен, потому что такое количество антиматерии может привести к катастрофе (даже если предположить, что её можно будет контролировать). Где-то между этими двумя точками находился порог: количество антиматерии, необходимое и достаточное, чтобы представлять угрозу миру.

Тот факт, что Гарри не мог исследовать вопрос детальнее, очень многое говорил о силе человеческого разума и возможностях Нерушимого обета. Было бы интересно узнать, как его мозг принимает решения о допустимом размере опасности (позволит ли Обет притвориться, что собираешься сделать что-то опасное?)

Если уж на то пошло, существовало множество хороших причин заставить человека принять Нерушимый обет, чтобы сделать его рациональнее — например, «я буду проверять мои представления эпистемической логикой», — но Гарри обнаружил, что и на такие исследования не способен. Логично. Ведь сильно менять любой аспект разума человека, имеющего доступ к магии, невероятно опасно.

К сожалению, для Гарри не менее опасно было менять своё тело трансфигурацией и Камнем. Он регулярно проверял себя на разные медицинские отклонения и когда однажды диагностировал лёгкую нейропраксию плечевого сплетения, исправил её за несколько минут (списав всё на годы стресса и постоянное напряжение).

Но изменить внешность на час ради уловки?

Недопустимо. Могли возникнуть проблемы с трансфигурацией, ошибки и чёрт знает что ещё. Случалось, что на самом глубоком уровне пронизывающая Тауэр магия интерферировала с магией целителя. Бывало, что во время длительной трансфигурации концентрация целителя слабела. Любая непредвиденная мелочь могла помешать.

Поэтому он сидел и ждал.

— Эй, Гарри, — позвала Тонкс, отодвигая занавеску в маленькую палату. Её обычная внешность почти вернулась, и только рост немного колебался, пока масса перераспределялась. — Ты готов? — спросила она, при этом её волосы укоротились и потемнели, приобретая бирюзовый окрас на кончиках. Лицо изменилось в последнюю очередь, и Гарри успел увидеть неприятную картину: как бы он выглядел, будь у него грудь, другая причёска и рост на пару дюймов меньше.

— Полностью, — сказал он, поднимаясь. Он одёрнул рукава мантии, расправляя ткань, собравшуюся на плечах, и поправил волосы, собранные в хвост свободнее, чем обычно, чтобы передняя прядь немного прикрывала шрам. Некоторых людей это будет меньше отвлекать, для других будет напоминанием авторитета, а для ограниченного числа достаточно проницательных станет знаком, что он понимает, как вести игру.

— Малфой понял, что я не ты, насчёт остальных не уверена, — сказала Тонкс, тоже поправляя мантию. — Но лучше считай, что они в курсе. Я заметила целую кучу многозначительных взглядов.

— Случилось что-нибудь, о чём стоит упомянуть? Как Минерва перенесла вторжение? — спросил Гарри, вытаскивая из кармана левую перчатку. Она выглядела так же, как правая — коричневая кожа, без пальцев — но небольшое расширенное пространство на ладони вместо Камня Постоянства хранило другую древнюю могущественную реликвию. Точнее фрагмент этой реликвии. Кубок Полуночи был давно сломан, когда они нашли его секретное хранилище.

Тонкс пожала плечами и запустила руку по локоть в маленький кошель, закреплённый под мантией.

— Лорд и Леди Гринграсс льстиво отзывались о всяком, задирали носы и рассуждали о репутации Хогвартса и том, как он превратился из школы в правительство.

— Недалеко от правды, — нахмурился Гарри. — Иногда я жалею, что не устроил новый Тауэр где-нибудь в здании Министерства. В своё время я решил, что тогда не так будет бросаться в глаза… влияние.

— Не важно, милашка Кингсли всё уладил. Взял МакГонагалл за руку и мягко сказал что-то вроде: правительство не могло и мечтать о лучшем смотрителе. Хотя я не думаю, что директор нуждалась в помощи. Она невозмутима. Её не так-то просто вывести из себя. — Тонкс наконец разобралась с карманом и вытащила оттуда золотую перчатку. Натянув её, она подвигала пальцами, чтобы та удобно села по руке. У перчатки не было выступов, кроме места у основания пальцев, где находились заряды. Прилаженные друг к другу золотые пластины едва заметно двигались, когда ведьма шевелила пальцами.

— Ещё что-нибудь, что я должен знать?

Тонкс покачала головой.

— Тогда я пошёл. Увидимся, — сказал Гарри. Она кивнула и вернулась к перчатке, внимательно разглядывая один из зарядов. Гарри отодвинул занавеску и вышел, оставив Тонкс в одиночестве.

У шести палат были подняты зелёные флажки, и ему пришлось потратить ещё несколько минут, торопливо заглядывая в каждую и завершая лечение. Лишь один из пациентов был в сознании — мужчина по имени Имир, которого Гарри смутно помнил, — пришлось немного поговорить.

Покончив с беседами и извинениями, Гарри спешно покинул выписывающую зону, прошёл по коридору мимо Сочетания Сотворений и оказался в Раскрытии Расширений. Как и все большие подразделения, Раскрытие находилось в задней части Тауэра. Им нужно было много пространства. На самом деле, скоро придёт пора реорганизации... Сектору Совершенствования и Ипсиланти Исчислениям требовалось больше места, а рядом с их текущим расположением расширяться было некуда. Хотя, возможно глупо было рассуждать в таких ограниченных терминах... почему бы не использовать несколько первых стабильных карманных миров? Нет причин отправлять на орбиту все.

Гарри прошёл мимо двух авроров у входа в Раскрытие и остановился.

Комната была заполнена: здесь собралось около сотни гостей — дипломатов, журналистов, лидеров стран — и полсотни авроров. И хотя оборудование и мебель убрали, комната с трудом вмещала всех. Хуже того, толпа разделилась на отдельные фракции: Независимые и Благородные расположились в одном углу, Гермиона, окружённая своими Возвращёнными — в центре, а остальные гости плотным полукругом заняли оставшееся пространство. Пятеро авроров с намеренно нейтральным выражением лица разносили на серебряных подносах напитки из соседнего Сочетания Сотворений. Пахло мятой: кто-то наколдовал Чары Свежего воздуха, чтобы в забитом помещении было чем дышать.

Когда появился Гарри, все разговоры на мгновение стали громче и тут же прекратились. Он улыбнулся так любезно, как только мог, и повернулся налево, где скандинав Пир Авик-Зодерлунд-Эллингсен с улыбкой протягивал ему руку.

— Пир, рад вас видеть, — сказал Гарри с напускной теплотой, которая давалась ему теперь легко. — Спасибо, что приехали.

— Здесь треть Конфедерации, — проговорил Пир удивительно низким голосом, поглаживая бородку свободной рукой. — Думаю, это хорошие новости. Ещё, полагаю, вы захотите поговорить с представителем Рубинового Суда. Возможно, прежде, чем займётесь другими делами — ваша рука будет крепче.

Мы заполучили Китай? Возможность была захватывающей. Китай играл ключевую роль в союзе Десяти Тысяч, и если он подпишет Договор сохранности жизни, то захочет закрепить своё преимущество и приведёт остальных союзников на условиях, утверждающих его локальное доминирование.

— Благодарю за добрые слова, Пир, — сказал Гарри.

— Мы всегда на вашей стороне, Гарри... Британия и Скандинавия — родные сёстры, не так ли? — сказал чиновник, похлопав Гарри по плечу. Гарри улыбнулся, кивнул и продолжил путь. Очередной гость ожидал его, чтобы пожать руку, передать совет, прошептать секрет — сказать что-нибудь, что помогло бы завоевать расположение.

Тауэр являл собой власть.

Гарри обходил комнату, медленно пробираясь через плотную толпу ведьм и волшебников. За ним по комнате продвигались авроры — к нему были приставлены Крейм и Кванон, он видел, как они аккуратно протискиваются между людьми, чтобы оставаться рядом. На каждого человека было выделено времени всего на пару слов, чтобы Гарри успел пожать им руки и пробормотать какую-нибудь любезность, выразить благодарность за совет или комплимент.

Чуть больше времени Гарри пришлось уделить Советнику Хигу, главе Рубинового Суда и министру Н’гоме.

Хиг не переставал улыбаться, его радость была почти осязаемой. Гарри был абсолютно уверен, что американец покинет комнату, заручившись поддержкой десяти новых друзей и двадцати новых союзников, особенно после демонстрации влияния Вестфальского Совета и лично Хига на Тауэр. Американец горячо поздравил Гарри и отпустил пару колких замечаний насчет официальной мантии Филы Забини. Гарри не смог избежать ловушки и что-то уклончиво ответил. Получив подтверждение своим подозрениям насчёт двойника, Хиг ещё больше заулыбался, а Гарри добавил пару общих слов и поспешно удалился.

Хи Джин был молчалив, он одобрительно отозвался о качестве огневиски, которое принёс аврор. Они немного поговорили об огневиски, никак не касаясь текущей ситуации. Гарри не особо разбирался в алкоголе, поэтому задал несколько вежливых вопросов о сортах. В какой-то момент Хи Джин упомянул, что Нотабли хотят обсудить предложение Тауэра. Гарри кивнул и продолжил разговор на отвлечённые темы, а через некоторое время снова выразил признательность и отошёл, зная, что Рубиновый Суд согласился вступить в Договор на предложенных условиях. Это был триумф.

С Н'гомой произошёл более неловкий разговор. Кармел Н'гома была обязана ему должностью. Она знала об этом, и Гарри был уверен, что её это очень раздражало. Но будучи гордым и проницательным политиком, она всегда стремилась выслушать его и редко вмешивалась в дела Перси Уизли, её «помощника». Не было причин жаловаться, особенно если вспомнить её более враждебных предшественников вроде Джуниуса Симплворта Смита. Но всё же беседа шла неловко. Они обсудили Хи Джина и прогресс обливиаторов в разрешении вчерашних конфликтов. Гарри был вежлив, но ушёл так быстро, как только смог, уделив ей достаточно внимания и уважения. Его ожидали более важные люди.

Гермиона присоединилась к нему, когда он направлялся к Благородным. Гарри кивнул ей, она кивнула в ответ. Выражение её лица было неоднозначным, и он не знал наверняка, что было причиной её улыбки — тревога или радость. Не теряя бдительности, за Гермионой следовала Эстер.

Толпа гудела. Люди расступались. Гарри напрягся.

Драко.

Драко стоял, держа ладонь на рукояти трости — трости его отца, с набалдашником в виде змеиной головы. Другую руку держала его мать, демонстративно глядя в сторону и наигранно улыбаясь. Драко, напротив, пристально смотрел на Гарри. Он выглядел так, как по мнению обычных людей должна выглядеть элита. Но Гарри прекрасно понимал, что часто действительность идёт вразрез с ожиданиями. Глава дома Малфоев был одет в чёрный магловский костюм с ярко-зелёным галстуком. Одежда была подобрана с иронией, но кроме этого подчёркивала его атлетичность. Он смотрел на Гарри с самодовольной улыбкой.

— Если вы разобрались с пациентами, мистер Поттер-Эванс-Веррес, — сказал Драко, — можем ли мы обсудить последние события?

Голос пробудил воспоминания.

«Привет. Тоже в Хогвартс?»

«Однажды отец пропустил из-за меня голосование в Визенгамоте. Я упал с метлы и сломал несколько рёбер. Было очень больно. Мне никогда не было так больно, и я думал, что умру. И отец вместо очень важного голосования сидел у моей кровати в больнице Святого Мунго, держал меня за руку и обещал, что я поправлюсь.»

«Итак. Наука. Будем изучать кровь.»

«Это, по-твоему, предупреждение?! Это, по-твоему, предупреждение?! Когда речь идёт о ритуале, который требует необратимых жертв?!»

«Союз?» «Согласен.»

«Я помогу тебе решить проблему с ненавистью к маглорождённым в Слизерине. И я соглашусь, что жаль, что Лили Поттер умерла.»

«Но кое-что надо сказать прямо. Ты вводил меня в заблуждение. И ты мне должен.»

«Ты должен умереть. Ты должен умереть за то, что убил отца.»

«Если ты можешь дать мне это, я сделаю что угодно. Что угодно. Я уничтожу мир, если придётся. Но если ты не выполнишь свою часть, я уничтожу тебя. Понял меня, Поттер?»

«Грейнджер не справится, Поттер. Она не может сотворить заклинание. И она убивает себя этими попытками»

«Гарри... нет... О, Гарри... что же нам делать? Что мы можем сделать?»

«Я нож. И это грандиозная цель... для разрезания».

Гарри быстро заморгал, но почувствовал, что по щекам всё равно текут слёзы. Это было нормально. Наверное даже желательно, подумал он отстранённо. Это подчеркнёт его человечность, станет историей, да и нет смысла думать об этом, ведь он всё равно не мог остановить слёзы, даже если бы захотел.

— Да, Лорд Малфой. Можем ли мы побеседовать в переговорной? — спросил Гарри. Он чувствовал, как горло сводит от эмоций, но голос звучал на удивление нормально. — Думаю, мы можем прийти к соглашению по некоторым основным вопросам, прежде чем к нам присоединится множество людей, имеющих право высказаться.

— Согласен, — спокойно сказал Драко.

Гарри сделал шаг назад, указал рукой на дверь и легко и величественно кивнул. Этот театральный жест заставил всех на мгновение перевести взгляд обратно на Драко, и Гарри улучил момент, чтобы прийти в себя.

Театр для масс.

Драко кивнул. Он поцеловал мать в щёку, уверенно кивнул своему другу Грегори Гойлу и направился к двери. Гарри и Гермиона последовали за ним. Когда они вышли, трость Драко громко застучала по камню под ногами, и этот звук прорывался через возобновившийся шёпот самых могущественных людей мира.

≡≡≡Ω≡≡≡

Месяц назад

Расположение неизвестно

Фенрир Сивый состоял из шрамов и крови. Оборотням нужна добыча. Зов луны пробуждает у проклятых кровавое безумие. Если они не находят добычу, то начинают терзать собственную плоть.

Конечно, существуют способы облегчить страдания.

Самый жестокий — это просто приготовить для оборотня жертву к полнолунию. Дикий волк не станет терзать себя, пока будет чуять поблизости человека. В древние времена некоторые индийские военачальники верили, что отнятые их звериным обликом жизни делают их бессмертными. Легенды гласят, что ликантропия появилась в результате отчаянных попыток безумного волшебника сохранить молодость.

Более гуманные ликантропы были вынуждены сдерживать свою звериную натуру, они создавали ямы-ловушки или оковы, способные сдержать бешеного волка. Поскольку волк мог разорвать сталь, словно мягкий сыр, гоблины с охотой предоставляли так называемые «цепи кринос», неуязвимые для клыков и мышц. К несчастью, это позволяло магическим властям легко выслеживать и ловить покупателя-ликантропа, так что оборотни боялись рисковать. В результате много невинных было изувечено или убито.

Однако чудеса современного зельеварения позволили ликантропам использовать Волчье противоядие. Этот чудесный эликсир не может предотвратить трансформацию, но позволяет обернувшемуся волку не впадать в безумие. Уже двадцать лет оборотни имели возможность контролировать свою звериную натуру.

И, видимо, очень скоро знания о том, как варить это зелье, канут в лету, потому что пять лет назад блестящие учёные Тауэра создали лекарство от ликантропии. Эта информация шёпотом передавалась от одного проклятого к другому.

Поначалу никто не спешил заполучить лекарство, боясь, что это очередной трюк Волшебного правительства. Оно уже применяло подобные уловки, и тогда преисполненные великой надежды проклятые часто платили огромную цену. Но когда один за другим стали возвращаться друзья, исцелённые от проклятия луны, даже самые осторожные ликантропы поддались и отправились в Тауэр. И их не разочаровали. Почти все излечились.

Но Фенрир Сивый не сдался.

Он был оборотнем на тропе войны. Он поклялся навеки противостоять правительству, непроклятым, маглам, всем и каждому. Его ненависть была так же безрассудна и свирепа, как и чудовище, в которое он превращался каждый месяц.

Говорят, никто не безобразен внутри. Но в сердце Фенрира горела лишь злоба, сжигая его, словно раскалёнными углями. Злоба горела в его животе, путая мысли. Был ли он безумен? Был ли он болен? Был ли он злом?

Чушь.

Фенрир был оборотнем на тропе войны, вот и всё.

Война не кончалась даже сейчас, когда он яростно бросался на решётки своей клетки. Цепи, прикрученные винтами толщиной с человеческое запястье, приковывали его к стене.

Иногда приходил эльф в лохмотьях и с насмешкой кидал ему шмат мяса. Как часто он приходил, сколько проходило времени — часы? дни? — Сивый не знал. Иногда он просыпался с кровью во рту. Так он считал месяцы. Так он понимал, что его используют.

1) Касрейн — могущественный волшебник из вселенной Стивена Дональдсона «Томас Ковенант»

Вернуться к тексту