Защитница Императора? (гет)

Примечания:

Господи...Я написала. Приятного прочтения, дорогие читатели. Еще 2 главы и будет конец.

Pov: Николь

К вечеру Сенатская наконец-то пустеет. Все закончилось. Больше не будет крови. Спешившись с лошади, я упала на колени, а потом и вовсе развалилась на снегу, прикрыв при этом глаза. Ко мне подбежал мой адъютант и начал тараторить:

— Николь Александровна, вам плохо? Раны беспокоят? А вдруг они открылись?

— Тихо, тихо. Все нормально. Просто…устала. От всего этого. Все хорошо. Не беспокойся. Иди. Я поднялась с земли и подошла к перилам, смотря на побитый лед и кучу трупов на нем.

— Ладно. Я тогда позову Михаила Андреевича. На это я только кивнула. Вскоре ко мне пришел муж и обняв меня, поцеловал в макушку. Нам не нужны были слова, чтобы понять друг друга.

— Как ты? — прервал тишину голос Михаила.

— Все в порядке. — тут я начала кашлять. Заметив обеспокоенный взгляд мужа, я сказала хриплым голосом: — Правда, все хорошо, просто голова побаливает и горло тоже. В глазах резко потемнело, я покачнувшись, схватилась за перила. Михаил прикоснулся губами ко лбу.

— Нет, у тебя лоб горячий, ты заболела. — ответил муж и подхватив меня на руки, понес к своему коню. После мы поехали ко дворцу. И уже там, пройдя несколько шагов, я потеряла сознание.

Pov: Автор

На Сенатской девушка простудилась, и в канун Рождества слегла с горячкой. Несколько дней девушка не могла прийти в себя и Романовы боялись представить, что будет дальше. К началу января Николь поправилась, но была все так же слаба и поэтому позволила Михаилу управлять делами в моменты тяжелого самочувствия.

Мятежники были схвачены, и под надзором гвардии были отправлены в казематы. Избежать своей участи не удалось и Рылееву, творчеством которого Николь восхищалась, и Оболенскому, и Муравьеву. Но ее потревожило известие о том, что еще одним заговорщиком был Сергей Трубецкой.

— Он же…не мог так поступить. Когда его брали в армию, он давал присягу. Что не предаст Россию. Его оставили в гвардии и даже повысили.

— Он сейчас в крепости, Ника.

— Я пойду туда и может он мне все расскажет.

— Нет, я не позволю тебе туда идти, ты еще слаба.

— Я должна его увидеть, — твердо проговаривает она. — Я хочу знать причину бунта. Ты не остановишь меня, Николай, хоть всю гвардию сюда приведи во главе с Александром.

На рассвете девушка выезжает в Петропавловскую крепость.

Девушку пропускают нехотя, зная о ее неважном здоровье и вспоминая наставления Императора. Девушке показывают нужную камеру.

— Вы уверены, Ваше Сиятельство? — неуверенно спрашивает караульный.

— Все в порядке, Григорий Николаевич, — уверяет его Николь, кутаясь в шинель.

— Я буду здесь, если Вам понадобится моя помощь…

— Не стоит, оставьте нас наедине с господином Трубецким. Никого не пускать. Отдав честь, мужчина уходит, а девушка, выдохнув, толкает железную дверь.

— Сергей Петрович, — тихо зовет она, закрывая дверь и оказываясь в полной темноте. — это Николь Александровна… Неожиданно в углу загорается лампа, освещая лицо Трубецкого. Девушка молча подходит к заключенному. — Что же Вы, Сергей Петрович, родное Отечество предали? — с грустной улыбкой произносит она, — Вы присягу императору давали. Вас в гвардии оставили, повысили. Мужчина молчит, лишь поднимает пустые глаза на девушку. Николь отгоняет лишние мысли и ловит его взгляд.

— Я вину признаю только лишь перед Вами, Ваше Превосходительство. В остальном моя совесть чиста.

— Звучит весьма дерзко. Не боялись Родину свою, Россию, уничтожить?

— Мы желали свободы, но потерпели поражение. — после долгого молчания Сергей спрашивает: — Что будет дальше?

— Не имею представления, — признается она. — Расследование взял на себя Николай Павлович вместе с Бенкендорфом, я попробую поспособствовать следствию. Вас ждет казнь, понимаете, Сергей Петрович? Бегите с женой во Францию, я чем смогу, помогу Вам.

— Я сражался за идею, за нее и погибну. Я не боюсь, Николь Александровна, — решительно отвечает полковник. — Вы сильно рисковали, придя сюда.

— Вы имеете право высказать свою последнюю волю, господин Трубецкой. Это все, что я могу сейчас Вам дать, — устало сообщает девушка направляясь к выходу из камеры.

— Я хочу поцеловать Вас, — неожиданно говорит заключенный.

— Что? — спрашивает она и резко разворачивается обратно к нему лицом.

— Это моя последняя воля. Я люблю Вас. Я Вас давно полюбил. Даже до того как вы вышли замуж. Даже когда я был женат. И я буду любить Вас даже перед лицом смерти, Николь Александровна. Говорит Сергей, смотря девушке в глаза и осторожно дотрагивается до девичьей щеки грубой холодной рукой, оставляя на губах чувственный поцелуй. — Прощайте, Николь. Помолитесь за меня и всех моих товарищей.