Крестный для Альбуса (гет)

Гермиона нервно потеребила рукав мантии и снова посмотрела на часы, с досадой отметив, что прошло всего одиннадцать секунд, с тех пор как она в последний раз проверяла время.

— Успокойся, — тихо сказала она сама себе. А через несколько мгновений поняла, что вновь таращится на циферблат, как будто от этого случится чудо и время побежит быстрее.

Она явилась слишком рано. Северус пригласил их к семи часам, а сейчас было всего лишь двадцать минут седьмого. Она вышагивала мимо кустов, скрывающих дом Северуса от чужих взглядов, и думала, что же теперь делать. Мысль вернуться домой Гермиона отмела сразу — она только еще больше изведет себя. И точно так же не казалось разумным аппарировать к Гарри и Джинни, чтобы прийти уже вместе с ними. Непонятно отчего, но Гермиона переживала и нервничала, словно ей предстояло сдавать экзамен, к которому она не готова.

— Ну-ка соберись! — приказала себе Гермиона и тут же рассмеялась, представив, как она выглядит со стороны — сумасшедшая женщина, которая ходит туда-сюда и что-то тихо бормочет под нос.

Наконец она глубоко вдохнула и выдохнула, расправила плечи и решительно двинулась к небольшой деревянной калитке, за которой виднелся заброшенный сад. Перед забором Гермиона остановилась и, чувствуя, как быстро забилось сердце, посмотрела на новый дом Северуса.

Северус не преувеличивал, когда назвал его небольшим и невзрачным. Белые стены, черепица, массивная дверь, симметрично расположенные окна и никаких декораций. И все же по сравнению со старым домом в Тупике Прядильщиков здесь чувствовалась жизнь. То здание казалось лишь убежищем, где важнее всего была просто крыша над головой. Это же сверкало чистыми окнами, из трубы шел дым, а вокруг не валялся мусор.

И хотя трава в саду достигала щиколоток, она не создавала впечатления неухоженности. Наоборот, если бы у Северуса был газон, как на поле для гольфа, это разрушило бы очарование свободы, которое завершали две старые дикие вишни.

Гермиона улыбнулась, представив, как здесь будут играть дети Поттеров.

Она медленно подошла к порогу, глубоко вздохнула и постучалась. Прошло не меньше минуты, прежде чем Северус распахнул дверь. Увидев Гермиону, он слегка нахмурился.

— Я не ждал тебя так рано.

Он не пригласил ее войти, и Гермиона, смущенно переступив с ноги на ногу, сказала:

— Прости. Мне прийти позже?

Казалось, Северус заколебался, но все же ответил:

— У меня гость. Если тебя не пугают скучные споры о приемлемой цене, то заходи. — и он посторонился, сделав приглашающий жест рукой. Гермиона вошла. — Я предложил бы подождать в кабинете или библиотеке, но, к сожалению, у меня нет ни того, ни другого. А ждать в ванной, полагаю, покажется тебе немного глупо.

Гермиона нервно хихикнула. Они сделали несколько шагов, и Северус открыл дверь справа, ведущую, как сразу поняла Гермиона, в гостиную.

Как и предполагал внешний облик дома, обстановка комнаты оказалась скудной, но не неуютной. Если подумать, то картины, вазы или какие-нибудь безделушки были совершенно не в характере Северуса. Гермиона невольно кивнула своим мыслям, разглядывая гостиную. К ее облегчению, Снейп сменил свой старый потрепанный диван на новый, а полки для книг, как и сами фолианты, тщательно протер от пыли.

Навстречу поднялся мужчина всего на пару лет младше Снейпа и с любопытством посмотрел на нее.

— Гермиона Грейнджер, — услышала она голос Северуса. — Эверард Блинки.

Она обернулась и вопросительно взглянула на Снейпа.

— Мистер Блинки отвечает за покупку зелий для госпиталя Святого Мунго, — объяснил Снейп и добавил с едва заметной усмешкой: — И как раз сейчас безуспешно — не примите за оскорбление — пытается надуть меня в вопросе цены.

Темноволосый мужчина не дал сбить себя с толку и спокойно произнес:

— Это то, для чего меня наняли.

Потом посмотрел на Гермиону и поторопился добавить:

— Разумеется, не для того, чтобы надуть кого-то. А чтобы договориться о цене.

Он протянул руку, которую Гермиона пожала с улыбкой. Затем села в предложенное кресло, стараясь не выдать, как сильно нервничает.

Мистер Блинки несколько секунд не сводил с нее глаз, и она прекрасно понимала: сейчас он спрашивает себя, что же Гермиона Грейнджер делает в доме Северуса Снейпа.

Догадался ли об этом Северус? Он остался невозмутимым и произнес:

— Если не ошибаюсь, мистер Блинки, мы все же пришли к соглашению о количестве поставляемого зелья от прыщей, а также о бальзаме для желудка и настойке от вросших ногтей.

— Все правильно, — отозвался тот, — и, чтобы уточнить, мистер Снейп: ваши требования для нас совершенно неприемлемы. Целых двести галлеонов! Уверен, вы понимаете, что Бланхард с Лютного переулка запросил бы за те же зелья и мази сто двадцать.

Северус насмешливо скривил губы.

— Надеюсь, вы не имеете в виду того самого Бланхарда, которому в прошлом месяце исполнилось двести тридцать лет и о котором писали в «Пророке»? Кажется, его губы распухли до размеров дыни, когда он умудрился добавить в собственную зубную пасту увеличивающий порошок вместо шалфея?

Блинки слегка покраснел, но ничего не ответил. Спустя минуту он произнес:

— Ну хорошо, мистер Снейп. Сто пятьдесят галлеонов. И это мое последнее предложение!

— Двести, — спокойно сказал Снейп.

— Сто шестьдесят! — надбавил Блинки.

— Двести.

— Сто восемьдесят? — с надеждой спросил Блинки.

— Мистер Блинки, я не люблю повторяться. Или двести галлеонов, или ничего!

По мнению Гермионы, мистеру Блинки не имело смысла настаивать дальше — Северус скрестил руки на груди, непреклонно глядя на него.

— Ладно, — скрипнув зубами, произнес тот. — Так и быть, двести. Договариваться с вами — одно удовольствие, мистер Снейп.

Северус слегка улыбнулся и молча протянул Блинки перо, чтобы подписать договор. Тот, тихо бурча что-то себе под нос, повиновался.

Неожиданно мистер Блинки обратился к Гермионе:

— Скажите, мисс Грейнджер, можно ли хоть как-то сбить мистера Снейпа с намеченного пути?

— Эм-м-м, — замялась она. — Боюсь, что нет.

— Но-но, — невозмутимо произнес Снейп. — Вы слишком быстро сдались. Будь у вас больше упорства, я согласился бы на сто восемьдесят галлеонов.

Блинки ошарашенно посмотрел на Снейпа, чей самодовольный вид ясно показывал: Северус знал, что ни у кого не хватает терпения находиться рядом с ним дольше, чем нужно.

— Что ж, раз мы все обсудили... — Северус неторопливо убрал копию договора в карман мантии и предложил Гермионе выпить.

Она безуспешно попыталась подавить ухмылку и, обращаясь к мистеру Блинки, сказала:

— Не сердитесь на мистера Снейпа. Его методы просто непобедимы.

— Мисс Грейнджер, тут я с вами полностью согласен, — отозвался он с легкой улыбкой. — Могу я поинтересоваться, что?.. — и он смущенно перевел взгляд на Северуса.

— О, я его бывшая ученица, — поторопилась ответить Гермиона.

— Ах, ну да. — Блинки кивнул, но она поняла, что ни на йоту не умерила его любопытство.

— Как я слышал, вы занимаетесь магическим правом? — спросил он, наклоняясь вперед.

Гермиона знала, что большинство волшебников и ведьм в курсе ее роли в войне и дальнейшей жизни, и ей почти всегда было неловко, когда кто-то начинал задавать вопросы.

Северус предупреждающе кашлянул, но Гермиона не обратила на это внимания. Она решила, что Блинки уйдет быстрее, если она ответит ему, и кратко рассказала, чем занимается. Но, похоже, мистер Блинки спрашивал не из вежливости. Вместо того чтобы откланяться, он засыпал ее вопросами.

— Должен признать, мисс Грейнджер, что очень рад лично познакомиться с вами, — сказал он наконец с широкой улыбкой. — И, раз уж мне посчастливилось встретить вас... Думаю, было бы неплохо, если бы мой отдел имел что-то вроде типовых договоров. Не согласитесь помочь мне? Я мог бы заглянуть к вам в бюро, если не возражаете.

Она недоуменно моргнула.

Что происходит? Он заигрывает с ней?

Но прежде чем она успела ответить, Северус уже произнес:

— Боюсь, мистер Блинки, мисс Грейнджер не занимается типовыми договорами — это работа практикантов.

Гермиона обернулась к Северусу. И хотя его лицо по-прежнему оставалось невозмутимым, ей показалось, что она увидела короткую вспышку ярости в его глазах.

— Ах да… Конечно, вы правы, — пробормотал Блинки.

— Что ж... — Северус поднялся, недвусмысленно давая понять, что посетителю пора уходить.

В этот раз Блинки не пропустил намек, поэтому тотчас встал и, взглянув на Гермиону с сожалением, пожал ей на прощание руку.

Северус пошел проводить его до двери, и, прислушиваясь к удаляющимся шагам, Гермиона чувствовала странный трепет в груди.

«Если я бы знала Северуса хуже, — подумала она, — то решила бы, что и ему показалось, будто Блинки заигрывает со мной!»

Когда Снейп вернулся, то мрачно посмотрел на нее и в неловкой тишине протянул бокал вина.

«И если не ошибаюсь, то по каким-то причинам ему это явно не пришлось по душе!»

* * *

— Мне нравится твой новый дом, — сказал Гарри Северусу после ужина.

— Да, мне тоже, — подтвердила Джинни, позволив Северусу налить в бокал еще эльфийского вина. — Он не идет ни в какое сравнение с тем, в котором ты жил в Тупике Прядильщиков!

К радости Гермионы, Поттеры с детьми прибыли вскоре после ухода мистера Блинки. Уступив просьбам Альбуса, Северус показал им дом.

Разумеется, он оказался совсем простым. Из зала можно было попасть на маленькую кухню, напротив гостиной находилась ванная, а на верхнем этаже — спальня, рабочая комната и нечто, похожее на кладовку.

— Больше всего мне понравился сад! — выпалил Альбус после своеобразной экскурсии.

Северус улыбнулся одной из редкий улыбок, делающих его лицо моложе, и предложил своему крестнику поиграть с братом снаружи.

— Хвалиться нечем, — отозвался Северус и пожал плечами. — Но мне хватает.

Даже не глядя на Гарри с Джинни, Гермиона точно знала, что все трое думают об одном: Северус наконец-то решился начать всё заново, и они наделись, что это подарит ему радость и желание жить, которые вытеснят ожесточение против всего мира.

Гермиона смотрела в окно на играющих в саду мальчишек и чувствовала странный покой, словно буря в ее душе улеглась. К разговору она прислушивалась вполуха, и мысли снова потекли в нежелательном направлении.

Гермиона представила, каково это — быть рядом с Северусом. Занимать важное место в его жизни. Значить что-то для него.

Как часто она думала об этом! И так же часто ей приходилось напоминать себе, что она не должна надеяться.

С печальной улыбкой Гермиона отвернулась от окна и посмотрела на Северуса.

Он не сводил с нее внимательного взгляда, и у Гермионы внезапно пересохло в горле. Чтобы занять руки, она схватила салфетку и принялась ее комкать.

— Ну надо же, — в этот миг сказала Джинни, — я даже не заметила, что уже так поздно!

— Но... — Гарри ошарашенно посмотрел на жену, однако та не дала ему договорить.

— Ты же знаешь, каким невыносимым становится Джеймс, если его не уложить спать ровно в девять, — настойчиво произнесла Джинни и схватила Гарри за локоть.

— Вы уже хотите уйти? — удивленно спросил Северус.

— Да. Понимаешь, дети всегда начинают капризничать в это время, — с извиняющейся улыбкой ответила Джинни. — Очень раздражает, не стоит вам это навязывать.

Северус с сомнением посмотрел на крепко спящую Лили и перевел взгляд на мирно играющих в саду мальчиков, но ничего не сказал.

Джинни встала, потянув Гарри.

— Северус, спасибо за приглашение, — тепло поблагодарила она. — Это был чудесный вечер.

Даже если Гарри и не разгадал мотивов жены, он поддержал ее:

— Я рад, что ты решился на переезд. И надеюсь, что ты пригласил нас не в последний раз.

— Определенно, — отозвался Северус и проводил их до двери. Гермиона последовала за ними.

Разумеется, она сразу поняла, что задумала Джинни, и покраснела.

Когда Поттеры попрощались с Северусом и ушли, Гермиона тихо сказала:

— Полагаю, мне тоже пора.

Он повернулся к ней и, не обращая внимания на ее слова, спросил:

— Что, к дьяволу, это было?

Гермиона сглотнула, не смея взглянуть на него. Она могла бы пробормотать, что не имеет ни малейшего понятия, но вместо этого пристыженно прошептала:

— Совершенно очевидная и очень неприятная для меня попытка Джинни оставить нас наедине. Похоже, она полагает, что я... эм-м... очень этого хочу.

Когда Северус ничего не ответил, она, не поднимая глаз, едва слышно сказала:

— Это... очень неловко. Спокойной ночи, Северус.

Но едва она шагнула к двери, как он схватил Гермиону за запястье и притянул назад.

— И? — спросил он, неотрывно глядя на нее.

— И — что? — отозвалась Гермиона.

— Ты хочешь?

— Что, прости? — она все никак не могла понять, чего Северус от нее ждет.

— Остаться со мной наедине, — сказал он.

— Не знаю, — пробормотала она, внезапно осознав, как близко друг к другу они стоят. Она чувствовала его дыхание на своей щеке и тепло его тела.

— Или тебе больше хочется, чтобы Блинки навестил тебя завтра ради увлекательной беседы о договорах?

— Нет-нет! Точно нет! — быстро возразила она.

Выражение лица Северуса смягчилось, и он захлопнул дверь за ее спиной. Гермиона внезапно почувствовала, что ее колени подгибаются, хотя она просто смотрела на него.

Она боялась поверить в происходящее, и, когда Северус медленно положил руки ей на плечи, Гермиона вдруг осознала, что забыла, как дышать.

— Северус, — выдохнула она, пытаясь собрать мысли воедино.

Следующее, что она еще успела понять, — он ее целует. Ее руки сами собой обвились вокруг его шеи, а губы приоткрылись, отвечая на поцелуй.

Нечто первобытное, отчаянное было в том, как он всем телом прижал ее к двери, не давая даже двинуться. Словно боялся, что Гермиона вырвется и убежит, едва поймет, что происходит.

Но она и не собиралась. В ее голове не осталось ни одной ясной мысли, и Гермиона вцепилась в плечи Северуса, еще сильнее прижимаясь к нему.

И она услышала цвета, почувствовал вкус запахов и увидела музыку, когда ее разум полностью отключился, отдаваясь на милость инстинктов.

* * *

Ночная свежесть проникала через приоткрытое окно, охлаждая разгоряченные тела. Тишину темной комнаты нарушали лишь звуки тяжелого дыхания Гермионы и Северуса.

— Гермиона, — позвал он, обнимая ее.

— М-м-м? — только и смогла выдавить она, страшась его дальнейших слов.

Когда он продолжил, ей пришлось напрячь слух — настолько тихо он говорил.

— Будут дни, когда я попрошу тебя оставить меня в покое. Будут минуты, когда я без причины буду срываться на тебя или унижать. Я буду спрашивать себя, какого черта ты терпишь это, и буду спрашивать тебя, чего ты вообще ожидаешь от человека, который не может предложить тебе ничего из того, что ты заслуживаешь.

Гермиона затаила дыхание.

— Я ничего не могу обещать тебе. Ни того, что буду хорошим другом, ни того, что буду чувствовать себя обязанным по отношению к тебе. Я такой, какой есть, а ты, словно по волшебству, веришь, что сможешь любить меня. Я... Я боюсь впустить тебя в свою жизнь.

Гермиона почувствовала, как на глаза навернулись слезы, но Северус не дал ей заговорить.

— Но я так же боюсь и не впустить. Снова стать тем, кем я был до того, как появилась ты и взяла на себя неблагодарную обязанность склеивать осколки моей жизни.

Она прижалась головой к его плечу, слушая быстрое биение сердца.

— Ты можешь принять все это? — спросил Северус. И в первый раз Гермиона услышала в его голосе неуверенность, страх, что она встанет и уйдет, не оглядываясь. — Ты можешь принять, что я ничего не способен дать тебе, кроме обещания: я постараюсь никогда не причинять тебе боль намеренно?

— Да, — прошептала она без колебаний. — Могу. И уже сделала это.

* * *

Первые солнечные лучи разбудили Гермиону. Она открыла глаза и моргнула, пытаясь понять, где находится.

Рука Северуса лежала на ее бедре, а его дыхание согревало спину.

Гермиона слегка потянулась, но когда попыталась чуть отодвинуться, чтобы лечь поудобнее, то почувствовала, как Северус притянул ее обратно к себе.

Гермиона улыбнулась. Даже во сне он не хотел терять тепло ее тела.