Never Let You Down (гет)

Без Фриды во дворце безумно пусто, и с каждым днем на Элис это давит всё сильнее и сильнее. Локи подавлен, сломлен, его корит то, что он не смог сделать всё, чтобы сделать самых лучших людей в его жизни счастливыми и беззаботными. Кэрри, надо признать, всё больше и больше похожа на ту самую Кэрри Уайт, в честь которой её назвал отец — замкнутой, холодной, теряющей контроль над собой. Ей вовсе не нравится держать книгу на голове, чтобы поправить осанку, общаться сначала с тем, кто сидит слева, а потом с тем, кто справа, потому что так велят какие-то глупые, не пойми кем надиктованные правила, которые ей, как единственной живой наследнице надо выполнять беспрекословно.

Глядя в темную ночь, Кэрри устало стояла на балконе, опираясь о перила в надежде хоть немного расслабить спину. Голову терзали глупые мысли, встречающиеся мидгардцам, обычно, при сонном параличе — разного рода плохие, жуткие видения, что приходили в голову, рушили всю ту липовую конструкцию «хорошей девочки», что Кэрри изо всех сил старалась удержать в руках. Она стоит и видит, как Асгард рассыпается по кирпичикам, ка каждый дом наполняется страхом перед концом всего, как родители пытаются увести её отсюда, а она не может пошевелиться, даже вздохнуть, потому что под ребрами, в легких, в сердце торчат тысячи острых клинков, копий, мечей, а под ними всеми — разрастающаяся, словно лед в стоячей воде, лужа крови. Локисдоттир машет головой и быстро оборачивается, чувствуя за спиной чье-то очень громкое для её магической чувствительности присутствие.

— Не лезь мне в голову, пап, — бурчит Кэрри, вновь уставившись на линию горизонта, легко положив предплечья на перила.

— Я тоже видел Рагнарек, — неспешно и аккуратно, разминая пальцы рук, Локи подошел к ней и встал рядом, спрятав руки за спину.

— Это не Рагнарек, это что-то хуже, — отвечает ему девушка, поправив тиару на голове, — Всё просто…

— Рассыпается на куски. И ты тоже умираешь, смотря на это.

— Так спокойно об этом говоришь… — удивленно и встревоженно говорит девушка, опуская глаза вниз, словно провинилась в чем-то совсем незначительном.

— Если ты что-то видишь, то это обязательно случится, — говорит Локи, осторожно касаясь её плеча, — И с этим ничего не поделаешь. Тебя гнетет и давит та ответственность, что на тебя навалилась, а твоя сила… Подозреваю, больше моей. А мама подозревает, что больше силы миссис Максимофф. И когда её пытаются притеснять, отбирают у тебя… Она начинает тебя уничтожать, а ты — всё вокруг.

Кэрри невольно вспомнила, как бросив в стену всю накопившуюся в руках энергию, разрушила её — настолько болезненным для неё был уход сестры. Она просто-напросто уничтожила такую любимую ею «Звездную ночь», сама убила всё, что так сильно любит. Её злило это, и перемешиваясь со всем остальным грузом, превращалось в то, что она не хочет видеть, не хочет знать и то, что не дает ей спать.

Она держит отца, который ведет её в покои, под руку, они оба как-то скорбно молчат, не желая говорить о том, как Фрида ушла, а все разговоры во дворце, вне дворца и даже, кажется, птицы пели только о том, что Фрида Локисдоттир покинула родной дом во имя чужого царства. Но только Элис, Локи и Кэрри знали о том, что сделала она это чтобы никому не навредить и сберечь всех, кого может и кем дорожит. Монстру не место среди людей, ему место среди монстров — вот её кредо, нынешней, наверное, королевы Йотунхейма. Самой мудрой королевы.

— Спокойной ночи, — говорит Локи, целуя дочь в лоб, чего обычно не делал с её четырнадцатого дня рождения. Он ласково гладит её щеку, заботливо снимает тиару и распускает прическу. Кэрри вздыхает, укрывается, и сжимая край одеяла, говорит:

— Можно тебя о кое-чем попросить? — она выглядит смущенной и грустной, когда произносит это, поэтому асгардскому принцу не остается ничего, кроме как кивнуть ей, — Расскажи мне сказку. Как в детстве. Можешь?

Лафейсон тепло улыбается, опускает глаза и начинает ту самую историю, которой, он искренне верит, ещё не скоро придет конец.

* * *

Шторы в их комнате были плотно закрыты с того самого дня, как Фрида ушла. Кэрри поняла, что даже если сестра вернется, то с ней она никогда не заговорит и говорить не захочет. Какие бы дифирамбы ни пела мама, как бы ни призывала её понять и принять её «подвиг», Локисдоттир младшая не сделает этого. В отличие от сестры с промытыми мозгами, которая разучилась жить для себя, Кэрри сохранила гордость и честь, не королевскую, а свою собственную, человеческую.

Нехотя открывая глаза, девушка ворочается в кровати и прислушивается к тихим перешептываниям за дверью. Мама, папа, и… какой-то мужчина, скорее юноша, примерно её возраста, по предположениям — симпатичный и загадочный, такой же, какой когда-то за считанные пару часов влюбил её дважды — в себя и в Париж. С тех пор Кэрри боялась говорить с молодыми людьми на такие сокровенные для неё темы, на которые говорила с тем мужчиной. Она стала заложницей собственного страха полюбить, искренне, по-настоящему, из-за одной разорванной влюбленности. Порой, принцесса сама смеялась над собой — так это нелепо и глупо.

Прихорашиваясь, она внимательно слушала разговоры за дверью, но ни единого слова разобрать не смогла. Они будто специально бубнили, стараясь уберечь что-то от её любопытных ушей, и Кэрри решила сама разобраться с этим, накинув поверх длинной кремовой ночнушки, которая сошла бы за обыкновенное платье, будь под ним что-то кроме её кожи, красный халат Фриды, тоже в пол. Выждав три секунды, прислушиваясь к голосу незнакомого парня, Локисдоттир осторожно открывает дверь и выходит из спальни. На неё тут же устремляются взгляды матери и отца, она тепло улыбается им и слегка присаживается:

— Доброе утро, — улыбнулась она и перевела взгляд на юношу. Улыбка с превратилась в восхищение — кудрявый, с широкими бровями, ярко выраженными скулами, глубокими, точно цвета леса, глазами. Красивый, очень, даже чересчур, от чего Кэрри не смогла не засмущаться, — У… У нас гости? Почему вы не предупредили? — девушка резко перевела взгляд на родителей, словно осуждая их за то, что её в такой ранний час видит симпатичный юноша, а она совсем не по-королевски выряжена.

— Кэрри, милая, — начала Элис, — Твой отец рассказал мне, что ты видишь и… Я предложила найти того, кто поможет научиться контролировать эти видения и твою магию. Теперь этот юноша — твой учитель. Он ученик доктора Стивена Стрэнджа, его помощник и спутник. Думаю, вы поладите, — спокойно говорила Роджерс, иногда бросая взгляды на парня, чем точно вызывала ревность у Локи, поэтому он прижал её к себе за талию сразу после того, как она закончила, и увел куда подальше.

— Меня зовут Виктор, — сказал парень после того, как принц и принцесса Асгарда ушли, — А тебя…

— Кэрри, — нервничая, девушка куталась в халат и прикрывалась всеми возможными способами, — Не смейте шутить про Стивена Кинга.

— Ты далека от Кэрри Уайт, как Солнце от Луны, — усмехается Виктор.

Девушка тяжело вздохнула, понимая, что общий язык с Виктором она не найдет, да и не хочется как-то. Он показался ей заумным и слегка далеким от мира сего, потерянным в параллельных реальностях, чего Кэрри, помешанная на реализме, точно не приветствовала. Учитель, она считала, мало чем бы ей помог, лучше был бы какой-нибудь психолог, врач, который скажет, шизофренические это галлюцинации или действительно кусочек из будущего, который, почему-то, за неё зацепился.

Первая тренировка, как говорит этот витающий в небесах чудак, будет сегодня, ровно в полдень. Кэрри исправно пришла на неё, смирившись с тем, что просто так из дворца ей его не выгнать, и точно так же просто так не сбежать. Когда она увидела его медитирующим среди деревьев, то тут же замерла в недоумении. В голове возник только один план последующих действий — бежать, пока он не видит. Тихо развернувшись в противоположную от красивого, но странного юноши сторону. К её сожалению, он это заметил:

— Кэрри, — тихо сказал он, после чего перед девушкой появилась прозрачная граненая стена, в которой отражалось всё то, что было по другую сторону. Девушка сделала шаг назад и резко обернулась:

— Что за фокусы? — недовольно спросила она, — Пропусти меня! Стража! — Виктор спокойно стоял перед ней.

— Мы в зеркальном измерении, — сказал парень, потирая предплечья и поправляя рукава кашаи, — Тут хоть кричи, хоть не кричи, — он опустил голову и исподлобья взглянул на принцессу, — Не паникуй.

— Ты меня читаешь… Предугадываешь, что я буду делать, да? — поинтересовалась девушка, сложив руки на груди.

— Я вижу тебя больше, чем насквозь, — говорит Виктор и складывает руки в сферу, образуя между ними светящийся оранжевый шар, — Повторяй за мной.

Кэрри резко создала красный пылающий шарик на руке и продемонстрировала Виктору, словно намекая, что его уроки ей не нужны, и справится она сама.

— Резкая, импульсивная, вспыльчивая и нетерпеливая. Если чего-то и хочешь, то всего и сразу. Поэтому твое будущее тебя уничтожает.

Девушка спрятала огонек в кулаке и вновь опустила глаза так, словно провинилась.

— Вот почему я медитирую — сосредотачиваюсь и успокаиваюсь.

— Класс, психованный пытается чему-то обучить психованную, — отрезала Кэрри.

— Тебе тоже надо успокоиться. Отвлечься от того, что тебя напрягает. Выплеснуть энергию.

Кэрри замотала головой, понимая, что Виктор несет самую большую чушь из существующих. От неё оторвали кусок, сломали, унизили, выпотрошили всё её нутро и превратили в клоунессу, что пляшет на костях некогда всесильного Асгарда, сделали с ней то, чего она никогда не хотела, ей предстоит жить в том мире, который она не строила и в котором не хотела жить. Локисдоттир отдала бы всё для того, чтобы жить в Париже, с тем парнем, который влюбил её в Париж и в себя, быть обычной ученицей школы искусств, рисовать красивые, великолепные картины, а не восседать на троне, просто чтобы он не пустовал. Её мечтой было жить для себя, делать то, что ей хочется, а не оказывать услугу кому-то, управлять кем-то, кем она не хочет.

— Это невозможно, Виктор, — сквозь зубы процедила Кэрри, — Я не хочу делать то, что меня заставляют. Мне не нужен этот этикет, языки, гребаные ограничения свободы… Для чего? Для кого? Почему на трон не может сесть мама, папа, кто угодно? Почему именно я? Я не хочу править. Мне плевать на Асгард, мне плевать на трон. Я просто хочу в Мидгард. Я считаю его простоту своим домом, как и мама. Я хочу просто учиться, просто тратить деньги на одежду, которая подходит мне по размеру, просто… Просто жить! Без этой мишуры и лжи, что окружает мою семью столько, сколько я живу. У меня была Фрида, она… Она просто жила, делала, что хотела, она мечтала о троне, мечтала стать королевой, а потом какая-то идиотка облила её ледяной водой и превратила её жизнь в ад, как когда-то Один превратил жизнь моего отца в ад. Мама спасла его, посвятила ему жизнь… А Фриду никто не спасет. Она убежала от одиночества, от пустоты, чтобы восполнить её теми… — она набрала в легкие воздуха, взмахнула руками, отчего красное пламя разлетелось осколками во все стороны, и его поглотили зеркала, что окружали их с Виктором, — …кто её любит и ждет. Сестра обещала вернуться… Но ты понимаешь, что она не вернется. Я это понимаю, папа с мамой это понимают… Она просто оставила нас без опоры, без веры. Ею должна стать я… А я не могу ею быть. Даже для самой себя.

Пару секунд они помолчали, смотря друг другу в глаза.

— Легче?

— Нет.

— Не можешь это отпустить? Смириться?

— С чем?! С тем, что всё, к чему я шла, просто разрушено?! С тем, что на меня сами небеса давят?! С тем, что сестра меня предала и…

Виктор перебил её, приложил руку к её лбу и немного толкнул вперед. Девушка закатила глаза так, что они стали белыми, чисто белыми, и её душа позади неё смотрела на свое падающее тело, словно это что-то обыденное. Юноша взглянул на неё, и Кэрри спокойно кивнула.

— Меня этим не остановишь, — падающее тело было всё ближе к земле, а лицо оставалось невозмутимым. Кэрри вселилась обратно в свое тело и встала на ноги, — Я намного могущественней и намного хуже. Такой же монстр, как и она, только бежать мне некуда. Все три храма разрушены, маги сосредоточены только в Тибете, но мне там делать нечего… Я неуправляемое чудовище.

— Прекрасное чудовище, — возразил Виктор. Кэрри усмехнулась и впервые за весь день тепло улыбнулась ему. Он взглянул на неё, взял за руку и вывел из зеркального измерения, — Ты можешь это контролировать. Это не ужасно. Ты справишься. Доверься мне.

Девушка не слушала его — сосредоточилась на том, какие теплые у него руки, какой бархатистый голос. Не поднимая глаз, услышав только последние два слова, Кэрри кивнула и улыбнулась, стараясь верить ему, словно впервые за целую жизнь. И она доверилась, как своей первой и последней надежде.

— Начнем? — уверенно спросила девушка, не пытаясь выпутать руку из руки Виктора.

Юноша кивнул и сильнее сжал её руку, потащив за собой.