Never Let You Down (гет)

Сегодня мисс Роджерс, бесспорно, загулялась — сначала съездив с Мишель и Питером в торговый центр, потом долго побродив среди фонтанов в парке, а сейчас, в гребаные десять вечера, когда ни один солнечный лучик не попадает на поверхность земли, она плетется домой, слушая «Всадника без головы» в наушниках. Даже интересная книга не спасает от сонливости, к сожалению. Темнота, тишина и тепло — вот что ей нужно для хоть какого-нибудь сна, спокойного или беспокойного. Изредка — все это вкупе с баночкой снотворного.

Стив не появляется дома уже несколько дней. Элис не может не отметить, что без папы дома слишком пусто. Некому поливать цветы, будить ее в школу щекоткой, никто не копошится на кухне вечером под музыкальный канал. Только собака сопит и иногда засовывает морду в пакеты, вынуждая оторвать зад от постели и покормить своего сорванца. И… все. Как обжить дом, чтобы не чувствовать себя одиноко, Элис не знает. Но была бы безмерно счастлива, если бы к ней кто-нибудь приходил в гости, вытаскивал ее из дома или, наоборот, заваливался в квартиру и не выпускал оттуда сутками. Она не любит быть в одиночестве, но и больших компаний не приветствует. Только самые близкие, только самые родные — вот он, залог ее хорошего досуга.

Проходя по одному из опустевших бульваров, Роджерс-младшая замечает знакомый силуэт. Она вытаскивает один наушник, хмурится и приглядывается. Мужчина хромает, смотря себе под ноги, и дрожит, медленно проходя под фонарями, будто растягивая то время, за которое он должен был бы под ними согреться. Они с Элис проходят практически вплотную, бросая друг на друга холодные, какие-то жуткие и уставшие взгляды. Она узнает его. Сердце замирает, а в глазах читается немой вопрос. Обернувшись, она успевает бросить ему, такому знакомому и, кажется, невозможному, нереальному, вслед:

— Баки?

Он шумно выдыхает, а после, растеряв всю свою усталость и немощность, несется вперед. Элис рычит, сбрасывает рюкзак и курточку и бежит за ним. Ее заносит на повороте, сапоги пачкаются и стираются об асфальт, ноги подкашиваются, но уже через мгновение она мчится дальше. Дыхание перехватывает уже на следующем перекрестке, когда она теряет Барнса из виду. Эта погоня чем-то напоминает ей пробежки с отцом — догнать невозможно, а выдыхаешься все равно уже на двухстах метрах. К тому же полупустые, сырые, залитые дождем улицы — не лучшее место для таких пробежек. Элис останавливается, чтобы вздохнуть полной грудью, и понимает, что помочь Барнсу кровом и пропитанием не получится, а значит, придется вспомнить, как она бежала сюда, где ее рюкзак и как дойти до дома… отсюда.

Жуткий хрип за спиной звучит как какой-то боевой клич, придает Элис сил, позволяя накачать в легкие достаточно кислорода. Она оборачивается. За ней стоит Зимний Солдат.

— Мистер Барнс… — на выдохе произносит она, зевая. Баки раскрывает выкидной нож и смотрит на нее дикими глазами. По спине бегут мурашки. — Успокойтесь, пожалуйста, я не угроза… Я… Я все о вас знаю. Пожалуйста, доверьтесь мне…

— С чего бы? — рычит он, точно голодный волк.

Элис нужно быстро сообразить, что делать и что ответить. В голове ничего умного не возникает. Ну конечно, на что она надеялась? На себя?

— Я дочь Стива… — сглатывает Элис, закатывая рукав куртки и демонстрируя браслет, на котором выбит адрес, инициалы и номер телефона Стива Роджерса. Он подарил его Элис, как только она ступила на порог его дома, еще холодного и пустого. На случай, если потеряется или в школе потребуются его данные. — Вы вытащили его из реки пару дней назад, думаю…

— Я не знаю, зачем это сделал.

— Мистер Барнс, я не угроза, поверьте мне…

Элис быстро окидывает его взглядом и замечает, что нож он все-таки сложил. А еще замечает пару ран, вокруг которых все в запекшейся крови. Он держится за одну из них, будто она все еще болит.

— У вас раны…

— Заживут.

— Вы голодны.

— Нет.

— Позвольте мне вам помочь, пожалуйста…

— С какой стати?

Никакие уговоры не помогают, и Элис уже готова сдаться. Но вовремя вспоминает, что на заставке телефона у нее фото с отцом, сделанное еще несколько лет назад. Сообщение от Стива тоже приходит вовремя — просьба купить молоко, корейскую морковку и корм собаке. Баки доверяется ей. Они идут темными переулками, чтобы их никто не нашел, по дороге Элис подбирает свой странный рюкзак в виде пингвина, взглянув на Барнса глазами, полными понимания и надежды, но он не смотрит в них в ответ — и она тяжело вздыхает. До дома остается совсем немного, Элис сильнее сжимает его ладонь, будто бы это сдержит его от попытки побега. Роджерс-младшая вся на иголках, она готова не двигаться и не дышать — лишь бы, черт возьми, действительно не сбежал. Он лишь устало кряхтит и изредка хрипит, но попыток сбежать не предпринимает. Только доставая ключи, Элис осознает, сколько раз их могли увидеть, и задумывается, какие последствия ждут ее и отца, если их и правда кто-то заприметил.

Баки вваливается в квартиру и чуть не впечатывается лбом в люстру в коридоре. Элис вовремя хватает его за ворот, сама не понимая, как дотягивается, и отводит на кухню. К ее сожалению, в углу стоит раздраженный и явно чем-то недовольный бог обмана. Она подходит к ящику, в котором хранится вода, и не успевает шкафчик заскрипеть, как он уже начинает ее бранить.

— Элис, ты вообще понимаешь, кого в дом привела? — громким шепотом говорит Лафейсон, чуть наклоняясь к Роджерс-младшей. — Ты знаешь, скольких он убил?

— Заткнись.

— Так, не затыкай меня, — уже чуть громче говорит Локи. — Если он тебя прибьет прямо здесь — я за это не в ответе.

— Он никого не прибьет, пока не прочитать ему код. Он абсолютно безобиден.

— У него нож, — взволнованно, постукивая пальцами по плечу, говорит Локи.

— Ты тоже не безоружен. Если что-то пойдет не так — защитишь, беглый рыцарь.

Он вздыхает, закатывает глаза и приседает к щенку, что подбегает к нему, шлепая лапками.

Элис подает Баки воду, и он не задумываясь, сразу, залпом выпивает всю бутылку. Локи недовольно смотрит, как Роджерс-младшая поправляет ему волосы и вытирает пот с лица. Бакс лижет щеку, что заставляет Локи расплыться в улыбке и забыть про взбешенность еще одним мужчиной в доме Элис.

Через какое-то время Барнс хватается за рану. Элис тут же вспоминает уроки тети Нат и дотаскивает его в комнату отца. Та, кажется, нравится Баки и кажется знакомой. Стены завешаны фотографиями и рисунками, на некоторых изображены пейзажи, на некоторых Элис. У стены стоит муляж щита, висят поводки для собаки и старая, видно, маленькая ему куртка. Широкое окно закрыто оранжевыми жалюзи, прикроватные тумбы и шкаф очень старомодные. Если бы Баки помнил все до единой детали, он бы без сомнений сказал, что он дома, что где-то на кухне или на балконе корпит над эскизами Стив, а во дворе играют дети, громко крича и разбираясь, кто водит следующим.

— У вас рана открылась, — говорит Элис, стягивая с него верхнюю одежду.

— Так зашей, — разглядывая свои руки, басит Лафейсон. — Меня же зашила.

Она оборачивается и шикает на Локи, бросает на него злобный взгляд и опять смотрит на Барнса, но уже более добрыми и спокойными глазами. Джеймс смотрит на блокнот на прикроватной тумбочке, а точнее, на монохромную фотографию. Он тянется к ней рукой и, поднеся к лицу, разглядывает получше. На фото изображен сержант. Симпатичный, немного наглый, но глубоко в душе заботливый и мечтающий о мире. Элис начинает обрабатывать Барнсу раны, приходя в негодование от количества рубцов и шрамов на его торсе. Что за изверги сидят в ГИДРе? Через что он прошел?

— Элис, — сипит он, крутя в руках фотографию, — это я?

Она вопросительно хмыкает, а после смотрит на фото в руках Баки.

— А, это… Я как-то делала о вас школьный проект…

— Я не лучший выбор, — тяжело бросает Джеймс, и противопоставить ему нечего. Хочется, но не сейчас. Не тогда, когда он пару дней назад чуть не убил Стива Роджерса, и не тогда, когда воспоминания о прошлом вместе с осознанием настоящего давят на него сильнее, чем когда-либо.

Роджерс-младшая вздыхает, взглянув на огромную воспалившуюся рану под ребрами. Капля йода касается края раны, и Барнс стонет от боли. Кое-как, не понимая, что нашло на терпевшего до этого Баки, Элис заканчивает свою операцию в полевых условиях. Тишину прорывает звонок ее телефона. Элис добирается через всю квартиру к телефону, надеясь, что ей звонит отец — она бы непременно рассказала ему, что с Баки все хорошо, он отлеживается у него дома, и если он приедет — сможет как-то ему помочь, увидеться, хотя, быть может, Стив будет не слишком этому рад. Но… на экране предательски светится «Питер П.» — Элис закатывает глаза и берет трубку.

— Элис, где ты?

— Я дома, Пит… И не ждите меня завтра, у меня… конфуз…

— Почему ты не спишь в четыре утра?

— Тот же вопрос к тебе, Питер. Иди спать.

Из комнаты слышатся постанывания Барнса. Роджерс-младшая тяжело смотрит в сторону комнаты, поджимает губы и отворачивается в окно. Сразу после этого раздается скулеж собаки: Локи спотыкается о Бакса и вскрикивает что-то на асгардском.

— Ты там что, порнушку смотришь?

Элис вздыхает, понимая, что ничего более неуместного и странного в ее жизни больше не случится.

— Завались, Питер. Иди спать.

И она бросает трубку, раздраженная, отпихивает Локи от себя и заходит в комнату к Джеймсу, захлопывая дверь. Тихо дает ему чистую одежду и укладывает спать. Барнс, утомленный болью, быстро засыпает в кровати Стива. Элис выходит из комнаты намного более спокойной, чем входила в нее, и, шаркая тапочками по коридору, направляется в свою комнату. Локи стоит и смотрит в окно, сложив руки на груди. Он поворачивается к ней лицом и смеряет осуждающим взглядом.

— Только посмей на меня злиться, — шепчет Элис. — Я не могла ему не помочь. Он дорог моему отцу.

Локи чуть смягчает взгляд и ударяет себя по лбу ладонью.

— Элис, твоя жертвенность до добра не доведет. Рано или поздно тебе просто бросят камень в спину, и все, крышка. Будешь тогда довольна? — Он звучит словно учитель начальных классов, что не может не вызвать у Элис улыбку. Она уже сто раз ему говорила и еще сто раз скажет, что все будет в порядке, что она сможет за себя постоять и что нет в ее беспокойстве о дорогих ей в той или иной мере людях ничего неправильного и опасного.

Роджерс-младшая бы перебила его, сказала, что беспокоиться ему не о чем, но… Как же она, черт возьми, ценит эту заботу. Видит в ней что-то теплое, что-то такое, что заставляет ее чувствовать себя дома, в уюте и понимании. Она мотает головой, заметив, что Локи все еще продолжает читать ей нотации, хотя явных поводов для волнения у него нет.

— Локи, ты параноик.

— Я параноик? Да он сейчас подушкой тебя задушит, Элис. Я не уйду, нет, нет-нет-нет-нет, — бубнит Лафейсон, устраиваясь на ее кровати поудобнее.

— Не задушит, он… слишком устал и безобиден без этих ГИДРовских штучек… Можешь идти домой, принц.

— Не хочу, — обнимая подушку, нараспев произносит бог.

Элис наигранно вздыхает, устраивается рядом, не касаясь Лафейсона, и демонстративно укутывается в одеяло. Баки в соседней комнате уже вовсю храпит и, кажется, даже не отказался от компании игривого щенка. Элис засыпает с чувством полного уюта и защищенности, несмотря на всю немыслимость уходящего дня. Где-то ближе к рассвету Роджерс-младшая чувствует на своей талии холодную руку Локи и немного ежится во сне.

Но, пробудившись, ни холодной руки, ни храпа Барнса она не чувствует и не слышит. Только тихое-тихое сопение и теплого пса под боком.