Significant Digits - Значащие цифры (джен)

⁽¹⁾

Предупреждение: жестокость, расчленение, смерть.

≡≡≡Ω≡≡≡

Dum spiro spero⁽²⁾.

≡≡≡Ω≡≡≡

ПЕРЕГОВОРЫ ПО ПРОЦЕССУ ПРИМИРЕНИЯ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

автор Симона Спраут

Делегации более тридцати магических государств соберутся сегодня в Тауэре в присутствии представителей Конфедерации и ключевых фигур Визенгамота, чтобы начать мирные переговоры, посвящённые недавним беспорядкам по всему миру. У министра магии Н'гома и её уполномоченных представителей запланирован ряд встреч, кроме того министр попросила декана Гарри Поттера выступить на переговорах в качестве её советника и помощника. Саммит сфокусируется на решении вопросов, в которых страны-участники Договора сохранности жизни и Договора о независимости расходятся. Среди них некоторые аспекты предоставляемого Тауэром обновления, интрузивность Столбов Безопасности и смежных устройств, а также представительство Существ в местных правительствах.

Конфликты, вспыхнувшие вчера между странами Сохранности жизни и Независимыми, дошли до откровенных сражений как в отдалённых местах: Антарктике, Соединённых Штатах, Париже и Кипре, так и в близких: Косом переулке, Годриковой Лощине и Министерстве Магии. Стычки породили всеобщую атмосферу страха, с обеих сторон насчитываются сотни раненых и пленных, хотя к моменту печати выяснилось, что Россия преувеличила количество захваченных ими людей; со стороны Британии и союзников лишь около дюжины волшебников признаны пропавшими без вести.

В официальном заявлении, направленном в несколько новостных организаций, Лорд Драко Малфой, лидер группы, известной как «Благородные», объявил, что будет участвовать в саммите, представляя интересы стран Договора о независимости и консервативной фракции Визенгамота. Несмотря на то, что последние три года его место в Визенгамоте было заморожено, Лорд Малфой остаётся одной из самых влиятельных фигур среди Независимых и среди британских Благородных.

«Мы поднимем все вопросы, которые заставили волшебников Британии и всего мира взбунтоваться против тирании» — заявил Лорд Малфой «Пророку». «Начнём с того, что использование магловских методов арифмантики хоть и добавило галлеонов всем в карманы, но также привело к повышению цен на товары первой необходимости. В прошлом году цена летучего пороха выросла до трёх сиклей за совок. Данный процесс называется «инфляция», и безрассудная легкость, с которой правительство и Тауэр управляют Британией, должна закончиться прежде, чем каждая семья будет вынуждена заложить свои котлы гоблинам, чтобы просто расплатиться за летучий порох! Большее число волшебников должно быть обучено магловской арифмантике — так мы сможем защитить магию и волшебный мир от полчищ людей без палочек».

Представитель Тауэра отказался комментировать обвинения Лорда Малфоя, заявив лишь, что «Тауэр понимает законные опасения множества людей в магической Британии и во всём мире и будет действовать в соответствии с распоряжениями Министра Магии Н'гома, чтобы разрешить эти вопросы».

≡≡≡Ω≡≡≡

Кабинет Гарри Поттера-Эванса-Верреса, Хогвартс, Шотландия

20 ноября 1992 года

8:23

Семь лет назад

— Вот здесь, — сказал Драко, указывая на часть кабинета Гарри, — Восемь кроватей, нет, десять. Они должны быть довольно простыми, но из древесины высокого качества. И не распространяйтесь об этом, хорошо?

Домовой эльф нахмурился, наклонил голову и быстро замотал ею, словно кот, следящий за мухой.

— Мне жаль, мой лорд, очень жаль, но мы не можем. Ученикам разрешено заказывать мебель только с разрешения старосты. Я знаю, вам разрешил профессор Квиррелла, сэр, но он больше здесь не работает. Мне очень жаль, мой лорд, но может мне следует узнать у вашего старосты?

— Пожалуйста, позаботься об этом, Каттл, — сказал Гарри, входя в дверь. В его руках была палочка, и он пятился назад, осторожно перенося огромный ящик из тусклого серого металла, который следовал за ним. — И пожалуйста, принимай запросы от Драко, как если бы они исходили от меня, — он остановился и посмотрел через плечо на Драко, который пристально глядел на него. — Извини насчёт этого, Драко, они не...

— Мистер Поттер, сэр, простите, но вы тоже не можете заказывать мебель. Если только нет разрешения от одного из ваших старост или профессора. Мне очень жаль, господа, — сказал эльф. Он потянулся к ушам и нервно сжал их руками. — Понимаете, у меня нет выбора...

На лице Драко появилась усмешка:

— Значит легенде своего времени, Гарри Поттеру, всё ещё не дозволено заказывать мебель? Его не назначили ни секретным директором, ни профессором по Чувству собственной важности, нет? Ему всё ещё нужно прискакать к, ах, Роберту Хиллиарду или другому старосте и договориться, прежде чем он сможет получить новый стул?

— Да, мой лорд, — сказал Каттл, дёргая себя за уши. Он весь напрягся, как скрученная пружина, стал на одну ногу, приподняв другую над землёй и тряся ею. Было неясно, в чём дело: в некомфортности ситуации или в том, что ему просто невыносимо стоять спокойно.

— Что ж, это просто... — начал Гарри. Он перенёс металлический ящик в один из углов и осторожно его опустил, прекращая заклинание.

— А что насчёт занавесок? Он может заказать занавески? — спросил Драко приторно сладким голосом.

— Нет, мой лорд, — сказал Каттл.

— Я просто... — сказал Гарри, возмущённо разворачиваясь.

— А кубок с его инициалами? Хотя нет, стойте, я говорю глупости. На кубке для них не хватит места. Он может заказать ведро? — Драко скрестил руки на груди, на его лице читалось огромное удовлетворение.

— Нет, мой лорд, — сказал Каттл, тревожно покачиваясь на месте.

— Ты беспокоишь его! — Гарри нахмурился. Не было никакой причины заставлять этих странных созданий чувствовать себя неловко. У них и так хватало проблем. Он повернулся к эльфу. — Пожалуйста, просто поговори с заместителем директора. Уверен, он даст тебе нужные инструкции.

— Да, сэр! — выпалил Каттл, с явным облегчением отпуская свои уши. Он щёлкнул пальцами и исчез, оставляя за собой дрожащий воздух.

— Знать правила важно, — с усмешкой сказал Драко, подходя к Гарри. — Я использовал метод Сократа, чтобы понять точные...

— Послушай, мой обделённый меланином друг, — сказал Гарри, — будешь дразнить их и закончишь с сухарями к чаю.

— Ну и ладно, у меня есть личный эльф, — сказал Драко и пренебрежительно махнул широким рукавом своей слизеринской мантии. Он всё ещё носил её, хотя технически больше не являлся учеником. По законам магической Британии он даже уже не являлся ребёнком. Драко принадлежал Благородному Дому и сдал пять СОВ (фактически, уже семь), поэтому в глазах правительства считался взрослым.

Он указал на металлический ящик высотой с рост Гарри.

— Что там?

— Магловский компьютер и несколько автомобильных аккумуляторов, — радостно ответил Гарри. — Знаю, сложно заставить электронику работать рядом с магией, но здесь полдюйма свинца. Я собираюсь разместить ещё больший куб со сдвигаемой крышкой вокруг этого, и только потом распакую. Если не сработает, попробую пластины из кованого гоблинского серебра — я видел несколько здоровенных причудливых блюд в шкафу недалеко от пуффендуйских оранжерей, могу поспорить, они подойдут. Моя гипотеза заключается в том, что виноваты блуждающие чары, возможно определённого вида. Что-нибудь наподобие Вердимилиуса.

— Маглорождённые уже пятьдесят лет пытаются заставить работать в Хогвартсе электронику, в основном телевидение, — покачал головой Драко. — Ты зря тратишь время, Поттер. Подумай об этом с точки зрения... с точки зрения упущенной выгоды. Ты мог бы заниматься более полезными вещами. Например, нам нужна агитация. Тебе она вообще не даётся. И нам нужно пустить несколько ложных слухов о том, как мы проводим исцеление — использовать то поддельное исследование метаморфомагов, которое я упоминал.

— Знаю, знаю... Эти вещи я тоже пытаюсь сдвинуть с места. Мы собираемся оптимизировать мир, а значит, нам придётся координировать тысячу разных вещей и учитывать миллионы последствий. Даже переход к постдефицитному обществу, который однажды произойдёт, — это то, о чём мы должны думать уже сейчас, независимо от того, собираемся ли мы его воплотить, — Гарри пожал плечами. — Но всё же, мне нужно немного времени для себя. Не знаю, сколько я протяну, если закрою себя в коробке и каждую минуту буду посвящать другим людям. Так что... компьютер! — Он улыбнулся. — И я знаю, что над этим вопросом работали другие исследователи, но могу поспорить, что они не использовали научный подход. В чём бы ни заключалась проблема, всё сведётся к тому, что понадобится какое-то экранирование. Если ничто не сработает, мы просто будем трансфигурировать разные виды изоляции. Пройдет примерно от месяца до года, и мы будем компилировать код.— Он с улыбкой постучал костяшками пальцев по свинцовому ящику. Зелёный камень в его кольце громко звякнул.

Драко равнодушно кивнул и отвернулся. Он подошёл к другой части кабинета и топнул ногой.

— Здесь поставим десять кроватей. Расположим несколько патрульных волшебников здесь и там. Четверо внутри, четверо у входа, и двое в конце коридора. Ещё десять патрульных, чтобы обеспечить перемещение сюда, и уже получаем, что одновременно должно быть двадцать человек. Думаю, суммарно получится что-то около шестидесяти.

— Хмури согласился на этот план? — спросил Гарри, подняв брови. — Привлечь ПМП?

— ПДМП, — поправил Драко, и Гарри скорчил рожицу. — Нет, ещё не согласился. Но согласится. Он хочет закрыть Азкабан с тех пор как съездил с Гермионой в Уэльс. Расширение штата Тауэру не помешает, — Драко помедлил, обдумывая что-то, — Сорок семь членов Визенгамота. Пять из них вне нашей досягаемости: Лестрейндж, Крэбб, Нотт, Ноп и Кэрроу. Их назначенные ad litem — это старые слуги или союзники их семей, которых подобрали специально, чтобы на них никто не мог повлиять. МакГонагалл и Боунс совершили ошибку с ad litem Джагсона, они выбрали Клэнси, а он тайный эйфорик. Он тоже вне нашего влияния, но нужно следить, чтобы его слабостями не воспользовался кто-то другой.

Гарри поднял палец, и Драко остановился.

— Возможно, нам удастся это исправить. У меня есть планы по улучшению человеческого тела и изменению мезолимбического тракта у эйфориков. А ещё ты два раза сказал «Нотт».

—Ноп, — сказал Драко, — Новая кровь, с девятнадцатого века, — он продолжил: — Моё место по-прежнему контролирует мать, пусть так и останется. С Гойлом то же самое, место в распоряжении его дяди. Это резерв. Предполагается, что мы работаем независимо друг от друга, но даже если всплывёт тот факт, что мы заодно, все придут к неправильным выводам. Отчасти благодаря язвительным комментариям матери на публике.

Гарри кивнул. Нарцисса Малфой была одним из главных агитаторов Визенгамота, осуждающих «жестокие игры и грязные уловки коррумпированного правительства». Она сплотила вокруг себя абсолютно забитый контингент и дала ему уверенность. Она становилась политической проблемой.

Было неловко это обсуждать, и Гарри не хотел касаться темы, поэтому продолжал молчать. Ему было интересно, что происходило между Нарциссой и её сыном, с которым она только начала знакомиться. Она тоже потеряла Люциуса, но не имела той надежды, что была у Драко. Она не знала о возможностях будущего... о том, каким однажды мог бы стать мир. Для Драко доказательством реальности концепции был кентавр, но у Нарциссы не было и этого.

Возможно, Драко дал ей другие обещания. Легендарная тёмная магия предоставляла похожие возможности, хотя и менее приемлемым путём. Почти безграничное влияние Малфоев могло многое воплотить в жизнь. Держалась ли Нарцисса за это, как Драко держался за чистую надежду? Или спустя эти десять лет Драко просто отстранился и оставил её во тьме наедине с собственным гневом?

— Из оставшихся тридцати девяти мест, — продолжил слизеринец, и Гарри вернул внимание к своему другу, — Восемнадцать занимают suo jure. Нет, не так... ох, прости, Благородный Дом Грейнджер — седовласый от старости — девятнадцатый. Среди них шесть голосов, плюс твой собственный, принадлежат тебе из лояльности, и ещё пять — из убеждений или личных интересов. Гринграсс непостоянна: пойдёт туда, куда подует ветер, и при этом потянет за собой Брукс. Нам нужно получить ещё двенадцать голосов из оставшихся двадцати восьми: восьми членов suo jure и двадцати министерских ex officio. А у нас есть только пять.

У Гарри уже был готов ответ:

— Двое из членов ex officio имеют связи с ДМП. Нгуен, у которого жена — аврор в Азкабане, и Бранденбург. Если дать этим членам Визенгамота причину поверить, что их вотчина вырастет, а не уменьшится, их голоса тоже можно будет выиграть.

— Ладно, согласен. Хмури скажет что-нибудь насчёт того, какой он седой, опытный и параноидальный, а потом будет настаивать на аврорах вместо волшебников патруля, — сказал Драко. — И это тоже вызовет дебаты в Визенгамоте.

— И тогда ты их проведёшь? Боунс на нашей стороне, и она реалист, но я думаю, дебатов ей лучше не касаться. Тайно поддерживая расширение ДМП, она может попасть под удар, — задумчиво сказал Гарри.

— Разве? О, точно, Поттер, думаю, так и есть, — произнёс Драко, изобразив на лице изумление. — Ну и дела, а вдруг у всех участников голосования есть скрытые мотивы? Сенсация!

— Ты раздражаешь, как и наша правительственная система. Мы практически магловская Индонезия.

— «Каждый хочет выздороветь, но никто не хочет глотать флоббер-червей», — закатил глаза Драко. — Просто всё так работает.

— Это ненадолго, — сказал Гарри. — У нас с Гермионой есть план.

При упоминании Гермионы лицо Драко помрачнело.

— Не следует донимать её подобными вещами — хватит с неё давления.

Гарри отошёл от металлического ящика, направляясь к столу.

— Я не собираюсь... отстранять её от подобных планов. Она хочет участвовать. Ей это нужно. — Он уселся в своё кресло и вздохнул. — Она найдёт своего патронуса. Мы оба знаем, что она за человек.

— Грейнджер не справится, Поттер. Она не может сотворить заклинание. И она убивает себя попытками, — сказал Драко, подходя к одному из кресел перед столом и тоже садясь.

— Я не обнадёживаю её... Я тоже хочу, чтобы она отдохнула. Думаю, отчасти она не может сотворить заклинание, потому что вымотана. Но... Я не собираюсь выставлять её за дверь, когда она приходит ко мне со своими планами. Или просить выйти из обсуждения. Когда на прошлой неделе исчез Лесат, она искала его часами, а позже пришла ко мне с планом организации поисков в Запретном лесу. Как я должен был заставить её не вмешиваться?

Гарри вспомнил выражение лица Гермионы, когда она принесла ему свои записи об относительных преимуществах спирального поиска, поиска по сетке и коридорного поиска и попросила его мнения, прежде чем организовывать облёт. В поиске важна была не только эффективность (на случай, если Лесат был в опасности и заблудился в Лесу), нужно было также учитывать возможность того, что замешана его мать. Гермиона казалась полупрозрачной от усталости и нервно перебирала золотисто-зелёное ожерелье, которое Драко подарил ей на день рождения два месяца назад. Гарри сказал, что ей следует отдохнуть... но знал, что она не послушается, и что он не должен её заставлять.

Драко нахмурился.

— Если с ней что-то случится, виноват будешь ты, — сказал он с ноткой угрозы в голосе.

— Нет, не буду, — вымученно ответил Гарри, — В этом-то и смысл. Иногда для кого-то всё складывается плохо. Действительно плохо. Но это не означает, что ты должен лишить их выбора. Потому что.... — Он всплеснул руками, пытаясь подобрать слова, — Потому что... порой ты просто не знаешь, из чего сделан человек. Кем он может стать.

≡≡≡Ω≡≡≡

Медицинский центр Джона Сноу и Школа Сомнения (Тауэр)

30 апреля, 1999 года

17:12

Сейчас

— Запечатай коридор! — кричал Пип, на которого вдруг навалился израненный труп нападавшего. Он оттолкнул его, выбираясь из-под тела. — Запечатай! Врубай сирены, оцепите периметр!

Фернандес молча подчинился. Он бросился к обшитой сталью двери, воздух затрещал, когда он активировал печати, отрезая общее отделение и остальную часть клиники от северного коридора щитом из гоблинского серебра с дюжиной заранее наложенных зачарований. Пип опёрся о стену, вцепившись пальцами в неровную царапину на камне и поднялся на ноги. Его палочка оказалась в руке и снова указывала на коридор, хотя он не помнил, когда достал её.

Он собрал всю свою волю и наложил Призматический щит, располагая его таким образом, чтобы тот пересекал стены и полностью блокировал коридор. Когда заклинание стабилизировалось, он перешёл к следующему логичному шагу и начал накладывать чары Зонтикового Барьера. Плечом он почувствовал Джэй Си Крейм, которая стала рядом и начала подготавливать защитные чары следующего уровня для момента, когда его щит спадёт. Он мельком взглянул на неё и заметил, что она почти полностью исцелила лицо. Кожа всё ещё была красной и лоснилась — видимо, аврор спешила вернуться в бой.

Пип не понимал, как они оказались в этой ситуации.

Всё было спокойно, как на гриффиндорском мозговом штурме: он стоял на посту снаружи клиники, в северном коридоре, и пытался придумать что-нибудь умное, чтобы завести разговор со своей напарницей по смене. Тильма Кулгора была необычайно красивой и высокой скандинавской ведьмой, и Пип был почти уверен, что они виделись в Нурменгарде.

Но в следующий миг ответные счёты громко защёлкали, а нападающие заполонили Приёмную комнату и стали прорываться в коридор.

Их тела были сплошь покрыты красными шрамами, в перерывах между проклятиями мужчины издавали дикий вой. При этом они использовали проклятие Хонтейма, Гиппо-огонь, предпочитая тёмные заклинания и не озадачиваясь использованием тактики и щитов… и Смертельного проклятия. Оборотни не контролировали свой гнев и казались совершенно безумными с их выпученными глазами, распахнутыми ртами, неистовыми воплями и вспухшими на шеях венами.

Пока Пип оглушал нападавших и связывал их Инкарцерусом, Кулгора, следуя протоколу, повернула свой Маховик Времени. Фернандес и Крейм, убедившись, что пара авроров в выписывающем крыле готова к действиям, присоединились к Пипу. Но как только они принялись за противника, сверкнула вспышка золотых частиц, Кулгора закричала и стала таять. Пип как раз улучил момент, чтобы оглянуться, и увидел, что с её Маховиком Времени происходило что-то неладное: яркие искры вылетали из него и пожирали плоть Кулгоры, сжигая, словно чёртов яд василиска. Она растворилась в последнем вихре расщеплённого света, и некоторое время откуда-то издалека ещё звучал её крик. За смертью Кулгоры последовал взрыв, разбрасывающий во все стороны золотые частицы, они сняли лицо Крейм словно картофелечисткой, и хаотичным потоком впечатались в каменную стену. С душераздирающим криком Крейм упала позади Пипа, всё её лицо пульсировало кровью.

Пип нащупал свободной рукой пузырефон и в этот же момент услышал вибрирующий металлический голос из резонатора внутри клиники, который говорил, что нельзя использовать маховики времени, что работает какое-то новое заклинание, что произошло нападение и что все должны перейти к протоколу Яблоко.

Наверняка Россия, как всегда Россия, успел он подумать. А потом ему стало не до размышлений.

Сложно сказать, как долго он сражался к тому моменту, когда Крейм поднялась на ноги, но коридор перед ними уже был завален телами в два или три слоя, и как минимум одно Инсендио больно опалило шею и левую руку. Теперь он понял, как им удалось прорваться через Приёмную комнату. Их было так много, что они просто смели авроров. Они сражались как маглы, используя грубую силу и количественное преимущество. Авроров учили, что даже самый опытный боец в ближнем бою сможет победить в среднем не более трёх противников. Мадам Боунс объяснила это просто: «У вас всего одна палочка и две руки».

Пип почувствовал, как установился Зонтиковый Барьер, хотя было слишком шумно, чтобы услышать тихий перезвон колокольчиков, сопровождающий эти чары. Теперь, когда Пип перестал кидать проклятия, нападающие сократили дистанцию и уже пробивались через его Призматический щит. Пип поспешил направить силы на его поддержание, пока тот не исчез. Шесть нападающих — семь, нет, восемь, каждую секунду их становилось всё больше — бросали в щит проклятье за проклятьем. Ещё трое просто били радужный барьер кулаками, отступали в коридор и бросались на него с разбега.

Пип почувствовал, как Крейм похлопала его по плечу, и убрал щит. Одиннадцать нападающих повалились вперёд прямо на Зонтиковый барьер. Раздался тяжёлый хлопок, такой мощный, что Пип почувствовал дрожь по всему телу, и заклятье сработало. Невидимая воздушная волна пронеслась по коридору, сметая всё на своём пути, её сила сосредоточилась в довольно узком радиусе. Большую часть нападающих впечатало в каменные стены, и те потрескались от давления, а остальных отбросило ко входу в Тауэр, где коридор разделялся на северный и южный.

Времени на передышку не было; Крейм уже наложила новые Зонтиковые чары, и авроры продвинулись вперёд на несколько шагов, чтобы обеспечить себе пространство для отступления. Они слышали низкий рёв сирен в клинике за спиной, заряженных и подготовленных, на случай если Пип и Крейм падут и печати будут разрушены. Многоуровневая защита.

Оборотни бросились вперёд, крича, завывая и бросая проклятия, некоторые из них подскальзывались на крови и внутренностях, покрывавших пол густым слоем. Рядом была Крейм, и у них были шансы справиться. Пип улыбнулся и оттеснил врагов ритмичным Депульсо. Его было легко создать, и оно дало Крейм возможность пробить гору тел метким Режущим заклинанием.

Они будут продолжать подобным образом, пока не появится простор для манёвра — возможность продвинуться вперёд и отбросить нападающих. Если они смогут оттеснить этих безумцев в Приёмную комнату, то можно будет использовать первый дверной щит. И тогда численное преимущество врага не будет иметь значения, пусть даже против них отправят целую армию. Можно будет просто запереть помещение и ждать подкрепления от ДМП. Или даже лучше: оставить щелочку, чтобы запустить в Приёмную комнату так называемый «галотан». Пип не знал точно, как он действует, но ему сказали название и описали в общих чертах эффект, и этого было достаточно, чтобы иметь возможность его трансфигурировать. Он усыпляет. А если этот план не сработает, если у оборотней хватит мозгов, чтобы предотвратить такое простое наступление, существует много других вариантов. И сейчас авроры не только удержат клинику: они выбросят этих ублюдков вон из Тауэра.

Кто-то из участников саммита предал всех, но не учёл, что здесь сын Талли Пиррипа.

В конце коридора показался не очередной оборотень, а кто-то новый. Женщина в чёрном. Появившись в зоне видимости, она оттолкнула визжащего мужчину со своего пути. Она что-то кричала, но в общем шуме слов было не различить. У женщины был поднят щит, который отразил несколько первых заклинаний Пипа. Без лишних слов он переключил внимание на оборотней, отбрасывая их назад таким шквалом заклинаний, что почувствовал, как его магия иссякает. Женщиной занялась Крейм.

Но уже через мгновение всё закончилось, Пип не успел сказать ни слова. Он лишь отчётливо услышал: «Авада Кедавра!». Безжизненное тело Крейм мягко упало на пол за его спиной. Женщина повернулась и скрылась из вида, уходя прочь из северного коридора. Её цель была не здесь.

Пип остался один.

Безумцы взвыли и пошли в нападение.

≡≡≡Ω≡≡≡

Это был план Хмури.

«Хорошая система безопасности должна учитывать и безобидных, и глупых, и безрассудных, и безумных... но при этом побеждать даже самого умного врага. Герпий Злостный, изобретатель заклинания Крестражей и повелитель Греции, говорил так: «Ловушка должна быть подобна ветряной мельнице: наносить удары последовательно каждой лопастью и провоцировать противника». Не сказать, что это очень помогло, когда в шестнадцатом веке он поссорился с одним аврором. Тогда он получил свой урок: не хвастай на людях».

Южный коридор вёл к переговорной комнате и множеству небольших исследовательских отделов. Дальше шли Материальные Методы и Станция Сканирования со всеми их проектами: оборудованием сферонавтов, новыми видами оружия и так далее. К тому же в самом конце коридора располагалось Раскрытие Расширений, в котором в данный момент находились самые ценные заложники.

В эти помещения можно было попасть и из северного коридора, но тогда пришлось бы пройти через общее отделение и комнату выписки, а они были надёжно защищены. Гоблинское серебро и самые лучшие и сложные печати отрезали помещение клиники в случае атаки. Это было необходимо не только для защиты пациентов, но также на случай, если атака начнётся из клиники.

Южный коридор, напротив, не предназначался для того, чтобы изолироваться в нём в ожидании подкрепления. Он был сконструирован так, чтобы вывести из строя или убить любого врага, способного зайти так далеко.

Когда костяшки на счётах начали щёлкать, передавая сигнал тревоги, Драко напрягся и забеспокоился, и даже Гарри, который ждал нападения со дня на день, вздрогнул от неожиданности и вскочил на ноги.

— Это оно. Наверняка, — сказал он. — Она здесь. Она принесла его.

Гарри уже долгое время делал тонкие намёки и недавно выдал прессе последнюю часть... и проследил, чтобы её опубликовали. Артефакт, в котором он нуждался. Артефакт, в котором нуждалось человечество. Артефакт, скрытый от любых прорицаний, в чём он мог убедиться за последние годы. Артефакт, который Волдеморт использовал в своей системе Крестражей. Артефакт, к которому главный лейтенант Тёмного Лорда должен был иметь доступ.

Беллатриса Блэк. У тебя есть часть знаний и силы наследника Слизерина, переданная в обход Запрета Мерлина, и у тебя есть то, что мне нужно. Но всё, что нужно тебе — в чём ты всегда нуждалась, — это Том Морфин Риддл. И ты знаешь, что он у нас.

Должно быть, ей казалось немыслимым, что Волдеморт мог стать пленником у юнца вроде Гарри и что Тауэр был неприступен для волшебного вторжения или прорицаний. Гарри это тоже казалось невозможным воплотить эти идеи, даже с помощью самых могущественных волшебников мира. Однако это было так: запретные знания и тёмные ритуалы ей не помогут. Для неё Волдеморт недостижим.

Происшествие с Лесатом стало намёком, или, скорее, напоминанием, что существует внешняя угроза, которую они никогда не смогут контролировать. Запасной план Волдеморта, у которого всегда планы скрывались внутри планов внутри планов.

Бедный, бедный Лесат. Что он делал все эти семь лет? Какую информацию он передал своей безумной матери? Заставила ли она его участвовать в поисках её Тёмного Лорда? Хранит ли он до сих пор верность Гарри, обещанную по ошибке? Страдал ли он?

«Воскрешающий камень, который мог проникать в другие миры», упомянул он перед пуском Монро. Маленькая небрежная ошибка в череде других таких же маленьких небрежных ошибок.

У меня есть барьеры, которые тебе не сломить, Беллатриса. За ними находится Волдеморт, твоя любовь и твой господин. Иди ко мне, Беллатриса. Принеси мне Камень Души. Приди, и я дарую тебе покой.

Гарри повернулся к Гермионе.

— Нам нужен Воскрешающий камень. Она принесёт его. Она должна принести его.

— Ты должен пойти в Раскрытие Расширений, — ответила она, поднимаясь. — Там будет безопасно. Там и брахманы, и сибиряки-ракшаса, и Возвращённые. Отправишь сюда Тонкс.

Гарри покачал головой:

— Я должен быть здесь.

— Разве ты не должен уйти... Обет не позволит... Чёрт, не время для споров, — сказала Гермиона, стиснув зубы. — Действительно, словно в пьесе, — задумчиво сказала она, поворачиваясь к Драко. — Он идиот. Найди Тонкс и Хиори, проследите за безопасностью наших высокопоставленных гостей и убедитесь, что никто не начнёт слишком остро реагировать.

Драко подошёл к столу и поднял трость:

— Используйте зеркала и скажите американцу, чтобы он со всем разобрался. Если он встанет на стремянку, то точно справится. Я никуда не пойду.

— Это глупо, вы оба идиоты, — сказала Гермиона, вытаскивая пузырефон из мантии.

Вдруг резонатор, установленный в углу комнаты, подал голос. Это низкотехнологичное устройство оповещения использовало слабую магию и позволяло в случае чрезвычайной ситуации связаться со всем Тауэром. Протеевы чары проецировали изменения исходного объекта на все связанные ими объекты. Это касалось и вибраций, в том числе тех, что создавали звук. — Работа Маховиков Времени нарушена, — задребезжал резонатор громко, но не очень чётко. Механизмы было трудно настроить. — Нападающие используют неизвестную магию. Протокол Яблоко. На нас напали, Терминус пал. Протокол Яблоко. Протокол Яблоко. Протокол Яблоко.

Работа Маховиков нарушена? Но установка чар, способных заблокировать перемещения во времени, заняла бы месяцы... значит, это что-то из запретного знания Волдеморта, или...?

Гарри коснулся волшебной палочкой стола, на поверхности которого тут же появились большие зазоры. Он открыл один, и из тайника выдвинулось зеркало. Оно показывало северный коридор со стороны клиники. Там сражались авроры. Разобрать личности защитников со спины было сложно, но он видел нападавших: кричащие мужчины в оборванных одеждах. Они плохо сражались, но их были десятки. К счастью, защитники работали слаженно, ловко связывая прибывающих или отгоняя их огнём. Но там ведь должно сражаться три аврора... а, видимо отсутствовавший повернул Маховик Времени.

Гарри открыл второй экран. В южном коридоре наблюдалась та же картина: двое авроров сдерживали натиск. Они стояли в изгибе коридора; за их спинами находилась стена Пределов Проникновения. Были видны двери в другие подразделения: Сектор Совершенствования, Ипсиланти Исчисления, Станция Сканирования — но они нападающих, казалось, совсем не интересовали, те в беспорядке пытались пробиться дальше по коридору.

Гарри слышал, как Гермиона по своему пузырефону вызвала Тонкс и Хиори, назначила Рэджа за главного и поинтересовалась, всё ли в порядке. Но внимание Гарри было приковано к изображению. Хотел бы он увидеть картинку из Приёмной комнаты. Как много уже погибло?

Один из авроров в южном коридоре сотворил мощный взрыв ветра, на мгновение отталкивая нападающих, в то время как его напарник присел, касаясь палочкой пола. Аврор прошептал кодовое слово, и сработали ловушки.

Прошла череда небольших взрывов, такая быстрая, что они прозвучали как один: сработала пневматика, и пятьдесят металлических болтов вылетели из одной стены и вонзились в другую, зарываясь в камень под странными углами. Под атаку попал лишь один враг: вопящий длинноволосый мужчина с изуродованным красными шрамами лицом. Металлическая стрела прошила его плечо, и он упал на землю, дико крича от боли. Остальные замерли на полсекунды, но тут же бросились в нападение, безумно и неистово крича.

Самый быстрый из них выбросил палочку вперёд, выкрикивая проклятие, но его голос сорвался в крик. Кровь забила из его груди, невидимое лезвие входило всё глубже, вырезая клинообразный кусок мяса и костей. Он упал назад, булькая, и вторая углеродная нанотрубка разрезала его пополам. Мужчина умер с диким оскалом на лице.

Остальные кричали и дёргались, натыкаясь на невидимые лезвия, они пытались пройти вперёд, перепрыгнуть преграду или проползти под ней, но резали себя и разваливались на части.

В конце коридора показались новые нападающие, и авроры подняли палочки над кровавой кучей. Шарики крови и куски плоти поднялись в воздух, но пронзительно визжащие мужчины, покрытые шрамами, игнорировали их и продолжали увечить себя, налетая на первые несколько тонких как лезвие нитей. Авроры воспользовались замешательством: один из них накладывал защитные чары, а другая — как Гарри теперь понял, это была Кванон — метала Режущие проклятья.

Иллюзии хватило ненадолго. Один из мужчин, покрытых шрамами, обдал соседа волной огня, а затем что-то прорычал и ткнул пальцем в коридор. Кванон сбила его с ног, нанеся широкие раны, но остальные уже всё поняли. Пятеро — столько помещалось в ряд в коридоре — начали бросать проклятия в стены и в авроров. Стоящие за их спиной завыли и забормотали, начали карабкаться на спины друг другу, чтобы получить хоть какое-то окно, через которое они могли атаковать Кванон и её напарника.

Болты можно было легко вытащить из стены, и у большей части нападающих не возникло проблем с тем, чтобы вырвать их из одной или другой стены при помощи Депримо или других взрывающих заклятий. В то же время они принимали на себя атаки Кванон: убитые и раненые падали на пол в конце коридора, который уже стал скользким от крови и внутренностей. Она добавила к заклинаниям порывы ветра, чтобы валить врагов на землю.

Несмотря на всё это, казалось, что их поток никогда не закончится. Более сотни нападавших заполонили северный и южный коридоры, прорвавшись через золотой вход Тауэра. Их было просто слишком много, так что им удалось убрать с дюжину режущих нитей, прежде чем до них добрался газ.

Сами по себе резервуары с хлорцианом были не очень большими. Хмури и двоим безымянным угрюмым аврорам предстояло самим встраивать их за выпускные отверстия для болтов с режущими нитями, так что они предпочли иметь дело с малыми объёмами. Газ приводил к удушью, жжению кожи, слепоте и, довольно часто, к смерти. Его даже не нужно было вдыхать: в месте любого контакта с кожей он вызывал раздражение и отравление. Даже с активированными протоколами трансфигурационной безопасности они боялись, что процесс может выйти из-под контроля. Гарри не мог показаться там, тем более подойти достаточно близко, чтобы помочь... настолько этот газ был опасен.

Безумцы тут же начали кашлять и шипеть, закрывая лица. Вероятно, их открытая кожа тоже была поражена, но чувствительнее всего оказались слизистые оболочки.

Гарри подался вперёд, впиваясь глазами в изображение. Была ли среди этих бьющихся и воющих тел Беллатриса? Он перевёл взгляд на другое изображение. Нет, вот она, хохочет, безумно уставившись в северный коридор клиники. Наверняка она собрала какой-то минимум информации про Тауэр и знала, что в той стороне для неё нет ничего интересного. У неё не было причин, чтобы...

Он невольно зажмурился, когда Беллатриса выбросила вперёд палочку и метнула в коридор блестящую зелёную молнию. Заклинание ударило в Крейм, и аврор упала на пол. А затем Беллатриса свернула к южному коридору и скрылась из виду. Направляясь к нему.

Гарри обернулся через плечо и увидел, что в переговорную вошли Тонкс и Хиори. Тонкс начала превращаться в Гарри. Она выглядела бледной, но решительной. У Хиори как всегда был холодный боевой настрой, она держала палочку наготове. Гермиона шёпотом рассказывала им про все ловушки, включая последнюю. Опасности не было: им обеим можно было доверять, и они были закалены в бою.

— Нападают Беллатриса Блэк и примерно двести оборотней, — объявил Гарри. Его голос был спокойным. Вопреки всякой логике, он чувствовал себя спокойно.

— Прячься, — скомандовала Хиори, хмуро глядя на него, и указала пальцем на дверь. В ответ Гарри покачал головой.

Гермиона копалась в кошеле на поясе.

— Гарри, с твоей стороны безответственно оставаться здесь. Отправляйтесь вместе с Драко в Раскрытие и организуйте линию защиты.

— Мне нужно иметь возможность с ней поговорить, — сказал Гарри. — Мне крайне важно с ней поговорить, — Он сознательно не стал заканчивать предложение словами «если она сюда доберётся». Само собой, она доберётся. И скорее всего у неё в запасе есть трюки, о которых ему неизвестно, собственные планы, и так далее. Действительно ли было так критически важно встретиться с ней лицом к лицу, посмотреть ей в глаза и поговорить?

Не беспокойся, мой доверенный союзник, невозможно, чтобы враги с их жалкой армией смогли ударить в центр моей крепости, пройти все мои ловушки. Я не откажу себе в удовольствии увидеть их кончину воочию. Но даже если они смогут зайти так далеко, я хочу смотреть им в глаза, когда сражу их одним из самых могущественных артефактов во вселенной, неспособным выйти из-под контроля и стать угрозой всему человечеству.

— Годы планирования с Аластором, и ты собираешься мне сказать, что слишком пессимистично считать, что пневматические трубки сработают? — с открытой насмешкой сказала Гермиона.

— Я дурак, — согласился Гарри и повернулся к двери.

Это трусость?

— Просто... — начал он, но не придумал ничего хорошего. Правильнее сказать, он не мог придумать ничего достаточно веского.

— Гарри, иди. Будь молодцом, — сказала Гермиона. Она надевала свою золотую перчатку, а через руку уже была перекинута мантия невидимости.

Перед выходом Гарри сотворил стул в углу и установил на него пузырефон. Он вышел из комнаты и быстрыми шагами направился к дальней двери, ведущей в Раскрытие Расширений.

≡≡≡Ω≡≡≡

— Прочь с дороги, людишки, — прокричала Беллатриса Блэк, добравшись до коридора. Но увидела, что большая их часть была неспособна подчиниться: они задыхались и дёргались. — Буллеско! — проговорила она, и из ноздри начал раздуваться пузырь, окружая её голову. Она почувствовала лёгкое головокружение, а пульс резко ускорился.

Здесь, здесь, здесь, мой Лорд, я здесь. Я здесь ради тебя, ради тебя, ради тебя, ради тебя, ради тебя, ради тебя.

Она остановила свои мысли, прежде чем они убежали слишком далеко, прежде чем снова начать смеяться. Пора сражаться, пора убивать, пора мучить. Она невольно захихикала на этой мысли. Чуть-чуть. Чуть и чуть. Чуть чуточку чуточку чуть. Ради тебя, ради тебя, ради тебя, ради тебя, нараспев произнесла она про себя, успокаиваясь.

Её кожа горела. Трансфигурационная атака, переносимая по воздуху кислота.

«Ты слишком медленная, Белла, и теперь ты мертва. Чувствуешь это? Слушай меня, чувствуешь это? Это твой мозг умирает, потому что ты не можешь дышать, Белла. Я спасу тебя, потому что я тебя люблю, но важно, чтобы ты запомнила это. Запомнила эти ощущения. Запомнила, что делать. Слушай меня и делай, что я говорю. Взгляни на меня, Белла. Слушай меня и делай, что я говорю. Ты поймёшь, как сражаться. Ты поймёшь, как выжить».

Она отправила огненную волну по коридору, вздымающуюся и добела раскалённую, питающуюся воздухом и оттого растущую. Две дюжины людей сгорели и погибли. Её людей, её людишек. Маленьких волчков. Щенят. Щеночков. Она не могла чувствовать запахов, но знала, на что это похоже. Огонь в воздухе пах глубоко и резко, пах гарью.

Авроры в конце коридора. Больше авроров. Больше куколок.

Проклятия. Движение, словно в замедленной съёмке. Битва, битва, битва. Явная атака и атака поддержки — прямая и хитрая, варенье и масло. Броситься в сторону, поднять щит, применить Расплату Бартоломео, её легко использовать при движении, перенаправить хитрую атаку и избежать прямой. Двигаться плавно, быстро и смертельно. Глупые куколки.

«Видишь это? У тебя было два, а теперь остался один. Ты медлительна, Белла. Моя дорогая, дорогая Белла. Вытри слёзы. Ты хочешь быть медленной? Тебе будет больно, возможно ты даже умрёшь. Мне будет так грустно, если ты умрёшь. Мир станет менее прекрасным. Менее идеальным. Ведь ты идеальна, Белла. Но что же нам делать? Мы можем вставить этот глаз обратно, но будешь ли ты всё ещё медленной? Нет, не будешь. Ты хорошая девочка. Ты ещё покажешь Дамблдору».

Начинались другие атаки, но они были медленными, и из их ритма было легко выйти. Это как ключ к хорошей мелодии: играть свободно, живо, а не держаться такта в ¾ как баран. Она отпрянула в сторону и опустила палочку, метнув в одного из авроров проклятие Кровавых ног. Не с целью попасть, хотя этот вариант тоже подходил, а потому что это было большое красное проклятье, которое оставляло палочку в позиции на восемь часов. Следом за проклятием Кровавых ног она отправила две быстрых Бертрамских молнии, но знала, что контратака уже в пути и опустила палочку для ещё одного Бартоломео. Ха! Б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-буду, буду, буду, буду, буду здесь, буду здесь, я здесь, я здесь.

Безуспешно: оба аврора остались живы — но это нормально. Беллатриса придала правильную форму своим мыслям, силой воли схватилась за пространство перед собой, ввернув особые мысли в окружающий мир, словно пальцами, и потянула их вниз. Пространство тяжело изогнулось, замедляя летящее на неё красное проклятие — оглушающие проклятья, куколки бросают оглушающие проклятья! — она с хохотом метнула в авроров ещё одно огненное заклинание. Пламя лизнуло стены и плавно проскользило по коридору. Кто-то под ногами кричал и кричал. В воздухе что-то висело, маленькие чёрные штуки, что это? Ловушки! Магловские ловушки! Глупые мерзкие маглы со своими маленькими крысиными мозгами. Им не остановить Беллу. Не остановить на пути к Нему.

«Если ты не хочешь этого, зачем вообще пытаешься? Видеть тебя не могу. Ты какое-то... животное. Жалкая грязная маленькая тварь. Омерзительно. Твоя душа, вот что отвратительно. Густая и забитая... как сломавшаяся канализация. Но ты даже не знаешь, что это, не так ли, грязное животное? Почему ты так со мной поступаешь? Почему не можешь быть безупречной для меня?»

— Авада Кедавра, — пропела она, направляя зелёную вспышку по коридору. Её цель, женщина, оказалась захваченной врасплох, поскольку опустила палочку, чтобы сдерживать огонь. Чтобы защититься от стихии, аврору приходилось совершать широкие движения палочкой, так что у неё не было возможности среагировать вовремя. Белла разразилась диким смехом, когда куколка умерла.

Второй аврор не издал ни звука, но воспользовался возможностью, предоставленной смертью своей напарницы, и стал неистово бросать проклятия в Беллатрису — так быстро, что когда закончил, у него больше не осталось сил. Он сжигал себя в надежде, что ему повезёт. Жертва. Глупая жертва. Глупая бессмысленная жертва, нет, б лучше. Б к лучшему.

Она бросилась в сторону, потом в другую, потом ещё раз и ещё, нагнулась, закружилась, закрылась щитом, всё это не переставая смеяться.

— Инкарцерус. Силенсио. Аграгифай, — выкрикнула она, плотный поток заклинаний вылетел с такой плавной красотой и чёткостью, что она знала, просто знала, что Он бы гордился ею. Аврор врезался в стену за своей спиной, опутанный верёвками, немой и околдованный тёмными чарами.

— Глупый, — сказала Беллатриса, слегка запыхавшись, — Даже не пал с честью, как твой друг. Просто облажался и умер, маленькая куколка, — она захихикала, поднимая палочку. Магловские ловушки. Магловские ловушки. Маленькие крысиные магловские ловушки.

Символ Хладной Земли, начерченный красным огнём. Древнее имя жестокого существа, произнесённое шесть раз. Она призывала одно из многих, или оно было единственным в своём роде? Один прекрасный жестокий зверь, питающийся её жертвой — она почувствовала жар в груди, принеся жертву — один жестокий горящий зверь. Б-б-б-б-б-б-б-б-б-б.

— Аз-рет. Аз-рет. Аз-рет. Аз-рет. Аз-рет. Аз-рет, — тихо запела Беллатриса. Руна разгорелась алым пламенем, медленно и небрежно растягиваясь и превращаясь в конечности. Красные языки огня пронизывали чёрные области жуткими пятнами проказы.

Постепенно из руны выросла огненная химера, она стояла перед Беллатрисой на дымящемся камне. На её львиной голове пылала огненная грива, а зубы имели чёрные края. На теле был отросток в виде козлиной головы на сломанной шее, он раскачивался из стороны в сторону, зловеще ухмыляясь. Алая змея обвилась вокруг тела химеры, выдыхая горячие волны огня.

— Милая Белла. Иди сюда. Ты ведь любишь меня, Белла? Ты должна кое-что для меня сделать. Это необходимо. Возможно, будет неприятно. Но ты сделаешь это. Иди. Иди и будь умницей.

≡≡≡Ω≡≡≡

Ergo aegre rastris terram rimantur et ipsis

unguibus infodiunt fruges montisque per altos

contenta cervice trahunt stridentia plaustra.

Non lupus insidias explorat ovilia circum

nec gregibus nocturnus obambulat; acrior illum

cura domat; timidi dammae cervique fugaces

nunc interque canes et circum tecta vagantur.

Iam maris immensi prolem et genus omne natantum

litore in extremo, ceu naufraga corpora, fluctus

proluit; insolitae fugiunt in flumina phocae.

Interit et curvis frustra defensa latebris

vipera et attoniti squamis adstantibus hydri.

Ipsis est aër avibus non aequus et illae

praecipites alta vitam sub nube relinquunt.

Praeterea iam nec mutari pabula refert

artes nocent quaesitaeque; cessere magistri

Phillyrides Chiron Amythaoniusque Melampus.

Saevit et in lucem Stygiis emissa tenebris

pallida Tisiphone Morbos agit ante Metumque,

inque dies avidum surgens caput altius effert:

Balatu pecorum et crebris mugitibus amnes

arentesque sonant ripae collesque supini:

Iamque catervatim dat stragem atque aggerat ipsis

in stabulis turpi dilapsa cadavera tabo

donec humo tegere ac foveis abscondere discunt.

Nam neque erat coriis usus nec viscera quisquam

aut undis abolere potest aut vincere flamma;

ne tondere quidem morbo inluvieque peresa

vellera nec telas possunt attingere putris;

verum etiam invisos si quis temptarat amictus,

ardentes papulae atque immundus olentia sudor

membra sequebatur nec longo deinde moranti

tempore contactos artus sacer ignis edebat.

Зем­лю моты­гой рых­лить уже не под силу — ног­тя­ми

В поч­ву вры­ва­ют зер­но; по кру­тым нагор­ным доро­гам

Люди, шеи при­гнув, скри­пя­щие тащат повоз­ки!

Волк не блуж­да­ет уже у овча­рен и коз­ней не стро­ит,

Он уж не бро­дит вкруг стад по ночам: жесто­че забота

Вол­ка гне­тет. Горя­чий олень и роб­кая сер­на

Ходят про­меж­ду собак у самых жилищ чело­ве­ка.

Всех оби­та­те­лей вод, пла­ву­чих вся­кой поро­ды

Вдоль по мор­ским бере­гам, как остан­ки кораб­ле­кру­ше­нья,

Моет при­бой; к непри­выч­ным река́м поспе­ша­ют тюле­ни;

Дохнет ехид­на — не впрок ей изви­вы под­зем­ных укры­тий, —

И с чешу­ей тор­ча­щей змея водя­ная; пер­на­тым

Стал даже воздух и тот небла­го­при­я­тен: свер­га­ясь,

С жиз­нью сво­ей рас­ста­ют­ся они в подоб­лач­ной выси.

Мало того — бес­по­лез­на была и паст­бищ заме­на.

Ста­ло искус­ство во вред; и вра­чи усту­пи­ли болез­ни —

Ами­фа­о­нов Меламп и Хирон, рож­ден­ный Фили­рой.

Бро­сив сти­гий­скую тьму, сви­реп­ст­ву­ет вновь Тиси­фо­на

Блед­ная, перед собой Боязнь гоня и Болез­ни,

И, выпрям­ля­ясь, гла­ву что ни день, то выше подъ­ем­лет!

Бле­я­ньем веч­ным овец, коров посто­ян­ным мыча­ньем

Огла­ше­ны бере­га и хол­мы, сожжен­ные зно­ем.

Целые тол­пы зве­рья пре­да­ет она смер­ти и в самых

Стой­лах груды валит гни­ю­щих в гнус­ном рас­па­де

Туш, пока их зем­лей не засып­лют и в яму не спря­чут.

Даже и кожу нель­зя было в дело пустить, даже потрох

Чистой водою про­мыть или их на огне обез­вредить.

Так­же нель­зя было стричь изъ­еден­ной гря­зью и хво­рью

Шер­сти, даже нель­зя при­ка­сать­ся к испор­чен­ной во́лне.

Если же кто наде­вал вредо­нос­ную шку­ру, по телу

Тот­час шли пупы­ри вос­па­лен­ные, и по зло­вон­ным

Чле­нам сте­кал омер­зи­тель­ный пот, — дожида­лись недол­го,

Вско­ре боля­щая плоть в свя­щен­ном огне отго­ра­ла.

— Вергилий (Перевод С. В. Шервинского)

1) Esse quam videri — лат. «быть, а не казаться»

Вернуться к тексту

2) Dum spiro spero — лат. «пока дышу, надеюсь»

Вернуться к тексту