Орнейские хроники (джен)

Шторм задержал отплытие, но в последующие два дня ветер оставался неизменно благоприятным, и в Талассу «Этансель» пришла ранним и по-осеннему прохладным утром на третий. Ларе хотелось взглянуть на конечный пункт полного опасностей и горестей путешествия, и она ушла на нос шебеки. Отец, вопреки опасениям, не стал призвать к соблюдению благопристойности, а последовал за ней.

Кутаясь в шаль, она смотрела на медленно наплывающий город, окутанный сиреневой дымкой. В небо горделиво возносились его знаменитые башни, и в огромной — даже большей, чем в Джинере, — гавани покачивался целый лес корабельных мачт. Ларе не верилось, что все завершилось. Завершилось ли? Страшные картины жестоких сражений и гибели людей продолжали стоять перед ее мысленным взором. Она узнала, что такое смерть, когда увидела на погребальном ложе мать, застывшую в мраморной красоте и впервые не отвечающую на ее призывы и плач. Но тогда, где-то в глубине еще детского сознания, Лара понимала, что та обрела покой. Иное дело — люди, умиравшие вокруг нее в эти дни; их лица, искаженные ненавистью или мукой, и — искры, гаснущие в ночном море... Можно ли надеяться, что гневные души погибших за Пределом тоже ждет покой?

Перед отплытием она еще раз проведала Мануэлу. Девушка так и не пришла в себя: испуганно озиралась по сторонам, перебирая пальцами ткань одеяла, и только в присутствии Орсалы затихала. Скрепя сердце, Лара оставила ее на острове, на попечении лекаря, уступая его просьбе и заверениям капитана Фальго, что в Рагасте Мануэлу перепоручат заботам Сестер Странника.

Поразительно, что ввалившийся в капитанскую каюту человек оказался искусным и сострадательным врачом, ведь в первый миг Лара необыкновенно остро ощутила его ненависть и жажду убивать. Впрочем, Орсала держался почтительно, и она решила, что все дело — в безумии, охватывающем людей в пылу боя.

Она зябко передернула плечами. Как встретит ее, побывавшую в руках пиратов, будущий супруг? Правитель Альби и его двор? Об этом не думалось в первые дни после освобождения, но затем мысль о позорном плене все чаще приходила в голову. На лице отца ничего нельзя было прочесть, но Лара догадывалась, что и ему далеко до безмятежности. Она оглянулась на шкафут и увидела капитана Фальго — вооруженного и в кирасе, собранного, как перед новым сражением, и тревога вновь кольнула ее изнутри. Он негромко отдавал распоряжения своему помощнику, затем заметил пассажиров и поклонился:

— Доброе утро — и надеюсь что все дурное позади, и это утро будет действительности добрым.

Отец кивнул в ответном приветствии, Лара потупилась. К своим стыду и негодованию, в эти дни она обнаружила, что ей слишком нравится смотреть на капитана, и стремилась избегать общения.

— Вам следует спустится в трюм. Для вашей же безопасности.

— Вы думаете, что нам может что-то угрожать? Здесь? — вырвалось у Лары прежде, чем отец успел что-то сказать.

— Не думаю, ведь штандарт либероса известен во всех государствах Срединного моря.

Лара невольно взглянула вверх, где на фок-мачте развевался узкий бело-голубой флаг.

— Но нельзя исключать человеческой глупости... или подлости, — продолжал Фальго.

— Согласен с вами, капитан, — поддержал его отец. — Лара, спустись вниз, я приду позже.

Ей захотелось возразить, но она понимала, что перечить не стоит. Опустив голову, она пошла в сторону ведущего в трюм трапа.

Арно проводил ее взглядом и взглянул на невозмутимого дука.

— А вы, дон Винченцо?

— Успеется. Я подготовил вексель, — Конти протянул ему плотный конверт, — И письмо банкиру Скьяветти, он представляет финансовые интересы дуков Джинеры здесь, в Талассе. Груз останется в трюмах вашего корабля, пока вы не получите деньги. Вас устраивают такие условия?

— Вполне. Хотя я верю вам на слово.

— Пусть и у ваших людей не остается сомнений. Поднимите мой штандарт. Не думаю, что командующие флотом Альби не знают его. И помните — я сдержу и другие свои обещания, сьер Фальго.

Из форта, расположенного на узком мысу и защищающего вход в гавань, донесся пушечный выстрел. Белое облачко дыма поплыло в их сторону

Конти вскинул голову, однако Арно спокойно сказал:

— Холостой, — и затем скомандовал: — Ниградо, ответить на приветствие. И поднять штандарт дука Джинеры.