Ликорис (гет)

Ноябрь подходил к концу, и на улице становилось всё холоднее и холоднее, особенно по утрам. Приходилось кутаться в тёплое пальто и шарф, но и они мало помогали, когда Такемичи ездила на мотоцикле.

Ещё раз поёжившись и ощутив, как по спине прошёлся табун мурашек, девушка передёрнула плечами. К счастью, проезжаемый пейзаж становился всё более знакомым, а это значило, что они практически у дома семьи Сано. Затормозили они, естественно, за квартал, чтобы рёв мотора не разбудил Эму.

— Иди по прямой, а я пока съезжу за Хинатой, — распорядился Дракен.

— Угу, — кивнула Такемичи, сходя с байка и снимая шлем. Затем она открыла заднее сидение, на котором ехала, и достала оттуда несколько пакетов. — Не забудь купить цветы.

— Да помню я.

— Купить — и донести в руках на своих двоих. Не хватало, чтобы они ещё помялись у тебя в багажнике под сиденьем или растрепались от ветра, — надавила Ханагаки. Дракен же лишь закатил глаза.

— Не переживай, я не такой идиот, как Майки. — И так резко стартанул с места, что школьнице пришлось отскакивать в сторону.

В словах парня была правда. Буквально вчера Майки захотел сделать приятное своей девушке, и он купил цветы. Цветы, которые сначала вёз на байке в руках, а после догадался убрать в багажник сидения. И если поначалу сильные ветер растрепал букет до невозможного состояния, то багажник ещё сверху придавил и поломал всю эту композицию. По итогу до Такемичи доехали только обломанные стебельки.

Девушка вздохнула, но нежная улыбка сама собой появилась на устах: Майки был таким… Майки!

Тряхнув головой, Такемичи отогнала лишние сейчас мысли. Ей надо было спешить к дому семьи Сано, чтобы успеть вместе с Мансаку-саном приготовить для Эмы праздничный завтрак, а потом ещё и Майки разбудить. А посему она поспешила.

На пороге её уже ждал Мансаку-сан, улыбающийся в усы.

— Проходи, внучка, сейчас готовить будем.

— Спасибо, — кивнула ему Такемичи. — И с добрым утром.

— Добрым, добрым.

Хотя можно ли было назвать такое утро «добрым»? Ханагаки пришлось встать в пять утра, чтобы выехать в шесть и к половине седьмого быть уже в доме семьи Сано. А учитывая тот факт, что вчера она легла довольно поздно, потому что делала заготовки на сегодня, то и проспала девушка всего ничего. Поездка с Дракеном, конечно, взбодрила, но тёплый чай и уютная атмосфера довольно быстро заставят её глаза вновь слипаться — в этом Такемичи была уверена.

Ещё раз тряхнув головой, Ханагаки разулась и передала Мансаку-сану пакеты и рюкзак. Тот сразу же понёс их на кухню, разбирая на столе. Часть отправилась в холодильник, часть осталась стоять там, где её поставили.

— Заморочилась ты, — цокнул дед.

— Эма-чан — моя подруга, грех не заморочиться ради неё.

Мужчина усмехнулся в усы: он явно был доволен таким ответом.

Итак, они приступили к работе. Мансаку-сан лепил пирожки с самыми разными видами повидла внутри, а Такемичи достала привезённые коржи и принялась обмазывать их приготовленным часом ранее масляным кремом, местами добавляя лимонный курд⁽¹⁾, чтобы придать вкусу разнообразия. Работа спорилась.

Чтобы разбавить тишину, Мансаку-сан задавал различные вопросы, справляясь о жизни и учёбе Такемичи. Девушка с охотой отвечала. Вообще, дед Сано воспринимал её как родного и дорогого человека, что было заметно и невооружённым глазом. Ханагаки порой казалось, что она была для мужчины как ещё одна внучка, он даже её так порой и называл, «внучкой». И это, несомненно, было приятно.

Когда все коржи были промазаны и соединены и оставалось только нанести крем поверх, а потом и как-нибудь украсить его, в дверь раздался стук — это пришла Хината. Мансаку-сан, вымыв руки, пошёл встречать девушку. А затем вернулся с ещё несколькими пакетами.

— Такемичи-чан, я принесла посыпку! — радостно оповестила Тачибана, заходя на кухню. Ханагаки тут же обняла подругу.

Они не виделись пару дней. В тот день, когда Такемичи пошла знакомиться с Юдзухой, Хината отправилась домой, где сперва поговорила с матерью, а потом дождалась отца и устроила едва ли не семейный совет. Разговаривали они долго, затрагивая все волнующие их темы. Не обошлось и без криков: несколько раз добродушная Хината сорвалась. Но в конечном результате вся семья пришла к консенсусу, и тем же вечером Тачибана забрала свои вещи из дома подруги.

Ханагаки вновь осталась одна. Это было до ужаса странно и непривычно, особенно после того, как она чуть больше двух недель жила с Хинатой. Как-то по привычке девушка заваривала две кружки чая и всё так же по привычке по прибытию кричала, что дома. Но в ответ ей была тишина.

Неприятное чувство одиночества липло где-то внутри, но пока что оно не разрослось до такой степени, чтобы становилось плохо.

На секунду прикрыв глаза, Ханагаки вновь распахнула их и улыбнулась.

— Отлично. Тогда мой руки и вставай у плиты, будешь готовить свой знаменитый омлет и сэндвичи, а я пока доделаю тортик.

Хината кивнула, помыла руки, засучила рукава и полезла в холодильник доставать все необходимые ингредиенты.

Как и ранее, они болтали за работой. Хината наконец-то полноценно пересказала свой разговор с родителями, и Такемичи, которая всегда помнила свою подругу как уравновешенную, спокойную и тихую девочку, не могла не подивиться. Тачибана старалась не влезать в споры, старалась не провоцировать собеседника, старалась не вызывать негативной реакции своими словами или действиями. Она всегда подстраивалась под других и замолкала как только на горизонте появлялся конфликт. Но теперь… Теперь девушка сама его провоцировала, сама выводила других на эмоции, сама разжигала внутри огонь. И всё это — чтобы настоять на своём, чтобы её точку зрения приняли, чтобы с ней согласились. Хината научилась отстаивать себя.

И всё это было влиянием Такемичи, Баджи и Тосвы. Конечно, родители Хинаты были не очень-то и довольны тем, что их дочь поменялась, но Ханагаки знала: это к лучшему. Да, японское общество не любило таких выскочек, у которых на первом месте «я», а не «мы», и из-за этого в будущем Тачибане придётся оказаться в неприятных ситуациях, но именно это «я» могло помочь ей достигнуть большего в своей жизни. «Я» могло вытолкнуть её к успеху, могло не позволить прогибаться под других и отстоять себя. Это была полезная черта характера, которая не позволит Хинате давать другим помыкать ею.

Ханагаки бросила короткий взгляд на подругу: интересно, а она сама это понимала? Или поймёт позже? Хотя, судя по тому, как она порой совершенно бесстрашно пререкалась с Баджи или порой приказывала ему, всё она прекрасно понимала.

Вскоре торт был окончательно украшен. Такемичи обсыпала его шоколадной стружкой, сделала несколько красивых завитушек из остатков крема и положила сверху разрезанные надвое клубники. Торт отправился в холодильник — к пирожным из той самой кондитерской, в выборе которых вновь помогла Юдзуха.

— Такемичи-чан, сходи разбуди этого оболтуса, пожалуйста, — попросил Мансаку-сан, который уже загружал полный противень пирожков.

— Конечно! — кивнула девушка, вытирая мокрые руки о полотенце. А затем вышла из кухни и уже привычным маршрутом направилась в комнату Майки.

В коридоре было прохладнее, чем на кухне, но оно и немудрено: на кухне во всю работала плита с духовкой, нагревая воздух. Такемичи даже чуть поёжилась от внезапных мурашек.

В комнате Майки царил приятный полумрак, а запахи с кухни едва-едва чувствовались.

Девушка быстрым взглядом окинула привычный интерьер, замечая, что ничего толком не изменилось с тех пор, как она была здесь в последний раз, разве что стало немного чище, и подошла к кровати, на которой раскинулся её парень.

Ханагаки присела рядом и провела ладонью по щеке Майки, мягко поглаживая. Сано спал без задних ног. Он выглядел таким милым и даже беззащитным, что и будить его совершенно не хотелось. Скорее, прилечь рядом, закрыть глаза и…

Такемичи резко пришла в себя. Ей тут надо Майки будить, а не поддавать на его сонные провокации!

Резче, чем следовало бы, девушка забрала у парня его старое поношенное одеяло, обматывая его вокруг ноги, а затем поднялась и приоткрыла окно, впуская прохладный воздух. Сано тут же поёжился, но пока не просыпался. Его пятки и ладони начали остывать, и Майки принялся ворочаться в поисках тепла. Такемичи тут же склонилась над ухом едва приоткрывшего глаза парня:

— Просыпайся, Майки-кун, я уже приготовила тортик.

— Такему-у-учи? — зевнул он.

— Такемучи, — согласилась девушка, вслепую находя руку Сано и переплетая их пальцы. — Твоя Такемучи с тортиком на день рождения Эмы-чан.

— То-о-ортик с моей Такему-у-учи.

Ханагаки хихикнула и коротко чмокнула Майки в щёку. А затем за руку потянула парня с кровати.

— Давай, вставай. — И тот на автопилоте подчинился. Сев, Майки потёр глаза, оглядываясь мутным взором и пытаясь анализировать реальность. Такемичи тут же отступила на шаг назад, потянув за собой Сано. Тот подчинился, вставая на ноги и делая несколько шагов к двери. А затем резко очнулся.

— Уже утро, — понял он, вздыхая. Его взгляд стал более осмысленным.

— Верно. Мы практически закончили готовить. Иди умываться и присоединяйся к нам, минут через пятнадцать будем будить Эму.

— Хочу поцелуев! — внезапно заканючил Майки.

— Сперва почисти зубы и умойся.

Сано чуть надулся от такого приказного тона, но подчинился. Стянув с ноги старое одеяло, он закинул его на кровать, почесал голову и вышел из комнаты, сразу же направляясь на второй этаж в ванную. Такемичи вышла следом за парнем, чуть потягиваясь. Взгляд невольно упал на часы на стене: сегодня ей понадобилось всего восемь минут, чтобы разбудить Майки. Не рекорд, но близко!

Вернувшись на кухню, Ханагаки кивнула остальным, мол, миссия выполнена, за что получила пару поражённых взглядов от Мансаку-сана и приехавшего Дракена: эти двое никак не могли привыкнуть к тому, что у Такемичи каким-то магическим образом получалось будить Майки по утрам. А сама девушка в ответ таинственно улыбалась, не желая раскрывать свой секрет.

Хината, которая не отвлекалась на приход подруги, уже практически закончила с сэндвичами, складывая их красивыми стопками на две тарелки. Ароматный запах консервированного тунца, идущий от сэндвичей, заставил живот Ханагаки заурчать. Она ведь даже не завтракала, только печеньем с чаем с утра перебилась!

— Ничего, внучка, сейчас поедим, — посмеялся Мансаку-сан. — Эй, дылда! А ну марш на стол накрывать!

Такемичи и Хината прыснули, а Дракен послушно кивнул и принялся доставать тарелки. Ханагаки поспешила помочь ему, раскладывая палочки и ложки, а также расставляя чашки для чая и кофе. Дед в это время накладывал в маленькие блюдечки холодные закуски, которые Дракен также ставил на стол.

— Так, я сейчас начну жарить омлет, так что пора будить Эму-чан, — оповестила Хината, которая только-только закончила размешивать жёлтую смесь в миске.

— Я тогда приведу её, — вызвалась Такемичи. К счастью, будить Эму было проще, чем будить Майки. — А, кстати, Дракен-кун, причеши Майки-куна, пока Эма-чан будет умываться.

— Ага, знаю, — кивнул парень.

Ханагаки встретилась с ним взглядом, мысленно умоляя не вести себя как придурок и не расстраивать Эму. Дракен цокнул, закатил глаза, но поджал губы, понимая, что Такемичи права: он и правда мог всё испортить, просто раскрыв рот. Уж вряд ли младшей Сано хотелось в свой день рождения выслушивать оправдания Дракена на тему того, почему они не могут быть вместе. И уж вряд ли бы ей вновь хотелось бы оказаться отвергнутой.

Ханагаки покачала головой, бросив на друга ещё один осуждающий взгляд, а затем вышла из кухни, направляясь к лестнице. Если Рюгуджи продолжит и дальше так тормозить, то Эма действительно уйдёт к кому-то другому — уж Такемичи это организует! И плевать, что Дракен от такого поворота событий расстроится. Эма была важнее, чем обида Дракена. Тем более, по собственной глупости. Вон, даже Майки быстрее смекнул что к чему и предложил Такемичи встречаться! А этот!.. Бегает, юлит.

И тут, задумавшись о своём, девушка буквально врезалась в Майки, больно ударяясь подбородком о его плечо.

— Ай! — воскликнула она, потирая место ушиба.

— Больно? — тут же переполошился Майки, хватая Такемичи за лицо и убирая её руку с подбородка.

— Да не то, чтобы… — Но договорить ей не дали:

— Когда больно, надо поцеловать! — И тут же чмокнул её в подбородок. На секунду Ханагаки подозрительно прищурилась: а не был ли это хитрый план Майки, чтобы просто-напросто зажать её в коридоре?

Впрочем, все мысли вылетели из головы в тот же момент, когда их взгляды встретились. Майки с секунду гипнотизировал Такемичи непроглядной тьмой своих глаз, а потом резко наклонился, обвивая девушку руками и крепко целуя её. Ханагаки от неожиданности отступила на шаг, упёршись спиной в стену, и обняла Сано за шею, отвечая ему не менее пылко.

Их языки сплетались, а зубы мягко прикусывали губы друг друга. Майки на вкус был как мятная зубная паста, и Такемичи это нравилось. А Майки нравилось целовать её.

Девушка тонула в мягких касаниях и разгорячённых поцелуях, как вдруг внизу живота у неё всё свело приятной истомой. Ханагаки зажмурилась, поджала пальцы на ногах и крепче вцепилась в рубашку Сано. Ей до безумия хотелось большего. Чтобы поцелуи Майки опустили на шею, а его руки — на талию и ниже. Чтобы он обнимал её, теснее вжимал в стену, нависал сверху. Чтобы их волосы щекотали лица друг друга, пока они, мокрые от пота, двигались в едином ритме…

Такемичи резко отстранилась от Майки, смотря на него таким же затуманенным пеленой взглядом, как и он на неё.

Чёрт! Ментально ей было двадцать семь! А телу — пятнадцать! Её подростковые гормоны, и взрослый разум требовали своего!

Девушка рвано выдохнула, но тут её губы вновь запечатали поцелуем. Он был всё так же страстен, но Ханагаки с усилием перевела его на более мягкий и нежный.

— Сейчас не время и не место, — прошептала она, лизнув нижнюю губу Майки. — Чуть позже…

— Но я хочу сейчас! Целовать тебя… — хрипло возмутился парень, и этот тон, и эти нотки — всё сводило Такемичи с ума.

— День рождения Эмы-чан. Но попозже… — так же хрипло ответила Ханагаки, руками массируя плечи Майки, а затем даря ему короткий поцелуй. — Иди, пусть Дракен-кун тебя причешет.

Майки нахмурился и неохотно отпустил Такемичи. Девушка машинально потянулась за уходящим теплом, но вовремя одёрнула себя. Сейчас действительно было не время и не место. Ни для поцелуев, ни для чего-то большего. К счастью, моральной дилеммой о развращении несовершеннолетних Ханагаки не страдала: она и так слишком много пережила и слишком часто теряла Майки. Она уже научилась брать от жизни и от сегодняшнего дня практически всё.

Подобные мысли заставили щёки девушки вспыхнуть. Взгляд наблюдавшего за ней Сано стал немного ехидным, и Такемичи закатила глаза.

— Иди уже, — буркнула она, отворачиваясь и направляясь к комнате Эмы и заходя внутрь. Именинница дрыхла без задних ног в позе, удивительно похожей на ту, в какой сегодня спал Майки.

«Сразу видно, родная кровь», — мысленно улыбнулась Ханагаки.

Присев на кровать рядом с девушкой, Такемичи принялась легонько трясти её за плечо. И если в плане поз для сна Майки с Эмой были похожи, то в плане пробуждения разительно отличались: пока парню требовалось минут пятнадцать только для того, чтобы приоткрыть один глаз, девушка просыпалась практически мгновенно.

Повернувшись лицом к Ханагаки, Эма широко зевнула, не прикрывая рот.

— Уже утро? — сонно спросила она.

— Уже утро, — подтвердила Такемичи. — И кое у кого день рождения.

Эма мгновенно встрепенулась, подскакивая на кровати и озираясь по сторонам. Взгляд её тут же наткнулся на подобранный вчера вечером наряд, который лежал на стуле. На секунду замерев, девушка тут же соскочила с кровати, принимаясь застилать одеяло. Любая сонливость в мгновение ока исчезла с лица девушки, уступая утренней суете.

Внезапно Сано обернулась к Ханагаки, оглядывая её скептическим взором.

— Ты собираешься праздновать мой день рождения в этом? — спросила она.

— Э-э-э… Ну да? — растерялась девушка, оглядывая собственный наряд. Джинсы и майка с прикольной надписью — что не так? Но Эма хлопнула себя ладонью по лбу и открыла шкаф, принимаясь рыться в нём. Вскоре она достала брюки клёш песочного цвета и светло-голубую рубашку с глубоким вырезом, а сверху кинула широкий пояс с золотистой бляшкой.

— Переоденься, — скорее потребовала, чем попросила Сано. Такемичи вздохнула. И почему её стиль никогда не кому не нравился? Только отец понимал её…

Но желания именинницы — закон. Грустно стянув с себя майку, Ханагаки принялась переодеваться в рубашку, невольно подмечая, что благодаря вырезу удалось избежать неприятного стеснения в груди, которое могло быть вызвано разницей их с Эмой размерами одежды.

Пока Сано-младшая умывалась и причёсывалась в ванной, Такемичи окончательно переоделась и покрутилась у зеркала. Выглядело стильно, даже очень. У Эмы вообще был потрясающий вкус в одежде, чем сама Ханагаки похвастаться не могла.

Аккуратно сложив собственные шмотки, девушка поспешила на первый этаж, где практически всё было готово: стол был полностью накрыт, пирожки дымились на большой деревянной доске, Хината дожаривала яичницу, Майки ходил с уложенными волосами и едва ли не пускал слюни на завтрак, а Дракен защищал этот самый завтрак от своего друга.

— Она будет через пару минут, — оповестила всех Такемичи. — Готовимся!

Дед тут же достал из-под стола привезённый Хинатой пакет, засовывая в него руку и раздавая каждому по картонному колпаку и хлопушке. Дракен тут же объяснил, как эту хлопушку активировать — надо было потянуть за кольцо на дне.

Они замерли в ожидании, прислушиваясь к происходящему на втором этаже. Какое-то время всё было тихо, но вот вода в ванной выключилась. Затем Эма прошла по коридору до своей комнаты и хлопнула дверью. Опять повисла тишина. Такемичи и Хината переглянулись. Майки зевнул. И тут дверь отворилась, раздались бодрые шаги, и лестница скрипнула.

Дед вскинул руку, пальцами показывая обратный отсчёт.

Три — и Эма спустилась по лестнице.

Два — вошла в гостиную.

Один — подошла к кухне.

Ноль — они выстрелили хлопушками, и разноцветные конфетти посыпались на девушку.

— С днём рождения! — раздалось громогласное поздравление. Эма на секунду зависла, поражённая, а затем огляделась. Увидела ломящийся от еды стол, увидела друзей в картонных колпаках, увидела падающие конфетти — и расплакалась.

— Хэй, ну ты чего? — растерялась Хината, бросаясь к подруге и обнимая её.

— Просто… Просто это так мило-о-о-о, — шмыгнула та носом, не сдерживая слёз.

Что ж, им пришлось потратить ещё минут пять, чтобы успокоить расчувствовавшуюся Эму. Впрочем, девушка заплакала снова, когда увидела самодельный торт, загадала желание и задула свечки.

1) Лимонный курд — заварной крем на фруктовом, лимонном, соке

Вернуться к тексту