Неизменно изменчивое время (гет)

Дамблдор умирал.

Он был ходячим мертвецом.

Черная, иссохшая рука, безвольно свисавшая с его плеча, постоянно напоминала Северусу о неминуемости собственной смерти.

Драко было поручено убить старого волшебника. И Северус дал Непреложный обет помочь ему.

Если бы у него были силы, он разрыдался бы, осознавая непомерную тяжесть предстоящей задачи. Но вместо этого он сидел в подвале дома на площади Гриммо, нарезая грибы Panellus stipticus для аконитового зелья Люпина.

Возможно, он погибнет. И, возможно, это положит конец его мучениям.

Он точно знал одно: после смерти Дамблдора ему больше не придется посещать поместье, где скучающие и зачастую пьяные чистокровные волшебники, попивая вино, слушали нравоучения Темного Лорда о том, как нужно жить, или площадь Гриммо, чтобы сообщать сведения подозрительным лицам Ордена, пока Дамблдор, подобно пророку, вещал о том, как должно быть.

Он был бы мертв, и никто больше не смог бы ему ничего указывать. Это звучало на удивление приятно.

Северус понял, что, задумавшись, резал ингредиенты, не глядя, и посмотрел вниз.

Да блять.

Он нарезал гриб под неправильным углом.

Северус с шумом выдохнул и, взмахнув палочкой, обратил неудавшийся кусочек в пыль, затем достал новый из своего мешочка. Он позволил себе мрачную усмешку, нарезая гриб. Он потратил немало времени на это зелье и, кажется, наконец решил проблему отвратительного вкуса. Но ведь он не собирался пускать зелье в продажу, верно? Он варил его безвозмездно.

Вернее, он был вынужден варить его.

Люпин не мог позволить себе это зелье, и других способов достать его не было. Конечно, кто-то из Ордена мог бы купить это зелье для Люпина. Но куда удобнее было заставить Северуса сварить его. Что Северус, разумеется, и сделал, ведь он был послушным мальчиком, всегда выполнявшим приказы господ.

За исключением, разумеется, одной маленькой детали. Он делал ровно то, что приказывали. И ни на йоту больше. Он сварит зелье, но не станет готовить свою улучшенную версию, которая не отдавала лошадиной мочой. Он приготовит галлюциногенные зелья для вечеринок Темного Лорда, но никогда не создаст противоядие, которое избавит от мигрени.

Он выполнял их просьбы, но только в точности, как было сказано. Это был единственный мелкий бунт, который Северус мог себе позволить.

Северус идеально закончил нарезать грибы. Жаловаться, право, было бы глупо. Если бы он не застрял внизу, разбираясь с маленькой проблемой" Люпина, то торчал бы наверху с Муди и остальными. И, по какой-то неведомой причине, с Поттером. Словно Северусу не хватало этого мальчишки во время отработок.

Впрочем, причина была очевидна: Поттер теперь владел этим домом. Семнадцатилетний парень — владелец целого особняка. Кстати, Северус вдруг задумался, а жилище в Годриковой Лощине принадлежит тоже ему? Получается, у Поттера два дома? Это что же, он, сирота — магнат, коллекционирующий недвижимость? Как бы то ни было, Поттер регулярно являлся из Хогвартса на собрания Ордена, иногда в сопровождении Минервы. Северус всегда старался покинуть замок заранее, лишь бы не пришлось его сопровождать. Или Уизела.

Или Гермиону.

Он снова вздохнул, и, стараясь отогнать назойливые мысли, пододвинул к себе чашу с измельченными корнями валерианы.

Позади него раздалось негромкое покашливание.

Когда он начал работать в тесной спальне, временно ставшей его лабораторией зельеварения, в воздухе витал едва уловимый аромат. Какой-то травяной шампунь, вероятно, маггловский, с нарисованной на флаконе женщиной с пустыми, словно у куклы, глазами, нежно поглаживающей свои длинные волосы. Запах, конечно же, был ему знаком. Она явно любила этот шампунь, раз продолжала пользоваться им даже спустя годы, когда Северус познакомился с ее взрослой версией. Этот запах вызвал в нем странное, противоречивое чувство. Счастье, но в то же время меланхолию. Счастьехолию? Разве такое бывает?

Какая-то часть его души отчаянно хотела приказать ей уйти, исчезнуть, позволить ему утонуть в собственных страданиях в полном одиночестве. Но другая, более слабая и упрямая, часть жаждала её. Даже если это было лишь подобием. Это была та самая уязвимая сторона его натуры, которую он презирал, но которая, казалось, всегда брала верх.

Он опустил взгляд на стол перед собой, где лежали аккуратно разложенные инструменты для зельеварения. На отполированной поверхности скальпеля, несмотря на годы использования, все еще отчетливо виднелась монограмма "SS". И вот тут-то эта слабая, предательская часть его души громко заявила о себе. Северус вздохнул. Он не должен. Но он собирался это сделать.

— Если вы собираетесь болтаться вокруг, докучая мне своим присутствием, мисс Грейнджер, с тем же успехом можете быть полезны, — сказал Северус, не оборачиваясь.

Позади него послышался тихий шорох, и Северус, не отрывая взгляда от приготовленных ингредиентов, указал на котел.

Гермиона прошла мимо него к котлу. На ней были обычные маггловские джинсы и серая футболка с вызывающей надписью "Искореним патриархат", выполненной дерзким оранжевым шрифтом. Северус едва заметно усмехнулся, пряча улыбку.

Северус наблюдал, как она с помощью палочки отрегулировала пламя под котлом, пока оно не стало слабым, но жарким, с отчетливым синим оттенком. Идеально. Он удовлетворенно кивнул, чувствуя, как внутри все теплеет и тает, когда она улыбнулась ему — той самой широкой, теплой улыбкой, которую он помнил.

Это была плохая идея.

Очень, очень плохая.

Или, — неожиданно прошептала слабая, предательская часть его души, — именно то, что нам нужно.

Он протянул ей нож, кивком указав на аконит, который ждал измельчения и дистилляции. Она осторожно взяла нож, и Северус с удовлетворением отметил, как она на мгновение взвесила его в руке, оценивая, прежде чем подойти к рабочему столу.

Комната была довольно тесной, так что Северус оказался совсем рядом с девушкой. Здесь она вела себя совсем не так, как на уроках, и молча работала, полностью погрузившись в хитросплетения методики нарезки. Северус без слов оценивал ее технику и, должно быть, заставил ее занервничать, потому что она подняла на него взгляд с вопросом в глазах. Он чуть подался вперед и осторожно повернул ее кисть с зажатым ножом, выставляя идеальный угол. По правде говоря, она и так все делала правильно, этот ничтожный процент погрешности ни на что не влиял, но ему доставляло удовольствие, когда все выполнялось с безукоризненной точностью.

А еще, — вкрадчиво шепнул внутренний голос, — ты коснулся ее руки.

Его внутренний голос — тот еще мерзкий тип, — мысленно поморщился Северус, приказал себе больше не совершать глупостей и с удвоенным усердием вернулся к подготовке собственных ингредиентов.

Девушка все так же размеренно трудилась бок о бок с ним, не издав ни звука; закончив очередной этап, она лишь молча клала инструмент на стол. Северусу оставалось лишь указать на следующий компонент, одним точным движением продемонстрировать прием — и она повторяла его с почти пугающей точностью. Эта тишина, ее волосы, стянутые на затылке, хмурая складка сосредоточенности между бровями — все это создавало иллюзию чего-то почти реального. Достаточно реального, чтобы стать опасным, как пить дать.

В нем просыпалась сентиментальность. А значит, он становился непростительно небрежным.

Завершив последний штрих для этого этапа варки, он погасил пламя под котлом и принялся методично убирать инструменты. Он было потянулся за ножом, но не нашел его на месте. И тут же увидел Гермиону: она протягивала ему этот самый нож, уже безупречно чистый, отполированный мягкой тряпицей до блеска.

Северус замер, не совсем понимая, как завершить эту сцену, но девушка избавила его от неловкости: метнувшись к двери, она подхватила свою мантию, одарила его мимолетной, едва заметной улыбкой и выскользнула за порог.

* * *

Прошло всего семь дней, прежде чем Северус во второй раз за столько недель оказался у двери Дамблдора. В руке Северус держал одно из своих зелий — единственное, что сдерживало расползающееся, черное проклятие, пожиравшее старого волшебника заживо. Это было оправданием Северуса для визита в кабинет, хотя истинной причиной было нервное, навязчивое желание, от которого он отчаянно нуждался избавиться.

— Северус, — произнес Дамблдор, приветствуя его на лестнице. — Ах, мое зелье. Благодарю. Тебе не обязательно доставлять его лично. Мой кабинет довольно далеко от твоих покоев. Ты всегда можешь отправить с ним эльфа.

— Да, — коротко ответил Северус и протянул зелье Дамблдору чуть резче, чем намеревался.

Пока директор пил зелье, Северус оглядел кабинет.

— Что-то еще? — спросил Дамблдор. Северус уловил нотку любопытства в голосе волшебника и невольно поморщился. Он ненавидел свою открытость, ведь скрытность была его смыслом жизни.

— Могу я воспользоваться Омутом Памяти? — спросил он. — У меня есть воспоминания, требующие пристального изучения.

Дамблдор кивнул Северусу, и тот почувствовал облегчение. Но, пересекая комнату к чаше, он услышал, как мужчина тихонько прочистил горло.

Мерлин. Что теперь?

— Северус. Не так уж давно я давал тебе совет относительно Зеркала Еиналеж.

Да бляяяяять.

Северус замер, но заставил себя ответить с деланной небрежностью.

— Это было почти десять лет назад, — сказал он. — Ты уже теряешь счет времени.

— Время легко потерять, — признал Дамблдор. — Его так много, а я довольно плохо слежу за ним.

— Полагаю, ты хочешь что-то сказать, — произнес он.

— Часто так и бывает, — ответил Дамблдор.

— Ты хочешь что-то сказать конкретно в этом разговоре? — сквозь зубы спросил Северус.

— Мне кажется интересным, что не так давно у меня был похожий разговор с юным Гарри на эту же тему, — сказал Дамблдор.

— Удивительно, — саркастически протянул он.

— Как и тебя, его влекли мечты о возможном будущем. И это мешало ему сосредоточиться на настоящем, — сказал Дамблдор.

— Не понимаю, какое это имеет ко мне отношение, — сказал Северус. — Я использую Омут Памяти для получения информации. Разве не этого ты от меня хочешь?

— Эта информация случайно не включает Лили Поттер? — спросил Дамблдор.

Северус одновременно испытал два совершенно противоречивых чувства. Огромное облегчение оттого, что Дамблдор не догадался о настоящей причине, по которой в свое время он искал зеркало и Омут Памяти. Но в то же время Северус был несколько разочарован. Неужели этот человек совсем не знал его? Северус обманывал себя, думая, что они почти близки, ведь за столько лет они столько пережили вместе и полагались друг на друга. Или, возможно, Северус видел то, что хотел видеть, и Дамблдор тоже. Оба обманывали друг друга.

— Нет, — честно ответил он.

— Ах, — протянул Дамблдор. Но в его голосе не чувствовалось веры. — Тогда, пожалуйста. Начинай свое исследование.

Извлечение воспоминания в присутствии Дамблдора, который делал вид, что читает  "Ежедневный пророк", вызывало у Северуса мучительное чувство неловкости. Это было сравнимо с необходимостью раздеться догола перед человеком, которому ты совершенно не доверял. Такое чувство он испытывал по отношению к большинству людей: он едва ли мог назвать тех, кому бы доверил свое тело, и почти никого, кому бы показал свою "душу".

Почти никому.

Он решил отбросить эти мысли и погрузил лицо в Омут Памяти.

Когда он вынул лицо из чаши, он не совсем понимал, что думать. Он чувствовал себя совершенно сбитым с толку. Выпотрошенным и выжатым.

— Ты получил то, что тебе было нужно? — услышал он вопрос Дамблдора. Голос звучал словно издалека. Едва на грани слышимости.

— Да, — ответил он. — Мне нужно на площадь Гриммо, закончить аконитовое зелье.

— Превосходно, — сказал Дамблдор. — Гарри тоже там с Минервой и другими членами Ордена.

— Хорошо, — согласился Северус без споров, что говорило о том, насколько перепутаны были его мысли.

Он думал о том, что увидел, пока шел к унылому дому (хотя тот мерк по сравнению с его собственным величественным дворцом мрака).

Она попросила меня убить ее. Ей было так больно. Но... Что ж… Есть одно заклинание, которое вызывает мгновенную, безболезненную смерть.

Он почти механически расставил свои зельеварческие принадлежности.

Намерение было ключевым моментом. Но я не хотела ее смерти, потому что не ненавидела ее. Я хотела, чтобы она не испытывала боли и чтобы ее страдания закончились, потому что я любила ее. Она была моим другом, и я очень сильно ее любила. И этого было достаточно.

Он начал готовить маринованную мирру.

Это было ужасно?

Очень. Даже несмотря на то, что я верила, что это было правильно.

Северус осторожно положил нож на стол, не в силах продолжать резать. Разговор внезапно стал для него пугающе ясным. То, что он изначально принял за интересную концептуальную дискуссию о том, как воспринимается намерение, на самом деле оказалось чем-то другим. Он закрыл глаза. Она пыталась его предупредить.

О, Мерлин — Гермиона, — прошептал Северус себе под нос. — Я не могу этого сделать.

Ему захотелось лечь на пол и больше никогда не вставать.

Шум позади вывел Северуса из оцепенения, и он обернулся и увидел, что в комнату вошла Гермиона. У него не было сил даже нахмуриться, или на что-либо, кроме как быть самим собой. В конце концов, она ведь все знала, не так ли? Он должен убить Дамблдора. Теперь он это знал. Именно это она пыталась ему сказать. Она скажет ему, как это сделать, не потеряв себя безвозвратно.

Северус дал обещание Дамблдору. Он принес клятву Нарциссе. Но он никогда по-настоящему не верил, что это произойдет. Дамблдор казался таким неуязвимым. Драко таким нерешительным. Он полагал, что проклятие одолеет Дамблдора прежде, чем мальчик наконец решится. Но теперь он знал, что это было принятие желаемого за действительное.

Гермиона подняла на него глаза и улыбнулась. Северус молча указал на нож на столе и небольшую горку мирры. Он шел по натянутому канату, так близко к падению, так близко к краю. Он не мог доверять своему голосу.

Девушка взяла нож и начала аккуратно, мелкими кусочками шинковать мирру. Северус некоторое время наблюдал за ней. Она один раз подняла глаза и снова улыбнулась.

Она улыбалась ему, когда была профессором Грейнджер. После того, как узнала все, что он сделал. После убийства Дамблдора она все еще улыбалась ему, держала его за руку и даже больше.

Они добавили последний ингредиент и вскипятили зелье, и она внимательно наблюдала, как Северус осторожно размешивал его движениями в виде восьмерки необходимое количество раз. Наконец, когда тонкие струйки голубого дыма начали подниматься, он погасил огонь и поместил котел под стазис. Он повернулся к девушке, но она уже чистила ножи и убирала остатки ингредиентов.

Северус сделал вид, что тоже убирается, но лишь украдкой бросал на нее взгляды. Если он скоро убьет Дамблдора, то полагал, что после этого его не будут особо рады видеть в Ордене, и что больше не будет никакого зельеварения в его импровизированной лаборатории. Неделю назад он бы с облегчением воспринял эту мысль, но теперь он боялся ее.

Лаборатория была чиста. Все было убрано, и она стояла, глядя на него.

Что он мог сказать?

Была только середина июня, и до конца учебного года оставалось еще некоторое время, но Северуса охватило нарастающее чувство, что он больше ее не увидит.

Он кивнул ей, пытаясь выразить все этим резким, коротким движением головы. А затем открыл перед ней дверь, чтобы она ушла.

Примечания:

Иииииии, это последняя глава от лица Северуса. Дальше нас ждет возвращение Гермионы. Спасибо, что вы со мной в этом путешествии. Осталось 4 главы.