Своя сторона (джен)

— Здесь вы будете в безопасности, — проговорил отец Уильям, пропуская ангела вперёд себя в небольшую прихожую.

Азирафаэль неуверенно перешагнул порог и окинул взглядом их новое жилище.

Квартира и впрямь была небольшой. Из прихожей, в которой нашлось место лишь для обувной полки, резной деревянной вешалки и настенного зеркала, открывались всего две двери. И, если одна была буквально окутана плотным облаком эмоций, мыслей, чувств, неизбежно скапливающихся в любом помещении, где долгое время живут люди, то от второй тянуло не столько даже запустением, сколько печалью и лёгким флёром заброшенности, свойственных старым домам, которые давно покинули хозяева, и лишь уборщики приходят время от времени, чтобы смахнуть пыль с мебели и открыть окна свежему воздуху.

— Правая дверь, — негромко подсказал пастор, подтверждая его предположение. — Дом строили для семьи отца Джереми. А мне столько комнат просто ни к чему.

Азирафаэль понимающе вздохнул. Джереми, старого пастора церкви святого Олафа, он помнил. Как и его тихую набожную жену и двух очаровательных девочек. Тогда, после войны, он старался присматривать за реставрацией церкви, чувствуя невольную вину за перенаправленную Кроули бомбу. И сейчас никак не мог отрешиться от мысли, что всё происходящее с ними — по-прежнему часть некоего… да нет, не некоего, а Непостижимого, плана. Впрочем, возможно, дело было в Кроули, наверняка придумавшем собственный план по его спасению из Ада?

Ангел тяжело вздохнул. Да, это вполне в духе Кроули… Он осторожно погладил большим пальцем голову свернувшегося у него на руках змея. Тот даже не шевельнулся, то ли успев вновь заснуть за время короткого пути от склепа, то ли просто не желая понапрасну тратить силы. А священник тем временем уже распахнул перед ними дверь и посторонился, пропуская их вперёд.

…Небольшая, выходящая окнами на восток гостиная выглядела на удивление уютно. Бывший хозяин апартаментов, судя по всему, имел отличный вкус: неброская бежево-коричневая гамма была разбавлена слегка потрёпанным, но всё ещё крепким тёмно-зелёным ковром, а мебель (наверняка приобретённая сразу после ремонта в пятидесятых, но на удивление хорошо сохранившаяся) была подобрана в одном стиле и идеально соответствовала друг другу. Ничего лишнего: небольшой письменный стол с простым, но крепким деревянным стулом у окна, ещё один стол, круглый, накрытый старомодной скатертью с бахромой — у противоположной стены, прямо под свисающей с потолка лампой. Два кресла с деревянными подлокотниками и отлично гармонирующими со скатертью накидками. А в дальнем углу — невысокий комод и несколько книжных полок. Ни телевизора, ни компьютера не было.

— Здесь… очень уютно, — удивлённо проговорил Азирафаэль после минутного молчания. Обернулся к вошедшему вслед за ним священнику и искренне добавил, — Спасибо вам, дорогой мой! Я даже ожидать не смел, что…

— Не стоит, — слабо улыбнулся Уильям. — Это, возможно, единственное, что я могу сейчас для вас сделать, но отказать вам в убежище было бы просто преступлением. Господь учил не отказывать в помощи страждущим. Тем более что я видел, что сделал ради твоего спасения демон Кроули, и оставить его в холодном склепе, где даже пол обжигает его…

Азирафаэль зябко поёжился. Он предпочёл бы не вспоминать слишком много тот склеп. Для него самого там было не так уж и холодно, но Кроули… О да, ангел представлял, что должен был чувствовать теплолюбивый змей в той сырой прохладе.

Он вновь почти безотчётно провёл ладонью по гладкой чешуйчатой спине и, вздохнув, оглядел комнату уже более прицельно. Кроули, скорее всего, потребуется место, где он сможет спокойно отоспаться…

И лишь теперь он заметил в противопложной стене простую деревянную дверь, почти сливающуюся по цветовой гамме с оттенком бежевых обоев.

— Там… спальня?.. — неуверенно уточнил он, поспешно вспоминая, как называли люди то место, где у них обычно располагалась кровать и… что ещё требовалось им для отдыха? Сам ангел во сне не нуждался, считая его лишней тратой времени, но помнил, что в квартире Кроули была огромная, можно сказать даже гигантская, кровать.

Пастор кивнул.

— Да. К сожалению, кровать всего одна… Впрочем, вторую можно взять из моей комнаты, всё равно я последние годы чаще ночую на диване в кабинете. Думаю, не будет слишком сложно перенести её сюда.

— Что? Ах, нет, нет… Не стоит беспокойства, нам вполне хватит одной, — вынырнув из своих мыслей, поспешно успокоил священника Азирафаэль. Последнее, чего он хотел — это лишать человека, спасшего им жизнь, привычного комфорта. Даже если тот не покривил душой насчёт кабинета. Да и потом — зачем им вторая кровать?..

Он задумался на миг, не уверенный, стоит ли посвящать смертного в такие тонкости, но все-таки решил, что Уильям определённо заслужил откровенности:

— Кроули нравится спать, но я, если честно… Не нахожу этот процесс слишком интересным. Не думаю, что мне захочется пробовать это сейчас…

Он смущённо пожал плечами и, не удержавшись, вновь осторожно провёл ладонью по спине дремлющего на его руках змея. «Потерпи, дорогой мой,» — мысленно попросил он, вздрагивая от невольной жалости: пальцы отчётливо ощущали неровность чешуи там, где остались не до конца залеченные ожоги, да и температура его, на взгляд Азирафаэля, была намного ниже нормы. Кроули, разумеется, не ответил. Даже не шевельнулся, и в сердце ангела опять шевельнулась тупая игла: Кроули был совершенно измучен.

Пастор, тем временем, выглядел несколько удивлённым. Но, помолчав несколько секунд, решил не заострять внимание на странностях ангельской физиологии и только кивнул.

— Тем лучше. Дверь в уборную в спальне… если, разумеется, вам это нужно.

Азирафаэль почувствовал себя несколько глупо. Уборная? Что они должны туда убирать?

Потом сообразил, о чём речь, и облегчённо заулыбался.

— Ах, да… Место, где люди справляют естественные нужды! О, это эээ… это отлично, уверен, это крайне необходимое помещение.

Уильям закатил глаза.

— Да, пожалуй, — скрывая улыбку, согласился он. Потом, посерьёзнев, вздохнул и осторожно поставил корзину на стол. — Азирафаэль, я вынес отсюда все освящённые предметы и, думаю, твой друг сможет без опасений ходить по этим комнатам — они никогда, насколько я знаю, не освящались. Но службы в храме идут каждый день; к счастью, сегодня вторник, но завтра, кроме основных молебнов, будет ещё и литания. Надеюсь, Кроули знает, что делает. Я не уверен, что в такой близи от зала богослужений эта корзина защитит его полностью. В любом случае, если вы поймёте, что вам нужно что-либо, вы можете обращаться ко мне в любое время. Мои комнаты прямо рядом с вашими, дверь налево. Если меня там нет, ты сможешь найти меня в самой церкви.

Азирафаэль ответил не сразу. Нет, не то чтобы он забыл о губительном воздействии на демонов церковной благодати… И не то чтобы он решил, что Кроули теперь всё это не страшно — наоборот. Но…

Да, вынужден был признаться он себе: о близости колокольни и зала богослужений он не подумал. Он был просто слишком рад уйти подальше от того промозглого склепа, в котором змеиное тело Кроули медленно остывало, даже крепко прижатое к его груди. От белокаменного пола, на котором ему мерещились следы крови и несуществующие пятна гари…

Он прерывисто вздохнул. Бережно опустил ладонь на голову тревожно зашевелившегося, словно демон даже сквозь сон ощутил его испуг, Кроули. И через силу улыбнулся пастору.

— О, я думаю, мы справимся с этим… До вечерней службы ещё есть время, не так ли? Уверен, мы… мы найдём способ.

— Очень хорошо, — с облегчением кивнул священник. — В таком случае, обустраивайтесь. Не знаю, нужна ли вам пища… В любом случае, я готовлю себе и буду рад разделить с вами обед. А сейчас, прошу прощения…

Он поспешно вытащил из корзины сложенные туда вещи и, ободряюще улыбнувшись Азирафаэлю, заторопился к выходу.

Уже выходя, остановился на пороге, вспомнив что-то, и, оглянувшись, напомнил:

— Я оставил ведро со святой водой в холле. Здесь стул, слева. Возможно, тебе она ещё понадобится.

И, не дожидаясь ответа, мягко прикрыл за собой дверь.

Азирафаэль устало опустил веки. Святая вода. Конечно. Пожалуй, ему и впрямь придётся воспользоваться её помощью — он слишком истощён, а значит, на восстановление сил обычными способами уйдёт непозволительно много времени. Он сможет выпить несколько глотков — прямо в холле, можно даже не заносить смертельно опасное ведро в комнаты, где, возможно, будет ходить Кроули…

Да. Определённо.

Но сначала…

Тяжело вздохнув, он одной рукой неловко взялся за ручку двери в спальню и толкнул её. Дверь не поддалась. Ещё одна попытка — с тем же результатом. Наконец, Азирафаэль запоздало сообразил, что у дверей, как правило, есть два направления движения. И на этот раз она открылась без возражений.

Азирафаэль перешагнул порог и неуверенно замер. На миг ему показалось, что он ошибся дверью и попал в ту самую… да, в уборную. Но нет, кажется, там должно быть что-то другое. Но ведь в спальне должна быть кровать, разве нет?

Ему потребовалось почти полминуты, чтобы сообразить, что странное узкое сооружение, занимающее почти всю стену справа от двери, и есть кровать. В смысле, спальное место. Просто… немного не такое, какую он запомнил по бессонной ночи перед их неудавшейся казнью.

— Ох, кажется, это будет несколько сложнее, чем я думал… — растерянно пробормотал Азирафаэль, окидывая взглядом крошечную комнату. Она была выдержана в тех же неброских тонах, что и гостиная, чем вызывала не вполне уверенную, но явную симпатию букиниста, не одобряющего вызывающих современных дизайнов. (Азирафаэль представил, как будет кривиться Кроули, когда проснётся и увидит своё новое жилище на ближайшие дни, и не смог сдержать невольной улыбки.) Её прежний обитатель явно пытался сделать её уютной, и это у него вполне получилось. Маленький комод возле кровати, платяной шкаф у стены, две книжные полки в узком простенке между дверью и окном — здесь явно жили, и жили долго. Достаточно долго, чтобы мебель обтёрлась и буквально слилась с интерьером, заняв ровно те места, в которых каждый предмет смотрелся наиболее уместно. Так что скудность обстановки не была проблемой. Проблема была, скорее, как раз в том, что Азирафаэлю комната понравилась. А это означало, что Кроули, предпочитающий ультрамодный хайтек в интерьере и одежде, будет, мягко говоря, не в восторге. И в лучшем случае его ожидает масса едких комментариев и презрительных ремарок. В худшем…

О худшем Азирафаэль постарался пока что не думать. Вряд ли доброму отцу Уильяму понравится, что его гости без спросу меняют мебель и обои. Но, с другой стороны, он всегда может убедить Кроули вернуть всё, как было… или сделать это сам, если демон вдруг упрётся.

Вздохнув, Азирафаэль прошёл к неширокой кровати и, поколебавшись, уселся на самый краешек.

— Кроули, — негромко окликнул он, осторожно поглаживая змея по узкой голове. — Мне кажется, тебе стоит сейчас проснуться. Я… Ты слышишь меня, дорогой мой?

Кроули не отреагировал. Только раздвоенный язык выскользнул изо рта и тут же спрятался обратно, показывая, что демон все-таки не совсем спит.

Азирафаэль помедлил минуту. Потом тяжело вздохнул и беспомощно оглядел скудный интерьер. Кажется, ему предстоят непростые несколько часов…

* * *

— Мисс? Мисс, вам нужна помощь?

Голос. Незнакомый, участливый. Сьюзан через силу, с трудом вынырнув из своих мыслей, обернулась. Всё казалось зыбким, нереальным. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что пожилая женщина в светлом пальто ей не мерещится.

— Н… Нет, всё нормально… — пробормотала она наконец, как сквозь сон, слыша собственный запинающийся голос. И заставила себя улыбнуться.

Кажется, этого лучше было не делать. Взгляд из встревоженного стал откровенно подозрительным, и Сью запоздало сообразила, как она выглядит: заляпанные пятнами краски джинсы, такая же грязная рубашка, домашний свитер с ангелочками, подаренный на рождество мистером Феллом — она бы никогда в здравом уме не надела этот ужас на улицу, но тогда ей было всё равно… И поверх этого — длинный, за бешеные деньги заказанный на Е-Бей «докторский» полосатый шарф. Ах, да, ещё на коленях — огромное пятно. Кажется… да, верно, красное. И наспех замотанная бинтом рука. Тоже — с пятнами. Чёрт, а ведь ей сейчас вызовут Скорую…

И хорошо, если не полицию.

Сьюзан вдруг запоздало сообразила, что всё это время женщина продолжала что-то говорить. И поспешно встряхнулась. Чёрт, надо что-то отвечать, срочно!

— Я в порядке, правда! Просто… — она запнулась, изо всех сил пытаясь выцарапать из тумана в голове хоть какие-то связные идеи. С радостью ухватилась за разумную мысль. — Поссорилась с парнем.

На лице женщины отразилось понимание и искреннее сочувствие.

— О, быть может, вас проводить? Где вы живёте?

«Нет, ни в коем случае, куда угодно — только не туда!»

Паническая мысль ударила, как иглой поддых. Сьюзан испуганно отшатнулась. И тут же, запоздало сообразив, как это должно выглядеть, поспешно сказала вслух:

— Нет-нет, не надо! Я…

Она огляделась, ища путь к отступлению. И вдруг с удивлением поняла, что ноги, без помощи головы, принесли её почти к магазинчику мистера Фелла. Только завернуть за угол…

Безумное облегчение вдруг затопило её.

— Всё хорошо… — уже искреннее пробормотала Сьюзан, устало прикрывая глаза. — У меня рядом живёт… дядя. Я поживу у него.

И почему-то на эту ложь ничто не дёрнулось внутри. Она, наверное, и впрямь сошла с ума. Демоны в зеркале, голоса в голове, провалы в памяти… Наверное, он и впрямь звонил. Быть может, извинялся за то, что она напрасно прождала его полтора часа у галереи. Мало ли, что придумала её поехавшая крыша? Мистер Фелл поможет. Может быть, и Энтони будет там. Почему-то Сьюзан казалось, что он не посчитает её ненормальной.

Ей нужен хоть кто-то, кто скажет ей, что делать.

Не к родителям же, в самом деле, ей идти?

…То, что мистера Фелла может просто не быть дома, до неё дошло, лишь когда она уткнулась носом в знакомую дверь. И, не веря себе, два раза, чуть ли не по слогам, прочитала: «Закрыто».

— Твою мать… — тихо проговорила Сьюзан, потерянно глядя на дверь. И куда ей идти теперь? И впрямь, что ли, в полицию? «Помогите, за мной кто-то следит, я видела его в зеркале, а ещё я жгла зверобой и кто-то начал кашлять?» Класс. Её просто отправят в психушку. Может, и правильно сделают, только вот, если ей не мерещится это всё, то там эта тварь её точно достанет. Она и так с трудом сдерживается, чтобы не выйти сейчас на дорогу, прямо перед несущимися машинами. И с каждым часом продолжать убеждать себя в том, что она зачем-то нужна в этом идиотском мире, становится всё сложнее…

Нет, в полицию нельзя. К родителям — тоже. Она и так в последний момент опомнилась в прошлый раз. Боль уже не отрезвляет, скорее, пьянит, как забористая такая травка. Первый же едкий комментарий мамочки или сестрицы — и она покойник. Папа, конечнно, поддержит и попытается утешить… как он это понимает. И потому даже приближаться к нему в таком состоянии нельзя. Его любовь может скорее удушить, чем помочь удержаться на плаву. Маленькая девочка выросла, и у неё настоящие взрослые проблемы. Их не решишь поглаживанием по головке или огромным мороженым.

Но куда же ей идти?

…А может, и впрямь — хватит уже тянуть?

Последняя мысль слишком сильно смахивала на тот, чужой, голос, вкрадчивый и обманчиво-ласковый. И Сьюзан, нервно закусив губу, яростно мотнула головой, пытаясь выбить его из головы.

И, не сдержавшись, с бессильной злостью пнула равнодушную дверью.

А та вдруг… открылась.

Сьюзан замерла на пороге, непонимающе глядя внутрь и не зная, что делать. Как бы… не особо вежливо будет вломиться в чужой дом, нет?

«Конечно, невежливо, особенно если ты не понимаешь намёков. Кому ты нужна, если не хочешь раздвигать ноги? Зря он тебя, что ли, три месяца окучивал?..»

Сьюзан вздрогнула. Ах ты, сссука… Нет, это точно не её мысли.

И, вдруг решившись, решительно шагнула через порог. Если то, что морочит ей голову, не хочет, чтобы она зашла сюда — значит, надо делать всё наоборот.

Над головой тонко звякнули колокольчики — и звук китайской игрушки неожиданно чуть раздвинул грязную муть в голове. Сьюзан встрепенулась, чувствуя, как даже дышать, кажется, становится легче — и, не позволяя себе задуматься, решительно пошла вглубь магазина.

…Недалеко.

До первого тёмно-бурого пятна, размазанного следами разного размера.

Пошатнувшись, она прислонилась к ближайшему стеллажу и, с трудом пытаясь сглотнуть, в ужасе уставилась на лужу. Это же не может быть?.. Это же не…

«Вот почему никто не отвечал на звонки…» — заторможенно, с незнакомым отстранённым спокойствием, осознала она.

И вдруг, странным образом, в груди разжался склизкий противный комок. Мистер Фелл не бросил её — просто не смог прийти. Что-то случилось здесь вчера. Или раньше? Нет, вчера, они ведь созванивались позавчера вечером, и всё было хорошо… С кем-то случилась беда. С мистером Феллом? С Энтони? С обоими?

Она поёжилась, запоздало соображая, что в застывшей бурой луже видны следы как минимум трёх ботинок. И, трясущимися руками поправив сползающий вниз рукав, неохотно шагнула вперёд. Обошла лужу. Телефон. Здесь где-то был телефон. Нужно вызвать полицию. И…

И что сказать? Чёрт, да какая разница, то и сказать!

Стараясь не глядеть на пятна крови — а они оказались не только на полу, но и на кресле, и даже на брошенной на столе раскрытой книге — Сьюзан подошла к столу. Бездумно сдвинула в сторону обрывки упаковочной бумаги, пытаясь добраться до старомодного, с вращающимся диском, телефона.

Что-то, спорхнув со стола, легко упало вниз. Она невольно опустила глаза вслед движению…

И оцепенела.

Какой-то, рассудочной частью своего сознания, она ещё пыталась сообразить, какого размера должна быть птица, чтобы оставить перо такого размера… А руки её, без участия разума, уже поспешно разгребали обёрточную бумагу, под которой смутно проглядывало что-то такое же кипенно-белое.

А потом она просто сидела возле стола, бездумно вертя в руках несколько длинных, заляпанных чем-то бурым — не чем-то, хватит себя обманывать! — перьев. И вспоминала странный сон, привидившийся давно, ещё после первой встречи с мистером Феллом, когда она потеряла сознание прямо в его магазине и потом плакала на узком диване в подсобке, взахлёб рассказывая впервые встреченному человеку все свои обиды и несчастья.

В голове билась лишь одна, растерянно-беспомощная, мысль: «Как же так?..»

Она не помнила, сколько времени просидела так, пытаясь уложить в голове совершенно бредовые идеи и догадки. Помнила только тепло мягких, буквально пуховых перьев в её руке, и ощущение удивительного света и беззлобной печали, вдруг окутавшее её душу. После грязного, душного тумана последних суток ей казалось, что она наконец вышла из тесной тюрьмы на свежий зимний воздух.

Какое-то время спустя Сьюзан встала. Осторожно, стараясь не помять, положила перья на дальний край стола. Подтянула к себе телефон и, пошарив глазами, схватила потрёпанную небольшую книжку.

Несколько минут спустя она уже трясущимися руками набирала номер.

Возможно, её посчитают сумасшедшей и бросят трубку. Тогда она позвонит по следующему. И ещё раз. Не так уж много их было здесь, номеров.

Быть может, хоть кто-то из тех, чьи номера мистер Фелл не поленился записать, смогут помочь. Хоть кому-нибудь. Возможно, она сошла с ума — но если она ничего не сделает, чтобы хотя бы выяснить судьбу мистера Фелла и Кроули, ей точно незачем будет больше жить.

Первый номер не ответил. Зато по второму, после нескольких длинных гудков, наконец подняли трубку, и пожилой женский голос с искренним волнением воскликнул:

— Ох, мистер Азирафаэль, наконец-то, мы так беспокоились! С вами всё хорошо?