Significant Digits - Значащие цифры (джен)

⁽¹⁾

300 миль над Землёй

16 мая 1999 года

Сейчас

— Карман выпущен, — передал по радио Бэзил Хортон, возвращая манипулятор на своё место в стене космического корабля. Одновременно с этим увеличенная копия манипулятора снаружи, подчиняясь Протеевым чарам, тоже заняла своё место. Отстыковавшийся спутник медленно удалялся. — Свободный полёт, всё в норме.

В ожидании ответа Бэзил раздражённо покосился на магловское устройство. Ответа не было. Нахмурившись, он опустился на колени за кресло пилота (в корабле с помощью инвертированных чар парения создали искусственную гравитацию) и постучал по громоздкой чёрной коробке с радио. Видимо, поджидало удачного момента, чтобы сдохнуть. Как всегда. Всё работает отлично, пока не понадобится.

Он постучал по микрофону на наушниках и повторил сообщение. В ответ по-прежнему раздавалось лишь тихое шипение и треск. По крайней мере электричество было, и микрофон, похоже, был исправен. Бэзил, проклиная весь род Маркони⁽²⁾, поднялся на ноги и выпрямился, насколько это было возможно. Он был крупным мужчиной спортивного телосложения, пусть и немного потерял форму в последние годы, а потолок из гоблинского серебра был слишком низким.

По правде говоря, корабль выглядел глупо... просто как большой серебряный шар. Зато сколько было шумихи, когда Ронни Уизли совершил первый полёт — все только и кричали про «исторический момент». Рыжий придурок улыбнулся своей самой идиотской улыбкой и сел в корабль, а прежде чем запечатали люк, он произнес какое-то русское слово, что-то вроде «пой-ех-коли». Чушь какая-то.

Так что теперь делать: доставать запасное радио или ремонтный набор? Бэзил умел чинить эту чёртову штуковину, ведь она была в списке семнадцати магловских устройств, которые они учились ремонтировать, сидя за партами в каком-то жалком магловском классе, как настоящие идиоты без волшебных палочек. Но вдруг проблема на УПП?

Бэзил осторожно потянул за провод, ведущий к антенне радио, чтобы проверить не оборван ли тот. Гоблам пришлось пробурить в поверхности корабля отверстие, чтобы Тауэр смог вывести антенну, поскольку обнаружилось, что корабль не пропускает радиоволны. Возможно, провод оборвался где-то снаружи. Или радио повредилось одним из защитных заклинаний? А может, щиты искажают сигнал? Обдумав эту возможность, Бэзил отбросил её.

Он раздражённо развернулся и посмотрел в иллюминатор. Коричневый саквояж карманного мира находился в зоне видимости, покоясь на платформе Мицубиши в окружении белых пластиковых сфер с листьями, защищавших электронные сенсоры, рулёжные двигатели и прочие магловские компоненты. Никаких повреждений заметно не было, но он не двигался, а значит, команда УПП ещё не приняла на себя управление. Похоже, они ничего не слышали и всё ещё ожидали подтверждения, что отстыковка прошла успешно.

Может, радио сдохло из-за какого-нибудь активного зачарования? По идее, внутри корабля было достаточно листьев для абсорбции фоновой магии и предотвращения сопутствующих электромагнитных помех, но ведь корабль вывели на орбиту через Исчезательный Шкаф на Монро... Возможно, этой магии хватило, чтобы радио отказало.

Бэзил вспомнил слова Тауэра о возможных отказах оборудования и о необходимости резервирования, произнесённые так снисходительно и деликатно, что это бесило: «Как говорит мой отец, крепкий удар — тоже хороший метод ремонта». Сложно поверить, что в Министерстве все так старательно пытаются угодить этому мальчишке... по мнению Бэзила, Поттеру просто повезло с друзьями. Он сидел на метле за спиной Богини, и взлетел лишь благодаря её благосклонности. Очень скоро она захватит власть, и Поттеру укажут на его место.

— Бэзил? Ты выпустил карман? Мы получаем изображение с его камеры, но тебя не видим, — прошипело радио сладким голосом Долорес Амбридж. Невольно улыбнувшись, Бэзил потянулся и стукнул ладонью по устройству. Оно пискнуло и окончательно замолкло. Чёрт возьми.

Бэзил бросил ещё один взгляд на карманный мир, медленно отлетающий всё дальше и дальше от корабля, и глубоко вздохнул. Нос Мерлина, делать нечего, придётся копаться в этом магловском мусоре. Он открыл резервный набор, отыскал кошель с надписью «А6», достал запасное радио — ещё более громоздкое из-за защитного слоя Листьев Лавгуд — и принялся подключать к нему антенну. На ремонт радиосвязи ещё оставалось время, но если не получится, придётся воспользоваться альтернативным каналом — комбинацией Исчезательного Шкафа и Прытко-пишущего пера, каким бы нелепым не был этот способ. Жаль, дальности пузырефонов не хватает, вот бы Предел Проникновения поскорее придумал какое-нибудь нормальное магическое решение.

Спустя целых пятнадцать минут бестолковой напряжённой возни с радио, Бэзил, наконец, убрал сломанное устройство в кошель и надел наушники нового, прокрутив регулятор частоты до нужного значения.

— Приём... Долорес, меня слышно?

— Бэзил! Мы так волновались, — заворковала Амбридж. — Всё в порядке?

Слыша голос, он представлял себе её — соблазнительную красотку. Бэзил ухмыльнулся.

— Да, да. Карман отпущен, и у меня всё хорошо. Была небольшая проблема с этим магловским хламом, но я её решил, — сказал он в микрофон.

— Молодец, Бэзил, — ответила Амбридж, по радио её голос казался немного металлическим, но всё же приятным. — С карманом связь хорошая. Последи за ним, ладно?

Бэзил сел в кресло пилота, не выпуская радио. Свободную руку он положил на одну из управляющих рукояток.

— Конечно, мадам.

Усилием воли он сдвинул рукоятку, как если бы летел на метле, забавное ощущение, и корабль слегка повернулся, предоставляя прямой обзор на спутник.

Бэзил наблюдал, как сначала один, а потом и второй двигатель платформы зажглись яркой вспышкой, и спутник с саквояжем, этот безумнейший союз магловского и магического, постепенно поплыл по направлению к устойчивой орбите.

— С нашей стороны всё хорошо, — затрещало радио. — Как у тебя? Передача ещё идёт?

— Сигнал отличный, — с лёгкой иронией ответил Бэзил, и улыбнулся, когда Амбридж захихикала. — Да, всё выглядит хорошо.

Спутник медленно повернулся, и Бэзил откинулся на спинку кресла.

Следовало признать, происходящее поражало. В юности он не мог даже мечтать о подобном, чего уж там, это было не недостижимо, а просто немыслимо. А теперь... всё понеслось так быстро, казалось, новые идеи и устройства появляются каждую неделю. В мире, где даже маглы могли летать выше атмосферы, всё казалось возможным. Пусть все вокруг, и Бэзил в том числе, и высмеивали маглов с их незрелым, шатким миром... но ведь они, барахтаясь в грязи, смотрели на звёзды и, всё-таки, смогли до них дотянуться. Воистину, это вдохновляло.

Когда установленные на борту спутника датчики сообщили, что заданное положение достигнуто, а УПП подтвердила, что спутник занял свою орбиту, Бэзил некоторое время сидел без движения. Он не отрывал взгляда от неподвижных светящихся точек, рассыпанных во тьме, словно блестящий алхимический песок.

Бэзил знал, над чем они работают, что собираются сделать. Знал, чего хочет Тауэр. Отправить волшебников в межзвёздное пространство.

Он действовал последовательно: сначала поднял в небо Монро с Исчезательным Шкафом на борту. Потом через него переправили корабль из гоблинского серебра, который в течение 12 минут пилотировал Уизли. Половина оборудования на борту отказала, а один из швов иллюминатора разошёлся, но Уизли вернулся живым и невредимым. Оборудование обновили, усилили экранирование от фоновой магии, и через три дня он совершил ещё один полёт. Ещё через неделю в космос вышел Бэзил, и теперь на них двоих уже приходилось почти двадцать часов полёта.

Сегодня они вывели на орбиту карманный мир, или, как его называли некоторые, «мир Бездонного куба». После проверки его стабильности из Монро доставят части шлюзовой камеры, которую соберут снаружи коричневого саквояжа и наполнят воздухом. На камеру наложат самые эффективные защитные трансфигурационные заклятия. А затем ко всей конструкции применят мощные обратно направленные чары парения, заставляя всё внутри неё притягиваться к «земле», как в корабле Бэзила. Это будет автономный мир.

Конечно, предстоит ещё много проверок. У Бэзила есть приятель-гоблин, хороший малый, хоть и болеет за Паддлмир, и он как-то сказал, что у Тауэра в Материальных Методах несколько сотрудников работает над задачей транспортировки больших объёмов почвы и воды. Дело уже дошло до конкретики, в частности упоминались какие-то болота на юге Америки. Конечно, даже после того, как они наполнят громадину землёй и водой, она всё ещё останется экспериментальной. Бэзил предполагал, что они как минимум на месяц оставят в карманном мире мух и крыс, прежде чем начнут какие-либо испытания с участием человека, а первыми постоянными жителями станут акромантулы.

Но конечная цель была понятной. Волшебники в карманных мирах в космосе.

Бэзил долго сидел в тишине и смотрел на звёзды.

≡≡≡Ω≡≡≡

Медицинский центр Джона Сноу и Школа Сомнения (Тауэр)

16 мая 1999 года

— Обмен? — спросил Гарри, подавшись вперёд на табуретке. Он протянул руку и отодвинул микрофон от глянцевой чёрной шкатулки. В ту же секунду по её поверхности пробежала красная вспышка.

Некоторое время Волдеморт молчал. Любая пауза что-то означала — конечно, он уже решил для себя, хочет ли поделиться информацией и ответы на какие вопросы потребует взамен. Пауза служила громким напоминанием, что у голоса из шкатулки есть свои рычаги. Гарри улыбнулся.

— Да, — наконец последовал ответ.

— Вы открыли Тайную Комнату Салазара Слизерина. Хочу услышать про неё... всё, чем вы можете поделиться.

Для начала заброшу большую сеть.

— Очень хорошо. Взамен я хочу больше узнать про ваш Тауэр, — сказал Волдеморт.

— Невозможно, — мгновенно ответил Гарри. Ему не пришлось ничего обдумывать: он уже составил жёсткие правила о том, какой информацией можно поделиться, и некоторые вещи были под запретом. А сейчас зашла речь о крайне опасной информации.

Гарри вспомнил.

— Скажи, что ты можешь.

Нет ответа.

— Скажи, что ты такое.

Нет ответа.

— Помоги.

Нет ответа.

— Root.

Нет ответа. По правде говоря, последнее было выстрелом в небо.

— Яинелмертс.

После этого слова, слишком очевидного слова (ну правда, зачем вообще оставлять на устройстве обратночитаемые руны, это ведь выглядит глупо и не обеспечивает никакой безопасности: чтобы понять, что к чему, достаточно поиграться полминуты с диктофоном), Зеркало изменилось. Изображение Гарри, стоящего в одной из комнат Хогвартса, исчезло, и Зеркало показало вопрос.

Не слово «вопрос», не вопросительный знак и не какой-либо другой визуальный символ. В Зеркале отражалась сама идея вопроса. Полнейший семантический бред, ведь абстрактная концепция не имела физической сущности, которую можно было бы отобразить с помощью света, и Гарри подумал, как же всё абсурдно и глупо. Однако, такова была реальность.

Гарри задумался, о чём спросить Зеркало.

— Покажи мне мир, в котором рождаются фениксы.

Он пытался проверить некоторую информацию о Зеркале, и, возможно, получить новую о том, как оно работает.

Но ничего не произошло. По-прежнему: вопрос.

— Покажи мне мои экстраполированные стремления.

Ничего.

— Покажи мне мои согласованные экстраполированные стремления.

Ничего.

— Яинелмертс еыннавор илопарт скэ еынна восалгос.

Ничего.

Попытки сказать эту же фразу с некоторыми вариациями в произношении тоже ничего не дали.

На него лишь смотрел вопрос. Что за вопрос? Что оно спрашивает? Волдеморт сказал, что Зеркало обладает моралью — разве это не подразумевает интеллект? Или чтобы давать моральную оценку личности, ситуации или запроса оно связывается с каким-то внешним разумом? А может, в нём заранее запрограммированы все возможные варианты? Или оно каким-то образом копирует интеллект или мораль того, кто в него смотрит?

О чём оно спрашивает?

Оно спрашивает, чего он хочет?

Гарри на секунду прикрыл глаза, а затем распахнул их и сосредоточенно уставился в Зеркало, горячо и искренне произнося своё желание.

— Извините, — сказал Гарри, возвращаясь мыслями в настоящее, — не могу этого сделать.

Внутри Тауэра Смертельное Проклятье не могло отбирать жизни. Здесь человеческая душа была связана с телом сильнее, чем где бы то ни было. Много лет назад во время неуклюжих экспериментов с Зеркалом он открыл — или случайно создал? — иной мир, мир жизни и возможностей. Этот секрет был бесценен.

И неважно, что Волдеморт заперт в шкатулке. Не было ни малейшей причины рисковать, и условия их игры по обмену информацией основывались на том, что у Гарри было абсолютное право вето.

— Тогда больше информации про эту шкатулку...

— Невозможно, — перебил Гарри.

Это было проще. Гарри почти ничего не знал о шкатулке. Как и невыразимцы. Очевидно, это был артефакт величайшей силы, и, по всей видимости, он был сотворён гоблинами, но единственная запись, которая была в Отделе Тайн, гласила, что данный артефакт — это тюрьма, из которой невозможно сбежать. Детальные исследования, проведённые максимально осторожно, чтобы не привлекать внимания, нашли гораздо больше возможных вариантов применения шкатулки... но определённого ответа о её природе не дали.

Эти два вопроса явно выходят за рамки, подумал Гарри. Следующий будет чуть более хитрым, и я буду чувствовать себя обязанным ответить. Но это не поможет. Нет, будет ещё один уровень.

— Ладно, в таком случае, — в голосе Волдеморта послышались нотки покорности, он всё лучше и лучше управлялся с волшебным голосом и уже мог передавать эмоции и интонации, — расскажите мне о мисс Грейнджер. Как на ней отразился ритуал Гаттаи?

Гарри не видел причины уклоняться от вопроса. Он казался безобидным, да и Волдеморту наверняка было действительно любопытно.

— Невозможно, — сказал Гарри. Не стоило расслабляться: то, что он не раскусил план Волдеморта и не понимал, в чём его выгода, не значило, что тема безобидна.

— Расскажите мне о ком-нибудь новом и интересном, — почти сразу сказал Волдеморт. На последнем слове голос как-то странно завибрировал. Гарри решил, что так звучит раздражение.

— Ладно, — сказал Гарри, решив, что сможет сделать безопасный выбор.

— Вход в Тайную Комнату вы уже видели: секретная дверь с фреской, изображающей сражение Салазара с ётуном. Мы свернули в один из множества тоннелей, вплетённых Салазаром в полотно Хогвартса. Но если бы мы пошли прямо, то добрались бы до Комнаты. Это большой, освещённый зелёным светом, каменный склеп с незамысловатым внутренним убранством в стиле замка Мендоса. Думаю, мы бы нашли кости василиска, бесславно лежащие там, где я его оставил, но когда я впервые обнаружил Комнату, василиск был в добром здравии и обитал в несуразной статуе самого Салазара Слизерина. Он не обратил на меня внимания, даже не взглянул, и не заговорил со мной, несмотря на мои команды на парселтанге, — Волдеморт помедлил. — Я тогда был молод и знал мало легенд, но мне хватило ума узнать сказочную форму статуи и хватило магических навыков, чтобы распознать слабое зачарование, которое позволяло ей двигаться. У всех статуй в Хогвартсе одно предназначение. Я понял, каким должен быть следующий шаг.

Ожив, статуя попыталась вовлечь меня в старую игру жестов, которая была популярна много веков назад, во времена Салазара. Это игра жестов-символов, которые нужно комбинировать в последовательности из трёх, и попытаться таким образом поставить противника в положение, в котором он не сможет больше совершить действие. В наше время она совершенно забыта, и знать о ней могут только самые начитанные.

Я играл очень плохо, у меня не было опыта, мои знания правил игры базировались на древних свитках, и я с треском проиграл. Василиск игнорировал мои команды помочь, отвечая лишь, что его уши только для победителей. Я сыграл со статуей снова, она двигала своими каменными конечностями, подчиняясь безукоризненной стратегии.

Спустя несколько часов я, наконец, смог победить, сыграв Пестик, Дракона и Червя. Статуя Салазара кивнула мне и вернулась в свою изначальную позицию, скрестив руки в — как, видимо, предполагалось — впечатляющем жесте. И только после этого василиск заговорил со мной и попросил приготовить нечто под названием «ордер крови» для следующего испытания. — Наступила ещё одна пауза, сопровождаемая жужжанием. Гарри уже знал, что оно имитировало вздох. — Признаю, в тот момент я потерял терпение и действовал импульсивно. Я трижды прочитал Смертельное Проклятье, каждый раз сознательно попадая мимо василиска, и произнёс некое подобие речи — наглые слова невежественного мальчишки, в основном содержащие угрозы и требования на парселтанге.

По всей видимости, к этому Салазар Слизерин тоже был готов, потому что василиск с шипением засмеялся и спросил, что я хочу знать.

— Вы убили василиска, значит, получили от него всё, чему он мог научить, — сказал Гарри, — Как это происходило?

— Это заняло несколько месяцев, мистер Поттер. Интеллектуальная игра между мной и василиском. Он вынужден был сотрудничать, но при этом постоянно стремился оценивать мои мотивы, силу воли, стою ли я чего-то... То есть, он не просто отдал все свои секреты. Он многого требовал... продолжал испытания и не принимал обмана. Это было… тяжело. Думаю, на первый раз достаточно.

Гарри пока не стал развивать тему и задавать вопросы об особых заклинаниях и ритуалах. Это сокровище всё ещё существовало и имело невероятную ценность, но не было причины активно заниматься этим прямо сейчас. Насколько Гарри мог судить, рассказ Волдеморта был правдивым, по крайней мере пока. Он был в Тайной Комнате и видел статую и скелет.

— Ваш черёд, мистер Поттер, расскажите об интересной личности, — сказал Волдеморт.

Гарри задумался, кого можно классифицировать как интересного и одновременно безобидного.

— Ладно. Есть юноша по имени Лоуренс Бредвиан, которого я встретил несколько месяцев назад. Считается, что о нём существует пророчество... что ему суждено «сломить великий дом». Можно было бы ожидать, что из-за этого его начнут обходить стороной все, в ком течёт голубая кровь, однако он достаточно популярен. Он из Слизерина, но по натуре почти гриффиндорец... Спас полувеликана от гонений, разрушил эйфорический наркокартель и случайно помог мне вернуть артефакт. — Один из ваших самых первых крестражей, уничтоженный нами вместе с дюжиной других, связанных незримыми нитями магии, которые удалось обнаружить благодаря самым чувствительным детекторам, когда-либо созданным волшебниками, подумал Гарри, вспоминая устройство, изобретённое командой Луны. — Он провернул жестокое нападение на однокурсника и использовал его для штурма Тауэра с целью стать... даже не знаю, мои протеже или любимчиком? Он Серебряный слизеринец и, думаю, он совершенно сбился с пути.

— Надеюсь, вы не отчислили его ради сохранения политического равновесия? А вместо этого, пожурили и взяли под своё крыло? — спросил Волдеморт.

— Ну, — сказал Гарри, — в несколько более крупном масштабе. Но в целом да, я показал ему, что такое настоящие интриги, опасность и страх. Реальная опасность ему не грозила, но, я думаю, этого опыта ему должно хватить, чтобы он действительно изменил своё отношение. Это сложнее, чем может показаться.

Вы знаете, потому что пытались сделать это со мной.

— Хочу напомнить. Будьте осторожнее, не стоит переоценивать свои силы.

Гарри покачал головой.

— Он вернулся к обычной учёбе, и один из наставников Серебряных слизеринцев, аврор Тауэра, за ним присматривает.

— Мне больно осознавать, как мало вы почерпнули из собственной истории, мистер Поттер. Разве вы не считаете, что тот, у кого есть власть, должен с осторожностью относиться к авантюрному и не по годам развитому юноше, которому пророчеством уготована роль в великих событиях? Неужели это вам никого не напоминает?

— Я думал об этом, — сказал Гарри. Он ощутил укол грусти... Волдеморт должен говорить эту насмешливо-поучительную речь ядовитым тоном саркастического профессора Квиррелла. Он замолчал, а затем спросил нормальным голосом: — Может ещё один обмен? Если вы согласитесь, я бы спросил о Воскрешающем камне.

Очень хотелось добавить отвлекающую фразу вроде «где бы он ни был» или «интересно, удастся ли мне когда-нибудь его заполучить» и тому подобное. Но из-за отсутствия языка тела и прочих невербальных сигналов Гарри следовало более тщательно выбирать слова, чтобы не дать Волдеморту понять, что они уже завладели Воскрешающим камнем, вместе с Беллатрисой Блэк.

У него были планы, и он уже узнал кое-что о принципах работы и возможностях Воскрешающего камня, а вдобавок и некоторые воистину поразительные детали о «братьях» Певерелл, но подтверждение никогда не повредит.

— Нет... Не думаю, мистер Поттер, — ответил мягкий голос Волдеморта. — Знаю, у вас великие планы, и я не перечу многим из них. Но в этом, полагаю, я не стану помогать.

— Ладно, профессор, — сказал Гарри, глубоко задумавшись о том, какой будет следующий вопрос. — Давайте поговорим о чём-то другом. Поговорим о некоторых теориях магии. Я почитал немного о старых и новых идеях... скажите, как вам эта теория.

≡≡≡Ω≡≡≡

Замок Повис, Уэльс

16 мая 1999 года

— Скажи честно, Саймон, как идут дела? На горизонте не видно серьёзных угроз, так что почему бы нам не уделить восстановлению столько времени, сколько нужно, — сказала Гермиона. — Мы можем отложить дела в сторону, пока всем не станет лучше.

— Эстер тихая. Почти ничего не говорит... как и раньше. Тонкс... не знаю, — сказал Саймон. Его голос был усталым и невыразительным, а пустота в глазах казалась ещё более заметной. События последних недель всех сильно измотали.

Гермиона повернулась к Никите Сейхану, который тихо сидел с ними за столом. Парень провёл в Повисе уже несколько месяцев и, казалось, считал его своим домом... Конечно, ему совершенно не хотелось возвращаться в Каппадокию. В любом случае, двенадцать лет в Гёреме стёрли большую часть его воспоминаний о прошлой жизни. Он выучил английский на достаточном уровне, получил новое лицо и очень сблизился с теми, кто сейчас заботился о нём... С теми, кто был рядом с момента освобождения, вроде Джесси и Саймона. Он Возвращённый, и он хотел остаться.

— Никита, а как ты думаешь? — спросила она мягко.

Он удивился вопросу, напрягся и начал заметно нервничать.

— Всё в порядке, дорогой, — заверила Гермиона с улыбкой. Она подалась вперёд, положила руку ему на плечо и осторожно похлопала. — Просто подумай и скажи. Эстер, Хиори и Тонкс прошли через многое во время Вальпургиевой ночи. Ты их знаешь. Как, по-твоему, их дела?

— Хиори, — неловко начал Никита, — за всегда только одно слово.

— Это нормально, — сказал Саймон.

Никита поколебался и продолжил:

— Эстер не говорит. Раньше она говорила больше, — он снова помедлил. — Тонкс... — он подался назад и дёрнул плечами, на лице появилось болезненное выражение.

— Всё в порядке, — тепло повторила Гермиона. Она снова повернулась к Саймону. — Мы потратим столько времени, сколько потребуется. Свяжись с больницей Святого Мунго... попросим помощи извне. Это не дементация.

≡≡≡Ω≡≡≡

Деревня Кхечеопалри, Западный Сикким, Индия

16 мая 1999 года

Горы Сиккима раскинулись на севере Индии, в регионе, балканизированном превратностями истории и войны. Там, среди заснеженных горных пиков, возвышается величественная Канченджанга, которая одной из своих гряд обнимает горное озеро и прилегающую деревню Кхечеопалри. Это маленькая деревня на пару дюжин домов и примерно восемьдесят жителей, а до ближайшего селения от неё не менее двадцати миль. Изредка сюда приезжают магловские туристы, чтобы увидеть святое озеро — по легенде там оставил отпечаток ноги сам бог Шива, — а последний волшебник побывал здесь в восемнадцатом веке.

Даже в это время года в Кхечеопалри было холодно. Из маленького деревенского храма вышел старик, он прикоснулся пальцами к ледяному колоколу, поплотнее закутался в старый платок и медленно побрёл прочь.

Через некоторое время он добрался до своего дома, такого же скромного, как соседские: всего из двух комнат и садика. В углу сада громоздилась горка сломанных сосудов из-под чанга. Мужчина кивнул в знак приветствия своей соседке, Дорджи, которая, закрывшись от ветра за низкой зелёной стеной сада, грелась на солнышке и готовила момо.

Старик зашёл в дом и некоторое время там пропадал, а затем подошёл к низкому забору между участками и вежливо обратился к Дорджи на сиккимском:

— Дорджи-ла, я собираюсь в небольшую поездку до Силигури. Меня не будет какое-то время. Не последишь за садом, пока я не дома?

Не успел он договорить, Дорджи уже согласно кивала и махала рукой:

— Конечно, конечно, какой разговор. Мы с тобой сто лет соседи, считай, что у нас общий сад. Но ты так редко уезжаешь! Надеюсь, ничего не случилось, умдзи.

— Нет, ничего. Просто мне надо в одно место, — с улыбкой сказал старик. — Дорога нелёгкая, да и путешествие не шибко радостное, но что поделать.

— Надеюсь, у тебя всё получится, умдзи, — улыбнулась в ответ Дорджи, добавляя ещё один момо к растущей горке.

— Спасибо. Я тоже надеюсь, — согласился мужчина и серьёзно кивнул.

— Давай сыграем в шатрандж, когда вернёшься... Ты так давно не учил меня уму-разуму, умдзи, — сказала она, переводя внимание на готовку.

— С удовольствием, — сказал мужчина и вернулся в дом, чтобы собраться.

≡≡≡Ω≡≡≡

— А раз­ве мы уже не гово­ри­ли, что, когда душа поль­зу­ет­ся телом, иссле­дуя что-либо с помо­щью зре­ния, слу­ха или како­го-нибудь ино­го чув­ства (ведь иссле­до­вать с помо­щью тела и с помо­щью чув­ства — это одно и то же!), тело вле­чёт её к вещам, непре­рыв­но изме­ня­ю­щим­ся, и от сопри­кос­но­ве­ния с ними душа сби­ва­ет­ся с пути, блуж­да­ет, испы­ты­ва­ет заме­ша­тель­ство и теря­ет рав­но­ве­сие, точ­но пья­ная?

— Да, гово­ри­ли.

— Когда же она ведёт иссле­до­ва­ние сама по себе, она направ­ля­ет­ся туда, где всё чисто, веч­но, бес­смерт­но и неиз­мен­но, и так как она близ­ка и срод­ни все­му это­му, то все­гда ока­зы­ва­ет­ся вме­сте с ним, как толь­ко оста­ёт­ся наедине с собою и не встре­ча­ет пре­пят­ст­вий. Здесь насту­па­ет конец её блуж­да­ни­ям, и, в непре­рыв­ном сопри­кос­но­ве­нии с посто­ян­ным и неиз­мен­ным, она и сама обна­ру­жи­ва­ет те же свой­ства. Это её состо­я­ние мы назы­ваем разу­ме­ни­ем, пра­виль­но?

— Совер­шен­но пра­виль­но, Сократ!

— «Федон», Платон (перевод С. П. Маркиша)

1) Маскон (от англ. mass concentration — «концентрация массы») — регион литосферы планеты или естественного спутника, вызывающий положительные гравитационные аномалии

Вернуться к тексту

2) Гульельмо Маркони — итальянский радиотехник, лауреат Нобелевской премии 1909 года «За вклад в развитие беспроводного телеграфа»

Вернуться к тексту