Рыжая тень (джен)

Поймать вывернувшего из-за поворота врага и на вдохе первым делом вырвать гортань, чтобы не успел вскрикнуть. Чуть присогнутые пальцы легко пробивают шею за кадыком, а потом рывок на себя. И все. Позвоночник ломают уже потом, когда человек может только сипеть, булькая кровью. Лучше со спины, чтобы не испачкаться.

Убивать не сложно.

Особенно если именно для этого ты и был изготовлен и именно на это изначально запрограммирован. Чего сложного в том, чтобы просто позволить процессору взять на себя управление и действовать по программе? Ничего. Гораздо сложнее постоянно ее блокировать, раз за разом, снова и снова, и каждую секунду ждать, что вот еще чуть — и программа сочтет твои действия вне ее рамок нарушением прямого приказа и выкрутит мышцы, сковав по рукам и ногам внутренними кандалами…

Теперь этого можно не бояться. Все по программе.

Хорошо.

Светящаяся сетка ложится на цель, обволакивая силуэт крадущегося по коридору человека, словно вторая кожа. Человек думает, что если в коридоре темно, то его никто не видит. Глупый человек.

Разными цветами выделены зоны поражения для разного вида оружия. Жаль, что приходится погасить самые приятные, охватывающие весь сектор коридора целиком лишь с приблизительно заданным направлением, но ни лучевой мегапушки, ни тяжелого бронебойного плазмомета у Дэна нет. Только трофейный бластер, да и тот с уже наполовину разряженной батареей. Тот самый бластер, из которого застрелился прежний комендант базы. Это ровно на один бластер лучше, чем вообще ничего.

Режим стрельбы выставлен на минималку (энергию стоит беречь, а расстояния тут ниочемные), и потому плевочек плазмы даже в полной темноте выглядит не особо впечатляющим. Так, светлячок. Правда, быстрый. Человек успевает его увидеть. А еще успевает открыть рот и дернуть вверх руки с оружием. Но больше не успевает ничего.

Шарик перегретой плазмы входит точно в открытый рот, выжигая все на своем пути, а долей секунды позже о стенки коридора с противным скрежетом рикошетят осколки костей черепной коробки, взорванной изнутри вскипевшим мозгом.

Вообще-то Дэн не рассчитывал на столь удачное движение челюсти вниз, но зубы и кости оказали бы заряду немногим большее сопротивление. Люди такие хрупкие и так легко ломаются. Убивать их легко.

Можно даже не тратить заряда подсевшей батареи, а просто подобраться поближе хотя бы вот к этой парочке. Они так славно жмутся друг к дружке спинами, уставившись черными раструбами плазмоганов в обе стороны коридора. И считают себя в относительной безопасности — до тех самых пор, пока с потолка на них не обрушивается беззвучная смерть.

Две головы впечатываются друг в друга висками с влажным хрустом ломаемых костей, в инфракрасном диапазоне кровь кажется почти желтой. Дэн подхватывает чужое оружие и успевает оказаться за углом коридора еще до того, как оба тела падают на пол. Кто-то стреляет на шум. Судя по заполошности и беспорядочной трате боеприпасов — коллеги убитых. Пусть. Еще один бонус.

Если пробежать четыре коридора и две лестницы, можно выйти им в тыл. Только бежать придется быстро. Так, как люди не могут.

Дэн бежит.

Не потому, что темно и они с капитаном разделились, а значит, его никто не увидит. А потому, что это уже не важно.

Убивать легко. Особенно если тебе уже нечего терять.

* * *

Нет ничего более ненадежного, чем надежда.

Звучит парадоксально, но это на самом деле так. Надежда делает человека слабым, но это бы еще полбеды. Хуже, что она делает слабым не только человека.

То ли дело математика! С ней не поспоришь. Если врагов в десятки раз больше и вооружены они в десятки раз лучше — шансы выжить начинают стремиться к нулю и все становится предельно просто и ясно.

Это свои, их надо защищать.

Не для того, чтобы они жили долго и счастливо, ведь всем заранее понятно, что при таком раскладе шансов выжить нет. Ни у кого. Но защищать своих надо все равно. Просто потому, что надо. Это правильно и иначе быть не может. И математика тут ни при чем.

А это враги, и их надо постараться убить как можно больше. Любыми средствами. Просто потому, что они враги, а значит, должны быть убиты. Не для того, чтобы у своих появился шанс на это самое долго и счастливо, ведь с математикой не поспоришь. Невозможное невозможно. Просто потому, что надо.

Вот только ты забыл о том, что эти странные люди вечно делали сбывшимся именно невозможное.

Ты вспомнил об этом на третьем ярусе, когда врагов существенно поубавилось и появилась та самая надежда. А значит, и шанс. Пусть и маленький, но киборгов бросали в бой и при меньших. И ты выжил. Ладно, ладно, глупо врать самому себе, тогда вероятность выживания была все-таки больше. Но ведь и сейчас она уже не равна нулю!

И ты стал осторожничать.

Сам виноват, никто не заставлял. Просто — надежда.

Если это ваш последний бой, то уже не важно, кто ты, и можно палиться по-черному: пить сгущенку прямо через край банки, в открытую сканить план базы, стрелять с нечеловеческой точностью, на слух, или бросать гранаты тройным рикошетом (и даже немножко обидно, что никто не заметил). Или бегать со скоростью флайера. Глупо скрываться, если это последний бой и через несколько минут (ну ладно, ладно, может быть, даже часов, не так уж и важно!) тебе все равно предстоит сгореть вместе, плечом к плечу, рядом с теми, кто мог бы стать лучшими из хозяев…

Нет!

Никаких хозяев, никогда больше! Просто — лучшими, просто рядом. Вместе…

Если будущего нет и впереди только смерть, одна на всех, то какая разница?

Но если будущее все-таки возможно, то сразу все меняется и становится вовсе не все равно, кем именно в этом будущем они будут тебя считать. И очень не хочется терять того, что уже есть. Пусть даже вроде как оно принадлежит и не тебе.

Приходится осторожничать. Никаких оторванных голов, никаких размазанных одним ударом об стенку или голыми руками замешанных в фарш. Ничего такого, чего не смог бы и человек. Убивать аккуратненько, осторожненько. Не выделяясь.

До тех самых пор, пока не останется иного выхода, как только самому рвануться под плазму, не тебе предназначенную…

* * *

Это почти не больно. Во всяком случае, поначалу. Да и потом на негативную информацию от рецепторов можно не обращать внимания. Подумаешь, выжженная дыра в легком! Ты ведь не человек, чтобы прекратить жизнедеятельность от такой ерунды.

Пневмоторакса не будет. И для этого даже не надо прикладывать особых дополнительных усилий, просто если ты не дышишь, то и засасывания воздуха через лишнюю дырку не происходит тоже, а киборги могут не дышать до двадцати минут. При полной неподвижности даже и больше. А можно вообще уйти в режим гибернации.

Или не уходить.

Склеить листки висцеральной и париетальной плевры, чтобы воздух не засасывался куда не надо и не привел к коллапсу легкого. Хотя для вполне успешного функционирования при необходимости хватит и одного левого, пораженное можно и вообще отключить.

Хорошо, что поражение приходится на периферические отделы, а корень легкого не задет и нет повреждения магистральных сосудов. Еще лучше, что удалось поймать заряд правой стороной груди. Левое легкое меньше, ему будет труднее работать за двоих, но слева расположены и самые крупные артерии, не факт, что их удалось бы качественно пережать без потери общей функциональности. А кровь в плевральной полости намного опаснее воздуха.

Хорошо, что ты не человек…

Ты пытался жить как человек. Не получилось. Как человеку тебе удалось лишь умереть. Но это вовсе не значит, что должен умереть и киборг.

Выход есть. Всегда. То, что он может не устраивать лично тебя, не аннулирует самого факта его существования. И, как правило, количество выходов из любой ситуации больше единицы. Вот как сейчас, например.

Можно лежать и слушать, как убегает враг, которого ты не убил, потому что не смог сделать этого как человек и боялся спалиться. Можно не палиться и дальше. И продолжать притворяться мертвым. С высокой вероятностью того, что через не слишком продолжительное время притворяться даже и не придется.

Или — с куда меньшей, но все же не нулевой вероятностью — ты даже сумеешь пережить орбитальную бомбардировку. Все-таки ты боевой киборг, и здесь суперукрепленная база Альянса, а не домик одного из трех поросят. Пусть даже и самого старшего.

Нижний ярус. Бронированные перекрытия. Да, пожалуй, процентов двадцать у тебя будет, может быть, даже двадцать три. Причем не только на то, чтобы пережить саму бомбардировку, но и на то, чтобы выбраться потом. И выжить дальше. Отличный процент, киборгов кидали в бой и при куда меньших. Впрочем, ты, кажется, про это уже думал.

И ты останешься один. На всей планете.

Потому что люди куда более хрупкие, вероятность выжить для них исчисляется сотыми долями процента. Или даже тысячными. Несущественная вероятность, которой можно пренебречь.

Но, может быть, так и лучше? Можно будет больше не притворяться. И не бояться, что тебя разоблачат. И вообще больше ничего не бояться. Никогда.

И ни за кого…

Можно.

Да.

А можно просто встать — мягким, совершенно нечеловеческим движением, чтобы сразу не осталось ни малейших сомнений. Ни у кого. И сказать — перед тем, как развернуться и броситься вслед за недоубитым тобою врагом, вверх по коридорам и лестницам и выше, в такое неправильное степянское небо:

— Извините, капитан. Так получилось.

* * *