Своя сторона (джен)

Спустя пятнадцать минут Азирафаэль окончательно понял, что выполнить намеченный план (выпить святой воды, залечить оставшиеся ожоги Кроули, решить проблему с церковными песнопениями) будет не так-то просто, как он решил было. Начать с того, что Кроули наотрез отказался просыпаться. Нет, он не терял сознания. И, вопреки опасениям Азирафаэля, не впал в спячку. В ответ на реплики ангела он шевелился, неохотно открывал тусклые янтарные глаза, после чего вновь сворачивался ещё плотнее и продолжал дремать, игнорируя все попытки друга разговорить его или, тем паче, заставить его принять антропоморфную форму.

После некоторых колебаний (и пяти попыток добудиться упрямого змея) Азирафаэль был вынужден осторожно высвободить руку, плотно обмотанную гибким чешуйчатым телом, заработав за это мрачный и, кажется, немного обиженный взгляд, после чего осторожно положить разочаровано обвисшего змея на узкую кровать. Кроули тут же свернулся кольцами, буквально завязавшись в сложный узел. Выглядел он при этом настолько несчастным, что ангел виновато вздохнул и чуть было не сгрёб его обратно на руки. Но, к счастью, вовремя вспомнил, что речь идёт о восстановлении сил, необходимых для исцеления измученного друга, а не просто о приятном отдыхе.

- Потерпи немного, дорогой мой, — с жалостью пробормотал он, чувствуя иррациональную вину за то, что оставляет Кроули одного в незнакомом и тоже не слишком уж тёплом месте. Змей, как и стоило ожидать, никак не отреагировал. И Азирафаэль, с трудом подавив желание оглянуться, поспешно вышел из спальни.

На то, чтобы выпить несколько глотков буквально искрящейся Благодатью воды, а после тщательно уничтожить все следы смертельно опасной жидкости, ушла пара минут. На щелчок пальцев, повысивший температуру в комнатах до комфортных 82 фаренгейтов — и вовсе буквально одно мгновение. Для рептилии, разумеется, комфортных, люди вряд ли сказали бы ему спасибо. Ещё тридцать секунд (и каплю восстановленных сил) ангел, не удержавшись, потратил на то, чтобы вернуть приличный вид своей истрёпанной одежде. И, с удовлетворением одёрнув безупречно выглаженный жилет, поспешно вернулся в спальню, мысленно продумывая, за какие из ожогов возьмётся в первую очередь.

На этом месте он столкнулся со второй проблемой. Или всё-таки с первой? Кроули, как уже говорилось, отказался просыпаться. На самом деле, ничего необычного — демон любил поспать; что говорить, если однажды он проспал почти целый век?! Сложность заключалась в том, что его нежелание уходить из объятий морфея выражалось, в первую очередь, в удивительно компактной позе. Которая оставляла открытой для целительных манипуляций голову, кончик хвоста и очень небольшой отрезок спины. Когда Азирафаэль, предприняв очередную бесплодную попытку (ну ладно, очередные пару… три-четыре попытки!) разбудить друга, попытался самостоятельно развернуть его в более подходящее для медицинских процедур положение, Кроули всё-таки нехотя приподнял голову. Сверкнул в щели мигательной перепонки янтарь мутных со сна глаз. Но не успел Азирафаэль порадоваться успеху, как демон недовольно (правда, очень тихо, что немного утешало) зашипел и вновь свернулся в клубок.

- Кроули!.. — не выдержав, вслух возмутился Азирафаэль, у которого просто руки опустились от столь безответственного отношения к своему здоровью. И замолчал.

Нет, он честно собирался сказать что-то ещё. Но задохнулся от возмущения и, с полминуты немо пораскрывав рот, резко развернулся и пошёл в гостиную за корзиной.

Вернувшись, он застал Кроули почти в той же позе; почти, поскольку голова змея заметно сдвинулась в сторону края дивана, а расслабленные кольца чешуйчатого тела выглядели сейчас заметно… напряжёнными. Азирафаэль замер. О. Кажется, всё-таки, это можно было посчитать за ответ.

Ангел только не знал, какой именно.

- Дорогой мой, тебе не обязательно притворяться, — укоризненно вздохнул он, — Я же вижу, что ты не спишь. Если ты не хочешь, чтобы я тебя сейчас трогал, то я, разумеется, оставлю тебя в покое. Но ты всё ещё не в форме, и я хочу помочь тебе!

Кроули едва заметно шевельнул острой головой. Словно плечами пожал, если бы, конечно, у змей было бы хоть какое-то подобие плечей. И это был единственный ответ, который Азирафаэль получил на свою тираду.

- Кроули, я должен тебя исцелить! — взмолился Азирафаэль, осознав наконец, что его друг намерен и дальше притворяться спящим. — В таком ужасном состоянии ты можешь не выдержать вечерней мессы!

Ещё одно недовольное движение, на этот раз — кончиком высовывающегося из чешуйчатого узла хвоста. И — так тихо, что ангел не сразу понял, было ли, показалось ли — тихое, измученное шипение, в котором с трудом различалось недовольное «пос-с-смотрим…»

Азирафаэль бессильно сжал кулаки. Сердце неожиданно сдавило от острого чувства жалости. Нет. Это нужно было прекращать. Он не понимал, почему… Нет, не так. Понимал. И удивлялся скорее тому, что измученный Кроули находит в себе силы удерживаться в сознании, вместо того, чтобы впасть в длительную спячку. Он просто не знал, что делать. Он не привык насильно врываться в личное пространство демона, если тот сам не делал никаких шагов для этого. А Кроули сейчас, определённо, их не делал.

…Но — оставить его в покое? Позволить самостоятельно приходить в себя, надеясь, что церковная благодать, буквально разлитая в воздухе, не нанесёт демону необратимого ущерба раньше, чем успеет собственными силами залечить свои раны?

Отойти в сторону — сейчас, когда Кроули выглядит уязвимым и измученным больше, чем когда-либо за шесть тысяч лет их знакомства?

Азирафаэль сглотнул.

- Кроули, — решительно начал он, чувствуя, как сжимает горло невидимая удавка. — Если ты не позволяешь мне продолжить твоё лечение, то мне придётся вновь засунуть тебя в эту ужасную… отвратительную корзину! Я не могу позволить тебе спать в освящённом месте с открытыми ранами! Это, в конце концов, просто небезопасно!

Это было подло. И ангел внутренне сам содрогнулся, ужасаясь циничности своих слов. Слишком хорошо он знал, как непримиримо Кроули ненавидит тесноту. Но…

Змей нехотя поднял голову. Мигнули, открываясь, мутные глаза цвета расплавленного янтаря.

- Ангел, ты что, ш-ш-ш-шантажируеш-ш-шь меня?.. — в раздраженном шипении отчётливо послышалось удивление.

Азирафаэль виновато развёл руками. И, сдержав улыбку, осторожно присел рядом с демоном на узкую кровать.

- Ох, да, кажется, это называется именно так… Раз уж ты всё равно проснулся, позволь, я осмотрю твою спину. А потом мы можем немного поспать, вместе — ты ведь давно хотел, чтобы я попробовал, не так ли, дорогой мой?

И не удержался всё-таки — улыбнулся, чувствуя, как облегчение мешается с острым чувством жалости и вины за те страдания, которые пришлось вынести его другу. Кроули мрачно окинул его взглядом. Ангел с трудом удержался, чтобы не поёжиться от ощутимой тяжести этого взгляда.

- Это я ис-с-скуситель, ангел, — хмуро огрызнулся Змей наконец. — Ты ничего не путаеш-ш-ш-шь?

Азирафаэль недоумённо моргнул. Искуситель? При чём здесь это, он ведь…

Ах.

Он почувствовал, как губы против его воли расползаются в смущённой улыбке.

- О, и впрямь… Кроули, дорогой, я не имел в виду ничего такого!.. Я хотел сказать — это был приятный опыт, тогда, на Седьмом Круге… Я бы не против попробовать заснуть… в нормальной обстановке. И мы могли бы сделать это вместе… Я имею в виду, в одной комнате, если ты, разумеется, не против. Но, конечно, я не настаиваю, если ты…

Он смешался, чувствуя, что говорит что-то не то. Неподвижный взгляд змеиных глаз, сверлящий его с плохо поддающимся расшифровке выражением, избавиться от неуместного смущения не помогал. О, Боже! Можно подумать, он предложил что-то неприличное! Словно это не Кроули, будучи в змеиной форме, вечно норовил свернуться кольцами у него на коленях или забраться на плечи, эпатируя редких посетителей книжной лавки. Почему Кроули можно, а ему нельзя?

Ангел почувствовал, что почти начинает сердиться. Кроули опять ухитрился всё перевернуть с ног на голову. Он всего лишь хотел помочь — когда этот невыносимый демон успел сделать так, что он вновь чувствует себя последним глупцом?!

Он уже открыл рот, собираясь оскорблённо добавить… добавить… что-нибудь, что напомнит Кроули, кто из них нуждается сейчас в лечении. Но Кроули успел первым.

- Договорилис-с-сь, — довольно прошипел он, расслабленно расплетая гибкое тело. — Но ты будешшшь ссспать как обычный человек, с-с-со с-с-с-снами. Никаких ангельс-с-ских чудес-с-с!

И Азирафаэль, потерянно закрыв рот, запоздало сообразил, что этот… этот… подлый змей просто развёл его на очередное желание.

Снова.

И главное, даже обижаться бессмысленно, сам ведь предложил…

- Кроули, ну ты и!.. — возмущённо выдохнул он, как только вновь обрёл дар речи. Демон лениво прищурился и, едва слышно зашипев, скользнул по покрывалу поближе к нему. И Азирафаэль резко замолчал. Ох…

Возможно, всё будет даже сложнее, чем он думал.

По крайней мере, минуту назад ангел ещё верил в то, что Кроули просто устал и не желает двигаться из-за предельного изнеможения.

Минуту назад. Не сейчас.

- Ох, дорогой мой… — беспомощно выдохнул он, поспешно протягивая руки к болезненно вздрагивающему длинному телу. Кроули раздражённо повёл узкой головой, явственно недовольный тем, что кто-то видит его в столь уязвимом виде. Но отстраниться не попытался, даже когда Азирафаэль, поколебавшись, осторожно взял его под живот, чтобы переложить к себе на колени. Только зашипел болезненно, отчётливо вздрогнув от прикосновения.

- Прости, я постараюсь быть осторожным, — с болью пообещал Азирафаэль. Он уже осторожно вёл ладонью над тусклой чешуей, спеша найти оставшиеся неисцелёнными ожоги. Благодать бурлила почти у самых пальцев, стремясь вырваться наружу, не желая оставаться не у дел. Удерживать её внутри себя, не позволять ей привычно скользнуть в потоки целительной энергии было ужасно трудно. Сейчас, буквально в нескольких шагах от зала, где каждый день возносят молитвы сотни верующих, эта сияющая волна стала ещё мощнее, ещё настойчивее…

Азирафаэль упрямо стиснул зубы, стараясь не думать, что случится с Кроули, если он не удержит собственную суть в узде. И, с мучительным сочувствием отмечая, что несколько не до конца излеченных ран вновь углубились, словно разъедаемые непрерывным жаром струящейся вокруг святости, осторожно толкнул сквозь пальцы первую толику целительной силы.

И в этот момент в воздухе разлился долгий, тягучий звон.

Кроули дёрнулся, вскидывая голову. А сам Азирафаэль, оцепенев на миг, в ужасе отдёрнул руку, не сразу сообразив, что произошло. Вскрикнул, в панике кидаясь к стоящей слишком далеко, на противоположном краю кровати, спасительной корзине. Машинально подхватил испуганно зашипевшего змея, которые от его рывка рухнул на пол почти всей своей длиной, лишь в последний миг успев обернуться вокруг его руки.

- Асссирафаэль, ангелы бы тебя побрали! — зло зашипел Кроули, раздражённо подтягиваясь и с трудом заползая обратно на кровать.

И лишь теперь Азирафаэль понял, что что-то не так.

Он замер, неловко наклонившись вбок и одной рукой вцепившись в ручку корзины. Колебание Благодати не изменилось. Ровный, спокойный поток, а не сияющий пульсирующий вал, струящийся от церковного звона. И сам звук…

Колокол ударил вновь. И вновь. Глухо, отдалённо, тягучим медным звоном. Пять. Шесть. Семь.

Азирафаэль облегчённо всхлипнул и разжал пальцы, отпуская несчастную корзину и без сил откидываясь к стене.

О, Господи.

- Какого… кракена это с-с-с-сейчас-с-с было, ангел? — со стоном уточнил Кроули. Повисев пару секунд на его руках, подобно чешуйчатому канату, он шевельнулся, сжал крепче предплечье и, едва слышно зашипев от боли, свернулся на коленях Азирафаэля.

Ангел, не отвечая, вцепился в него трясущимися руками, прижал к себе. Услышал, как Кроули что-то с угрозой прошипел, и поспешно ослабил хватку.

Его мелко потряхивало от пережитого страха.

Восемь. Девять. Десять. Одиннадцать.

- П… полдень… — трясущимися губами пробормотал он, чувствуя, как он запоздалого испуга и острого облегчения резко начинает кружиться голова. Кроули зашипел снова. На этот раз с явным недоумением.

- С-с-с-с каких пор… — «двенадцать», машинально отметил ангел последний удар, со стыдом отмечая, что тревоги в шипящем голосе друга куда больше, чем привычной издёвки, — ты с-с-стал бояться грёбаного Биг Бена? Что ссс тобой, ангел? И что дальш-ш-ше? Будеш-ш-шь ш-ш-ш-шарахаться от резиновых уточек? Проверять, нет ли в ш-ш-ш-шкафу с-с-страшного бугимена?

Азирафаэль мрачно подумал, что, может, не от уточек, а вот от эмалированных ванн он, пожалуй, и впрямь долго ещё будет… шарахаться, что за унизительное слово! Только Кроули и мог так высказаться. Испытывать негативные эмоции. Да.

И, удручённо вздохнув, опёрся свободной рукой о постель, пытаясь встать. К слову, с пятидесятифунтовой змеёй на груди сделать это было не так уж легко.

Кроули тем временем, должно быть, сложил два и два. Жёлтые немигающие глаза озадаченно уставились на него, и Азирафаэль почувствовал, как его лицо заливает краской стыда.

- Пос-с-стой, ангел… Ты что, реш-ш-шил, что это… что это церковный колокол?!

И в голосе его не было сейчас даже насмешки. Только крайнее изумление. Азирафаэль мысленно застонал, представив себе, сколько лет демон теперь будет вспоминать эту его маленькую оплошность. И, тяжело вздохнув, нехотя пожал плечами.

- Ну, они похожи, разве нет? — смущённо пробормотал он, отводя глаза. Кроули не ответил. Он продолжал сверлить его немигающим взглядом — Азирафаэль чувствовал его, даже низко опустив голову, со стыдом и слабым чувством вины радуясь, что у него есть повод не смотреть сейчас на друга. Лишь сейчас он запоздало осознал, что своим глупым рывком вновь причинил Кроули боль, задев не до конца зажившие ожоги.

Он поспешно поднёс пальцы к тому месту, где чувствовал особенно нездоровую спутанность энергетических линий. И, уже привычно удерживая в себе ищущую выхода благодать, бережно принялся переливать в чужое тело исцеляющую энергию, щедро разбавленную солнечным золотом любви и отчаянного желания унять по собственной глупости причинённые страдания.

Кроули тихо, со свистом выдохнул. Азирафаэль замер на миг, боясь, что демона всё-таки слегка зацепило бурлящей возле самых кончиков ногтей Благодатью. Но нет, это был вздох облегчения, а не боли.

Он виновато поднял голову. И слабо улыбнулся, успев увидеть, как не успевшее стереться с выразительной змеиной морды изумление стирается выражением сонного блаженства. Кроули вяло моргнул. И, покачавшись ещё пару секунд на уровне лица Азирафаэля, расслабленно опустил голову на его плечо.

- С-с-спсбо… — невнятно пробормотал он. Ангел почувствовал, как упругие мышцы под чешуей напряглись, сокращаясь — змей, решив, видимо, не мелочиться, укладывался поудобнее. И, повернув чуть голову, чтобы не мешать Кроули обвиваться вокруг своих плеч, невольно задумался, к чему относится его «спасибо». К лечению? Или к его глупому испугу за Кроули, в самый первый миг, когда он во всей красе успел представить, что случится с его демоном, если тот попадёт под концентрированную волну идущей от колокольного звона святости?

То, что Кроули проговорил это вслух, а не привычно пообещал расплатиться за услугу ужином, глубоко тронуло ангела. И, если говорить откровенно, отозвалось болезненным уколом где-то глубоко внутри. Кроули, мягко говоря, недолюбливал вербальную благодарность. В немалой степени, подозревал ангел, из-за этимологии этого слова. Если уж он осквернил… в смысле облагородил свою речь святым словом, он, должно быть, совершенно измучен.

Азирафаэль сглотнул, с внезапной горечью радуясь, что Кроули наконец закрыл глаза и теперь не может видеть его лица.

- Поспи, если хочешь, — тихо предложил он, так и не решив, что сказать в ответ. — Полагаю, до вечера мне как раз хватит времени, чтобы исцелить твои ожоги. Я разбужу тебя незадолго до Вечерни…

Кроули слабо шевельнулся, лениво дёрнув хвостом.

Другого ответа ангел не получил. И заключил, что это можно считать за разрешение. Чудесно! Ему, конечно, придётся постараться, чтобы дотянуться до верхней… в смысле передней… в смысле приближенной к голове части тела Кроули. Но об этом он подумает потом, когда справится с грубыми незажившими язвами на животе и спине змея.

…Кажется, больше сопротивляться и возражать против лечения Кроули не собирался.

И ангел намерен был воспользоваться предоставленной возможностью в полной мере, пока упрямый демон не почувствовал себя достаточно хорошо и не принялся вновь играть в эту утомительную независимость.

Но для начала, запоздало сообразил он — сделать один звонок. И надеяться, что единственный, кто, возможно, в силах укрыть их от внимания Ада, не откажет им в помощи.