Директор Кренник: амбиции под контролем (джен)

Гален ничком лежит на койке, вытянув руки вдоль тела. Он поворачивается на звук, но не делает и попытки встать. Кренник придвигает стул, внимательно разглядывая лежащего. Да, выглядит тот гораздо лучше, хотя синяки под глазами и стиснутые пальцы выдают внутреннее напряжение.

Кренник с хлопком расправляет плащ и усаживается вплотную, так, что колени касаются края койки. Металл неприятно холодит кожу даже сквозь плотную ткань форменных брюк.

Эрсо не шевелится, упорно созерцая край подушки.

Кренник подаётся вперёд, тяжело опираясь на локти. Кисти расслабленно ложатся на одеяло, чёрные перчатки на белоснежной поверхности выглядят грубым инородным пятном. Повисает тягостное молчание.

Эрсо кажется таким отстранённым и далёким от всего, что сейчас занимает Кренника. Человек, который сделал то, что считает должным и готов спокойно принять свою участь.

Кренник подавляет ругательство. Чувство неловкости предательски сдавливает горло, но дальше молчать невозможно.

— Гален, — откашливается он. Выбора нет — только шоковая терапия. — Мы летим на Скариф. Твоя дочь найдена.

Эрсо вздрагивает и вскидывает голову. Карие глаза загораются, впиваются Креннику прямо в душу, и тот призывает на помощь всё своё самообладание, чтобы выдержать этот требовательный взгляд.

— Почему Скариф? — сипло спрашивает он. — Там же...

Зрачки его расширяются, в них появляется понимание. Через секунду лицо искажает жуткое, нечеловеческое горе.

— Орсон, нет... Она не должна была… Её заставили?

Он дёргается встать, но Кренник проворно прижимает его к постели. Жёсткие лопатки под ладонью сводит судорогой.

— Я дам тебе прочитать отчёт разведки. Отфильтрованный, конечно, но основные факты на месте. Лежи!

“И не двигайся, ситхи тебя подери”.

Такое положение невероятно выгодно — оно позволяет Креннику диктовать любые условия… и сочувствовать.

Эрсо настолько дезориентирован, что подчиняется.

— Читай, — свободной рукой подносит ему датапад. Гален жадно просматривает скупые строчки, краски постепенно отливают от лица, кожа сереет.

“А ты думал, что Геррера и повстанцы станут беречь твою дочь? Это грязная игра, Гален”.

Тот стареет на глазах. Твёрдые губы подрагивают.

— Ты поэтому взял меня с собой? — хрипло спрашивает он. — Очная ставка… Лично будешь руководить допросом или отдашь Таркину?

Его голос садится, рот сводит судорогой.

Проклятье!

«За кого ты меня принимаешь?»

Тёмные глаза прожигают насквозь. Гален…

«А как иначе?»

Гибель Лиры. Расстрел инженеров. Воспоминания растекаются на языке отвратительной горечью.

«Я не жалею. Это был мой долг, лучшее решение на тот момент».

Почему же так мерзко?

«Да пошёл ты к хаттам!»

Кренник с силой вдавливает Эрсо в кровать и шипит, наклоняясь к самому лицу:

— Катись ты к хаттам, слышишь? Да, я забрал тебя с разрушителя. Да! Подальше от Таркина и Вейдера!

Боль Галена ощутима физически, но он не сломлен. В карих глазах плавятся решимость и презрение. И глубоко внутри — что-то ещё, нечитаемое, от чего у Кренника перехватывает дыхание.

Ярость вспыхивает с новой силой, к ней примешивается новое чувство. Жажда оправдаться? Нет. Увидеть во взгляде бывшего друга уважение. Доверие? Тоже нет, это было бы слишком много.

Кренник рвёт тугой воротник кителя, пальцы плохо слушаются. Он грузно опирается на спину Галена и цедит сквозь зубы:

— Я сказал, что найду Джин и отправлю подальше от войн и чужих интересов. Как считаешь, легко это будет сделать, если шаттл с повстанцами схватят в моё отсутствие?

Твёрдые точки во взгляде Галена заставляют Кренника напрячься.

Он комкает складки чёрного кителя, ощущая, как сильные мышцы каменеют под прикосновениями.

— Я заберу вас обоих. Пока ты нужен для проекта — вы будете вместе. Потом она отправится в Неизведанные регионы. Если… если я не придумаю иного выхода.

Кренник застывает. Смутная идея проскальзывает, как тень. Не вовремя. Он сосредотачивается, мысленно отмечая себе позже вернуться и хорошенько её обдумать. Гален пользуется его рассеянностью и резко перекатывается на бок, сбрасывая руку. Рывком садится на постели, разворачивает плечи, тонкая ткань натягивается. Он смотрит на директора сверху вниз, внимательно сузив глаза.

Кренник инстинктивно выпрямляется, вскидывает голову — и вздрагивает, как от удара. Торопливо отворачивается, чувствуя, как душная волна подкатывает к горлу.

Гален Эрсо. Прежний.

Тот самый, к которому сотни раз приходил уставший, взбешенный, измученный Кренник.

Тот самый, который спокойно выслушивал его излияния. Чей взгляд поддерживал, словно ладонь, широкая и тёплая.

Надёжное пристанище в коварном океане интриг.

Кренник отдавался любому делу с внутренней страстью, переживая каждую мысль, каждое действие. Ему стоило больших усилий научиться некоторой отстранённости. Столь необходимой для выживания в имперском террариуме.

А научил его именно Гален.

Походя. Своим примером.

Гален, который оставался сосредоточенным и ясным посреди любой суеты. Креннику иногда казалось, что внутри него сияет кайбер-кристалл — бесстрастная сила, ледяная и чистая, как горный источник.

Ничто не могло лишить его этой мощи, ничто не могло запятнать.

Даже… предательство друга.

Кренник с трудом сглатывает. Он разглядывает смятое одеяло, пристально и тщательно. Тяжёлый взгляд Галена давит на затылок.

Да катись оно всё к ситховой матери!

Директор вскакивает, разрывая вязкое молчание грохотом упавшего стула. Хочет схватить датапад, но промахивается — тот съезжает с подушки, и, как в замедленной съёмке, опрокидывается на пол.

Проклятье. Кренник подхватывает его на лету, почти падая на колени, чувствуя, как полыхают уши.

Неловко опирается на койку, чтобы встать, и дёргается — словно заряд тока пронзает тело.

Властная рука ложится на плечо.

Он застывает на одном колене, сжимая датапад.

Сотни мыслей проносятся за секунду. Галену сейчас ничто не мешает воспользоваться заминкой, выхватить бластер из кобуры на поясе, взять директора в заложники. Заблокировать дверь, заставить пилота изменить курс. Дочь? Гален её не оставит. Но может вынудить Кренника послать за ней штурмовиков.

Плечо сводит судорогой. Он закрывает глаза и ждёт, не пытаясь сопротивляться.

Ну же, Гален.

Пальцы размыкаются, скользят по спине — и вот уже сильные руки обхватывают его, помогая… подняться?

— Нет, Орсон, — спокойно говорит Гален, когда их взгляды встречаются.

— Почему? — почти беззвучно спрашивает Кренник, уже зная ответ.

И Эрсо молчит, отдавая ему право на это знание. Воздух дрожит между ними, и слова действительно лишние в эту минуту.

— Твои штурмовики. Почему не ворвались защищать тебя? — после продолжительной паузы спрашивает Гален.

В глубоком голосе нет ничего, кроме ровного исследовательского интереса — напрасно Кренник лихорадочно вслушивается, анализируя мельчайшие оттенки. Сдается:

— Матиз. — Кстати, вот удобный момент, чтобы рассказать о нём.

— Тот убийца? — Эрсо слегка приподнимает брови, оставаясь совершенно невозмутимым. Как будто снайпер директора для него — привычная компания.

— Он в курсе наших… отношений. У него задание. Охранять тебя и Джин, в случае опасности — увозить в безопасное место. Надеюсь, ты примешь это к сведению.

Сквозь божественную отрешённость в глазах проступает целая гамма чувств. Эрсо делает шаг назад и смотрит на Кренника так, словно тот превратился в призрака. Упавшая на бровь чёлка пересекает вдруг проступившие на лбу горизонтальные морщины. Твёрдо очерченные губы изгибаются в странной усмешке. И Кренник слышит непонятное:

— Твои отвага и безрассудство иногда поражают меня.

О чем он? До боли знакомый чуть снисходительный, цепкий прищур карих глаз. И вопрос застывает на губах. Эрсо тоже молчит, изучая стену каюты, а потом заканчивает глухо:

— Я по-прежнему не могу ничего дать тебе, Орсон.

— Я ничего не требую, — быстро отвечает он. Слишком быстро.

Хочет продолжить, но короткая трель комлинка прерывает беседу. Мад? Что срочного может случиться в гипере? Кренник разворачивается к выходу. К нему возвращается прежняя деловитость. Он как будто выныривает из тягучего безвременья, из обманчивого сплетения воспоминаний и реальности.

— Очень советую поспать. У тебя есть, — быстрый взгляд на хроно, — ещё тридцать шесть минут.

Он не выдерживает и оборачивается: Гален глядит ему вслед с лёгкой насмешкой. Ситхи! Почти как раньше, когда Кренник в очередной раз перегибал палку со своей педантичностью. Прохладные щупальца безвременья снова касаются сознания.

Нет.

Перегородка отъезжает в сторону, штурмовики смотрят с явным облегчением. Матиз невозмутим.

Директор одобрительно кивает всем сразу. Вряд ли его охранники довольны тем, что пришлось подчиниться снайперу, но приказ есть приказ.

Дверь встает на место, отрезая от взгляда, щекочущего затылок. Режущее чувство потери на миг вонзается в грудь, но тут же все заканчивается. Кренник активирует комлинк:

— Я жду тебя в своей каюте, Мад.