Ворон ворону глаз не выклюет (джен)

Отрывок из потрёпанного журнала.

Запись №84:

«Догадки ЧП подтвердились: все знаки ведут в Дарнелл, именно под ним построено Горнило. Подумать только, спустя десятки лет я вернулся в эту дыру. Может, хоть брата поищу. Жив ли он ещё? Самое ужасное — в моих силах его найти, но я боюсь. Одного близкого человека уже загубил, а скольких оставил несчастными...»

Слова расплылись из-за капель дождя.

«...чуть не угодил в ловушку Левиафанов. Теперь я застрял в этих руинах. Люди сюда не ходят: считают дурным местом. Забавное совпадение. Или нет. Не хочу об этом думать. Придётся воспользоваться даром Глашатая, собирая пёрышко за пёрышком. Скоро весь город будет у меня как на ладони. Скоро всюду будут мои глаза».

Угол листа обгорел.

* * *

Камень красоты потрясающей, даже фантастической. Ровные грани, по которым, как по жилам, бежит живой огонь. Золотые крылья держат его в тесных объятиях, искры носятся по выгравированной сети геометрических рисунков в такт собственному пульсу. Будто единое живое существо.

Оно поёт. Оно зовёт. Оно говорит. Оно предупреждает? Оно угрожает? Оно радо ему?

Внутри камня зарождается нечто тёмное. Блеск исчезает. Искры гаснут. По гравировке, как по артериям, от камня текут струйки крови, делая рисунок более явным. Крылья плавятся воском. Кровь течёт по запястью, но чья она — его собственная или камня?

Пение превращается в шипение.

Он пытается выкинуть боло, но оплавленное золото тонким слоем обвивает руку. Тяжёлые капли падают вниз, в бездну, с этими каплями опадают кожа и плоть с оголившихся костей. Хочется орать от боли, но лишь камень имеет право голоса.

Что делать? Надо срочно что-то сделать! Его пожирают! Его сжигают заживо! Его разум уничтожают! Его!..

* * *

Хейд ударил рукой по чьей-то мягкой морде и вздрогнул от боли. Пот стекал по лбу и вискам. Страшно было пошевелить пальцами — вдруг от них остался лишь обугленный остов? Царапины помогли уцепиться за реальность. Надо же было присниться такому бреду! Всё из-за того, что он заснул за столом. Или из-за того, что прошлой ночью он убил человека. На ватных ногах Хейд добрался до умывальника, устало потирая лицо. Смыв кровь с отметин от когтей Первого, он так и замер, опершись руками о раковину. Плеск воды успокоил расшатанные нервы, унеся с собой остатки кошмара.

Карающее правосудие так и не явилось в квартирку на Обводной.

Хейд просидел на кухне всю ночь, думая о том, как ему теперь быть. Даже несносный кот затаился, чуял, что случилось нечто непоправимое. Со сцены нужно было уйти тихо. Информаторы, сучьи дети, всегда на стрёме, будто всевидящие духи: умудрялись быть всюду, всё слышать и всё знать. Но сколько Хейду таиться на дне, несколько недель? Месяцев? А может придётся и вовсе бежать из Дарнелла. Он не любил этот город, и все же перспектива потерять все годами наработанные связи пугала не меньше, чем угроза казни.

С рассветом пришло время натянуть на себя вторую личину. Опасной бритвой Хейд избавился от щетины, стараясь не задеть бугрящиеся шрамы на подбородке. Долго возился с волосами, зачёсывая назад вьющиеся чёрные пряди, как это нынче модно. Он должен выглядеть, как приличный гражданин, а не как носившийся по всему городу вор-убийца-юных-дев. Осталось закинуть Дар Квадранты в потайной карман пиджака и нацепить шляпу. Какие же странные побрякушки, оказывается, носят приближённые: Дар обладал собственным теплом, грел им не только оледеневшие после воды пальцы, но и сердце, и даже душу. Противоречивые ощущения, мягко говоря. Они Хейду не нравились, чуял интуитивно — не к добру, но пусть лучше у заказчика болит голова, что делать с этой штукой.

Дарнелл лениво просыпался, ещё не зная, какой трагичный заголовок появится на первых страницах газет. На каждом углу мальчишки-газетчики будут наперебой горланить о смерти приближённой, чтобы впарить за шиллет свежий номер, и к обеду об этом узнают даже портовые крысы. Знатный начнётся переполох, успеть бы к тому времени добраться до Сорочьего Гнезда. Путь к нему неблизкий: Дарнелл занимал три острова, отделённых от суши руслами рек, и Хейду предстояло перебраться с острова Тараск на соседний, Паясу — там-то и притаилось логово воров. Благо у него была «Шелест», маленькая и юркая, как он сам. Некогда эту лодку, всю в пробоинах, он нашёл у заброшенной пристани. В море на таком судне выходить самоубийственно, зато «Шелест» могла проплыть по самым узким жилам города.

Отдав сторожу пристани десяток шиллетов, Хейд проверил топливо в баке и завёл мотор. С утробным гудением Шелест рванула навстречу солнцу, водная гладь отрезала Хейда от надоевшего мира. В такие моменты вспоминались дни, когда мать позволяла забраться в свой ял: они вместе ловили рыбу, ныряли за моллюсками и жемчугом, к вечеру корзины всегда ломились от добычи. Даже спустя десятки лет Хейд помнил пронзительную голубизну морской воды, столь чистой, что он мог, свесившись с борта, следить за подводной жизнью. Воды Дарнелла оказались совершенно иными: грязными, беспокойными, они оставляли на побережье зловонные следы из водорослей и мёртвой рыбы.

Басовитый крик уничтожил весь мирный настрой:

— Опаньки, цивильчик, это ты, что ли, в своей тарелке плывёшь?

Хейд приглушил мотор и боязливо оглянулся в сторону набережной. Привалившись к ограде, ему помахал массивный человек в кремовом костюме-тройке, с шарфом в зелёный горох, завязанным бантом, и с неизменной шляпой-котелком на голове. Не кто иной, как Счастливчик, скупщик и информатор Сорок.

— Ты в Гнездо или только оттуда? — крикнул в ответ Хейд, подплыв ближе к набережной.

— Да так, шатаюсь, глазом стреляю. Пару красоток присмотрел, но наведаюсь вечерком, дабы, понимаешь, интим и все дела, — цокнув языком, ответил Счастливчик. Хейд услышал это как: «Ходил на разведку, приметил пару интересных мест, собираюсь обчистить ночью». — Рад видеть твою кривую рожу. А то запропал куда-то, наши начали ставки делать — вздёрнули тебя или ещё нет.

— И я соскучился по твоим дряблым щекам, — отозвался Хейд. Он боялся внимания информаторов, но одного из них можно использовать в своих интересах. — Как насчёт почистить друг другу пёрышки, раз уж мы встретились?

— Как с языка снял!

Сорочье Гнездо пряталось в Центральной городской библиотеке, которая вмещала в себя тысячи книг — Хейд прочитал из них все, что были достойны внимания. В юности он любил затеряться в лабиринтах из книжных шкафов, но теперь лишь изредка заглядывал по работе. На то была причина, и она сидела за стойкой в платье с высоким воротничком и убранными в пучок волосами — Несса Мугнус что-то вычисляла на счётах, крутя в пальцах карандаш. Она даже не обернулась в сторону гостя, лишь процедила:

— Иди прочь, Сорока, гнездо пусто — его разорили звери.

Хейд замер перед её столом. Казалось бы, чего сложного: намекни он Нессе, что хотел через неё закрыть лотерейный заказ, и разом избавился бы от части проблем. Стрелки настенных часов отсчитывали секунды, минуты, а Хейд не мог выдавить и слово, лишь сжимал боло сквозь одежду. Горло сдавливало спазмом, он пытался сглотнуть, вернуть над собой контроль. Безуспешно. Что за дрянь сейчас происходила? Почему голос не слушается? Тепло Дара обратилось в пульсирующий жар. Ещё чуть-чуть — и руки начнут таять, как в том кошмаре.

Стихло постукивание костяшек в счётах. Молчаливое присутствие Хейда выводило Нессу из себя.

— Птенцу нужна помощь Матушки-Гусыни, или он прохлаждается от безделья? — для миниатюрной айрхе у неё был удивительно зычный голос.

Хейд медленно разжал пальцы, оставив Дар в покое. Жар утих. Ослабли и невидимые путы, сдавившие горло.

— Я недолго пострекочу с другим птенцом и улечу, — с трудом проговорил он, — никто и не заметит.

— Как хочешь, но учти, кормушки сегодня закрыты, — безразлично ответила Несса и вернулась к счётам. Если она и заметила, что с Хейдом творится неладное, то ей было плевать.

Ступенька за ступенькой Хейд поднимался по лестнице, но делал это на автомате. Всматривался в собственные ладони, как в чужие, несколько раз сжал пальцы в кулак — послушные, как и всегда. Что за ерунда? Ведовство какое-то? Это было бы самое логичное объяснение, не забери он боло у, чёрт подери, квадрианской приближённой! Факты не сходились, какой-то детали не хватало, и это пугало. Во что он только ввязался…

Сорочье Гнездо, как это водится, находилось где повыше — на последнем этаже библиотеки. В просторных залах, где раньше встречались книжные клубы, теперь собиралось ворьё, а вместо литературных новинок обсуждались удачные вылазки и заключались сделки. В столешницы въелись капли вина и ликёра, в комнатках были свалены лежаки — на случай, если надо переждать городской переполох. Обычно в Гнезде всегда кто-то, да ошивался, но сегодня Сороки разлетелись прочь. Крепко же всех прижгла смерть приближённой, раз полиция нарушила старые договорённости и наведалась к Нессе.

Хейд нервно поглядывал на часы, у которых скрутили несколько позолоченных цифр. Ну и куда запропал Счастливчик? Он должен был прийти гораздо раньше, ему-то не надо было оставлять лодку у причала. Скрипнула оконная рама, и меж занавесок показалось раскрасневшееся лицо Счастливчика — он словно почувствовал, как его костерят.

— Ох, ты уже здесь? Уж извиняй за опоздание. Нос к носу нарвался на законников, а среди них оказалась знакомая, скажем так, морда, — Счастливчик спрыгнул с подоконника и поправил сбившийся бант. Видимо, до Гнезда ему пришлось добираться по крышам. Не самый удобный путь. — Слышал же, о чём по всем радиостанциям чешут? Квадрианской шишке подрезали крылышки прямо у нас в городе. Не везёт бедолагам в последнее время.

Усевшись за стол напротив Хейда, первым делом Счастливчик достал из кармана рюмку и флягу с подозрительно пахнущим содержимым. Неожиданная встреча со «знакомой мордой» хорошо так дала по его нервам.

— Ты, как я понимаю, не разделишь со мной лучший из даров Шинстари? — Хейд в ответ покачал головой. Ему сейчас ни капля, ни крошка в рот не лезла. — И правильно, я бы всё равно делиться не стал. Видел свою рожу? Будто только с виселицы сняли. Уже готовенького, ага. В блудняк угодил?

— Приболел, — тихо проговорил Хейд. Лишь бы Дар в его кармане вновь не начудил.

— Брешешь ведь, — фыркнул Счастливчик. Отложив в сторонку шляпу, он пригладил зачёсанные назад русые волосы. — Ну да ладно, куда нам, честным ворам, понять проблемы всяких… цивильчиков.

— Эта шутка перестала быть смешной ещё в первый раз.

— А я похож на шутника? Ты и есть цивильчик. Спокойно ходишь среди людей, можешь здороваться с констеблями и флиртовать с благородными дамами… — Счастливчик смерил Хейда оценивающим взглядом, — …с хорошенькими горничными. Здорово иметь репутацию честного работника бюро добрых услуг. Не то, что мы — ворьё, шальные Сороки, поганые урки!

— Просто завидуешь тому, что за сутки я могу заработать больше, чем ты за неделю. — Шутки шутками, но пора вспомнить о деле. — Теперь нам обоим на голодном пайке сидеть, пока законники лютуют на улицах и ищут убийцу. Как думаешь, это Курьеры набедокурили?

— Знать не знаю, однако успел пошушукаться с камеристкой из квадрианской резиденции: там не просто приближённого загасили, так ещё и штучку редкую прихватили, над которой они особливо трясутся.

— Кража с убийством? — Хейд приподнял бровь и изобразил лёгкое удивление. — Не почерк Курьеров. Может, кто из наших?

— Я думал об этом, — Счастливчик вдруг сделался непривычно серьёзным. — Но не родил никаких идей. Знаешь же наших Сорок — люди хоть и шальные, и водятся среди нас отморозки, куда ж без этого, но убивать… не, это слишком. Майр таких на подлёте гонит и правильно делает.

Хейд сцепил под столешницей подрагивающие пальцы. До вчерашнего вечера он тоже думал, что «убийства — это слишком»... Проклятье! Надо же было такому случиться, да ещё именно с ним.

— Дары крадут по всей империи, разве нет? Скорее всего, это был кто-то из залётных, не из Дарнелла. Или ты думаешь?.. — Хейд не стал договаривать, испытующе следя за реакцией Счастливчика. Тот покачивал в руке полупустую рюмку, глядя на неё отсутствующим взглядом.

«Ну же, мой честный вор, поделись беспокойством со своим верным другом».

— Обычно за такие весточки и я запрашиваю нехилую сумму, знаешь ли, — шутливо погрозив пальцем, напомнил Счастливчик.

— Мы же лишь сплетничаем, ну чего ты, как куркуль? — Хейд растянул в жутковатой ухмылке губы, кривые из-за шрамов.

— Ах, ладно, Кэйшес тебе судья. Сделаю исключение, домушник проклятый, всё равно с серьёзных людей за такие истории денег не получить...

И Счастливчик рассказал историю о Сороке по имени Эдди Ссыкун. Ему, как и Хейду, лотерея подкинула заказ на Дар Квадранты. Бедолага так перепугался, что попытался обменяться заказами, на что Счастливчик заявил: «Я-то не дурак лезть к фанатикам!» Когда Счастливчик заглянул к другу через пару недель, то готовился встретить пустую квартиру. Эдди, как ни странно, нашёлся живым и здоровым, более того — он выполнил опасный заказ. Счастливым, однако, от этого не выглядел, нёс какую-то чушь: «Все мои сны становятся кошмарами. И оно… оно постоянно пытается заговорить со мной. Оно страшное, мой друг, такое страшное. Вижу в любой тени его тень, длинную, с ветвистыми рогами. Оно всегда рядом! Даже сейчас, позади тебя». Счастливчик не стал задерживаться у Эдди, тот казался совсем поехавшим. Вот только совесть, сволочь, грызла. Через день он надумал утащить друга жить в Гнездо, под присмотр Матушки-Гусыни, да опоздал — тот повесился, идиот.

Счастливчик достал папиросу и чиркнул зажигалкой, совсем забыв о строгом запрете Нессы курить в библиотеке. Его тон стал сухим и лаконичным:

— Я тщательно обыскал всю его квартирку, но Дар так и не нашёл. Одни птичьи перья всюду, будто он дюжину куриц перед смертью ощипал. Я поклевал по зёрнышку из разных мест, и знаешь, что узнал? Ничего. Хотя, казалось бы, такое достижение — грабануть приближённых! Уж среди своих-то трудно удержаться от того, чтобы хвастануть. Но кто-то умер, кто-то пропал без вести. Все концы в воду, даже слухов никаких.

Счастливчик задумчиво выдыхал клубы дыма, но тут запоздало вспомнил о Нессе и затушил папиросу в своей рюмке. Стол тронуть не посмел. Нечасто можно было увидеть его настолько встревоженным. Для него поиск информации — как взлом замков, главное — подобрать нужную отмычку, но сундучок под названием «Дары приближённых» упорно ему не поддавался, даже если пилить лобзиком.

— Я в растерянности. Майр может что-то знать о вчерашней краже, и то, если заказ на Дар пришёл кому-то из Сорок. Но к нему я не полезу, больно надо. Ещё больший цивильчик, чем ты — тьфу… только ему не говори, лады? — Выдержав паузу, Счастливчик с прищуром уставился на Хейда: — Если подумать… Ты-то с Майром в хороших отношениях. Может, он и с тобой посплетничает насчёт Даров, а? Потом пошушукаешь со мной. Мы хоть и не дамочки, но хорошие друзья, а это нормально — обсуждать в дружеском кругу горячие новости.

Хейд ждал этой просьбы. Не стал бы Счастливчик откровенничать из одного лишь желания языком почесать.

— Замётано. Передам всё слово в слово.

Получив желаемое, Счастливчик мило заулыбался. Или, может, тому виной горничная Марта, нарушившая их уединение.

— Всегда приятно с тобой сотрудничать, даром что цивильчик, — информатор весело подмигнул, собрал со стола скудные пожитки, откланялся и ушёл так же, как и пришёл — через окно. О его визите напоминал лишь выветривающийся запах табака. Можно ли верить рассказу о судьбе Эдди? Счастливчик мог приукрасить байку, преследуя свои цели, но Дар ведь на самом деле творил с Хейдом всё, что заблагорассудится. И как теперь от этой дряни избавиться? Никто не смог бы помочь оторвать эту каменную пиявку лучше квадрианцев, но тогда проще сразу сдаться полиции.

Не оставляло мерзкое чувство, что Хейд угодил в капкан, который вот-вот захлопнется.