Война Амбридж (джен)

* * *

Как и предвидела Минерва, голова горгульи вернулась на прежнее место на рассвете шестого дня. Сначала проявился горбатый нос, затем длинное треугольное ухо, и, наконец, из воздуха материализовались два настороженных глаза, с явным неодобрением взиравшие на всех, кто появлялся в коридоре восьмого этажа.

Известие о том, что голова горгульи находится там, где ей и положено быть, достигло ушей Амбридж в половине седьмого утра.

— И что с ней на этот раз? — желчно спросила Долорес Амбридж, традиционно начиная свой день в Хогвартсе с визита к кабинету директора школы. Ну, то есть, к бывшему кабинету бывшего директора Хогвартса.

На этот раз горгулья не икала, не дышала прокисшей штукатуркой и даже не теряла головы.

Однако теперь она была совершенно неприлично жёлтая, вся: от кончиков крыльев до мощных лап и маленького драконьего хвоста.

— Она что-то съела? — брезгливо поморщившись, уточнила Амбридж.

— Это каменная желтушная лихорадка, — расстроенно ответил Флитвик, со странным подобием швабры в руках суетившийся вокруг каменного изваяния. — Мне сказали, что кто-то на прошлой неделе облил её ледяной водой и даже не удосужился просушить. А затем эта странная история с головой... Для натуры с такой тонкой душевной организацией это невероятный стресс.

— Вы издеваетесь? — с сомнением в голосе спросила Амбридж, тараща на профессора заклинаний свои выпуклые глаза. Из всех профессоров Хогвартса Флитвик был единственным, кто по-прежнему вёл себя с ней крайне любезно.

— Что вы, директор, я абсолютно серьёзен. С ней даже находиться рядом небезопасно!

— И чем, позвольте вас спросить, этот жёлтый цвет может помешать ей открыть мне дверь?

— У неё же жар, она не в себе!

Амбридж недоверчиво протянула руку с маленькими пухленькими пальчиками, коснулась каменной статуи и тут же испуганно взвизгнула.

Рука пошла красными волдырями от ожогов.

— Ай! — пискнула Амбридж, прижимая повреждённую руку к груди.

— Я же вас предупреждал! — расстроился Флитвик. — Как неосмотрительно! Вам стоит обязательно показаться мадам Помфри — каменная желтушная лихорадка крайне заразна!

* * *

Спустя четыре часа, в самый разгар педсовета, вся кожа директора Хогвартса Долорес Амбридж стала горчично-жёлтой.

— Что значит, вы думаете, что это каменная желтушная лихорадка? — с сомнением переспросила мадам Помфри, осматривая Долорес Амбридж в Больничном крыле. — Где вы умудрились её подцепить? Ей же никто не болеет уже двести лет!

— Это всё горгулья — у неё был жар! — плаксивым тоном пожаловалась Амбридж.

Кожа на её руках покрылась волдырями, а из носа при каждой попытке чихнуть то и дело вылетали золотистые искры.

— Горгулья? Жар? — удивилась мадам Помфри, однако спустя пару секунд на её озадаченном лице промелькнуло понимание. — Это так неосмотрительно с вашей стороны, нельзя приближаться к горгульям, когда у них жар. Так недолго заразиться и драконьей оспой! Горгульи ведь ближайшие родственники драконов, разве вы не знали?

И, поймав встревоженный взгляд профессора Амбридж, успокаивающе добавила:

— Не волнуйтесь, Долорес, главный симптом драконьей оспы — это чесотка, так что я уверена, что с вами все впорядке.

* * *

— Чем вы её покрасили, Филиус? — с любопытством спросила мадам Помфри, спустя какое-то время присоединяясь к коллегам за ужином. — Такой насыщенный цвет, я уже голову сломала — ума не приложу как его свести!

— Кого покрасили? — удивленно спросил Флитвик.

— Профессора Амбридж, разумеется.

— Это не я, — с усмешкой ответил Флитвик, в первые за много дней с завидным аппетитом уплетавший мясную запеканку, — это Северус. Он подлил ей в чай печёночный бальзам из спор огневиц. Абсолютно безвредная штука, но зато какая устойчивая!

— А что вы сделали с горгульей? — с не меньшим любопытством спросила мадам Помфри.

— А это уже близнецы Уизли — ночью они два часа натирали её жгучей наперстянкой, пока я очень старательно отвлекал Филча.

— Думаю, я подержу её в Больничном крыле пару-тройку дней, — задумчиво глядя на профессора заклинаний, сказала мадам Помфри. — Пусть на каникулах школа от неё немного отдохнёт.

* * *

К вечеру, несмотря на все усилия школьной медсестры, вся кожа Долорес Амбридж начала адски чесаться.