Охота на лисицу (гет)

После этого неудачного во всех смыслах матча в гостиной Гриффиндора царила непривычная тишина. Мрачное настроение было разлито, как лужа бензина, — не хватало только горящей спички. Студенты слонялись по комнате, разговаривали о пустяках или же пытались подбодрить притихшую команду, сидящую у камина. Джинни убеждала всех, что ничего страшного не произошло, но у самой в голосе не было уверенности — слишком много потрясений для одного дня.

И в эту ночь Джинни долго не могла уснуть. Ворочалась, борясь с навязчивыми мыслями, с желанием сделать себя во всем виноватой. За полночь, от дикой усталости она все же заснула неожиданно крепким, но страшным сном. В нем ей запомнилась комната, в которой лежал огромный зверь и, жадно урча, жевал чье-то ещё бьющееся сердце. Она не сразу поняла, что это ее сердце. Зверь с мрачным удовольствием вгрызался в него, не замечая свою гостью, приросшую к земле от ужаса. И когда он поднял глаза, девушка почувствовала, как уходит из-под ног опора — и вот она уже снова летит с метлы — пасмурное небо перед глазами, эти несколько секунд падения — стремительного, резкого, без надежды на спасение.

Джинни подскочила в постели. Ее бил озноб, сердце колотилось, как кузнечный молот о наковальню — тяжело, громко, и этот звук эхом отдавался в ушах. На часах пять утра. В комнате мирно спят однокурсницы. Она облегченно выдохнула — это просто страшный сон, и обняла себя за плечи в жажде согреться.

Не в силах заснуть, девушка поднялась с постели, осторожно ступая босыми ногами по холодным коврам комнаты, — в сердце царил полный бардак, столько разных чувств потребовали выхода. В необъяснимом порыве она взяла со стола у окна листок и перо и села в постели с желанием написать письмо. Первым, кого она вспомнила, был Гарри — захотелось рассказать ему, что произошло за последнюю неделю, как она чуть не разбилась во время матча, и насколько на самом деле ей было страшно, как подралась со слизеринцами, а потом ее спас один из них. Хотелось написать ещё, что она проиграла матч, и по какой причине. И как она ненавидит его за то, что он оставил ее совсем одну. Снова. От нахлынувших мыслей рука дрогнула, не оставив на пергаменте ни строчки. Осталась только пара чернильных пятен, расползающихся паутинкой по листу. Джинни не заметила, как вновь уснула, прислонившись к изголовью кровати. На ее коленях лежала их совместная колдография.

— Как ты себя чувствуешь? — это был первый вопрос Гермионы утром.

Она легонько дотронулась до дремлющей подруги. Джинни вздрогнула, с трудом разлепив глаза, и огляделась.

— Доброе утро, — она сладко зевнула.

Заметив колдографию на коленях, она взяла ее в руки и еще несколько секунд смотрела со странной улыбкой: пляж у коттеджа «Ракушка», Гарри обнимает ее за плечи, а она его — за талию, они смеются и оглядываются на морской закат — эта картинка черно-белая, но Джинни прекрасно помнит то сочное лиловое небо и темную морскую воду, терпкий запах соли в воздухе, нежный поцелуй. Гермиона не смогла разгадать, что значит эта улыбка. А потом перевела взгляд на темные круги под глазами Джинни и ужаснулась:

— Ты о-о-чень плохо выглядишь, — с беспокойством протянула Гермиона: — Думаю, нам срочно нужно на завтрак, иначе ты окончательно истощаешь.

— А я не хочу, — Джинни с той же улыбкой прикрепила колдографию обратно, затем, подавив огромный зевок, с трудом выползла с кровати. Глаза заволокло слезами. — За какие грехи сегодня наступил понедельник?

— У тебя был жуткий день вчера, — Гермиона сочувственно улыбалась. — Может, сходишь к мадам Помфри? Даст тебе чего-нибудь бодрящего.

— Думаю, не стоит, — Джинни еще раз сладко зевнула и потянулась. — В конце концов, меня под утро взбодрила мысль, что я могла разбиться, свалившись с метлы.

— Разбиться вряд ли, а вот покалечиться вполне — твое падение МакГонагал немного замедлила, и вероятно, поэтому Забини успел поймать тебя.

— Честно, не хочу об этом вспоминать.

Джинни пыталась отшутиться от ситуации, произошедшей на матче, но хоть когда-нибудь слизеринец помогал гриффиндорцу на квиддичном поле? Никто о таких историях никогда не слышал. Поэтому девушку откровенно беспокоил тот факт, что она скоро столкнется с Блейзом, где-нибудь в клубе Слизней или на занятиях по зельеварению. И хоть в Большом зале его можно было игнорировать, избегать во множестве коридоров Хогвартса, уже через три дня — это неизбежно, они встретятся.

Когда она пришла на завтрак, то сразу почувствовала, что все не так, как раньше. Нет, на нее никто не показывал пальцем и не смотрел осуждающе. Вовсе нет. Это было больше похоже на любопытство, такое жгучее, что даже за столом Гриффиндора девочки полушепотом гадали, что сейчас чувствует Джинни. Абсолютное большинство восхищалось благородным поступком Блейза. А как здорово он держался на метле в этот момент! От этих голосов вокруг у Джинни заболела голова и пересохло в горле. Под ее серьезным взглядом окружающим приходилось переходить на испуганный полушепот.

— Мне не нравится, что обо мне и Забини все болтают, — зашипела Джинни на ухо Гермионе, которая спокойно читала «Ежедневный пророк». — Как же бесит: Забини то, Забини сё. И снитч поймал, и девушку спас. Кругом молодец.

— Ты злишься на него? — удивилась Гермиона. — Если бы он тебя не поймал, то ты бы покалечилась. И не села бы на метлу еще очень долго! Есть за что быть ему чуточку благодарной, тебе не кажется?

Их диалог подслушивала любопытная первокурсница: светленькая девочка с глазами ангелочка разглядывала девушек и улыбалась. Джинни старалась ее игнорировать все это время, но когда та откровенно захихикала над словами Гермионы, не выдержала и злобно рявкнула:

— Ну? Чего уставилась?

Но девочка с непробиваемым видом своим высоким девичьим голоском спросила:

— А ты выйдешь замуж за этого парня?

Джинни, пытавшаяся запить свою грубость тыквенным соком, поперхнулась, едва не расплескав сок на сидящего напротив Симуса Финнигана. От такого вопроса он засмеялся в голос, тыкая своего друга в бок локтем:

— Не, ты это слышал? А?

Но ангельские глаза девочки были абсолютно невинны: само собой разумеется, они должны пожениться после такого.

— Нет, я не собираюсь за него замуж. И даже общаться с ним не собираюсь! — открещивалась Джинни от любопытства гриффиндорцев, не говоря уже о других факультетах, навостривших уши.

— А почему нет? Он же красавчик, — хихикнула третьекурсница, сидящая чуть поодаль. — Вероятно, уже каждой девчонке в Хогвартсе нравится.

Все посмеялись, оглядываясь на стол Слизерина. Джинни закусила губу и промолчала. Ей просто претило такое внимание к нему: да, она по-детски обижена на Блейза, он отобрал у нее из-под носа победу в матче. И ее совсем не успокаивал тот факт, что он ее спас.

Но на уроке профессора Флитвика, когда Джинни писала лекцию по «семантической структуре заклинаний», ее голова отяжелела, глаза закрылись. Сон был короток, но страшен: девушка вновь ощутила еще свежий в памяти вкус страха и боли, от которой ее так любезно избавил Блейз. И невольно прокручивая все, что она наговорила ему на поле вчера, показалось неправильным, неуместным и глупым. Она его совсем не поняла, когда парень решился подойти к ней на глазах у своих друзей — он, в самом деле, не хотел ее обидеть. Это была не издевка, а что-то другое. Забота?

За ужином Джинни думала, что неплохо было бы как-то уладить этот вопрос хотя бы перед собой. В этих размышлениях она украдкой поглядывала на Забини, сидящего почти всегда напротив, как и в тот самый день, когда они только приехали в Хогвартс. Он перехватил ее взгляд, и девушка почувствовала жар в щеках и отвернулась, не решаясь больше смотреть в его сторону.

«Успел» — его фраза эхом отражалась в голове Джинни, когда она в очередной раз села в гостиной, чтобы написать письмо Гарри. Но испорченный пергамент исчез в огне камина, как и ее желание думать о чем-либо. Симус, весь вечер наблюдавший за ней в углу, пока играл в шахматы с Дином, вдруг подсел рядом на диване.

— Тяжелый день?

— Как видишь, — Джинни посмотрела на свои ногти и пальцы, запачканные чернилами. — Вчера был еще тяжелее.

— И кому столько писем пишешь? Гарри?

Этот вопрос застал Джинни врасплох. Почему он решил, что он может с ней об этом свободно говорить?

— Ну, что ты, я просто спросил, — Симус попытался разрядить обстановку, рассматривая застывшую Джинни. — Для кого бы ты еще столько листов извела?

— Мало ли, — неопределенно пожала плечами Джинни. — У меня много родственников.

— Знаешь, хочу, чтобы ты знала, — Симус наклонился и поднял закатившееся под ноги неоконченное письмо — сплошь в зачеркнутых фразах. — Если тебе нужна помощь, я всегда рядом.

С этими словами он выкинул письмо в огонь и встал. Джинни посмотрела на парня: в глазах его сияли отблески огня. Он пожелал ей спокойной ночи, но она пробурчала что-то неопределенное в ответ. Ее смутили его последние слова. Да и вряд ли сегодня кто-то сможет помочь ей избавиться от странного страха перед Забини — было мало шансов, что она подойдет к нему по своей воле.

И теперь до их встречи оставалось всего два дня.

* * *

— Наконец-то мы с вами смогли собраться, — Джинни немного опоздала на тренировку, поэтому выбежала из раздевалки, спешно завязывая в хвост свои длинные волосы.

Весь вторник девушка просидела над домашними заданиями, стараясь закрыть пробелы по учебе на всю неделю сразу — нельзя сказать, что добилась в этом успеха, но это было лучше, чем ничего. В библиотеке украдкой наблюдала за Блейзом и Пэнси, он читал, а она ему что-то рассказывала. И поэтому Джинни не решилась к нему подойти, хотя библиотека могла стать идеальным местом для разговора. Из раздумий Джинни вывела Эмилия:

— Как твоя метла? Ее нельзя починить? — девушка с сочувствием сдвинула бровки и кивнула на метлу в руках капитана — старенькая школьная «Комета-360»: — Эта ведь слишком медленная.

— В руках мастера все работает, как надо, — отрезала Джинни, стараясь не показывать своих истинных мыслей по этому поводу.

— Может, я одолжу тебе свою? — Майкл протянул ей свой «Нимбус-2000». — Мне не нужно летать быстро и далеко, как тебе.

Джинни на минутку задумалась, как бы хорошо было обменяться метлами и летать без дикой тряски на чахлой «Комете». Соблазн был велик, но тогда бы Майкл оказался в еще более уязвимом положении, а он вратарь. Оценив риски, девушка уверенно отказалась:

— Нет, у тебя должна быть надежная метла, да и мою отправили к мастеру, чтобы починить, — Джинни поправила перчатки. — Или просто куплю новую.

— У нас есть еще время до февраля, правда? — одна из охотниц, Линда, оглядела всех. — Джинни должны будут вернуть метлу.

— Именно, — подхватила Джинни. — А теперь давайте разберем ошибки прошлого матча.

Они с большим энтузиазмом принялись разбирать причины поражения, и прежде всего уязвимость Майкла как вратаря, к чести которого слизеринцы не смогли отрубить в самом начале игры. Когда речь дошла до разбора ошибок Эмилии, та сжалась от стыда и опустила взгляд.

— Я знаю, что подвела вас всех. Но так близко к земле выйти в основную позицию почти нереально.

— Но Блейз же смог, — бестактно заметила Линда. — Вопрос, кто хуже летает.

— Тогда ты сегодня покажешь ей, как выходить из этой позиции, — обратилась к охотнице Джинни, а затем повернулась к Эмилии: — Ты должна лучше летать, это правда. Но играла ты хорошо, у тебя большой потенциал. А трюк Забини очень опасный, не каждый сможет сделать его.

— Да, а потом еще поймать на лету человека, — заметил один из загонщиков. — Жаль, что ты этого не видела, Джин. Очень круто смотрелось.

Девушки оглянулись на парня, а он под их долгим взглядом смущенно почесал затылок. Джинни едва сдержала смех:

— Порадуемся, что Забини у нас настолько крут.

На этой ноте Джинни отправила всех делать разминку. Старая метла в ее руках подозрительно дрожала, она подумал даже, что все же попробует починить ее какими-нибудь заклинаниями. Об этом она болтала с Эмилией, когда они возвращались с поля. Во внутреннем дворе ловец замедлила шаг, пропуская вперед остальную команду. Джинни непроизвольно замедлила его тоже.

— Вас ждать? — спросил Майкл, заметив, что девушки отстали.

Эмилия взглядом дала понять Джинни, что им нужно поговорить наедине. Джинни махнула рукой, чтобы они не ждали их, и повела ловца под каменный навес. Они помолчали, Джинни оперлась на разбитый каменный подоконник и с вежливым любопытством посмотрела на Эмилию. Девушка опустила взгляд, смущенно перебирая в руках краешек пальто.

— Прости, — начала она. — Это я виновата, что мы проиграли.

— Нет, мы же уже говорили об этом — ты здесь ни при чем, — соврала Джинни.

На улице в этот день бродило неожиданно много студентов, поэтому Уизли хотела побыстрее закончить этот разговор — не хватало еще, чтобы Эмилия расплакалась на публике.

— Я не должна быть в вашей команде, слишком слабая, — Эмилия вдруг подняла на нее серьезный взгляд. — И я ненавижу жалость к себе.

Джинни опешила от таких слов. Если Эмилия хочет, чтобы ее воспринимали всерьез…

— Ты быстро сдаешься, Эми. Да, ты сыграла не слишком чисто. Но то, что сделал Блейз — было за гранью твоих навыков. И тут ты совершенно не справедлива к себе, ты серьезно играешь лишь первый год в составе совершенно новой команды. Еще пару лет, и ты сможешь делать любые трюки лучше, чем он. Да и выиграть мы еще можем.

— Больше слушай, — хихикнул над ухом Джинни Мальком. — Вы проиграете нам этот сезон вчистую.

Джинни с презрением посмотрела на него: лицо было так близко, что девушка с отвращением оттолкнула его от себя. После их стычки неделю назад, она его совсем не боялась. А он решил, что может себе позволить подходить так близко.

— Не лезь не в свое дело, Томас, — огрызнулась девушка и, оглядев его, заметила, что он уже одет в спортивную форму: — Опоздаешь на свидание к своему несравненному Забини.

— У-у-у, ревнуешь? — хихикнул Мальком, подмигнув побледневшей Эмилии. — Это ты сейчас такая смелая, но это ненадолго, Уизли.

— О, может, поделишься, почему? — за спиной слизеринца возник Симус, угрожающе сложив руки на груди.

— Симус, не надо, — Джинни махнула рукой. — Он того не стоит.

— А вы не знали, что она подралась с Эндрю? — Мальком засиял. — О, это Уизли сделала зря, он молчать не станет.

— Что? — Джинни подскочила. — В смысле «молчать не станет»?

Мальком, заметив, что заинтересовал ее, и с ехидной ухмылкой начал отходить в сторону, Джинни невольно пошла за ним, желая узнать ответ.

— Узнаешь об этом совсем скоро, — слизеринец улыбался с полным осознанием своей победы. — И в этот раз Блейз тебе не поможет.

Он расслабленно пошел в сторону моста, явно довольный своей маленькой местью.

— Ты козел, Мальком! — крикнула ему вслед Джинни, но парень ее уже не слушал, насвистывая какую-то мелодию.

— О чем он говорит? — Симус подошел к удивленной Эмилии, и они вместе стали ждать каких-то объяснений.

— Да так, глупости, — Джинни облизала пересохшие от волнения губы. Но под их скептическими взглядами быстро ответила: — Ох, маленькая стычка в коридоре, ничего страшного не было. По крайней мере, со мной.

Девушка неловко улыбнулась. Они гадали, что могут значить слова Малькома: может быть такое, что слизеринцы нажаловались преподавателям? В таком случае они рыли себе могилу, ведь напали на гриффиндорцев первыми. И в их угрозах было мало опасности, если судить будет Слизнорт, и очень много, если там будет МакГонагал. Симус справедливо заметил:

— Не стоит выступать против слизеринцев в одиночку. Они слишком хитрые, любую твою победу обернут в поражение. Позвала бы нас с собой.

Перед занятием по зельеварению Джинни заметно нервничала: то перевяжет волосы несколько раз за утро, то застынет, уставившись в одну точку, то разольет тыквенный сок за завтраком. Гермиона пыталась выяснить причину такой рассеянности подруги, на что та неизменно отвечала одно:

— Тебе кажется.

Попросив друзей не ждать ее, девушка наконец-то осталась одна и пыталась придумать план, как поговорить с Забини один на один? Джинни попробовала было поймать его на лестнице. Блейз спускался один, копаясь в сумке с учебниками — и был так поглощен этим, что прошел мимо оцепеневшей в тени Джинни, будто ее там не было.

Она стояла и смотрела, как он идет дальше по коридору, и несколько раз уже хотела окликнуть его, но голос исчез. «Стою тут, как дура, — злилась девушка сама на себя. — Что тут такого? Просто подойти и сказать «спасибо»!» Но оказалось, что поймать Блейза в одиночку еще сложнее — стоило Джинни выйти из своего укрытия, как вокруг него уже образовалась стайка хохочущих слизеринок, по обе стороны шли Мальком и Малфой. Откуда они там взялись, было не ясно, но Джинни никогда не думала, что у этого молчаливого парня такая дикая популярность среди однокурсников.

Почувствовав себя еще глупее, девушка проскочила мимо слизеринцев, сделав вид, что очень опаздывает на занятие. Блейз проводил ее взглядом до конца коридора.

— Все еще ждешь от нее благодарности? — усмехнулся Мальком, удивительно зорко следивший за Забини последнее время. — Забудь, у нее духу не хватит.

— Заткнись, а, — лениво огрызнулся Блейз, не желая поднимать эту тему в кругу женской половины факультета.

— Том, ты подозрительно часто говоришь об этом, ничего Блейз от нее не ждет, — сузила глаза Пэнси, хватая парня за плечо. — Кому вообще есть дело до этой неудачницы?

Блейз сжал челюсть, пытаясь мягко освободиться от хватки Паркинсон. Какого черта она стала постоянно хватать его за руку?

— Вам серьезно интересно это обсуждать? — презрительно спросил Драко, перекрывая этим дальнейшие разговоры о Джинни.

Блейз одним взглядом поблагодарил его. Однако он и сам не знал, ждет или уже нет? Особенно странно было наблюдать за Джинни в коридоре перед занятием по зельям, которая то и дело кидала на него взгляды, но стоило ему попытаться понять их, как она пряталась за разговорами с однокурсниками. Но уже на занятии Блейз с каким-то странным удовольствием засматривался на ее рыжие волосы и миленький профиль, когда она подглядывала у Гермионы в пергаменте какую-то фразу.

— Значит все-таки рыжая, — пробормотал Драко, вспомнив, как задавал этот вопрос Блейзу в Косом переулке. Ему стало даже жалко друга — Уизли точно ему не походит.

Но профессор Слизнорт в этот день был в таком прекрасном расположении духа, что в его голову пришла гениальная идея смешать студентов двух враждующих факультетов, заставив их поработать вместе. Он обещал, что это будет полезный опыт сотрудничества. Джинни даже обрадовалась такой возможности — вдруг получится между делом поговорить с Забини и сбросить, наконец, этот ужасный груз со своего сердца. Ради этого она даже готова была вытерпеть раздражающее присутствие Малфоя.

Она максимально дружелюбно, пряча глубоко в сердце свою неприязнь к слизеринцам, спросила, может ли она с ним поработать. Блейз, не глядя на нее, кивнул, даже не спросив мнения Драко на этот счет, который явно не собирался никуда уходить. Малфой с усмешкой наблюдал за ними, едва удерживаясь от язвительных комментариев. Если нет Поттера в качестве развлечения, то можно будет позабавиться над Уизли. Ведь Блейз же не воспринимает эту девчонку всерьез?

Джинни на самом деле не собиралась задерживаться, ей просто хотелось сказать быстро слова благодарности и упорхнуть за другой стол. Какой угодно, только не с ним. И почему в таком волнении колотится сердце? Блейз задавал себе тот же вопрос, когда увидел, как она улыбнулась ему. Он видел, что она хочет что-то сказать, но собирается с силами, кидая обеспокоенные взгляды на Драко. Никогда прежде Блейзу не хотелось учиться на каком-нибудь другом факультете. И вдруг дверь распахнулась, и в кабинет быстрым шагом зашла Септима Вектор, новый декан Гриффиндора.

— Профессор Слизнорт, я заберу у вас мисс Уизли, мистера Малькома и мистера Шарпа? Их вызывают к директору.

Джинни в ужасе замерла от звука знакомой фамилии: «Шарп? Неужели его сын?» С другого конца стола поднялся неприметный слизеринец, которого Джинни никогда не замечала прежде, но тот самый, которого она зацепила заклинанием в коридоре. Профессор Слизнорт некоторое время рассеяно улыбался, переваривая информацию.

— Профессор? — мадам Вектор не любила ждать.

— Да, разумеется, если требует директор, — профессор Слизнорт любезным жестом пригласил студентов к выходу. — Они что-то натворили?

— Да. И жаль, что вы не в курсе поведения ваших подопечных, — профессор Вектор посмотрела на растерявшуюся Джинни. — Поторопитесь, мисс Уизли.

В этот момент Джинни уже догадывалась, что произошло — Шарп просто напросто пожаловался директору. За невозможностью сказать все сразу, она долго смотрела Блейзу в глаза, в надежде, что он поймет благодарность — возможность поговорить в другой раз появится разве что на следующей неделе. Она поджала губы и вышла вслед за профессором. Парень почувствовал какое-то странное разочарование, с желанием избить Малькома и Шарпа за то, что помешали ему провести с ней рядом хоть немного времени.

Джинни мысленно уже открещивалась от всех нелепых обвинений слизеринцев — и что они могли противопоставить против нее? Никто даже в Больничное крыло не попал, правда, будь у нее чуть больше времени… Улыбка сама возникла на лице, вопреки ситуации. Мадам Вектор строго произнесла:

— Не вижу ничего смешного, мисс Уизли. Вы уже догадываетесь, почему вас позвали к директору?

— Да, профессор, — Джинни злобно сверкнула глазами на Малькома и Шарпа: первый был расслаблен и всем доволен, второй — скорее скучающе равнодушен, словно происходящее его мало интересовало.

— Тогда я не вижу здесь повода для радости, — заметила мадам Вектор.

Девушка украдкой наблюдала за Эндрю Шарпом — сутулый парень, с длинными руками и ногами. Он угрюмо шлепал плоской стопой по плитке пола, создавая впечатление худощавого медведя после зимней спячки. Джинни он сразу не понравился — было в нем что-то больное, отталкивающее. «И это сын Шарпа? Святой Мерлин, что же там за отец такой, которым Гарри так восхищается», — мысленно ужаснулась она, отворачиваясь.

В кабинете директора Джинни подтвердила свою вину, что да, она вытащила на дуэль несколько студентов Слизерина, которые на самом деле напали на нее первыми. Эндрю Шарп довольно зычным для такого тощего тела голосом заметил, что Уизли напала на Малькома в тот день, а они лишь его защищали. И тут Томас расцвел, во всех красках описывая кошмарное поведение Джинни.

Девушка едва сдерживала ругательства, удивляясь такой красноречивости. Однако профессор МакГонагал не так-то просто было провести:

— Мисс Уизли, объясните, по какой причине вы напали на мистера Малькома?

И тут Джинни кратко, но правдиво рассказала о грехах самого Томаса, который бледнел с каждым ее словом, намекающим на то, что причины нападения могли быть не только в соревновательном духе:

— Я слышала от Блейза Забини мнение, что нападение это было совершено не столько с целью запугать ловца Гриффиндора, сколько в преследовании определенной идеологии…

— Нет, это не правда! — визгнул Мальком, перебивая ее на самой главной мысли. — Не могла ты этого слышать.

— Но я слышала, — невозмутимо заметила Джинни, глядя в глаза Малькому. — Могу подтвердить это и через Омут памяти, если потребуется.

Томас побледнел, понимая, что выйти победителем не удастся. Тем более с этой психованной сучкой.

— Я поняла, что вы не умеете держать себя в руках, молодые люди, — профессор МакГонагал переводила взгляд с одного лица на другое. — А значит оба должны понести наказание. Отправляю вас, мисс Уизли, на пятичасовую отработку к профессору Слизнорту. Передайте ему эту записку, — женщина протянула запечатанный свиток студентке. — А вы, мистер Мальком, за то, что спровоцировали драку, в которой пострадали не только вы, но и ваши товарищи, пойдете на отработку к профессору Вектор.

Джинни едва сдержала облегченный вздох. Отработка у Слизнорта. Ничего более простого она не могла себе представить. А вот Малькому повезло меньше. И когда они вышли из кабинета, он грубо схватил девушку за плечо и развернул к себе. Но Уизли даже бровью не повела, насмешливо глядя на парня.

— Ты что несешь, а? Что за идеологические причины?

— О, ты понимаешь такие длинные слова? Похвально, — Джинни улыбалась. — Я уже думала, что у тебя мозгов, как у тролля.

— Я серьезно, — Томас больно сжал ее плечо. — Ты понимаешь, что такие обвинения могут тебе дорого стоить?

— Это не мое предположение, а Забини, — Джинни сбросила с себя его руку. — Ты хотел скинуть всю вину на меня, а вот не вышло.

— Ты готова была упечь меня в Азкабан, — Томаса била дрожь. — Из-за пятичасового наказания!

— Ты преувеличиваешь, — Джинни отскочила от него. — Профессор даже не обратила на эти слова внимания.

Мальком грязно выругался, оставив девушку с неприятным осадком в сердце. Вместо того чтобы решить конфликт, она, кажется, своими руками сделала его еще больше. Придя в башню Гриффиндора, девушка сбросила с плеча тяжелую сумку и опустилась в кресло, откинувшись на спинку. В гостиной никого не было, все находились на занятиях, и девушка старалась подавить неприятные чувства тишиной.

В каком-то опустошении Джинни, радуясь, что появилось время подумать, развернула пергамент, взяла чистое перо и принялась писать Гарри. Ей нужны его внимание и совет. «Я люблю тебя», — эти слова впервые не вызвали в ней ничего общего с этим чувством. Она замерла над ними, пытаясь найти в себе хотя бы отголоски прошлого. Но вместо эмоции в сердце поселилась пустота.

— Это усталость, — убеждала себя Джинни, тревожно поправляя выбившиеся из прически пряди. — Я просто жутко устала от одиночества.