Ликорис (гет)

Прошлую ночь Такемичи плохо спала. Да что там, она практически и не спала: смогла задремать на полчасика в районе пяти утра, но и потом резко проснулась от сработавшей на улице сигнализации машины. А потом, поняв, что так и не уснёт, девушка отправилась в ванную, где поморщилась при виде своего отражения в зеркале: лицо опухшее, глаза красные, на лице — усталость. И даже холодная вода с макияжем не помогли.

Спустившись на первый этаж, Ханагаки поставила чайник и приготовила яичницу, попросту разбив два яйца на сковородку, но позавтракала с трудом: есть совершенно не хотелось. Наоборот, от еды тошнило.

В школу идти не хотелось ещё больше. Такемичи была просто не в состоянии анализировать информацию, которой её будут пичкать учителя. Да и вообще, ей совершенно ничего не хотелось делать. Даже просто лежать и втыкать в телевизор.

Это была самая настоящая апатия.

Девушка грустно вздохнула. Она, конечно, предвидела последствия своего поступка, но не ожидала, что, во-первых, Хаккай вот так вот покинет банду, а во-вторых, Майки её так по-глупому бросит. Такемичи даже больше расстраивало не то, что её бросили, а то, что её бросили по СМС-ке. Даже не по звонку, а по какой-то дурацкой СМС-ке!

Ударившись лбом о стол, Ханагаки прикрыла глаза. Она была уверена, что найдёт способ восстановить отношения с Майки. Пусть не сейчас, а через месяц или годик, но они точно снова будут вместе. В конце концов, Такемичи переживала свою жизнь несколько раз не для того, чтобы в очередной раз оказаться отвергнутой. Так что осталось только придумать, как снова сойтись. Вот только… Обида из-за чёртовой СМС-ки никак не проходила. Нет, чтобы лично приехать или хотя бы позвонить!

Внезапно раздался звонок в дверь, и девушка встрепенулась, резко подрываясь на месте. Неужто Майки? Догадался, что она недовольна и приехал извиниться? Или не спал всю ночь, как и она, и захотел объясниться?..

Сердце в груди гулко забилось, и Такемичи быстрым шагом направилась к двери, едва сдерживаясь, чтобы не побежать. Рука, которой девушка собиралась открыть дверь, дрожала, и непонятно, от чего больше: от нервов или от радости.

Первым в глаза бросился пышный букет из крупных кристально-белых колокольчиков. Он был таким большим, что завораживало дух. И запах от него шёл тонкий-тонкий, но изящный и нежный!

Сердце Такемичи в этот момент вообще сошло с ума: пропустив удар, оно забилось с бешеной скоростью, будто девушка стометровку пробежала. К щекам прилил жар, а кончики пальцев, наоборот, похолодели.

— Ого, — только и смогла выдохнуть Ханагаки.

И тут букет, до этого специальный закрывавший лицо дарившего, чуть опустился вниз.

Сердце Такемичи рухнуло в тот же момент.

Кисаки.

— Кисаки-кун? — громко удивилась девушка. — Что ты тут… Почему ты… Как…

— Привет, — чуть улыбнулся парень. — Я знаю, что у тебя настроение сегодня плохое, так что решил поднять его. Не знал, когда ты проснёшься, но увидел горящий свет и решил, что надо бы зайти.

Рот Такемичи удивлённо приоткрылся, а сама девушка только и могла, что хлопать глазами, не зная, что и сказать. Подобный жест был до болезненного в духе Тетты: он всегда дарил цветы, когда ей было плохо или грустно.

— Ты… Как ты узнал? — только и смогла вымолвить девушка.

— Было нетрудно догадаться: Майки ж тебя вчера… расстался с тобой, — чуть запнувшись, парень подобрал более мягкое выражение. — Если тебе интересно моё мнение, то расставаться СМС-кой — это крайне гнусное и некрасивое решение.

— Так ты знаешь…

— Все в банде знают. Вчера после ухода Хаккая поднялась волна недовольства. Майки больше не мог игнорировать ситуацию.

Такемичи поджала губы и отвела взгляд. Про недовольство она знала: Баджи не раз предупреждал. Более того, Кейске говорил, что всё это может быть очередными подковёрными играми Кисаки. И Ханагаки в это отчасти верила. Скорее всего, толчок к недовольству сделал именно Тетта, но вот дальше члены банды и сами стали верить, что Такемичи — лишняя.

Девушка прикусила щёку, стараясь игнорировать нахлынувшую обиду. Ей-то казалось, что она дружна с ребятами, что те считают её своим товарищем, однако… Оказалось, что это не так. Во всяком случае, своей она была только для верхушки Тосвы, а вот для остальных… Для остальных она оказалась помехой, и плевать, что только благодаря ей выжил Дракен.

Липкая обида вновь разлилась в груди. Вот вам и благодарность.

— Ладно, забей, — в конце концов махнула рукой девушка и неловко отошла в сторону. — Пройдёшь? Хочешь чай? — Конечно, Баджи за такое надавал бы ей по голове и наорал бы, но воспитанная в девушке гостеприимность не давала просто так развернуть Кисаки и отправить его восвояси. Тем более, что парень ей сделал довольно дорогой подарок: найти в середине декабря такие красивые, пышные и цветущие колокольчики — это не хухры-мухры. Впрочем, Тетте всегда удавалось удивить Ханагаки.

— Чай не хочу, спасибо, — отказался Кисаки, и Такемичи мысленно поблагодарила его: строить из себя радушного хозяина, когда на душе так погано, совершенно не хотелось. — Может, лучше ты прогуляешься со мной?

Изо рта девушки вылетел короткий нервный смешок. Прогуляться с Кисаки? В семь утра? Вот уж нет! Делать ей нечего!

— Да я в школу собиралась, — неловко соврала девушка.

— Правда хочешь поехать туда после разрыва? Или дома сидеть и тосковать? Знаю я такое состояние. Уж лучше отдохнуть, отвлечься, а не пялиться в одну стенку.

В данный момент Такемичи больше всего ненавидела настойчивость Кисаки. А ещё его поразительное умение с полувзгляда понимать, что ей сейчас было нужно. Он как будто с помощью какой-то неведомой магии понимал настроение девушки и играючи мог его изменить. Пара фраз, простая прогулка, три движения — и Ханагаки веселела, бодрела.

Раньше девушка с радостью принимала подобную помощь, была за неё благодарна. Вот только сейчас вся эта поддержка ей не сдалась. Во всяком случае, от Кисаки. Потому что Такемичи себя хорошо знала, она прекрасно понимала, что стоит ей дать слабину сейчас — и она сама не заметит, как попадётся в ловушку Тетты, как вновь станет зависима от него.

О той несбыточной жизни воспоминаний до сих пор было мало, но одно Ханагаки никогда не забудет: как со временем весь круг её общения сузился до одного только Кисаки. Изредка, конечно, девушка встречалась и с другими людьми, например, с Ханмой, домработницей или подчинёнными Тетты, но на постоянной основе она общалась только со своим мужем. Потому что только в нём чувствовала защиту для себя и для их будущего ребёнка.

Но сейчас никаких «их» не существовало. Как и детей.

Несбыточное будущее осталось позади.

Такемичи выдавила улыбку и покачала головой:

— Спасибо большое. И за цветы, и за предложение погулять. Но сейчас, думаю, мне лучше побыть немного одной. Хочу отдохнуть — всю ночь не спала. Давай встретимся в другой раз? И я отблагодарю за помощь.

На пару секунд Кисаки нахмурился, что-то страшное промелькнуло в его глазах. Но затем парень чуть улыбнулся, протянул Такемичи букет и, когда девушка забрала его, отступил.

— Хорошо. Только отдохни хорошенько, ладно?

— Ладно. Спасибо ещё раз.

Тетта на прощание кивнул, развернулся и направился к своему мотоциклу. Ханагаки закрыла входную дверь и нервно выдохнула. Эта встреча была похожа на очень и очень тяжёлое испытание.

В практически полной тишине Ханагаки ещё какое-то время простояла в коридоре, пока не услышала рёв мотора. И стоило только звуку отдалиться, как девушка вернулась в гостиную, обшаривая её взглядом и стараясь найти хоть что-нибудь, что могло бы послужить вазой. К сожалению, те вазы, которые у неё имелись, были с узкими горлышками, и такой большой букет просто не поместился бы в них. В итоге за неимением лучшего девушка поставила цветы в ведро. Картина вышла комичная: роскошный букет колокольчиков в синем пластиковом ведре.

На удивление, настроение Такемичи действительно улучшилось. Пусть Кисаки и не успел применить весь арсенал своих тайных техник, чтобы развеселить Ханагаки, магическим образом ему всё же удалось приподнять ей настроение. Внутри девушки зажглась деятельная жилка, от желания заняться хоть чем-нибудь зачесались руки.

Такемичи окинула гостиную взглядом, анализируя, что бы сделать. Телевизор, стены, стол, диван, книжные шкафы, ковёр, телефон, сумка. Точно! Телефон!

Схватив гаджет, девушка плюхнулась на диван и позвонила Хинате и предупредила, что её сегодня не будет, а затем написала Баджи, чтобы тот не заходил после занятий. А потом, совсем уж оживившись, написала и Майки, требуя приехать к ней и расстаться по-нормальному, как мужик, а не с помощью СМС-ки, как какая-то рохля. В конце концов, он главарь банды или где?

Свою деятельность Такемичи одним только телефоном не ограничила. Поднявшись в свою комнату, девушка сделала всю домашку, что только была задана, а затем принялась мыть полы, посчитав их слишком грязными. И плевать, что в последний раз она мыла их только три дня назад. Правда, ведро для грязной воды с тряпкой было занято букетом, поэтому пришлось воспользоваться тазом.

Стоило закончить с уборкой и присесть отдохнуть под вечернюю дораму, как раздался новый звонок в дверь. С трудом поднявшись с насиженного места, Такемичи прошла в коридор, искренне надеясь, что это Хината или Баджи, но никак не Кисаки.

К счастью, её мольбы были услышаны.

— Баджи рассказал мне, что произошло. Клянусь, я побью этого придурка, — с порога заявила Хината, пихая в руки растерявшейся подруги коробку с пирожными и проходя внутрь дома. — Я вытрясу из него всё дерьмо! Он будет умолять тебя о прощении, стоя на коленях!

«И это наша пай-девочка», — с восхищением подумала Такемичи, а затем залилась хохотом. С каждым днём Хината всё больше и больше становилась похожа на оторву.

— А знаешь, даю добро, — улыбнулась ей Ханагаки. — Пни его под коленку, так больнее будет. — Тачибана важно кивнула, мол, запомнила. — Только под правую. Под левую пну уже я.

— Он решил с тобой встретиться? Обсудить как-то?

— Нет. Ну и к чёрту! — На смену обиде пришла злость. На часах было уже пять вечера. Майки не мог не увидеть сообщение. А значит, он его проигнорировал. — Пойдём есть твои пирожные, посмотрим дораму какую-нибудь, а потом ты покрасишь мне голову.

— О! Будем осветлять? — загорелась Тачибана.

— Нет. Хочу в чёрный. — Потому что пора было менять что-то в этой жизни. А ещё пора было не только ментально, но и внешне становиться взрослее. — В такой чёрный, что будет чернее ночи. — И Хината была только рада.

Они по-быстрому выпили чай, съели все пирожные и переместились в ванную, где Ханагаки разложила всё необходимое для покраса: краску, пластмассовую миску, расчёску, перчатки и кисточку.

Стоило только открыть краску, как в помещении неприятно запахло, да так сильно, что пришлось открывать окно. По ногам тут же потянуло декабрьским морозом, но ни одну из девушек это не смутило. Такемичи было плевать, а Хината была слишком увлечена новой для неё ролью парикмахера-колориста. Перемешав краску с пергидролем, Тачибана принялась за дело.

Сам процесс, разбавляемый болтовнёй, много времени не занял, и через пятнадцать минут вся голова Ханагаки, а также лоб, уши и шея были в краске, которая постепенно темнела.

Необходимые для проникновения пигмента в волосы сорок минут ожидания прошли за просмотром очередной серии дорамы «Гокусэн»⁽¹⁾, которую вновь крутили по телевизору. А затем Такемичи сходила помыться, с трудом оттирая остатки краски с кожи на лице и шее и возвращаясь посвежевшей и довольной.

— Как я тебе?

— Твои волосы уж точно чернее самой ночи, — посмеялась Хината. — И кожа из-за контраста выглядит ещё светлее. Прям красотища! Я теперь тоже хочу!

— Наша отличница пошла вразнос, — засмеялась в ответ Такемичи, и подруга чуть обиженно высунула язык. Ханагаки, конечно же, тут же передразнила её.

Ушла Хината только под самый вечер, и Такемичи, оставшись совсем одна, даже немного загрустила. С уходом подруги ушла и радость из дома, уют и тепло. Девушка вновь почувствовала щемящую тоску. И всё же жить одной было слишком тоскливо.

К счастью, на неприятные и дурные мысли не осталось сил: ослабленный после сильных переживаний, бессонной ночи и целого дня труда организм просто-напросто вырубился. И в ту ночь уставшей Такемичи совершенно ничего не снилось. Даже проснувшись с утра пораньше от будильника девушка чувствовала себя довольной и выспавшейся.

Утренний ритуал вновь проходил по привычной схеме: умывание, немного макияжа, завтрак, сбор в школу. Разве что в этот раз до школы ей придётся добираться своим ходом: уж вряд ли теперь хоть кто-то из Тосвы подбросит её. Раньше гопники делали это по просьбе-приказу Майки, но теперь, когда они с Сано разошлись…

Такемичи от нахлынувшей злости бросила грязную ложку в раковину. Утро начиналось так хорошо, но стоило только вспомнить о Майки, как настроение мгновенно испортилось! Он даже не написал! Даже не приехал!

— Ну и чёрт с ним, — вслух фыркнула Ханагаки, с особой яростью намывая несчастную ложку губкой с моющим средством. — Вот когда помиримся, заставлю его умолять меня о прощении! На коленях! Или позволю Хинате-чан поставить его на колени, а сама пару раз пну! Тоже мне, герой-любовник! СМС-кой расстаётся! И язык в задницу засунул!

Вспышка злости придала сил, и Такемичи, вытерев руки о полотенце, схватила сумку и направилась в коридор, где, по-быстрому натянув на себя пальто, шапку, шарф и сапоги, выскочила на улицу. Морозный воздух обжёг нос, горло и лёгкие, но вместе с тем и отрезвил. Уже в более спокойном состоянии девушка закрыла за собой дверь и спустилась с крыльца, направляясь на улицу.

А потом остолбенела, не веря своим глазам. За оградой дома стоял припаркованный мотоцикл, на котором сидел Кисаки Тетта собственной персоной. В руках у него была плюшевая игрушка.

— Кисаки-кун? — удивилась Такемичи.

— Привет, — улыбнулся парень. — А я тут решил тебя до школы подбросить.

— А разве… Разве это больше не твоя обязанность? Да и ничья в Тосве. Мы ж с Майки-куном, ну, расстались.

— Это моё собственное решение, — качнул головой Тетта. — А это мой подарок тебе. — И протянул медведя. Такемичи неловко приняла его, смущаясь: было крайне неудобно ни брать подарок, ни отказываться от него.

— Не стоило… — промямлила девушка.

— Пусть он поднимет тебе настроение. Поставь его в комнате и выговаривай ему все свои чувства. Должно помочь. Что-то вроде психологического приёма.

— Ох… Спасибо. Я тогда занесу его…

Ханагаки неуверенно развернулась в сторону дома и отперла дверь. Плюшевого медведя она положила прямо в коридоре у стенки, не желая разуваться лишний раз. А затем смерила подарок внимательным взглядом. Медведь, надо же. Весьма банально. Но вместе с тем и… мило?

И… Как долго Кисаки ждал её? Ни по пробуждению, ни во время умывания или завтрака Ханагаки не слышала рёва мотора. А значит, парень приехал ещё до того, как она проснулась.

Такемичи потёрла переносицу. Все эти подарки, эти взгляды, эти слова и эти действия со стороны Кисаки, конечно же, не могли оставить её равнодушной. Внутри рождалась и ширилась смесь из неловкости, благодарности, растерянности, жалости, стыда и даже злости. Тетта любил Ханагаки во всех её несбыточных будущих, но сама девушка никогда не могла ответить на его чувства с той же пылкостью и искренностью. Кисаки ей, несомненно, нравился, но в ней не было той любви, что вспыхивала при виде Майки. Более того, теперь, когда она знала истинную личину Тетты, даже обычного «нравится» могло и не быть.

Девушка закусила губу. Она давно решила отказаться от Кисаки и от его любви, так что следует сразу сказать ему, что все эти знаки внимания останутся без ответа.

Кинув последний взгляд на игрушку, Такемичи вышла из дома и вновь заперла за собой дверь. Теперь оставалось самое тяжёлое.

— Кисаки-кун, спасибо большое за всё это, но я не могу-

— О, ты покрасилась? — перебил её парень. — Чёрный? Тебе очень идёт.

— Спасибо, — вновь кивнула девушка. — Так вот, Кисаки-кун, я не могу так с тобой-

— Ну что, садись давай, довезу до школы, — вновь перебил он её.

— Кисаки-кун! Я серьёзно!

Парень вздохнул и тяжело посмотрел на Такемичи.

— Я знаю, — сказал он. — Я всё прекрасно знаю. Но хочу чтобы и ты знала: то, что я делаю, я делаю не для того, чтобы понравиться тебе, а для того, чтобы поднять тебе настроение. Я хочу подружиться с тобой. И все эти подарки — просто мой способ выразить мои дружественные намерения.

— Но цветы и игрушка — это перебор. Можно просто словами.

— Можно, — согласился парень. — Но порой слов недостаточно. Иногда нужно что-то более материальное. Слова забудутся, а вот вещи и приятные ассоциации с ними — останутся. Так что, пожалуйста, хотя бы не выкидывай игрушку. Думаю, она сможет помочь тебе в тяжёлые времена. Хотя бы одним своим видом.

Такемичи чуть улыбнулась.

— Спасибо. Но больше, пожалуйста, не делай таких подарков. Они заставляют неправильно распознавать твои намерения.

Кисаки сделал вид, что его озарила мысль, до которой раньше он даже не додумывался.

— Если ты про это, то ты мне не нравишься. Ну, как девушка, я имею ввиду. Я в тебя не влюблён. Я просто считаю тебя хорошим человеком и не хочу, чтобы ты сильно страдала и расстраивалась. Вот и поддерживаю своим способом.

Такемичи сделала вид, что поверила в эту откровенную ложь. Потому что кому как не ей знать значение тех взглядов, которые Тетта бросал на неё.

— Во всяком случае, спасибо. А теперь я пойду в школу.

— Давай подвезу, — тут же вызвался парень.

— Нет, спасибо, а то ещё и сам опоздаешь. Лучше езжай один, мне тут до станции близко. А там и быстро доберусь.

— Я настаиваю.

— А я отказываюсь. Прости, Кисаки-кун, но если Майки-куну так досталось за общение со мной, то и тебе может достаться.

— Мой отряд не посмеет и слова сказать против, — помрачнел парень.

— Твой — нет, но вот сама банда, боюсь, будет не рада. Так что лучше не стоит, хорошо? Езжай на учёбу, а я так доберусь. И ещё раз спасибо за всё: за слова, колокольчики и игрушку. — И, низко поклонившись, Такемичи отвернулась и зашагала в сторону станции. До её ушей долетел раздражённый цык — Кисаки был недоволен тем, как прошёл разговор. Вот только саму девушку это уже не волновало.

Спустя несколько шагов раздался рёв мотора, а затем сбоку от Ханагаки пролетел Тетта на мотоцикле. Ханагаки оставалось только смотреть в быстро удаляющуюся напряжённую спину парня. Смотреть — и радоваться, что, кажется, их разговор прошёл плодотворнее, чем она надеялась, и Кисаки наконец-то отстанет от неё.

1) «Гокусэн» (Gokusen) — японская дорама, состоящая из трёх сезонов и одного фильма и повествующая о Кумико Ямагучи, дочери главы якудза, которой предстоит обучать класс гопников-разгильдяев. Транслировалась в 2002-2003 гг.

Вернуться к тексту