Канон (гет)

И ни слова ученикам о Волдеморте и приспешниках! Словно их и нет. Впрочем, Скримджер-то точно знал, как решилась главная проблема Магической Британии, и ему упоминать Волдеморта смысла не было, но вот как Дамблдор упустил возможность подчеркнуть свою незаменимость в борьбе с врагом, у меня в голове не укладывалось. Ужин закончился, и ученики потянулись на выход, когда я получил записку от Макгонагал, в которой та сообщала, что хочет меня видеть после ужина. Мне, собственно, тоже нужно было кое-что с ней обсудить, так что её приглашение было как нельзя кстати. Дойдя до её кабинета, я постучался.

— Входите! — позвала она.

— Добрый вечер, профессор, — поздоровался я.

Девушки присели в книксене.

— Здравствуйте, мисс Паркинсон, мисс Гринграсс, — откликнулась Макгонагал. — У вас ко мне какое-то дело?

— У всех нас, профессор, — откликнулась Панси. — Если позволите, конечно.

— А до утра это подождать не может? — устало поинтересовалась она. — Все эти новости!..

— Я вышла замуж, профессор, — заявила Панси, и Макгонагал выпучила глаза.

— По… — замешкалась она. — Поздравляю! — опомнилась и воскликнула: — В шестнадцать лет? И что, священник вас обвенчал?

— Зачем нам священник? — не поняла Панси.

— Ну, в Англии же… — растерянно произнесла Макгонагал.

— У магглов, — вздёрнула носик Панси. — Священники — это у магглов. Вы же знаете, как мы, чистокровные, любим следовать маггловским обычаям и верить в ту ересь, что несут их церковники.

— Да-да, я в курсе. То есть, вам просто позволили заключить магический брак? — уточнила Макгонагал и покачала головой: — О чём только ваши родители думали?

— Тоже поздравили, — зарделась Панси и мечтательно сложила руки: — Видели бы вы торжество!..

— Я уверена, что оно было просто чудесным, — недовольно буркнула Макгонагал. — Но в шестнадцать лет?!

— Это никоим образом не нарушает наших традиций, — пожала плечами Панси.

— Не нарушает, — согласилась Макгонагал. — И теперь вы, конечно, желаете, чтобы вас отпускали в Хогсмид…

— Мой суженый учится в Хогвартсе, — сообщила Панси.

Макгонагал вскочила и забегала по комнате.

— Черт подери! — бормотала она. — Теперь они ещё и жениться собрались в школе!

— Свод магических законов гласит, что… — начала Панси.

— Я прекрасно знаю, что гласит свод магических законов! — раздражённо перебила её Макгонагал. — Вам нужно было обратиться…

— Мой супруг учится на Гриффиндоре, — заявила Панси.

— Час от часу не легче! — всплеснула руками Макгонагал. — О чём вы думали?!

— Разные мысли возникали, — стыдливо призналась Панси, в уголках губ пряча лукавую усмешку.

— Нет! — остановила её Макгонагал. — Я не в этом смысле спросила! Хорошо, мы с вами это обсудим, но сначала… Мисс Гринграсс, вы пришли поддержать подругу? Только не говорите мне, что вы тоже…

— Тем не менее, мне придётся, — вежливо присела Дафна. — Я тоже вышла замуж и тоже за студента Гриффиндора!

— Какая солидарность! — воскликнула Макгонагал. — Да что вам на Гриффиндоре, мёдом намазано? От вас, Дафна, я не ожидала такой беспечности!

— Зато я ждала этого с нетерпением, — возразила Дафна. — А какой был бал!..

— Потом, прошу вас! — взмолилась Макгонагал. — Мистер Поттер, вы позволите мне сначала решить вопрос с размещением мисс…

— Миссис, — поправила её Панси.

— Ах да, — согласилась Макгонагал. — Точно. Миссис…

— Паркинсон, — представилась Панси, приседая.

— Мисс Паркинсон, — поправила Макгонагал.

— Миссис, — кивнула Панси.

— Вы вышли замуж за кузена? — нахмурилась Макгонагал, а потом до неё дошло: — Но на Гриффиндоре нет ни одного студента с такой фамилией, я точно знаю!

Я пока ещё не совсем понимал, зачем Панси вообще затеяла этот разговор, но решил, что мне безусловно стоит их поддержать.

— …Под такой фамилией, — поправил я.

— Я так и сказала, — откликнулась она и снова нахмурилась. Потом до неё дошло: — Ах, вот вы о чём! — она снова повернулась к Панси и спросила: — И вы мне, конечно, скажете, под какой фамилией учится мистер Паркинсон?

— Поттер, — ответила она.

Макгонагал замолчала, глядя на меня чего-то ожидая. Когда я понял, что она приняла ответ Панси за просьбу ко мне озвучить имя её избранника, я улыбнулся.

— Панси только что назвала вам фамилию, под которой мистер Паркинсон учится на нашем факультете, — пояснил я.

Макгонагал снова вытаращила глаза. Подошла к полке с зельями, взяла небольшой флакон с зеленоватым содержимым и залпом выпила, запрокинув голову. Потом уселась в кресло у стены и откинулась, закрыв глаза. Немного посидела, выпрямилась и стала массировать пальцами виски.

— А я хотела обсудить с вами последние новости, мистер Поттер, — пожаловалась она. — И что мне теперь делать?

— Для начала — это секрет, — ответил я, пододвигая змейкам стулья и усаживаясь сам. — Никто не должен знать, что я — Паркинсон. Даже Дамблдор.

— Даже Дамблдор? Хорошо, мистер Поттер, — кивнула она. — И я не буду пытаться называть вас иначе, чтобы ненароком… — она распахнула глаза: — А миссис Паркинсон?

— Это тоже пока секрет, — сказал я. — То, что мы с ней…

— Как так случилось? — пробормотала Макгонагал неразборчиво, но я понял.

— Алекс — родной сын моих приёмных родителей, — вставила Панси.

— Вы сняли камень с моей души, — выдохнула Макгонагал.

— Настоящий Поттер погиб шесть лет назад, — сказал я. — Некие злоумышленники воспользовались моим сходством, похитили и изменили память…

— Снейп… — протянула она задумчиво. — И вы его…

— Он пока ещё жив, — быстро ответил я. — И я не собираюсь делать с ним ничего помимо того, что уже провернул.

— Этот ритуал, — согласилась она. — И мисс Паркинсон вам помогала! И мисс Гринграсс… Погодите, а почему мы обсуждаем вашу тайну в присутствии мисс Гринграсс?

— Потому, что я — тоже миссис Паркинсон, — невозмутимо ответила Дафна. — И мы все трое пришли по одному и тому же поводу.

— Как — миссис Паркинсон? — снова вытаращила глаза Макгонагал. — Но это же… Наше общество не приемлет…

— Маггловское общество не приемлет, — возразила Дафна. — Свод магических законов гласит, что…

— Да перестаньте мне уже тыкать в глаза этим сводом! — возмутилась Макгонагал. — Я знаю, что он гласит, но…

— Мы так захотели, — отрезала Дафна. — И мы любим друг друга. Ведь в конечном счёте только это имеет значение, не правда ли?

— Правда, — обречённо кивнула Макгонагал.

Ещё немного посидев, она встрепенулась и встала, выпрямляясь. Я вскочил вместе с ней. Хлопнула в ладоши, и перед ней возникла домовушка в форме горничной.

— Кортни, подготовь семейные апартаменты для мистера Поттера и супруг, — приказала Макгонагал. — И не вздумай кому-то рассказывать об этом. Это очень серьёзно, и это — приказ.

— Слушаюсь, профессор! — пискнула та и исчезла.

— О секретности вам придётся позаботиться самим, — сказала Макгонагал. — Кортни вас проводит, когда вернётся. Примите мои поздравления, мистер, миссис и миссис, — склонила она голову, изобразив книксен. — Поверьте, я искренне раза за вас и желаю вам троим долгой и счастливой жизни вместе.

— Спасибо, профессор, — откликнулись Дафна с Панси, вставая и приседая в ответ.

— Для меня ваши добрые пожелания очень важны, — поклонился я.

— Вы мне дороги, мистер Поттер, — мягко пояснила она. — И я желаю добра всем вашим близким. А теперь о несущественных мелочах… Чтобы вы ни подумали, но никто не заставлял профессора Дамблдора уходить. Точнее, Министерство не заставляло… Он очень плох и не может руководить школой.

— Это были преподаватели, — понял я.

— Я надеюсь, вы поймёте нас правильно, — быстро произнесла Макгонагал. — Он упирался и пытался геройствовать… Вы же знаете, как он не желает перекладывать ответственность на других!

А точнее — как он не желает расставаться с ответственным постом, который никому другому ни к чёрту не нужен!

— Мы все проголосовали, — продолжила Макгонагал, — и Дамблдор подчинился. Ему же лечиться надо! Я уже договорилась, и завтра он отправится в Мунго, где под надзором опытных целителей обязательно пойдёт на поправку!

Понятно, значит, он никому не сказал, что проклятье на нём лежит смертельное! Чёрт, а что, если по Сценарию он умер только из-за того, что занялся самолечением? От этой мысли у меня похолодело в груди, но потом я вспомнил, что как раз по Сценарию-то его убил собственный слуга — а так, может, он и сам бы выздоровел! Значит, продолжаем действовать по Сценарию! Сириус, просыпайся скорее, вся Магическая Британия смотрит на тебя с надеждой!

— Министерство предложило должность мне, — сказала Макгонагал.

— Вы отказались, — констатировал я. — Иначе на преподавание времени не останется.

— Я люблю свою работу, — ответила она со слабой улыбкой. — Директор — это, скорее, администратор, который должен сутки напролёт заниматься хозяйственными и организационными вопросами, а я хочу именно учить…

Насколько я мог судить, Дамблдор ничем таким себя не отягощал — и ничего, простояла школа, и стены не разрушилась, и крыша не обвалилась.

— Новый министр, как ни прискорбно мне это признать, оказался очень внимателен к нашим запросам, — вздохнула Макгонагал. — Нам предложили несколько кандидатур, и Руфус показался лучшим. В конце концов, у него в резюме на последнем месте — должность министра!

Она так оправдывается, словно ей нужно моё одобрение!

— Мне кажется, он станет великолепным директором, — сказал я. — Он знает закон и умеет следить за его исполнением. Он никому не позволит себя запугать.

И, рассердившись, способен любого заплевать до смерти.

— В точности наши мысли, — довольно улыбнулась Макгонагал. — Я знаю, что вы в курсе того, как к нам вернулся профессор Слагхорн, а вот про нового преподавателя я ничего не знаю. Честно говоря, мы думали, что больше Блэков…

Она запнулась и грустно посмотрела на меня.

— Ничего страшного, профессор, — подбодрил я её. — Меня не терзает мысль о пропаже последнего Блэка, поскольку я на сто процентов уверен, что Сириус вернётся. Иначе и быть не может!

— Хорошо, — покачала она головой, смирившись с тем, что я явно сбрендил из-за потери. — Мы не знаем, кто такая профессор Поларис Блэк. Я позволю себе повторить чужие сплетни, сказав, что может даже так оказаться, что она — дитя ранней связи твоего крёстного. Очень ранней. Одно можно сказать с уверенностью — её квалификация не подвергается сомнению. В тренировочном бою Руфус с трудом победил, да и то, как мне показалось, оттого, что она поддалась, или ей стало скучно…

— Всё готово, профессор! — сообщила возникшая из ниоткуда домовушка. — О личных вещах я тоже позаботилась.

— Спасибо, Кортни, — поблагодарила Макгонагал. — Пожалуйста, проводи наших учеников…

— Я очень рад, что у нас новый директор, — сказал я с поклоном. — И мне интересно, как долго у нас продержится новый преподаватель защиты…

— Спокойной ночи, мистер Поттер, — кивнула мне Макгонагал. — Панси, Дафна!

— Спокойной ночи, профессор, — поклонились они, и мы вышли вслед за эльфиней.

Едва дверь в кабинет закрылась, та тоже исчезла, а в воздухе перед нами повис небольшой Люмос чистого белого цвета, нетерпеливо дёргающийся в направлении прохода в жилое крыло. Там мы поднялись — как ни странно — на седьмой этаж, где редко кто бывал, и в самом конце коридора с Комнатой-по-желанию обнаружился вход в просторное круглое помещение, в котором было ещё одиннадцать дверей. Снова появившаяся Кортни указала нам на первую же слева, мы зашли в помещение, а она пискнула что-то на прощание и исчезла.

Это была огромная, примерно восемь на двенадцать метров, комната, обставленная без особого шика, но добротно, со всем необходимым. Большая кровать с тёплым одеялом и балдахином, туалетный столик, толстый ковёр между кроватью и камином, несколько удобных кресел с подставками для ног, пара шкафов и комодов, обеденный стол с четырьмя стульями и вдоль одной из стен окна, за которыми в сумерках виднелась гладь озера. Панси с Дафной застыли, как кролики на удава глядя на большую белоснежную ванну на ножках, которая на мраморном возвышении красовалась ближе к одному из углов.

— Ч-чёрт! — выдавила из себя Панси, стремительно краснея.

— Как-то это неожиданно! — пролепетала ей в тон пунцовая Дафна.

— Я на это не подписывалась, — призналась Панси.

— Да кто же мог знать? — возмутилась Дафна.

— А по-моему, здорово, — решил я их подбодрить. — Мы втроём в ней легко поместимся!

— Да сейчас! — буркнула Панси.

— Ты это… — возмутилась Дафна, не в силах оторвать глаз от белоснежной лоханки.

— Что — это? — не понял я.

— Женись сначала! — отрезала она упавшим голосом.

— Так я уже, — напомнил я.

— Что — уже? — переспросила она.

— Женился, — признался я.

— Это не считается, — замотала она головой, делая от меня шаг в сторону.

— Ты только об одном и думаешь! — воскликнула Панси. — Животное!

— Как-то это обидно прозвучало! — заметил я, отошел к кровати, сбросил ботинки и уселся спиной на подушки.

Змеи продолжали пялиться на ванну. Постамент высотой в пятнадцать сантиметров, который выступал за границы самой ванны на полметра во все стороны, изогнутые латунные ножки в виде львиных лап, сама лохань два метра на метр и глубиной семьдесят сантиметров, трубы с водой, душ на гибком шланге и слив… Я, честно говоря, тоже не совсем понял, почему нельзя было отгородить её стеной — унитазы же догадались поставить в двух отдельных уборных? Но с другой стороны, если в “апартаментах”, как это назвала Макгонагал, предполагалось размещать семейные пары, то почему бы и нет? Это просто у нас такой из ряда вон выдающийся случай, что пожениться-то мы поженились, а вот супружеские обязанности оставили до лучших времён… Причём, несмотря на то, что к поцелуям и объятьям и Панси, и Дафна относились с безмерным энтузиазмом, о чём-то другом пока и речи не заходило. Да и сам я не чувствовал в себе потребности что-то изменить.

— Это не страшно, — призналась Дафна. — Подумаешь, ванна посреди комнаты!

— Мы можем ходить в общую душевую, — согласилась Панси.

— Ещё есть Петрификус, — напомнила Дафна. — Лексик его очень любит.

— Да, Петрификус и повязка на глаза, — кивнула Панси. — Лучший выбор.

— И затычки в уши, чтобы не мучился, — добавила Дафна.

С трудом отведя взгляд от ванны, она направилась к кровати и забралась рядом, сложив голову мне на грудь. Панси последовала за Дафной и тоже легла, но так, чтобы я мог гладить её по голове.

— И о чём вы думали? — поинтересовался я. — Я-то рассчитывал, что вы в виде кошек будете приходить в мою постель в спальне Гриффиндора. Зачем вам понадобилась отдельная комната для женатых студентов?

— Во-первых, мне вовсе не улыбается спать в одном помещении с чужими парнями, — сообщила Дафна.

— Во-вторых, не все из них каждый день моются, — скривилась Панси. — А в кошачьем обличье ещё и обоняние обостряется!

— Зато здесь мы все сможем мыться каждый день, — похвалил я. — Никто не уйдёт ненамыленным. Кстати, если с ног до головы покрыться пеной, то и купальники не нужны!

— Смешно тебе, да? — вздохнула Панси.

— О нет, я и вправду рад, — сообщил я. — Такой простор для фантазии!

— Ничего тебе не обломится, не рассчитывай! — проворчала она. — Мыться будем либо в купальниках, либо без тебя!

— Выгонять будете? — не поверил я.

— Так нужно, — поддержала её Дафна. — Для дела!

— Алекс, между прочим, в корень зрит, — заметила Панси. — Вот скажи мне, о чём мы думали?

— Уж точно не о ванне посреди спальни, — покачала головой Дафна. — И не о том, что будем жить вместе…

— Погоди, а зачем же вы это всё затеяли? — не понял я.

— Да затем и затеяли, — хмуро призналась она. — Просто я как-то представляла себе, что будет, как раньше…

— У каждого своя комната, вечером собрались в одну постель, потом утром проснулись и разбежались? — предположил я.

— В точку, — согласилась Панси. — И только теперь сообразили…

— Что всё свободное время мы будем проводить совсем вместе, и что это теперь навсегда, — продолжил я. — Утром в спешке переодеваться на завтрак, толкаться в очереди в туалет и умывалку, вечером, повернувшись друг к другу спинами…

— Не всё так плохо! Сидеть за уроками, склонившись друг к другу головами, касаясь локтем, и целоваться, не таясь, — закончила Дафна. — Это так прекрасно, ты себе просто не представляешь! — она вскочила и уселась передо мной на коленях, держа за руку. — Это так здорово, что мы будем вместе, что у нас теперь будет собственный угол, в котором кроме нас никого не будет, просто…

— Просто мы ещё не готовы купаться вместе голышом, — вздохнула Панси. — И ко всему остальному тоже не очень… Ты не очень расстроился?

— Кортни! — громко позвал я, и домовушка почти сразу аппарировала перед нами.

— Дорогие гости, — с достоинством кивнула она.

Осторожно подвинув Панси, я слез с кровати и встал перед эльфиней, демонстрируя почтение.

— Кортни, я бы хотел знать, нет ли какого-то регламента пользования этой чудесной комнатой, — сказал я.

— Универсальное правило — не отправлять естественных надобностей в местах приёма пищи, — не моргнув глазом, ответила она.

Зараза.

— И всё? — уточнил я.

— И всё, — подтвердила она.

— То есть, если, к примеру, мне захочется обзавестись парой предметов мебели, то никто не будет возражать, если я их сюда доставлю? — поинтересовался я.

— Каких предметов? — спросила домовушка.

— Несколько раскладных ширм, — ответил я.

— А зачем? — продолжила она допытываться.

— Отгородить ванну, — пояснил я. — Девушкам иногда требуется уединение.

Домовушка развернулась, поглядела на ванну и дисаппарировала. Потом опять аппарировала, но уже рядом с пьедесталом, установила ширму и снова исчезла. Ещё и ещё. Выстроив стену, она спросила:

— Цвет и оформление устраивают?

Дафна вскочила и босиком на цыпочках подбежала к ней, остановилась и осмотрела ширмы.

— А если нет? — осторожно спросила она.

— Я должна и способна удовлетворить все ваши запросы по части интерьера, — откликнулась Кортни. — Убрать лишнее, добавить необходимое, сменить обивку…

— Так это же замечательно! — воскликнула Дафна и подпёрла кулак подбородком, задумчиво оглядывая комнату. — Давай тогда попробуем вот что!..

Я вздохнул и снова упал на кровать. Вечер, похоже, только начинается!

На следующий день перед завтраком Краб с Гойлом развили бурную деятельность. Как-то договорились с Хаффлпаффом, и два десятка перво— и второкурсников были отсажены за столы Гриффиндора, Рейвенкло и Слизерина. Образовавшееся пространство сразу было занято моим гаремом в расширенном составе, Асторией, Луной и самими парнями. Поглядев на это всё, Невилл молча взял свою тарелку и уселся рядом — аккурат между Ханной и Милисентой. Я со змеями сидел с самого краю, ближе к преподавательскому столу, и время от времени ловил на себе внимательный взгляд Скримджера, который явно пытался понять, что со всем этим безобразием делать.

— Профессор Слагхорн сказал, что у нас новенькая, — рассказывала сидящая напротив Трейси.

— На Слизерине? — уточнил я.

— Да. А где вы всю ночь пропадали? — спросила она Дафну, и сидевшие поблизости затихли, ловя каждый звук.

— Слишком много ушей, — ответил я, указывая ей за спину, где развернувшийся вполоборота Рон так отклонился назад, что упёрся носками ботинок в стол, чтобы не упасть, и сразу сделался похожим на яхтсмена, в повороте создавшего противовес силе ветра. — Мы потом расскажем.

Расспросов, конечно, избежать не удалось.

— Гарри! — позвал он меня, когда мы, получив от Макгонагал расписание, собрались на выход.

Дафна нехотя скользнула пальцами по моей руке, а Панси подмигнула и на мгновение высунула язычок. Ну вылитая змея!

— Привет, дружище! — сказал я, обнимая его, чего так и не удосужился сделать вчера. — Что нового?

— Да вот эта мелкота привязалась, — пожаловался он, кивнув в сторону терпеливой ожидающей у выхода Ромильды.

— Да уж, парень, ты попал! — рассмеялся я, хлопнув его по плечу. — Эта красотка от тебя так просто не отстанет! Только вот что тебе скажу — если она тебе конфет подарит, то не ешь, а сразу их в помойку.

— Отравит? — не поверил он.

— Ага, Амортенцией, — хихикнул я.

— Это что? — не понял он, а потом вспомнил, зачем меня поймал: — А ты? Ты как?

— Я тебе скоро всё расскажу, — пообещал я, потрепав его плечо. — Сейчас не могу, уж прости меня.

— У тебя хоть всё хорошо? — наморщил он брови.

— Не поверишь, но — очень, — ответил я. — Ты, главное, ничему не удивляйся и не возмущайся. Как покажется тебе, что что-то не так, ты просто помни — я по-настоящему счастлив.

— Паркинсон рядом вертится, — вздохнул он. — И эта, как её…

— Дафна Гринграсс, — подсказал я. — Мне правда хорошо, дружище!

— А как же Гриффиндор? — обиженно спросил он. — А как же друзья? Дамблдор? Это предательство, Гарри!

— Поверь мне, друг мой, — улыбнулся я, — мир не кончается на Гриффиндоре, как и хорошие люди. Ты же не против дружбы с рейвенкловцами?

— Н-нет, — неуверенно произнёс он.

— Ладно, меня ждут, тебя ждут, — снова показал я на Ромильду, которая дежурно мне улыбнулась и сразу изобразила адресованное мне же кислое выражение. Правильно, ходят тут всякие! — Давай уже пойдём!

Едва я вышел из Большого зала, как наткнулся на Гермиону. Да что же это за напасть?!

— Гарри! — с упрёком сказала она и зачем-то ткнула мне пальцем в грудь.

Больно, между прочим!

— Гермиона? — откликнулся я.

— Мне нужно с тобой поговорить, — заявила она.

— Я так и понял, — кивнул я.

— Это о Роне, — пояснила она.

— Тебе не нравится, что за ним бегает Ромильда? — не понял я.

— Он меня жутко оскорбил, — заявила она.

— Слушай, Герми, мы все — друзья, — примирительно сказал я. — Я уверен, что это было лишь недоразумение…

— Он за мной подглядывал, — оборвала она. — Когда я переодевалась!

— Я уверен, у него были на это причины, — машинально произнёс я. — Давай мы с ним поговорим, и всё сразу выяснится!

— Гарри! — взвизгнула она.

— Прости, — вздохнул я. — Но ты же понимаешь, что он — парень? Его тяга к девочкам вполне естественна…

— Ты просто скотина! — прошипела она, снова тыкая меня пальцем в грудь. Опять в тоже самое место. — Вы оба — скоты!

Теперь это так называется! Скоты! То есть, если человек всего лишь хочет чуть-чуть заняться вуайеризмом, то нужно сразу поставить на него клеймо, с которым он потом будет ходить остаток жизни? К тому же, может, то, что Рон там увидел, заинтересовало его и сподвигло наконец начать больше заглядываться на девушек?

— Много хоть разглядел? — поинтересовался я.

— А-а-а! — зарычала она, развернулась и убежала.

А что она хотела? Могу, конечно, немного его поколотить, но кто в таком случае поколотит меня? Мне осталось лишь пожать плечами и направиться в ту же сторону — следующим пунктом программы был отбор в команду по квиддичу. К стадиону я шёл, чувствуя себя подлецом оттого, что раздумывал, как бы мне так помягче объяснить Кэйти, что, несмотря на то, что я видел её без одежды, жениться на ней не собираюсь.

“Дорогая Кэйти!”

Нет.

“Милая, милая Кэйти!”

Тоже не то!

“Кэйти, милая Кэйти!”

Вот, так лучше!

“Кэйти, я должен тебе сказать…”

А что я ей должен сказать? Что её жизнь кончилась? Нет уж, подведу издали. Итак.

“Знаю, что между нами проскочила искра, но во время разлуки всякое может случиться! Я влюбился, Кэйти!”

Тут она, конечно, расплачется, я галантно подставлю плечо, на которое она будет лить слёзы, а я буду её утешать.

“Она просто замечательная девушка!”

Вот это, может, лишнее. Может, сказать ей, что моя избранница страшная? Да ну, горькую пилюлю это не подсластит, а вот что открутят мне мои избранницы, если узнают, я даже боюсь предположить.

“Она учится на Слизерине!”

Вот, это лучше — так она меня сможет даже пожалеть.

“Мы провели вместе лето, и в конце концов я сделал ей предложение!”

Может, стоит сразу сказать, что предложение я сделал не “ей”, и “им”? Ну да ладно, на месте разберёмся! Нужно ещё не забыть сделать такое жалобное-жалобное лицо.

“Кэйти, правда ведь, ты на меня не сердишься?”

Едва я вошёл, как она радостно бросилась ко мне, и сердце моё сжалось.

— Кэйти, — сказал я срывающимся голосом.

— Гарри! — радостно воскликнула она. — Милый Гарри!

Нет, не могу! Это всё равно, что котёнка утопить! Она так радуется, что наконец увидела меня после долгой разлуки, что мой отказ просто убьёт её. Нет, нет и нет! Может, сходим на пару свиданий, поцелуемся, даже немного потискаемся в кустах, — тем более, что за лето округлости явно округлились ещё больше, — а уже потом, исподволь, когда всё немного устаканится…

— Гарри! — торжественно сказала она, беря мои руки в свои. — Я… Гарри, я должна тебе сказать…

Чёрт, она уже в меня влюбилась! Думай, Алекс, думай! Если ты разобьёшь сердце этого чистого невинного создания, его уже не склеить никогда! Её жизнь навеки будет разрушена! Так и быть, я соберу всё своё мужество и буду с ней встречаться до Нового года, а уж там…

— Я знаю, что тогда наговорила тебе, — ласково произнесла она. — Но проходит время, и с каждым из нас случаются неожиданные и прекрасные вещи. Я влюбилась, Гарри!

Бедная, бедная Кэйти! Моё сердце разрывается от той несправедливости, которую ей уготовила судьба! И какое же жестокое коварство, какое изощрённое издевательство в том, что рукой судьбы поневоле должен стать я, её тайная страсть, её неразделённая любовь!

— Мы встретились совершенно случайно! — призналась она.

Да, милая, да! И я не виноват, что моё сердце принадлежит другой… Другим. Их несколько, но лучше я не буду расстраивать тебя цифрами!

— Представляешь, на матче по квиддичу! — сообщила она.

Где же ещё? На метле я просто бесподобен! При этой мысли я невольно подобрался, разворачивая плечи и выпячивая грудь. Кэйти немедленно провела по ней рукой.

— Он такой замечательный, весёлый, — улыбнулась она.

О да, я весёлый, но ты-то, бедняжка, как тебя угораздило?

— Ещё он на три года старше и учился на Слизерине, — добавила она.

Я потряс головой, вникая в смысл её слов, а потом с болью посмотрел на неё. Бедняжка, похоже, свихнулась от любви ко мне и уже начинает бредить. Какой — старше, какой Слизерин? О Мерлин, пощади эту несчастную душу!

— Мы встречались всё лето, а на прошлой неделе он сделал мне предложение, — поведала Кэйти. — Я ответила согласием, и на Новый год мы поженимся. Гарри, ты ведь правда на меня не сердишься?

— Что значит — поженитесь?! — воскликнул я, дав петуха. — Что значит — влюбилась? Ты вообще о чём думала? А я? А мы?

— Но Гарри… — взмолилась она, отшатнувшись.

— Вот! — выкрикнул я, всовывая ей в руку значок капитана по квиддичу. — Ты теперь капитан! Ноги моей здесь больше не будет! — я склонился и бросил ей прямо в лицо: — Предательница!

И помчался обратно в замок, по пути ругаясь, до чего среди девушек всё-таки попадаются ветреные и непостоянные особы!

И сразу бы понять, что я сегодня нарасхват, смириться и не дёргаться, но нет, всё надеялся догнать своих змей, и очередная встреча оказалась для меня полной неожиданностью. Когда до спасительных дверей кабинета защиты от Тёмных искусств, который был у нас следующим, оставалось всего-то три поворота, на меня выскочила какая-то девица, с разгону врезалась и прижалась всем телом. Прижалась и начала ёрзать так, что почти сразу я почувствовал определённое беспокойство.

— Поттер, миленький, ну наконец-то! — заголосила она, пока я пытался от себя ей отлепить.

— Пустите же меня, незнакомая дамочка! — пыхтел я, отталкивая её от себя.

— Ну погоди же, дай мне хотя бы слово сказать! — взмолилась она.

— Я вас не знаю, вы меня не знаете, давайте разбежимся по-хорошему, — предложил я, отрывая её руки, норовящие скользнуть мне под мантию.

— На помощь! — крикнула она. — Насилуют!

— Тише, дура! — зашипел я, зажимая ей рот рукой

Она сразу поцеловала мою ладонь, и пришлось её отдёрнуть.

— Вон туда, — кивнула она, не сводя с меня коровьего такого, с поволокой, взгляда.

В принципе, ничего такая девчушка — мягкие правильные черты лица, серые глаза и почти пепельного цвета длинные волосы, сейчас стянутые в хвост. Упругости, которыми она давила мне на грудь, не были столь же внушительными, как у Милисенты, а фигуру я пока ещё не успел оценить, хотя она упорно и тянула мои руки, приглашая в путешествие по изгибам. Но кто она? Я точно был уверен, что до того ещё её не встречал.

— Там тупик, — замотал я головой, понимая, что туда мне идти совсем нельзя. Я ведь ещё так молод!

— А то закричу! — пообещала она и спокойным тоном добавила со мстительной улыбкой: — Насилуют!

— Ну ладно, — вздохнул я и с трудом двинулся, волоча её на себе, поскольку отлипать она явно не собиралась.

Едва мы свернули за угол, скрывший нас от и так уж не слишком оживлённого коридора, как она, проявив неожиданную силу, повисла у меня на шее и притянула к себе, прикрыв глаза и вытянув губы. Я сдаваться не собирался и просто подогнул колени, выскальзывая из захвата, а потом перехватил её руки, собрав обе кисти в руке, и другой рукой зафиксировал за плечи, прижимаясь сзади. Пару минут она тяжело дышала, а потом всхлипнула раз, два и разразилась настоящими рыданиями.

— Эй, ты что? — спросил я, опешив от такого поворота.

Нет, девчонка, конечно, бешеная попалась, но вроде как заводная, и уж слёз от неё я точно не ожидал.

— Козёл! — выдавила она. — Скотина!

— Да ты что?! — удивился я. — Я тебя и пальцем не тронул!

— А я-то дура! — разревелась она. — Сбылась мечта идиотки, нечего сказать!

— Я ничего не понимаю! — пробормотал я. — Ты же сама ко мне полезла!

— Шесть лет! Шесть лет я мучилась, скрывала! — ревела она. — Шесть лет не могла признаться любимому!

— Какому любимому? — не понял я.

— Тебе, идиот! — закричала она. — Ты мой любимый, понял?

— Нет, — растерянно признался я. — Я тебя вообще первый раз вижу!

— Шесть лет! — повторила она, всхлипывая. — Первая любовь. Слёзы в подушку, ненависть к тебе, тупому и бесчувственному, опять любовь! Отец чуть не проклял меня за то, что я полюбила мальчика! Мама, моя дорогая мама… Сколько раз я видела грусть и сожаление в её глазах! И вот теперь, когда свершилось чудо, когда я могу открыто объявить о своей любви, ты меня так грубо… Будь ты проклят, урод!

— Что за чудо? — снова не понял я.

— Обыкновенное такое чудо! — раздражённо крикнула она. — Да пусти меня уже, козёл!

Я разжал руки, на всякий случай ещё и толкнув её легонько. Она сделала пару шагов, остановилась и развернулась, неуклюже размазывая тушь с ресниц вместе со слезами.

— Вот, — сказал я, протягивая ей платок, и сразу ступил обратно.

— Тупица! — огрызнулась она, забирая подношение. — И что мне теперь с этим делать?

— В каком смысле? — поинтересовался я.

— Скажи мне, только откровенно, я уродина? — спросила она. — Я знаю, что ты не соврёшь, ведь ты меня ненавидишь!

— С чего ты взяла? — поднял я бровь.

— Скажи! — взвизгнула она.

Я сделал ещё шаг назад и в сторону. Зад вроде есть, вполне нормальная такая попка, ноги не кривые и не короткие, — хотя, по правде сказать, если на девушке юбка до середины бедра, глаз уже не столь критичен к мелким недостаткам. Лицо было вполне милым, пока она улыбалась и на нём не было этой маски… Ненависть, смешанная с презрением и… вожделением. Чёрт меня подери, так вот что все годы означало это выражение лица! Вожделение! Тьфу! Я хлопнул себя по лбу, наконец узнав. Я и вправду тупица!!!

— Вполне неплохо получилось, — кивнул я, наконец успокаиваясь — разорванная в клочья картина мира медленно, как головоломка, сходилась, и не было больше нужды переживать из-за несоответствия. — Это ведь то самое зелье, что миссис Гринграсс вручила твоей матушке, правда? То-то она была так счастлива! Надеюсь, что и ты наконец будешь счастлива. На самом деле, получилось просто на загляденье! Уверен, что парни будут от тебя без ума.

— Но не ты, гад? — уточнила она, пытаясь оттереть щёки, что лишь в итоге делало их ещё более чёрными.

Похоже, что мать не успела ещё в достаточной степени преподать ей искусство обращения с косметикой.

— Нет, не я, — покачал я головой. — И это не из-за нашей вражды, хоть ты и проявил… проявила себя, как…

Она хихикнула.

— Что? — не понял я.

— Знаешь, Поттер, хотя я давно уже себя считала девчонкой, но у меня тоже заняло целых две недели, чтобы начать говорить про себя в женском роде, — призналась она. — Но от тебя не отстану, так и знай, — пообещала она. — Если понадобится… Я на всё готова. Хоть сейчас! Я вся твоя! Вот!

Дрожащими пальцами она принялась расстёгивать ворот рубашки.

— Перестань! — крикнул я. — Застегнись, а не то я сейчас просто уйду. Прекрати, Драко!

Упоминание старого имени подействовало на неё, словно ушат холодной воды.

— Драмиона! — злобно выпалила она, снова застёгиваясь, схватила грудь в ладони и продемонстрировала мне выпуклости, развернулась и звонко хлопнула себя по попке. — Видишь? Я девчонка! Нет больше Драко, нет! Меня зовут Драмиона!

Я усмехнулся, вспомнив те опусы, которыми меня пичкал демон — благородный, великодушный и порочный Драко и тающая от страсти роковая красавица Гермиона. Пф-ф! Вот этот клубок переплетённых тел, несоответствий и авторских натяжек так и назывался — Драмиона!

— И ты, Поттер, всё равно меня полюбишь! — добавила она, приводя одежду в порядок.

— Ну почему ты никак не можешь меня услышать? — покачал я головой. — Не полюблю. И не только потому, что моё сердце уже занято…

— Ты всё равно будешь мой, чего бы это мне ни стоило! — зашипела она. — Горы сверну! Всем соперницам по Аваде Кедавра подарю, всех уничтожу! И когда останусь одна лишь я…

Я с трудом сдержался, чтобы не влепить затрещину. Всё, теперь уже точно нельзя — всё-таки, девочка!

— Насчёт Авады... Ты ещё не успела задуматься, как так получилось, что твой отец вдруг стал министром? — вкрадчиво поинтересовался я.

— А кому же ещё быть министром, как не моему отцу? — запальчиво спросила она.

Я покачал головой — яблочко от вишенки… Пол сменили, теперь бы ещё немного мозгов от Нарциссы!..

— Ещё когда такой исход дела всем, включая твоего отца, казался полным нонсенсом, миссис Малфой добровольно дала клятву… — пояснил я. — В расчёте, разумеется, на то, что Люциус Малфой станет министром.

— Да, я заметила, что у вас какие-то дурацкие дела! — надменно произнесла она. — Что ещё за клятва?

— Всего лишь Обет, Непреложный Обет, — улыбнулся я. — Обет оберегать меня и моих близких от любой опасности. Я от всего сердца желаю ей добра и должен тебя предупредить, что вред, который тебе, может быть, так хотелось бы причинить кому-то, кто мне дорог, может ударить именно по ней, понимаешь?

— Скотина! — пробурчала Драмиона. — Тупица и идиот! Значит, я завоюю тебя любовью и лаской! Понял, козёл?

— Занятие уже началось, — напомнил я. — Из-за меня со Слизерина опять снимут очков.

— Ты и вправду урод! — вскричала она. — Пойдём уже скорее!

Она побежала вперёд — смешно, по-мальчишечьи, а мне эти пару десятков секунд всё сверлил темечко ещё один вопрос.

— Постой, — сказал я, догнав её, когда она потянулась открыть дверь классной комнаты. — Ты ведь не оставила себе фамилию “Малфой”? Тебя же мигом раскусят!

— Ну тупо-ой! — простонала она, закатывая глаза. — Розье моя фамилия. Как у бабушки Друэллы — Розье!

Я в очередной раз подивился неожиданному совпадению. Ведь Панси-то моя тоже Розье по происхождению. Думаю, она приятно удивится появлению никому не известной родственницы!

Впрочем, Драмиона — ха-ха! — недолго горевала и почти сразу нашла себе менее целеустремлённую мишень. Глядя на то, как она что-то рассказывает ангельским голоском, заложив ногу за ногу и подтянув юбку ещё немного вверх по гладкому бедру, а мой друг, восторженно оттопырив нижнюю губу, внимает, практически заглядывая ей в рот, я всё колебался, стоит ли посвятить его в тайну происхождения нашей новой одноклассницы, но в результате решил оставить, как есть. Гораздо интереснее будет понаблюдать, что предпримет Ромильда Вейн, когда увидит, как привлекательная блондинка вешается на плечо Рону. Я даже мысленно сделал ставку. Пять к одному на то, что именно мисс Розье потащит его под венец… Если, конечно, Рон не надоест ей раньше. Драмиона Уизли — три в одном! Надо будет Диме идею подкинуть для следующего шедевра!

— Драмиона Розье, да? — в очередной раз хмыкнула Дафна.

Её, похоже, изрядно забавляло, как Панси каждый раз, как она произносит это имя, становится цвета свёклы и стискивает зубы. А вот Дафна оказалась на удивление злопамятной и теперь шпыняла подругу за все переживания, которые самой невольно пришлось вытерпеть, когда я с ними разошёлся в начале лета. Мы как раз вечером уселись за уроки, погрузившись в глубокие кресла, притащенные Кортни взамен таких же, но почему-то неправильного цвета, стоявших здесь раньше.

— Я тебя люблю, — тихо ответила Панси, пристально на неё поглядев.

Дафна широко распахнула глаза, так, что они стали почти круглыми, и открыла рот, не понимая, что только что произошло.

— Не так, как Лекса, конечно, — продолжила Панси, — но после него ты мне самый родной и близкий человек. Ближе тебя и Алекса у меня никого нет.

И снова уткнулась в свою книжку. Дафна медленно покраснела, нахмурилась и закрыла лицо ладонями. Через пару минут вздохнула, бросила учебник, обошла кресло, в котором поперёк разместилась Панси, и обняла её сзади за шею.

— Я тоже тебя люблю, — призналась она, целуя её в щёку. — Просто…

— Я не сержусь, ты не подумай, — улыбнулась Панси. — На самом деле, Драмиона Розье — это очень смешно, если рассудить!

— Вы только никому не рассказывайте! — попросил я.

— Что это ты такой милосердный? — недоверчиво поинтересовалась Дафна. — Неужто забыл всё добро, что он… она тебе нанесла?

— Для меня Драко всегда был пустым местом, — пожал я плечами. — Мелким злобным беззубым зверьком. Иногда, конечно, хотелось раздавить его, как червяка, но всё же мне отрадно видеть, что его нездоровое влечение наконец нашло себе другую отдушину…

— А проблемы несчастного Рона Уизли тебя, конечно, не волнуют! — закивала Панси.

— Если немного подумать, то по части интеллекта они друг друга стоят, — ответил я. — Рон, на мой взгляд, даже немного вдумчивее. У мисс Розье, разумеется, теперь имеется преимущество в виде безотказного оружия, но должен же Рон когда-то научиться пользоваться головой не только в шахматах?

— Когда в бой вступает безотказное оружие, мой дорогой, — улыбнулась Дафна, перемещаясь ко мне, чтобы тоже обнять и нежно подуть в ухо, — про голову можно забыть. На то оно и безотказное!

Пергидрольную Беллатрикс изрядно позабавила пересказанная Макгонагал сплетня. Дело в том, что, хотя она и выглядела сейчас года на двадцать три, тем не менее, Сириусу чтобы оказаться отцом такой взрослой красотки, нужно было пойти по пути деда и родного дяди и начать обзаводиться детьми уже к тринадцати годам. Конечно, во времена оные и не такое бывало, — всё-таки в средневековье люди жили не очень долго, и детьми стоило обзаводиться при первой же возможности, — то есть, когда только отрастёт всё, что надо, — но раньше мне преподаватели Хогвартса казались несколько более современными для таких суждений. Впрочем, сплетня — на то и сплетня, чтобы непропорционально искажать действительность.

— Когда он проснётся, чур, я ему сама скажу, — с смехом сказала она. — Вместе позабавимся!

— А то, глядишь, он тебя и удочерит вполне официально, — пожал я плечами, вызвав новый взрыв смеха. — Знаешь, чтобы решительно положить конец пересудам и перешёптываниям!

Я не стал спрашивать, как ей, именитой Пожирательнице смерти, в голову пришла такая дикая мысль — отправиться в Хогвартс, чтобы учить детей. Уроки она вела, на мой взгляд, замечательно — вместе со Скримджером они составили план обучения для каждого курса, и далее она учила, ни на миллиметр не отходя от собственных методических разработок. Собственно, она оказалась первым преподавателем ЗОТИ, кто не придумывал уроки в зависимости от настроения и от того, чешется ли левая нога, а планомерно и терпеливо учила не рассыпаться на земле горсткой пепла в первый же момент после встречи с настоящим искушённым — и очень злым — соперником.

Впрочем, эта бессердечная убийца сама отчего-то нуждалась в моём одобрении. Или просто хотела выговориться, поскольку с другими преподавателями она намеренно держала дистанцию.

— Я же больше ничего не умею, Алекс, — пожаловалась она мне, когда мы занимались вечером по индивидуальной программе. — Не поверишь, даже пищу себе нормально приготовить не могу. Вот что бы я сейчас делала в Лондоне?

Для начала — нашла бы себе достойную пару. Ага, нашла бы! Закадрила бы какого-нибудь пустоголового красавчика, заперла бы его в подвале, тренировала Круциатусы, а в один прекрасный день не выдержала бы и заавадила… Может, палочку у неё отобрать? Нет, я думаю, что заавадить она и без палочки может!

— Я привыкла одна, — вздохнула Беллатрикс. — И привыкла к опасности, к противостоянию. Здесь, в Хогвартсе, я одна. Когда я с Нарциссой, она окружает меня такой заботой… Как сестра родная, представляешь? Я раскисаю, и мне в голову начинают лезть всякие дурацкие мысли. Дурацкие и неблагодарные!

— В чём же они дурацкие, и что в них неблагодарного? — усмехнулся я.

— Дурацкие — оттого, что все мысли о мужчинах мне кажутся дурацкими, — нехотя пояснила она.

— Всё, дальше не надо! — попросил я.

— Да чёрта с два! — вспылила она. — Думать будешь прежде, чем в следующий раз спрашивать!

— Думать не буду, — заартачился я. — Я вообще редко это делаю! От этого в голове мысли заводятся! Всё, я уже не слушаю!

И демонстративно зажал уши руками.

— Вот тело помолодело, а с новым возрастом пришли уже, казалось, забытые проблемы, — пожаловалась Беллатрикс, игнорируя мою пантомиму. — Ты знаешь, что такое гормоны? Я уже и не помнила, с какой страшной силой тебя может тащить неизвестно куда эта дикая необоримая сила, которой ты даже не понимаешь…

— Меня никто никуда не тащит, — помотал я головой. — У меня всё есть!

— Вот-вот! — грустно улыбнулась она. — А меня что-то зовёт, и я даже не знаю, что!

— Тёмный Лорд со смертного одра в чужим мире, — предположил я. — Из последних сил тянет дрожащую руку и сипло взывает — “Беллатри-икс, Беллатри-икс!”

— Сейчас как дам больно! — пообещала она, сверкнув глазами.

— Прошу покорнейше простить, — смиренно пролепетал я, и она удовлетворённо кивнула.

— А неблагодарные мои мысли оттого, что в них присутствуют совсем не те, кому там следует быть, — сказала она.

— Я не хочу об этом слышать, — взмолился я. — Честно!

— Не моя забота, — отмахнулась она. — Путь ученика тяжёл и полон лишений. Считай это частью твоей тренировки!

— Может, лучше Круциатус? — взмолился я.

— Будет тебе Круциатус, — флегматично пообещала она. — Вот сначала расскажу только… Пока я жила у сестры, я часто ловила себя на мысли, что представляю себя и Люциуса…

— А-а-а! — закричал я, снова зажимая уши. — Спасите кто-нибудь разум невинного ребёнка от жестокого изнасилования!

— Глупо? — заметила она, не обращая внимания на мои вопли. — Конечно! Я сама знаю, что глупо, но слов из песни не выкинешь! Какой же идиоткой нужно быть, чтобы мечтать о человеке, которого всю жизнь воспринимала, как пустое место?

— Вот и хорошо, — согласился я. — Помечтала — и забыла. Это всё?

— Не всё, — помотала она головой. — Мне нравится Дэйв. Он такой…

— Убью! — крикнул я, отпрыгивая от неё и выхватывая палочку. — В тонкий блин раскатаю! Ступефай!

Конечно, раскатала она меня. Как всегда. Не в блин, конечно, а, скорее, в кучку мясного фарша — по крайней мере, после того, как она со мной закончила, ощущал я себя именно кучкой. А уж фарша или ещё какой-то субстанции — это вопрос гордости и самовнушения.

— На самом деле, ты сам виноват, — продолжила она, усаживаясь рядом и пользуясь тем, что я не то, что уши заткнуть — пальцем пошевелить не мог. — Когда мы с тобой оказались на той стороне, ты оказался совсем другим… И взрослым. Радуйся, однако, что тебя в моих мыслях нет…

— Педофилия, — выдавил я.

— Именно, — подняла она палец. — От семи до двадцати пяти без права на досрочное освобождение. Даже когда я видела тебя взрослым, я всё равно помнила, сколько тебе лет. А лет тебе слишком мало даже для той свихнувшейся от гормонов девчонки…

— Тебе свихнуться только повод дай, — прохрипел я. — То гормоны, то Чёрная Метка…

— Зато твой отец, он такой… — проигнорировала она мою едкую остроту, мечтательно закатив глаза и прижав руку к груди. — Мужественный, красивый, высокий!..

— Убью! — пообещал я.

— Конечно, милый, конечно, — ангельским голоском согласилась она. — Мотивация в нашем деле — это три четверти успеха. Вот только сначала от пола тебя отскребём!

Во что я вообще никак не мог поверить — так это в чистоту её намерений, когда она принялась опекать Невилла. В наличие у неё совести я принципиально не верил. Я знал, что она любит сестру. И племянника… теперь уже племянницу. Я был уверен, что она хочет жить, и нисколько не сомневался в наличии у неё какого-то своего кодекса чести, который в итоге не позволял ей напасть на меня или моих змей. Но Невилл? Тем не менее, на уроках она совершенно ненавязчиво обращала его внимание на детали, которые раньше мне казались уж вовсе несущественными, и мой друг стал прибавлять в мастерстве семимильными шагами — он больше не заикался на Ступефаях, без сбоя колдовал Экспеллиармус и не ошибался с Петрификусами. Его робость постепенно сменялась уверенностью в себе, и у меня уже не было никаких сомнений, что в будущей Битве за Хогвартс он сможет по-настоящему себя проявить

Уже в первую неделю сентября я заметил, что Ханна стала иногда пропускать наши собрания. Догадки у меня, конечно, были, но твёрдая уверенность появилась, лишь когда я абсолютно нечаянно наткнулся на Невилла, пробирающегося через восточные ворота. Он старательно заметал следы, оглядывался по сторонам и даже пыхтел не так шумно, как обычно. В руках у него была небольшая корзинка для пикника. Едва он просочился наружу, как сзади меня послышались мягкие шаги, и мимо на цыпочках просеменила Ханна, которую под накидкой с капюшоном было невозможно узнать, если бы пятью минутами ранее я не наложил на неё следящие чары. Меня она не видела, поскольку я был под мантией-невидимкой, оказавшейся на мне совсем случайно — не стану же я всерьёз следить за тем, куда временами исчезает девушка из моего цветника, на которую у меня даже планов-то нет!

Нервозная беготня первых дней, когда Дафна, Панси и я, краснея и толкаясь, притирались друг к другу в нашем тесном мирке, постепенно сошла на нет. Девушки быстро привыкли убегать за ширму либо выталкивать туда меня, туалеты мы поделили по-братски, повесив на одной двери табличку с надписью “Мадамы”, а на другой — “Жентльмен”, а вечерами, читая в кровати, я пытался запихать в уши подушку, чтобы не слышать многообещающий плеск воды и девичий смех из-за ширмы. Кроме того, мы просто гуляли, когда была хорошая погода, или валялись на ковре у камина в дождь, вместе завтракали, обедали и ужинали. Девушки, как тени, ходили за мной, а я несколько раз поймал себя на том, что автоматически пристраиваюсь вслед им, когда они уходят по своим делам, и ощущаю вакуум вокруг, когда их нет.

— Знаешь, мне снова обидно! — призналась Астория, когда мы с ней гуляли по наружной стене. — Между вами происходит что-то большое и важное, а я опять оказалась выброшенной на обочину жизни!

Я взял её обиженно надутые щёки в ладони и поцеловал в губы.

— Ты же знаешь, что для тебя в моём сердце особое место, — напомнил я.

— Настолько особое, что для меня даже кольца не нашлось, — пробурчала она.

— Настолько особое, что для тебя будет особенное и неповторимое кольцо, — улыбнулся я. — Обещаю!

— И всё равно мне ужасно тоскливо! — пожаловалась она, вставая на цыпочки и потянувшись ко мне губами.

— Кхе-кхе! — раздалось рядом многозначительное покашливание, и я выхватил палочку ещё раньше, чем успел развернуться или даже сообразить, что происходит.

— Ну-ну, мистер Поттер! — строго заметила Макгонагал, игнорируя направленное прямо ей между глаз оружие.

— Простите, — пробормотал я, убирая палочку. — Я уж подумал…

— Это было глупо с моей стороны, — согласилась она. — Прошу меня извинить. Но тем не менее, не желаете ли мне объяснить, что тут такое происходит?

— Э-э-э… — растерялся я, привычно задвигая Асторию за спину. — Свидание?

— Какое бесстыдство! — заметила Макгонагал. — Позволю вам напомнить, что вас как раз сейчас дожидаются две — вдумайтесь, две!!! — супруги, наивные, доверчивые девушки, которых вы в этот самый момент беспардонно обманываете.

— У меня свидание с невестой с их ведома и одобрения, — соврал я.

С ведома и одобрения — это наличие Астории. А вот про то, что она меня, как обычно, подкараулила в коридоре и потащила гулять, они ещё не знают. Впрочем, не думаю, что они сильно возмутились бы…

— Как — с невестой? — возмутилась Макгонагал. — Что значит — с невестой?

— Когда настанет срок, мы с мистером Поттером поженимся, — сообщила Астория из-за моей спину.

— А кто это у нас там? — поинтересовалась Макгонагал, заглядывая мне за плечо.

— Астория Гринграсс, профессор, — сообщила она, делая из-за меня шаг, чтобы поклониться, и снова спряталась.

— И эта туда же! — всплеснула руками Макгонагал. — Неужели других женихов нет? Ну вот куда вам ещё невеста, мистер Поттер?

— Папа сказал, что в хозяйстве пригодится, — парировал я.

— У вас же уже две, — простонала она. — Вдумайтесь — две!

— Больше — лучше, — заметил я. — Когда станет совсем много, я буду их перед сном считать, чтобы скорее заснуть.

В рёбра сзади очень больно воткнулся острый кулачок. Язык мой — враг мой!

— Я решительно против, — заявила Макгонагал. — Какой пример вы подаёте другим? Что люди подумают?

Честно говоря, как раз последнее меня волновало меньше всего, но сообщать ей это я не стал.

— Главное, что никто не догадается, что я женат, — сказал я, потирая руки. — Один день я с одной, другой — с другими. Выглядит, как будто я всего лишь не очень постоянен, и никто не заподозрит иного. А значит, моя тайна так и останется тайной, не правда ли?

— Очень удобно, мистер Поттер! — с сарказмом воскликнула она.

— Я тоже так считаю, — обрадовался я. — Думаю, что стоит мне выбрать ещё парочку и тоже водить их на свидания. Разумеется, в целях конспирации, профессор!

Я подмигнул, и её глаз дёрнулся в ответ. Вот и договорились!