Канон (гет)

Утром я проснулся в несусветную рань — в пять часов. Было такое ощущение, что я продолжаю спать и видеть какой-то унылый безрадостный сон, в котором зачем-то встаю в пять утра. Кошмар да и только. Да ещё и в понедельник! Чего мне меньше всего хотелось — так это в одиночку бегать вокруг замка. Я вышел на середину комнаты, набрал воздуха в лёгкие и крикнул, усилив громкость заклинанием:

— Па-а-адъём, сухопутные крысы!

Мои товарищи тут же вскочили, причём Шеймус опять уронил на себя балдахин, а Невилл просто свалился с кровати на пол. Ничего не понимающий спросонья Дин стоял передо мной, молодцевато выпятив грудь, а Рон переминался с ноги на ногу на кровати, отчего та жалобно скрипела.

— Рон, слезь на пол. Дин, распутай Шеймуса, — распорядился я, помогая Невиллу подняться. — Теперь все обуваемся и за мной!

— Погоди, Гарри, — попробовал возразить Финниган. — Изволь-ка объяснить…

— Шеймус, — сказал я ему, приблизившись вплотную, — у меня от объяснений голод наступает. А ты знаешь, что такое Голод, а, Шеймус?

Он побледнел и отшатнулся. Мы надели мантии прямо на пижамы и гуськом двинулись на выход. На улице было темно, сыро и так холодно, что мне даже послышался хрустальный звон у меня в штанах. Выдохнув облачко пара, я сказал:

— Так, сегодня у нас один круг бегом вокруг замка. Один — потому что в первый раз. Рон первый, я замыкающий. Вперёд!

Шеймус опять попытался было что-то спросить, но захлопнул рот, едва мои клыки начали удлиняться. Дин продолжал спать на ходу, я не был даже уверен, что он сейчас в этом сне видит нас, а не райских гурий. Невилл был полон решимости… Просто полон решимости. А Рону было без разницы, поскольку он страдал не от недосыпа, а от голода. Он повернулся налево и грузно затрусил вдоль стены, тряся своими окорочками. Шеймус сразу припустил за ним, явно желая держаться от меня подальше, за ним Невилл, Дин и я. Уже через полкруга я понял, что мне не так уж и холодно. Когда мы добежали обратно до входа, ото всех нас валил пар, как от лошадей на ипподроме. Рон тяжело дышал, согнувшись и упёршись во колени, Невиллу было не лучше, а у меня так всё со вчерашнего вечера и болело. Шеймус с Дином, постоянно гоняющие в футбол на лужайке позади замка, глядели на нас с лёгким превосходством.

— Так… ха… теперь — зарядка! Ха… — сказал я и подал пример. Сначала наклоны вперёд, назад, влево и вправо, потом помахать руками и повращаться в разные стороны, разминая торс, потом отжимания и приседания по три серии. Рон с Невиллом отжимались на коленях, а мы втроём — как положено, на носочках. Дин вместо десяти раз отжимался по двадцать. Я вспомнил было про турник у стадиона, но потом решил, что для первого раза и так достаточно. Уже в коридоре Хогвартса Дин вдруг очнулся, огляделся по сторонам и срывающимся голосом спросил Финнигана:

— Шеймус, что мы тут делаем?

— Я сам не знаю, — признался тот. — Спроси лучше… — он покосился на меня и правильно прочитал выражение на моём лице: — Спроси лучше Рона, он тебе расскажет!

— Какой-нибудь печеньки ни у кого не завалялось? — жалобно спросил Рон, услышав своё имя.

О да, чуть не забыл — на уроке Амбридж тупой Поттер опять напросился на “отработку”. Я только что руками себе рот не затыкал — не помогло! Совершенно против моей воли проклятый язык начал ей рассказывать про профессора Квиррелла с Волди на затылке. Причём совершенно неожиданно — поскольку у меня даже из головы вылетело, что по сценарию Поттер обязан быть таким тупым. Может, язык отрезать? Хотя я не уверен, что Сценарий не заставит меня показывать Амбридж два пальца на каждом уроке. На выходе из кабинета свежеиспечённого Инспектора по Делам Несовершеннолетних я совершенно для себя неожиданно опять встретил миссис Малфой.

— Здравствуйте, Нарцисса, — поклонился я ей.

— Здравствуй, Гарри, — кивнула она. — Как тебе мои помощники?

— Какие? — не понял я.

— У тебя должны были появиться два новых друга, — с улыбкой объяснила она. Друга? Друга?!! Так это были друзья? Отбитые в сплошной синяк рёбра и не проходящий звон в голове — это у меня такие друзья? Я поневоле задрожал, пытаясь представить, что со мной будут делать враги.

— Спасибо, мне очень понравилось! — соврал я. Она не заметила или проигнорировала фальшь в моём голосе.

— Я хотела тебе сказать, что я виделась с Сириусом и принесла клятву верности ему, Алексу Паркинсону и Гарри Поттеру. Когда ты увидишься с моим кузеном в следующий раз, он тебе это подтвердит. Кроме того, он снабдил меня подробной информацией по части того, что будет с тобой происходить в последующие три года, и я там вычитала прелюбопытнейшую новость — оказывается, ты несколько поспешил с известием о том, что твоя отработка закончена. Ты позволишь? — она показала на мою руку. Взяв меня за запястье, она провела палочкой по коже, заживляя свежие порезы. — На эту неделю шариков тебе хватит, а потом я принесу ещё. Иди уже, у меня тут небольшое дело, — и она накинула капюшон, поворачиваясь к кабинету Амбридж. Мысленно пожелав профессору ЗОТИ сладких Круциатусов, я пошёл в тот закуток, где обычно активировал Маховик Времени. Опять эти чёртовы тридцатичасовые сутки! Я поставил Маховик на три часа дня, запустил его и пошёл в боксёрский зал, где сразу же забылся мёртвым сном на какой-то относительно мягкой подстилке.

Проснулся я от громких голосов рядом:

— Гляди-ка, Винс, как он с ним обнимается! — прогромыхал голос Гойла.

— Точно, и ещё сладко причмокивает, — ответил голос Краба.

— Может, пойдём, Винс, не будем им мешать?

— И то дело. Разве можно стоять на пути такого светлого чувства?

— Никакой возможности. Гляди, он его всего слюнями увозил!

— Эти гриффиндорцы, оказывается, такие страстные!

— Уведёт он у нас Германа, как пить дать, уведёт!

Я раскрыл глаза и попытался оценить ситуацию. Оказывается, заснул я ничком на какой-то кожаной колбасе диаметром сантиметров пятидесяти, к которой на толстых брезентовых верёвках были приделаны сосиски потоньше, которые должны изображать руки. Как раз под моим лицом какой-то шутник намалевал глаза, рот и нос.

— А всё оттого, Грег, что ты с ним был груб!

— Я? Груб? Да я за Германа кому хочешь пасть порву!

— Да? А кто его пинал в позапрошлую пятницу? А Герман — тоже человек, ему любви и ласки хочется!

— Хватит валяться, Поттер! — сказал Гойл. — Давай уже смахнёмся!

Я поднялся на руках и сел, пытаясь вырваться из лап сна. Я проспал меньше четырёх часов, и корёжило меня от этого не по-детски.

— Эта поза называется “наездница”, Поттер, — прокомментировал Краб. — А вы с Германом неплохо смотритесь!

— Тьфу, похабщина какая-то, — отозвался Гойл. Я наконец встал и на всякий случай отошёл подальше от “Германа”, будто меня и вправду застукали за чем-то непотребным. — Срамота! — добавил он мне во след.

— Что, Поттер, бессонные ночки замучили? — участливо поинтересовался Краб. — А ты, случаем, с девками не перебрал?

— Да я уже и сам начинаю так думать, — буркнул я в ответ.

Моё общение с сокурсницами, в общем-то, изначально и планировалось быть выставленным напоказ, но девчонки восприняли новую игру с большим энтузиазмом. Если мой завтрак проходил за столом Гриффиндора, то на обед и ужин рейвенкловки и хаффлпаффки сгоняли часть своей малышни на столы Гриффиндора и Слизерина, освобождая места для однокурсниц с этих факультетов. На переменках перед уроками девушки тоже сбивались вокруг меня. Самое приятное для меня, а точнее, для моего плана, было то, что я им для общения больше не требовался, служа этаким фонарным столбом, под которым они встречались. Они разбивались на несколько “смешанных” групп — говоря “смешанных”, я имею в виду школьниц с разных факультетов — и о чём-то своём девичьем общались, время от времени оглашая пространство взрывами хохота, иногда оставляя меня предоставленным самому себе или — что даже ещё лучше — одной хорошенькой блондинке со Слизерина.

Лучшей наградой моим замыслам был вынесенный мозг Снейпа, что, кстати, произошло в два этапа. Первый случился, когда Дафна поработала над внешностью Гермионы. Я тогда впервые в жизни увидел, как нос этого напыщенного индюка опустился на нормальный уровень. Весь урок зельеварения он просидел за своим столом, мечтательно подперев подбородок рукой, а когда котёл Невилла привычно взорвался, вышел из транса только для того, чтобы громогласно заявить:

— Двадцать очков Гриффиндору!

Когда же на следующем его уроки я уселся в тесный кружок девушек со всех факультетов, с ним приключилась форменная истерика, достигшая апогея в тот момент, когда он попытался оттащить в сторону Трейси Девис, ухватив её за руку. Тут уже слизеринки устроили ему обструкцию, дружно пообещав пожаловаться директору школы и министерскому Инквизитору на его грязные приставания. У Снейпа в его чёрном мозгу, видать, что-то щёлкнуло, поскольку он добавил ещё двадцать очков Гриффиндору, а в конце урока даже не решился на меня наорать, скорее всего, из-за того, что делать это ему пришлось бы в плотном кольце моих “поклонниц”.

Краб подошёл к стойке с оборудованием и достал пару совсем небольших перчаток, которые и предложил мне надеть:

— Сегодня, Поттер, ты будешь учиться, как правильно бить.

Он подвёл меня к огромному кожаному мешку цилиндрической формы, подвешенному на цепи к потолку и стал показывать движение рукой при ударе. Гойл отошёл к другому снаряду, который был, скорее, похож на небольшую грушу, на пружине прикреплённую снизу к фанерному кругу, и стал методично её набивать сначала одной рукой, потом другой, а потом обеими попеременно, отчего груша моталась, как бешеная. Я, раскрыв рот, завороженно следил за тем, как его кулаки ходят по кругу в высоком темпе, заставляя грушу плясать под ударами.

— Поттер, не отвлекайся! — снисходительно посоветовал Краб. — До этого у тебя тоже дойдёт очередь!

Я вернулся к самоистязанию у большой груши. Ещё через час непрерывной молотьбы по коже и возмущённых криков Краба, в которых слово “тупой” было, пожалуй, самым ласковым, я мчался обратно в замок искать Комнату-по-желанию. На мой прямой вопрос относительно того, откуда на меня внезапно свалилось счастье в виде их компании, Гойл ответил, что давно уже мечтал вломить мне с правой, но какой-то кодекс не позволяет им бить гражданских лиц. Краб же сказал, что указания им выдала очень, очень уважаемая и их родителями, и ими самими дама. В общем, я всерьёз задумался, не лучше ли было вступить в союз с Волди — тот бы просто шарахнул по мне Авадой, не утруждая себя предварительным отбиванием моей тушки для последующего запекания в панировочных сухарях.

Я, честно говоря, не знал, что ищу, поскольку Сириус не посвятил меня в свои планы относительно обстановки. К счастью, Карадок Дёборн нашёлся в коридоре на седьмом этаже, и мы сразу прошли вовнутрь. Я, конечно, ожидал чего-то особенного, но такого… Комната была абсолютно пуста — кроме двух тонких ковриков на полу, в ней не было ничего, даже стены вместо драпировки или деревянных панелей были просто покрыты ровным слоем штукатурки. В центре под потолком горел одинокий, неведомо кем забытый Люмос.

По правде говоря, я ожидал большего. Что, как минимум, мне дадут причаститься к какому-то тайному знанию или испить из какого-нибудь Фонтана Мысли. Отнюдь. Сириус уселся на коврик и, дождавшись, пока я размещусь напротив, начал нести такую тошнотворно-буддистскую чушь, что я подумал, что моя смерть близка. Ибо, если бы я не сдержал рвущийся наружу зевок, то он бы меня точно пришиб. Да, есть в этом какая-то ирония и даже неправильность — получить в зубы от Сириуса после мирной встречи с гориллами Хорька. Куда катится мир!

— Никто не знает, как работает магия, — разглагольствовал он. — Тем не менее, уже давно нам, волшебникам, очевидно, что никакой особой магической “силы” у нас нет. Есть разница в знаниях и умении их применять. Таким образом, чтобы быть сильным магом, нужно, в первую очередь, хорошо учиться.

Вот в этот момент меня чуть и не пробило. Я, конечно, привык к поучениям и готов принимать их от взрослых, но Сириус — он же мне как бы товарищ, помимо всего остального. И от своего товарища подобной мозгопромывки ожидал меньше всего, отчего она меня так легко и застала врасплох.

— Чем больше ты будешь знать, тем обширнее будет арсенал твоих заклятий и контрзаклятий, — поморщившись на “контрзаклятиях”, поскольку вновь вспомнил о проявленной сегодня дурости Поттера, за которую я именно в этот момент отдуваюсь в кабинете Амбридж. — Но одних знаний мало, как мало и практики. Тебе нужно научиться в точности до мелочей воспроизводить соответствующее заклинанию движения палочкой и делать это как можно быстрее. В идеале — рука сама должна двигаться, стоит лишь подумать о заклинании.

Тут уже я не удержался.

— О, мудрейший! — склонил я голову. Сириус прищурился:

— А скажи-ка мне, юный падаван, отжимался ли ты сегодня? — я усиленно закивал, показывая, что свою норму на сегодня уже взял. — Значит, знаешь, как это делается, — констатировал он. — Давай-ка, двадцать раз! — заметив моё колебание, он махнул рукой, подгоняя меня: — Давай-давай! Чем ты сильнее, тем дольше сможешь махать палочкой в бою!

Я в этом нисколько не сомневаюсь. Особенно важна выносливость, если вместо палочки махать битой для крикета или сачком для поло. Кряхтя от боли в перетруждённых конечностях, я принял стойку “упор лёжа” и, сцепив зубы, стал отжиматься.

— Чуть не забыл, — сказал Бродяга, когда я закончил, и полез в сумку, доставая мне стеклянную пол-литровую бутылку с зелёной жестяной крышкой, заполненную белой коллоидной массой. — На-ка, выпей, не так сильно завтра болеть будет, только взболтай прежде, чем открывать!

Я послушно взболтал, содрал крышку и начал пить.

— Фу, ну и гадость! — скривился я. По вкусу — практически прокисшее молоко.

— Это только в первый раз! — улыбнулся крёстный. — Когда распробуешь, ещё и добавки просить будешь!

Я осушил бутылку и приготовился внимать.

— Я тебе открою маленький секрет. В конце концов, кому ещё, как не моему крестнику? Знаешь, зачем в Азкабане дементоры? — вдруг спросил он.

— А при чём тут это? — удивился я.

— При том, — ответил он. — За десятки лет безделья волшебник способен достичь такой степени концентрации, что творить заклинания он может любым предметом и даже без оного… Ступефай! — сказал он, взмахнув рукой, и в стену вонзилось запущенное им заклинание. Я вздрогнул. — Ловкость рук и никакого мошенничества! — засмеялся Сириус, показывая мне пустую руку.

— Так ты… Так вот ты как… — мне только и оставалось, что хватать воздух ртом.

— Да, Щеночек! — грустно посмотрел он на меня. — Сложнее всего было отрешиться от ужасающего чувства безысходности, которое в тебе сеют эти порождения тьмы.

— Ты… — я наконец справился с охватившим меня волнением. — Ты — лучший, Бродяга, и не потому, что ты сбежал из Азкабана. Ты…

— Я знаю, Щеночек, — снова улыбнулся он. — А теперь, когда ты увидел, к чему стоит стремиться, давай приступим к упражнениям.

Упражнения сводились к тому, что я должен был закрыть глаза и отрешиться от всего, сконцентрировавшись на одном-единственном Люмосе, и моя рука должна была сама его вычерчивать, как только я подумаю или скажу “Люмос!” По-моему, у меня в какой-то момент стало даже немного получаться, поскольку, когда Сириус разрешил мне открыть глаза, он выглядел довольным и беззаботным.

— Завтра — в это же время, — объявил он. — Кстати, мы с Дэйвом вроде как договаривались ещё и о боевых искусствах, но Нарцисса мне сказала, что она эту проблему решила…

— Да, — подтвердил я. — Она мне нашла учителей, которые, вроде как, понимают, что делают.

— Ну и хорошо, — согласился он и добавил: — Да, кстати, она поклялась в верности мне и тебе. Так что ей теперь можно доверять. Более-менее. Я передал ей то, что мой братан Димон приготовил специально для Малфоя, и таким образом она теперь почти полностью в курсе происходящего и предстоящего. За исключением, конечно, мелких деталей вроде источника этого знания и вообще… — он обвёл руками комнату. — Так, тебе, как я понимаю, пора! Не стоит заставлять ждать сразу девятнадцать подружек!

Он подмигнул мне, накинул на себя почти такую же мантию, как у меня, и мы вышли из комнаты. Вовремя, конечно, поскольку девчонки уже начали подтягиваться и недоумевали, отчего Комната-по-желанию недоступна. Я услышал ещё один тихий смешок крёстного, и вновь открыл вход. На этот раз я решил пошалить, и вместо более-менее классической библиотеки нам предстал диван совершенно персидского образца — ближневосточный интерьер, низкие столики, покрытые арабской вязью, персидские ковры, прозрачные занавески и множество шёлковых и бархатных подушек с бахромой. Девицы, точнее, те из них, кто смог оценить, прыснули от смеха, а Гермиона строго на меня поглядела:

— Гарри, это несерьёзно!

Я погладил её по хорошенькой головке, на которую так облизывался Снейп:

— Расслабься! В жизни должно быть место празднику!

В пять утра я, используя пинки и обсценную лексику, сумел растолкать своих товарищей на утреннюю пробежку, причём, они всё время ныли, что у них всё болит. Я им охотно верил — натруженные вчера мышцы и вправду ныли, и это при том, что я испил того белого зелья, что дал мне Сириус. Тем не менее, мы успешно завершили пробежку и зарядку. Мне только показалось или Рон всё-таки начал худеть?

За завтраком меня ждал сюрприз — на столе Гриффиндора стояла увесистая посылка. При попытке её поднять, я понял, что, во-первых, она весила около пятнадцати килограмм и, во-вторых, вмещала в себя два дюжинных контейнера молочных бутылок. На крупную надпись “Кефир” на боку коробки я внимания не обратил. Я распаковал тару и раздал товарищам по бутылке. Потом подумал и, подозвав первоклашку Хаффлпаффа, отдал две ему, шепнув на ухо, чтобы он отнёс их Гориллам. Потом вполне ожидаемо на меня наорала Анджелина. Что-то она меня начинает раздражать. Тем хуже для неё — в эту субботу будет полнолуние. Что это означает — все знают.

День прошёл, как по нотам. Как раз в нужный момент из меня вылез наружу Поттер и сцепился с Амбридж. Мерлин, как можно быть таким тупым! Я постепенно начинаю верить Крабу с Гойлом. Результат предугадать нетрудно — ещё один вечер “отработки”. В точности, как и было написано в Сценарии. Одно маленькое отклонение — случайно наткнувшись взглядом на кисть Инспектора, я заметил, что совсем не зря она весь день прятала руки — на тыльной стороне её ладони отчётливо виднелась надпись “Я старая лживая сука”, нацарапанная её собственным пером. Не очень, конечно, педагогично, но жить мне сразу стало веселее. Браво, Нарцисса! “Если не можешь предотвратить — возглавь!” Выйдя в полночь из кабинета Амбридж, я церемонно раскланялся с фигурой в капюшоне и придержал ей дверь. Ни в чём себе не отказывайте, миссис Малфой!

Вернувшись за полночь из петли времени, я натолкнулся в гостиной на Уизли и Грейнджер. Гермиона приготовила лекарство для моей руки, а потом они вдруг вместе начали меня убеждать, что, раз Амбридж ничему не учит, то это должен делать я. Чёрт, совсем забыл! Мало забот было, теперь ещё придётся возглавить АД, он же “Армия Дамблдора”. Одно то, что эта организация будет называться именем вурдалака Альбуса, приводит меня в прескверное настроение. В общем, спасибо тебе, Гермиона! А то у меня без этого дел не хватало! Я так разозлился, что разбил о пол миску с настойкой растопырника, и принялся на них орать, после чего меня немного отпустило, и я пошёл спать.

В следующие дни стало немного легче — Поттер внутри меня сидел тихо и не рвался ошарашить весь мир своей несгибаемостью и ослиным упрямством. Краб с Гойлом продолжали меня обучать на свой суровый манер, то заставляя меня колотить грушу, то используя в качестве груши меня. В четверг я ничего не делал, только прыгал на скакалке и поднимал гантели, и так и не понял, зачем. Сириус по-прежнему занимался моей концентрацией, и, судя по всему, дела шли вполне неплохо. Кроме того, он не упускал случая задать мне какой-нибудь вопрос по пройденному в школе материалу, заодно обновляя и свои знания. Насколько я понял, он сейчас ускоренными темпами читал книги по магии, восстанавливая забытые знания.

В пятницу утром Рону удалось полноценно отжаться один раз — нормально, стоя на носках и не сгибаясь при этом. Мы все вчетвером ему аплодировали, распугав спящих ворон на соседних деревьях. Невилл пока ещё так не мог, но видно было, что он старается — по крайней мере, отжимания на коленях он делал, пока уже не мог отжаться совсем, и я двумя пальцами поддерживал его под плечи, добавляя то минимальное усилие, которого ему не хватало на последний раз. Дин больше не спал на ходу, а жизнерадостный Шеймус уже втянулся и во время пробежки вовсю портил нам настроение своими дурацкими историями про родную деревню.

В ночь на субботу пришло время осуществления первой части моего плана. Я нарочно задержался подольше в гостиной, изображая усердие в учёбе, и дождался, пока все уйдут спать. Тогда накинул на себя мантию и отправился наружу. Я не поведал Сириусу моих планов полностью, поскольку не знал, как он отнесётся к ним — а с него сталось бы и присоединиться, — а лишь сказал, что принял его слова за дурную шутку, которой ни за что не поверю. Тогда-то он мне и рассказал о том месте, где сам рассчитывал “подновляться”. Полчаса ходу или десять минут бегом. Я предпочёл второе, для меня теперь вся жизнь — борьба. И не потому, что я хотел жить — нет, просто, я точно знал, к чему приведёт моя беспечность или бездействие — к смерти Сириуса, Римуса, Тонкс и Фреда, а главное — к Джинни Поттер. Тьфу! Эта мысль придала мне дополнительных сил, и я ускорился, огромными, как мне казалось, прыжками рассекая промозглость ночи.

Нужное место нашёл не сразу — над ориентированием по приметам, оставленным Сириусом, стоило ещё работать. “У красного гидранта повернуть в сторону от дома, где топят антрацитом, пробежать через поля клевера до начавшего гнить дерева, на котором свили гнездо сойки, пересечь пахнущий тритонами ручей, проползти под забором и, учуяв слабый кошачий запах, повернуть в сторону одинокого высокого дуба. На полпути между кошачьим запахом и дубом будет нужное место”. Это — шедевр! Начать с того, что в кромешной тьме цвет гидранта мне совсем не был виден, антрацит я худо-бедно распознал, а дальше… В общем, побродив с Люмосом по округе с полчаса, я увидел большую чёрную собаку и крикнул ей:

— Бродяга!

Это оказался и вправду он. Мы добрались до искомого кургана, тщась разглядеть за облаками полную луну. К ней же нужно было встать лицом! К счастью, Сириус успел где-то по пути найти проплешину в облаках и примерно представлял направление. Я плюнул вправо, ущипнул себя правой рукой за левую пятку и сказал “Чур, не я!”. После этого то же самое повторил крёстный. После этого, прищурившись, посмотрел на меня:

— Ну, я-то знаю, зачем я это сделал, а вот ты?

— Я тоже знаю, — с независимым видом парировал я. Сириус осуждающе покачал головой:

— Только не натвори ничего, за что мне пришлось бы краснеть!

То есть, говоря нормальным языком — не попадайся! Ничего такого, за что Сириусу пришлось бы краснеть, я, конечно, делать не собираюсь. Вот мама бы — та долго ругалась, это да, но Сириус… Он превратился в пса, и мы вместе побежали обратно к Хогвартсу. Точнее, это я быстро бежал, а он лениво трусил рядом. Проводив меня до дороги к замку, он гавкнул мне “спокойной ночи” и исчез в темноте, а я припустил скорее в спасительное тепло. Зайдя в Хогвартс, тут же развернул карту, желая поскорее убедиться, что таинственный обряд сработал. “Плакса Миртл” было написано в том месте, где находился я. То, что доктор прописал!

Сегодня была первая свободная от сценария суббота! То есть, я мог творить абсолютно что угодно, и мне это сошло бы с рук. Первой мыслью было, конечно, забросать навозными бомбами кабинет Амбридж. “А как же Снейп?” — возмутилось подсознание. Точно, проблему следовало решать комплексно. Я не выдержал и побежал советоваться. Точнее, послал сову с шифровкой.

“В одну телегу впрячь хочу я

Дитя от жабы с индюком.

Думаю, какое-нибудь приворотное зелье на обоих испытать”.

Ответ пришёл очень быстро — через пять минут:

“Мелко мыслишь. Я же просил не заставлять меня краснеть”.

Ничего ж себе! Куда уж крупнее? Придётся взять помощь зала. Я отправил сову ещё раз с запиской следующего содержания:

“Хочется хорошенько нашалить, а мыслей нет. Вся надежда на тебя. Жду в библиотеке”.

Почему в библиотеке? Да потому, что сегодня был солнечный день. Очень, очень солнечный день. И, естественно, в библиотеке оказалось всего три человека: я, Дафна и, естественно, Гермиона, которая, казалось, проводила там всё своё свободное время. Рядом с Дафной на стуле отчего-то сидела Мурка. Грейнджер некоторое время косилась на улыбающуюся ей Гринграсс, а потом недоумение отразилось-таки на её лице:

— А что это ты, Гарри, с Дафной в библиотеке делаешь? С одной лишь? Без остальных?

— У меня есть секретное дело, и мне нужна помощь кого-нибудь, кто по-настоящему разбирается в пакостях, — предупредил я ответ Дафны. — Согласись, слизеринка — идеальный вариант?

— Ну, — с сомнением протянула Гермиона, — наверное… Ой, какая хорошенькая! — наконец-то заметила она Мери-Сью, которая как раз спрыгнула на пол и тёрлась о мои ноги, и протянула было к ней руку, как кошка выгнула спину и зашипела. Герми с опаской спрятала конечность за спину и спросила: — А что ты придумал?

— В том-то и дело, что пока не придумал. Давайте всё-таки сядем, — показал я в сторону стола, за которым сидела Дафна. Мы сели, и я рассказал о своём желании: — Во-первых, мне хочется отплатить Амбридж за то, что она сделала. И не потому, что мне было больно, а потому, что… — тут я заметил, что Гермиона, вытаращив глаза, делает мне странные знаки, показывая на Дафну. Та заметила моё удивление и перевела взгляд на Герми, отчего последняя тут же заулыбалась и невинно захлопала глазками. — Успокойся, Гермиона, Дафна знает и про Амбридж, и про Маховик Времени.

— Но… Почему? — чуть не плача спросила подруга, которая искренне считала, что знание про Амбридж — её и Рона эксклюзив.

— Дафна встретила меня в коридоре после… экзекуции, — между прочим, чистая правда. Конечно, если именно так формулировать.

— А кто ещё знает?

— Из наших девчонок? Никто, — тоже, между прочим, чистая правда. Надеюсь, она не обратит внимания на мою оговорку. — Ну вот, а пока я думал, какую пакость хочу устроить, я вспомнил Снейпа.

— А что — Снейпа?

— Да ничего, — ответил я безразличным тоном. — Просто, не далее как вчера он весь урок пялился на твою задницу…

— Так вот зачем он заставил меня лезть на верхнюю полку за справочником! — пробормотала обескураженная Гермиона. Дафна тоже вытаращила глаза.

— Ага, а позавчера он не сводил глаз с твоей груди!

— Говорила я тебе, — упрекнула её Дафна, — три расстёгнутых пуговицы — это чересчур!

— С моей — чего? — не веря мне, переспросила Герми.

— Ах, прости! — исправился я. — Пытался заглянуть тебе за отворот рубашки, несмотря на то, что там всё равно ничего нет!

Бум! Какие красивые звёздочки! Надо будет её с Гойлом познакомить, пусть две родственные души найдут друг друга! Зрение постепенно стало возвращаться, и я увидел улыбающуюся Дафну и хмурую Гермиону на фоне потолка. Значит, я лежу на полу. Вот что значит прекрасно поставленный удар — я перевёл взгляд пониже — и очень толстый “Справочник бесполезных заклинаний”! Мурка лизнула меня в нос своим шершавым языком. Наверняка шрам будет!

— Это было не слишком-то умно, — заметила Дафна.

— Да чего уж теперь! — вздохнул я.

— Ты — скотина, Гарри! — буркнула Гермиона, держа справочник под мышкой. Меня посетила мысль, что у неё, привычной таскать такие тяжёлые книжки, должны быть сильные руки, что только что было доказано эмпирическим путём. Дафна подала мне руку и помогла подняться, довольно зардевшись, когда я в знак благодарности когтями пощекотал её ладошку. Мы опять сели.

— Так вот, Снейп…

— Мы уже поняли, что он — грязный любитель малолеток, заглядывающийся на пятнадцатилетних учениц, — хмуро сказала Гермиона.

— Ни в коей мере его не осуждаю, — быстро сказал я. — Сам грешен!

— В чём? — не поняла она.

— Я, видишь ли, тоже заглядываюсь на пятнадцатилетних школьниц, — с раскаянием в голосе признался я и заговорщицким шёпотом добавил: — А иногда — даже не шестнадцатилетних!

— И на кого это ты заглядываешься? — очень таким ласковым и задушевным тоном спросила Дафна.

— Давай, расскажи нам! — требовательно постучала коготками по столешнице Гермиона. Я вздохнул:

— Ну, раз вы так настаиваете, то так и быть, расскажу я вам свой секрет, — я ещё раз вздохнул. — В последнее время я заглядываюсь на Панси Паркинсон.

Гермиона, которая до этого кивала головой в такт моим словам, так и продолжила кивать, только глаза вытаращила. Дафна опять мне улыбнулась. Гермиона наконец-то смогла набрать воздуха в лёгкие:

— На Паркинсон?!! — чуть не крикнула она, напугав сидящую у меня на коленях кошку, которая тут же цапнула меня за палец, требуя двойную дозу успокоительного. — На Панси Паркинсон? На эту корову? — кошка снова укусила меня, и пришлось подключить вторую руку.

— Герми, — сказал я оскорблённо, — выбирай выражения, когда говоришь о моей будущей жене!

— Жене?!! — тут она совсем впала в ступор, снова вытаращила глаза и надулась, чем-то неуловимым походя на Жабридж. В глазах Дафны весело плясали чертенята.

— Конечно! — беспечным тоном ответил я. Кошка начала тарахтеть, как трактор, которому почесали за ушками. — Вот закончу школу и сразу женюсь. Ну, это ещё не скоро. А на повестке дня у нас — Амбридж и Снейп. Я подумал, что неплохо бы их обоих обработать приворотным…

— Это мелко, Поттер! — перебила меня Дафна. Да что же это такое? Сговорились все, что ли? — Большому кораблю — большое плавание!

— Да я уже понял, что мелко, — с отчаянием в голосе сказал я. — А крупного ничего в голову не приходит!

— Был такой старинный ритуал… — прищурила она глаза. — Но это — хуже, чем смерть!

— Умоляю, продолжай! — попросил я.

— Десять лет Азкабана! — предупредила она.

— В смысле? — не понял я. — Их обоих — в Азкабан?

— Да нет же! — она начала терять терпение и поджала губы. Так, нужно на время прекратить паясничать, а то меня без сладкого оставят. В смысле, без поцелуйчиков! — Если попадёшься, то тебя посадят!

— Если я попадусь, то за меня будет краснеть Сириус, а это — хуже! — сказал я.

— Да нет уж, — усмехнулась она, — сядем вместе!

— Я тоже хочу! — попросила Гермиона.

— Сесть? — не понял я.

— Нет, я хочу в обряде участвовать!

— Ну хорошо, — сказала Дафна. — Я точно не знаю, где искать… Последний раз эту казнь применили около пятисот лет назад к неверной жене и её любовнику…

— Не томи! — сказал я.

— Суть в том, что наказуемые влюбляются друг в друга так, что жить друг без друга не могут, а когда приближаются друг к другу на, по-моему, два метра, начинают испытывать самые настоящие Круциатусы. Ни отмены, ни противоядия нет.

— Же-е-есть! — выдохнул я.

— Может, не надо? — жалобно спросила Гермиона. — Ну, подумаешь, на грудь мою пялился! У меня там всё равно ничего нет!

— Надо! — твёрдо сказала Дафна, которая знала чуть больше неё. Я приготовился было биться с внезапно прорезавшейся жалостью Гермионы, но тут случилось Чудо. Настоящее всамделишное Чудо, а не какое-то там волшебство. Такое, каких совсем не бывает. Мой демон наверняка назвал бы это роялем, и у меня даже появились сомнения, не его ли это рук дело. Так вот, в библиотеку ворвался Снейп и вороном понёсся вдоль полок, что-то бормоча себе под нос и выискивая на ходу. Наконец он остановился неподалёку от нас, что-то разглядывая на верхней полке, а потом потянулся за лестницей. Нас он не видел и, скорее всего, так и не увидел бы.

— Кхе-кхе! — раздалось рядом. Я удивлённо посмотрел на зачем-то кашлянувшую Дафну, а Снейп повернул к нам голову. Он бы даже и проигнорировал наше присутствие, если бы не выцепил взглядом Гермиону, которая, пытаясь казаться незаметной, безуспешно прикрыла лицо ладошкой. Глазки Снейпа сразу стали масляными, а на его лицо наползло какое-то совершенно неописуемое выражение, которое только хорошо изучивший его человек смог бы назвать улыбкой.

— Мисс Грейнджер! — вечно недовольный голос Снейпа не умел и не мог передавать радушия, и от воспроизводимых им сейчас интонаций даже кошка недовольно заворочалась у меня на коленях. — Всегда за учёбой, мисс Грейнджер! Очень, очень похвально! Десять очков Гриффиндору!

Я так понял, что нас с Дафной он вообще не видел. В упор.

— Здравствуйте, профессор! — со вздохом оторвала руку от лица Гермиона.

— Миссис Грейнджер, не поможете ли мне? — спросил Снейп.

— Да, конечно, профессор, — ответила она, вставая со своего места. — Чем я могу вам помочь?

— О, сущие пустяки, мисс Грейнджер! — проскрежетал он и показал на верхнюю полку. — Не достанете ли мне вон ту книгу с красным корешком?

Я давно заметил, что книги на Герми действуют, как валерьянка на кошек. Стоит ей показать книгу — и она забывает обо всём на свете. Так оно случилось и сейчас.

— Вы имеете в виду “Секреты и рецепты” Лукреции Борджиа, профессор?

— О, прекрасное зрение, мисс Грейнджер!

— Нет же, профессор, я её уже прочитала два раза!

— Невероятно, мисс Грейнджер! Десять баллов Гриффиндору!

— Вам её достать, профессор?

— Сделайте милость, если вам не трудно!

Герми стала забираться вверх по лестнице, а Снейп снизу провожал её взглядом, сложив руки на животе. Кому-то могло бы даже показаться, что он что-то мурлыкал себе под нос. Гермиона добралась до верхней полки, и ей пришлось наклониться вперёд, поскольку Снейп поставил лестницу немного в стороне. Он же стоял снизу, задрав голову и приговаривал:

— Двадцать баллов Гриффиндору! Тридцать баллов Гриффиндору! Пятьдесят баллов Гриффиндору!

— Кхе-кхе! — опять кашлянула Дафна. Гермиона, которая почти было дотянулась до книжки, посмотрела на Дафну, сузившимися глазами поглядела на блаженно жмурящегося Снейпа под лестницей и, одной рукой прижимая сзади юбку к ногам, стала спускаться.

— Простите, профессор, но достать её у меня не получилось! — покаялась она.

— Ничего, мисс Грейнджер, я сам! Двадцать баллов Гриффиндору!

Он полез на лестницу, не отрывая глаз от Гермионы, а она с понурым видом направилась на своё место.

— Будьте вы все прокляты! — прошипела она, усаживаясь.

— Так ты — с нами? — безмятежно улыбаясь, спросила Дафна.

— Да, я с вами! — прорычала Гермиона и вдруг накинулась на меня: — А ты тоже на меня пялишься?

Я аж опешил:

— Нет, конечно!

— А почему? — сузила она глаза.

— Я тебе уже сказал! — поднял я палец.

— Ты что, считаешь меня такой дурой, что я способна поверить в твои сказки про Паркинсон? — опять зашипела она, провожая взглядом Снейпа, который, наконец, соизволил оставить нас.

— Ну ладно, — согласился я. — Ты меня прищучила. Я тебе открою секрет, только ты никому не говори, обещаешь?

— Буду нема, как могила! — заверила меня она. Я склонился к ней и громким шёпотом сказал:

— На самом деле, я женюсь на Дафне.

Дафна теперь улыбалась задорно, а глаза Гермионы совсем превратились в щёлочки:

— Да я ни за что не поверю, что Дафна свяжется с кем-то вроде тебя.

— Почему? — спросил я.

— Почему? — заинтересовалась Дафна.

— Потому, что она-то уж точно может найти получше.

— Кого? — удивилась Дафна.

— Кого? — мне тоже интересно.

— Ну-у-у, например, — Гермиона подняла глаза к потолку, шевеля губами и перебирая варианты. — Ну-у-у, — повторила она.

— Ага! — сказал я. Она лишь развела руками. — Значит, мы с Дафной можем пожениться?

— Да, — ответила Гермиона.

— Дафна, милая, оно свершилось! — с чувством произнёс я, беря невесту за руку, от чего Мурка, лишённая половины причитающихся ей ласк, недовольно заворчала.

— Я и сама не могу поверить! — взволнованно ответила Дафна. — Счастье-то какое!

— Что случилось? Какое счастье? — ошарашенно переводила Гермиона взгляд с меня на Дафну и обратно.

— Ты нас благословила, вот что! — ответил я, и Дафна закивала в подтверждение.

— Тьфу на вас! — махнула рукой Гермиона. — Мы что, шуточки шутить здесь собрались?

— Почему бы и нет? — ответил я. — Ну да ладно. Итак, что там за ритуал?

Гермиона подняла с пола лежащий рядом с ней толстенный гримуар, бухнула его на стол и, не глядя, раскрыла его ближе к концу:

— Вот, пока вы тут шутки шутили, я уже все нашла.

— Да? — подозрительно спросил я. — А почему книга с таким жестоким ритуалом не в запретной секции?

— А ты почитай внимательно, — предложила она.

— Хм… — сказал я. — Кровь двенадцати девственниц… Где же мы её возьмём?

Обе девушки залились краской.

— Поттер, — проникновенно сказала Дафна, — а тебе никто не говорил, что ты…

— Тупой? — закончил я. — Сегодня ты будешь первая. А что?

— Да у нас вообще-то целый класс… — ещё гуще покраснела она. Вот этого я не понимаю. Что краснеть-то? Если бы ни одной в классе не нашлось, вот тогда бы пришлось краснеть! А так…

— Так что, решено? — спросил я своих подельниц по заговору.

— Решено! — синхронно кивнули они.

— Тогда я беру на себя все ингредиенты, кроме крови. Это уж вы сами! Сколько нам времени потребуется?

— Дня четыре, — ответила Дафна, бегло прочитывая список требуемого. — И маг, способный вывести из строя Снейпа на несколько минут.

— Да, с этим будут сложности, — посетовал я.

— Не волнуйся! — ободрила меня Дафна. — Как раз такой у меня на примете есть!

Я потрепал на прощанье кошку за ухом, и они ушли собирать остальных для похода в Хогсмид. Мы встретились на выходе и большой гурьбой двинулись в деревушку, причём не столько ради магазинов, сколько для разнообразия и моциона. В “Кабаньей голове”, как ни странно, оказалось достаточно места, чтобы разместить нас всех. Дафна демонстративно отсела на дальний конец стола, предоставляя возможность тем, кто был не столь удачлив этим утром, сидеть рядом. В результате я оказался под плотным надзором Миллисенты и Лаванды в окружении Сьюзан, Мораг и Салли. К сожалению, симпатичная Лиза оказалась затоптана ещё на дальних подходах и сразу сдалась. Мы просидели почти до самого вечера, пока я не спохватился, что сегодня тренировка по квиддичу. Дамы не пожелали оставаться без меня, и мы так же неспешно, прогулочным шагом двинулись назад. Ещё пять минут у входа в замок заняло целование ручек, и я уже в темпе понёсся за оборудованием.

Тренировка выдалась без приключений — мы летали, били, хватали, а Малфой с Гориллами и Панси на трибунах улюлюкали и смеялись. Похоже, у нас наконец-то появилась настоящая группа поддержки, о необходимости которой мечтал ещё Оливер. Когда мы закончили, я чуть не бегом бросился в душевую — для реализации моего плана мне важна была каждая секунда, которую смогу отыграть. Я вытерся, оделся в чистое, захватил с собой необходимые вещи и пошёл на выход. Выглянул в коридор, убедился, что там никого нет и, накинув на себя мантию-невидимку, проверил, что на карте по-прежнему написано “Плакса Миртл”.

Крадучись, я добрался до нужной мне двери и приложил к ней ухо. Вроде, тихо. Я неслышно зазглянул, готовясь в любой момент сигануть зайцем. Никого. Зашёл и стал выискивать себе местечко получше. Вот где бы расположиться? А, без толку! Всё равно, чужая душа — потёмки! Я нашёл место, откуда были видны практически все уголки, закинул принесённый мешок на шкаф и стал забираться вслед. Это оказалось не так легко, как я себе представлял, но попасться было бы ещё хуже. Забравшись, поудобнее уселся, проследив, чтобы мантия скрывала меня целиком и полы не свисали со шкафа. А то застрянет в двери — и Сириусу придётся краснеть! Взяв мешок в руки и, заранее открыв его, чтобы потом не шуршать бумагой, приготовился ждать.

Минут десять ничего не происходило, и я уже почти было смирился с тем, что сегодня кино не будет, как в коридоре послышались девичьи голоса. Я замер тихо, как мышка. В голову лезли всякие бесполезные мысли вроде того, видна ли мантия-невидимка в тепловизор и сколько крылышек у бабочки, а в ушах стучало залитое адреналином сердце. Дверь открылась, и вошли Анжелина и Кэйти, а с ними зачем-то пришли подружки Кэйти — Лианна, Виолетта и Алиса. Я смотрел во все глаза, боясь что-то пропустить. Раздевшись первой, Анджелина дошла до душа и включила воду, настраивая температуру. Не отрывая от неё глаз, я достал из бумажного мешка кусочек попкорна и положил его в рот.

— Хрум!