Significant Digits - Значащие цифры (джен)

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Всё чрез Него на́чало быть, и без Него ничто не на́чало быть, что на́чало быть. В Нём была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.

— Евангелие от Иоанна, 1:1-5

≡≡≡Ω≡≡≡

Конец наступил незаметно и неслышно.

Аврор Кванон вошла в переговорную, жестом подозвала Крейм и что-то пробормотала. Крейм кивнула и вышла, а Кванон заняла позицию позади Гарри. Он кивнул ей, но спрашивать ничего не стал — скорее всего, дело было в какой-то рядовой мелочи, к тому же он доверял Кванон не меньше, чем Крейм.

Гарри вернулся к обсуждению следующих этапов космической программы с Луной и Амбридж. К сожалению, главной проблемой на повестке оказался конфликт между двумя сферонавтами: Бэзилом Хортоном и Роном Уизли. Они отказывались работать вместе. Луна хотела отстранить обоих и найти им замену, а вот Амбридж явно была на стороне Хортона и считала, что следует убрать только Уизли.

Спор продолжался уже двадцать минут, но они всё ещё не пришли к консенсусу.

— На следующей неделе я поговорю с ними обоими и тогда приму решение, — вздохнул Гарри. Он сложил пергаменты в стопку и сдвинул их в сторону.

— Хорошо, Гарри, — слащаво пропела Амбридж, бросая на Луну взгляд, полный плохо скрываемого триумфа. Она встала из-за стола и снова посмотрела на Гарри. — Ты поговоришь с ними и сразу всё поймёшь, разница очевидна: неотёсанный мальчишка против опытного мужчины.

— Очень опытного, — загадочно бросила Луна, поднимаясь. Амбридж покраснела. Гарри вздохнул и покачал головой.

— Спасибо, — сказал он.

— Ты в клинику? — спросила Луна после того, как Амбридж поспешно вышла.

— Только через час, — сказал Гарри, откидываясь в кресле. — Я собирался немного почитать. Выдались...

— Мистер Поттер? — послышался голос Крейм за дверью.

— Да? — отозвался Гарри. На самом деле он собирался навестить профессора Квиррелла, принести ему новых кассет и книг. В последнее время у Гарри наконец-то появилось больше окон в расписании, и он мог снова позволить себе вести беседы с узником шкатулки и был бы крайне недоволен, если бы сегодняшнюю встречу пришлось отменить из-за каких-то глупостей. Что на этот раз? Очередная выходка учеников, ищущих его благосклонности, или кто-то опять безуспешно пытается атаковать Тауэр?

— Сэр, вы нужны в Материальных Методах. Наконец вернулся один из гоблинов с информацией о том, что у них происходит, — обеспокоенно сказала Крейм, что было совсем на неё не похоже.

— Хорошо, — сказал Гарри, — Наконец-то. Хотелось бы знать, что происходит в Акле. Мне не нужна ещё одна группа замкнутых сердитых Созданий... хватит с нас кентавров.

— Удачи, Гарри, — сказала Луна, подходя к двери. — Постарайся их вернуть... они нам нужны.

— Конечно, Луна, — ответил Гарри и направился вперёд по коридору, разделившись с ней.

Повернув за угол, он с удивлением наткнулся на незнакомца в окружении нескольких целителей и авроров из клиники. Амбридж тоже стояла рядом и улыбалась.

— Что... — начал было Гарри, но мужчина уже сделал шаг вперёд. Гарри инстинктивно отпрянул. Почти так же молниеносно он запустил руку в левый рукав и выхватил палочку. Но мужчина оказался проворнее: он успел коснуться запястья Гарри, а дальше уже было поздно.

— Эгестиментис.

≡≡≡Ω≡≡≡

Гарри Поттер-Эванс-Веррес существовал. Это утверждение было истинно. Существовал не только здесь, но и где-то ещё. Часть его сущности была отделена, спрятана где-то в другом месте, в то время как оставшийся небольшой кусочек разума был разложен перед врагом, ничем не защищённый.

Гарри наблюдал, не чувствуя ничего, кроме праздного любопытства.

Его сознание лежало перед ним как на ладони. Словно во сне, оно перетекало из одних форм в другие, постоянно изменяясь, но оставаясь при этом неизменным. Гарри видел гормональные всплески, глубинные импульсы, воспоминания, мимолётные ощущения — всё, из чего состоял его разум, но понимал всё это будто откуда-то издалека. Ещё он заметил, что нечто твёрдое пронизывало части его разума: Нерушимый обет сковывал мысли, не позволяя принимать им некоторые формы... но это зрелище не имело значения. Гарри был пятнышком, осколком, пылинкой самосознания.

Мужчина, коснувшийся его руки, тоже был здесь. Враг. Где-то глубоко внутри Гарри это знал. Но это тоже не имело значения. Гарри, являвший собой не более, чем тень Гарри, просто наблюдал.

— Здравствуйте, мистер Поттер. С тех пор, как мы виделись, вы успели повзрослеть, — сказал мужчина.

Он был среднего роста, неопределённой национальности: со смуглой кожей и азиатскими чертами лица, заметно поредевшими волосами и спокойными карими глазами. На нём была простая и очень качественная мантия.

— Я Мельд. По крайней мере, вы можете так ко мне обращаться. Это слово из моей далёкой молодости.

Гарри впитал эту информацию и ощутил, как она проходит через сознание и попадает в глобальные части разума, где поддаётся критическому анализу. Но осознавала это лишь малая часть Гарри, которой не были доступны такие сложные реакции как речь или сопротивление.

— Вы в безопасности, мистер Поттер. Я не собираюсь вас убивать. Когда мы закончим, вы изменитесь, но не умрёте. Не пытайтесь сопротивляться. Ничто из доступного вам не сможет помешать Прикосновению Леты. Ваша окклюменция — детская игрушка, которая больше подходит для забав, чем для защиты. Если вы будете сопротивляться, миру от этого не станет лучше... поверьте, мои действия миру лишь во благо, — сказал Мельд. — Если мы хотим сохранить жизнь, магия должна исчезнуть. Таков завет атлантов. Таков завет Величайшего из волшебников, Мерлина. Мы долгие годы воплощаем его в жизнь, делаем свои ходы и наблюдаем, как магия иссякает.

Мельд стал пробираться сквозь разум Гарри, аккуратно протискиваясь сквозь колышущиеся творожные занавески, пахнущие белоснежной чистотой.

— Вы совершенно непредсказуемы, мистер Поттер, поэтому я не стал полностью лишать вас сознания. Мало ли какие ловушки вы заложили в своём разуме, пока скрывались от магического подслушивания и подглядывания в своей зазеркальной башне. Я предпочитаю не рисковать. К сожалению, из вышесказанного следует, что сейчас мы не сможем побеседовать. Приношу вам за это мои извинения.

Он запустил пальцы в белый творог, отделил кусок и принялся с любопытством его рассматривать.

— Так много необычных идей... — он улыбнулся. — Вот оно. Так-так-так... пророчества, значит? «Лишь обратившись к скорпиону и лучнику, запертым за гранью, откуда нет возврата, можно решить главную загадку. Этим путём повержена будет смерть для изгнанного отца». И что это значит... а, понятно.

Мельд вытянул похожий на репей серый узелок, чтобы лучше его рассмотреть. За ним следом потянулся целый ряд таких же: они походили на упругую колючую верёвку. Мельд внимательно изучил один из её сегментов. Любопытство на его лице сменилось удивлением, словно он что-то осознал.

— Какое интересное применение Камню Души вы нашли, конечно, если не ошибаетесь с выводами. Признаю, это... умно. Даже гениально, учитывая, как вы отбирали камень у нашей пешки, — он покачал головой с тихим смехом. — Если ваш план заключался в этом, вам очень повезло, что я пришёл. «Повергнуть смерть»?.. Что, как вы думаете, может из себя представлять такое событие? Если бы вы хотя бы секунду подумали об альтернативных интерпретациях и возможных исходах, вы бы пришли в ужас, бросили эту затею и занялись бы собственной жизнью. Но вместо этого вы выбрали желаемое значение и ухватились за него, — Он замолчал, задумчиво разглядывая другие колючие комки. — Так далеко вас заводит чувство вины, а не здравый смысл.

Мельд раскрыл ладони, позволив пахнущим уксусом шарикам света снова собраться в форму трёхмерной сетки, пульсирующей энергией. Колючая верёвка не превращалась в светящиеся шарики, она была и тем, и другим. Осторожными движениями пальцев Мельд проследовал за пучком нитей в сетке и добрался до яркого узла, всё это сопровождалось кислыми на вкус пульсациями света.

— Другие пророчества... мальчик, которому суждено сломить великий дом… Ерунда. С тем же успехом этот мальчишка Лоуренс может разрушить и чей-нибудь особняк, а не сыграть роль в вашей маленькой политической игре. Попытки изменить его отношение были пустой тратой времени.

— О, так-так-так... — пробормотал Мельд и ухватился пальцами за жёлтый костяной бугорок, вытягивая его из узловатой массы как ириску и получая тем самым некую информацию.

Гарри наблюдал, находясь одновременно здесь и не здесь. Мир для него ограничивался одним мгновением, сознание походило на примитивный разум животного, и это было так чудесно.

— Да, — проговорил Мельд, — Это вы то дитя, что «разорвёт на части сами звёзды на небесах». Следовательно, вы также «разобьёте на кусочки небесные огни», «распечатаете глаза неба» и всё прочее, сформулированное подобным образом — серия пророчеств, относящихся к одному ребёнку и одному решению. Это было очевидно ещё Дамблдору, поверженному ферзю Нелл. Думаю, вас нельзя винить. Вы старались, старались изо всех сил, применяя все инструменты и знания, что у вас были. Вы хозяин мира — или по крайней мере могли бы им быть, если бы решились поставить мат вашим оппонентам. Может, конечно, не в один ход, но это не суть важно. — На мгновение Мельд замолчал. — Такой властью могли похвастаться единицы. Возможно даже, один только Мерлин. Но ваши цели были выбраны неверно, они откровенно глупы, и вы не воспользовались большей частью своих возможностей. На протяжении стольких лет у вас был доступ к древнейшему наследию, а вы потратили это время на глупости — «спасательные шлюпки с Земли», серьёзно?

Волшебник тихо засмеялся, качая головой. Он перешёл к другому месту на внешней стороне костяной массы и прикоснулся к гладкому заметно выпирающему бугорку.

— Комбинация магловского и волшебного — не новая идея, что бы вы себе ни думали. И какие же плоды она вам принесла, кроме игрушек в небе? Посмотрим.

Он отломил бугорок и запустил руку в костную ткань, разрыхляя её пальцами, проникая всё глубже. Наконец он вытащил полную пригоршню бесформенной белой массы и осторожными, но уверенными движениями придал ей вид колонны.

— Что это? — он принялся изучать мысли. — Какая-то сентиментальная смесь старой философии, новой «науки» и слов Мерлина? Что ж, всё это...

Голос Мельда оборвался, повисло долгое тяжёлое молчание. Казалось, его оглушило осознание. Он сделал шаг назад и всплеснул руками, лицо налилось кровью, а губы исказились в негодовании:

— Ты понял это, но решил отбросить идею?!

Гарри, частичка блаженного сознания, наблюдал за этим гневом с отстранённым интересом. Он заметил изменения в тихом перестуке длинных острых зубов внутри огромной челюсти, которая теперь олицетворяла его разум; Мельд схватил один длинный резец, но другие начали двигаться воронкой вверх и вниз, демонстрируя этим неописуемым образом, что часть Гарри огорчилась. Пылинка, которой был Гарри, наблюдала за своей собственной отчаянной, но безуспешной борьбой.

— И при этом вы искренне верите, что хотите сохранить все жизни. Надо отдать вам должное, ваши намерения действительно чисты. Но вместе с тем вы не видите противоречия в том, что хотите пожертвовать жизнями из страха перед неким абсурдным событием, которое произойдёт через... — Мельд с силой ударил по зубу, внимательно разглядывая поверхность, — «гугол» лет. Отборнейшая чушь, и она показывает, какую серьёзную угрозу вы представляете.

Мельд махнул рукой и выпустил огромный зуб, позволив ему выскользнуть из хватки и вернуться на своё место, словно отпуская вместе с ним свой гнев. Он вздохнул.

— Последствия... за гранью практической выгоды... ох, но ведь вы знаете так мало. Гениальный идиот, который наудачу двигает фигуры по доске. И сколько здесь искажений! Они распространяются внутри вашего разума, словно гниль. Том Риддл внутри и Том Риддл вовне, и вы всё больше превращаетесь в них обоих.

Он покачал головой и упёр руки в бока, глядя сверху вниз на окружающие его толстые комки жира, повисшие в воздухе.

— Хоть я и опасался, но всё же хорошо, что я пришёл. Я не только уберегу вас от глупости, но и получу новые знания, о которых и мечтать не мог. Не могу найти метафору из игры королей... достаточно сказать, что долгие века усилий не позволили бы мне подняться так высоко, как позволят ваши безумные способности.

Часть Гарри, которая была в сознании и спокойно наблюдала, заметила внутри себя движение. Планомерный подъём ментальной защиты — скрытая сила, которую он получил в результате долгих лет практического применения интроспекции и системного мышления. Гарри не мог прикоснуться к ней, не мог познать, мог только наблюдать.

Он так долго тренировал свой разум: эвристики, когнитивные искажения, окклюменция, обеты. Он не был древним и могущественным, но его сила была в логике, критическом мышлении и стремлении к рациональности. Никто не был хозяином его разума, кроме него самого.

Далёкий разум, содрогаясь, разрастался, всё ритмичнее пульсировал созвездиями из жирных шариков, и изо всех сил старался вернуть контроль. Мощная дрожь пронеслась через всё его естество.

Гарри и Мельд спокойно наблюдали.

Дрожь затихла. Разум Гарри умолк и признал поражение.

— Для начала, — сказал Мельд, протягивая руки к двум жирным каплям и соединяя их в одну, — нам следует кое-что изменить. Пожалуй, ваш Нерушимый обет — он воистину нерушим, даже для меня — действительно оберегал нас прежде, и нам стоит быть благодарными Тому Риддлу и его дальновидности. Но сейчас будет гораздо лучше, если вы целиком будете моим.

Гарри Поттер-Эванс-Веррес наблюдал за своим хозяином, не чувствуя ничего, кроме праздного любопытства.