Significant Digits - Значащие цифры (джен)

[Гоблинский военачальник КРЭД БЕСПЁРЫЙ в сопровождении двух СЛУГ входит на сцену слева]. КРЭД выглядит как омерзительное чудовище с пеной у рта, на нём грязные шкуры животных и ожерелье из зубов волшебников. Его руки в крови. Его СЛУГИ одеты так же по-дикарски, в руках у всех горящие факелы. Гоблины с торжествующим видом останавливаются перед КАРЛОМ и ЭРИН.]

КРЭД: Вы только гляньте на принцессу! Теперь, когда я, гоблинский ангел мести, пришёл пролить человеческую кровь, она трепещет от страха! Это цена, которую ваш народ платит за свои преступления! Возмездие следует за лихими делами так же неотвратимо, как следуют друг за другом времена года. Пришло наше время жатвы и ваше время умирать.

ЭРИН: Я благородная ведьма Британии, сэр, и я не трепещу от страха. Это удел зверей.

КАРЛ: [Бесстрашно] И гоблинов.

КРЭД: [Скрежещет зубами и подпрыгивает, размахивая руками.] Вы и теперь дерзите мне, когда я сжёг вашу жалкую деревушку дотла, когда не осталось ни скота, ни даже единого колоска на ваших полях?!

КАРЛ: Да.

ЭРИН: Ты не достоин иного. Понять, что правильно, а что нет, так же легко, как отличить день от ночи. И если бы позже кому-то случилось стать свидетелем того, что здесь произошло, я бы сказал ему, что нужно лишь оглядеться вокруг, чтобы понять, где добро, а где зло! И тогда какой волшебник, узрев безобразность и бессмысленную жестокость зла, не пообещает впредь всегда искать добро в себе?

— «Последние дни Эксис О'Бруйн», С. Лей, постановка 1979 года в Лондоне

≡≡≡Ω≡≡≡

Медицинский центр Джона Сноу и Школа Сомнения (Тауэр)

18 мая 1999 года

В тот же день

— Почему вы держали существование этого места в секрете от всех, мистер Поттер? — спокойно спросил Мельд. Он оглядывал маленькую комнатку, в которую они попали из зловещего коридора, полного чар, замков и ловушек, среди которых Мельда особенно позабавила та, где нужно было подождать 5 минут, ничего не делая.

Комната была обставлена весьма аскетично. Стопки аудиокассет, несколько магнитофонов, укрытых в густой листве Лавгуд, в центре небольшой деревянный стул, на сиденье которого жёлтый блокнот и механический карандаш.

Рядом стояла чёрная шкатулка.

Гарри мельком взглянул на неё и, медля с ответом, пошёл к одному из магнитофонов, чтобы выключить аудиокнигу. Тихий голос вещал: «Может быть, эти уверения и были искренны, но при том высоком положении, на которое его вознесла фортуна, он едва ли мог…⁽¹⁾ — Гарри нажал на кнопку, и запись оборвалась на середине предложения.

— Мистер Поттер? — настойчиво повторил Мельд.

— Этот Тауэр не первый, — ответил Гарри. — Изначально мы располагались в специально оборудованном месте, которое было частью Хогвартса. Там произошло... нападение. Могущественный волшебник, обезумевший от горя, требовал, чтобы мы воскресили его ребёнка, хотя лично мне кажется, это был его способ самоубийства. Он всё продумал... даже отправил нам сообщение из будущего, чтобы мы не смогли воспользоваться Маховиками Времени. Тогда… Погибла Гермиона. И её феникс. — Гарри вздохнул, — Волдеморт тогда существовал в виде маленького камня в кольце, которое я носил. Когда во время борьбы с нападавшим Гермиона оттолкнула меня в безопасную область, я упал и обронил кольцо. Если бы я тогда надолго потерял сознание или погиб... Волдеморт мог возродиться или освободиться прямо с Философским камнем под носом! Хмури предупреждал меня, что так и будет, и мы даже ввели дополнительные меры предосторожности, но… Следовало сразу признать, что этот план никуда не годится. Из всех возможных способов заключения Волдеморта я выбрал самый рискованный. Поэтому я принялся искать другие варианты. И всё оказалось проще, чем я думал… Многие волшебники прошлого работали над созданием сознания в искусственной среде или его переносом туда, что, кстати, не может не беспокоить. Так вот, мы особым образом приготовили специальный сорт мандрагоры, — и он стал вместилищем сознания Волдеморта. Я знаю, что многие не разделили бы моих моральных принципов: не стали бы всем этим заниматься, а предпочли бы какое-нибудь более… летальное решение.

— Ну да, — сказал Мельд задумчиво. Они оба смотрели на шкатулку. Волдеморт по-прежнему молчал.

— Однако, вы ошибаетесь, мистер Поттер, — добавил Мельд. — То сообщение отправил не безумный волшебник, а мы. Мы познакомились с тем господином, когда он вторгся в наше место для встреч. Он стал нашей первой попыткой вмешаться в ваши афёры… не вполне удачной. Хотя, если учесть, к чему она привела, то, может, и наоборот.

Гарри закрыл глаза и покачнулся. Он попытался удержаться за стену, но сполз вниз, на одно колено.

— Вы убили Гранвиля... Убили всех этих людей... сэр, я не могу... простите...

Мельд покачал головой и мягко улыбнулся. Он подошёл к Гарри, наклонился и утешительно положил руку ему на спину.

— Ничего, дайте себе минутку. Боюсь, это моя вина... я изменил в вас слишком мало. Только ваш... ох, нет подходящего слова... Только ваш телос. Самое важное. Поэтому вы ощущаете конфликт. Но ничто не сможет преодолеть мои изменения. Не бойтесь.

— Бойтесь, — внезапно сказал Волдеморт. Мельд повернул голову на звук и выпрямился, но не выглядел обеспокоенным. На его лице было прежнее любезное выражение, которое так ему подходило.

— Я не передразниваю вас, — продолжил мужской голос из шкатулки нейтральным тоном. — Это совет.

Мельд ответил не сразу. Вместо этого он подошёл ближе, внимательно рассматривая чёрную шкатулку.

— Благодарю, но я не принимаю ваш совет. Вы Том Риддл? Или вы называете себя своим последним именем, Профессор Квиррелл?

— У меня было много имён, — сказал Волдеморт. — Обращайтесь ко мне так, как вам больше нравится.

— Прекрасно, Лорд Волдеморт, — с улыбкой сказал Мельд. — Я пришёл с визитом в Тауэр. Вы можете звать меня Мельд — это слово из языка, на котором говорили, когда я был молод.

Последовала пауза, затем Волдеморт сказал:

— Я понимаю, что вы имеете в виду, но ваша ложь совершенно неубедительна. Я бы попросил вас не принижать мой интеллект, Мельд, если мы собираемся вести беседу.

— Вот как? — спросил Мельд, немного громче, чтобы его было слышно на фоне судорожных рыданий Гарри, изо всех сил пытавшегося взять себя в руки.

— Пусть я и не знаю, как эта тюрьма влияет на мои способности, но я всё же не идиот, — сказал Волдеморт. — Я не настолько наивен, чтобы без доказательств поверить в существование такого древнего мага. Очевидно, вы каким-то образом смогли подчинить мистера Поттера своей воле. Подобное вмешательство — это всегда риск, насколько бы вы ни были искусны. Если регулярно идти на риск, пусть даже минимальный, пусть даже раз в столетие, мало шансов дожить до сегодняшнего дня. Превратности судьбы, — Голос из шкатулки издал искусственный смешок. — Я знаю, о чём говорю, уж поверьте.

— Занятно, — любезно сказал Мельд, но больше ничего не добавил. Он поднял руку над шкатулкой и прошептал несколько слов, произнося их так, будто разрезал слогами материю. Постояв некоторое время в тишине, он опустил руку и выдохнул:

— Ах. Эта шкатулка. Раньше их было три. Не знаю, сохранились ли остальные, но эта работает, как прежде. Если её уничтожить, остальные будет бесполезно применять по назначению, если предположить, что они ещё существуют, — Он мягко улыбнулся. — Кэйри Орден повеселила бы идея использовать их как зоопарк, — Он склонился над шкатулкой и протянул руку, словно хотел прикоснуться, однако, остановился над тёмной гладкой поверхностью, по которой в ту же секунду пробежал красный узорчатый блик.

— Вы, маленькие тираны, всегда были полезны. Вы несётесь по миру, словно смерч, притягивая древние знания и устройства в свой хаотический шторм. Убиваете соперников, похищаете предметы силы и срываете тайные печати. А в конце какой-нибудь герой, или Прикосновение Леты, или Ритуал Дома, или Дустукхиаск уничтожает вас и большую часть того, что вы собрали или разрушили. — Мельд выпрямился, на его лице снова играла улыбка. — Ваши попытки сеять зло приносят миру много добра.

Гарри наконец пришёл в себя и поднялся на ноги. Его лицо было красным, волосы растрепались — казалось, он только что с кем-то отчаянно боролся.

— Вы пришли уничтожить меня, — резюмировал Волдеморт.

— О, да, — сказал Мельд. — Спустя шестьдесят лет после моей последней победы над вами, когда мы играли в шатрандж. Такой мучительно неприятный момент, не так ли?

— Что вы, моему положению можно только позавидовать. Наконец-то всё снова идёт согласно моему плану... Некоторое время это было не так, — сказал Волдеморт. — Простите, но я нахожу и положительные моменты в сложившейся ситуации.

— Сэр, он создал новое заклинание, улучшенную версию Крестража, — сказал Гарри, и хотя его голос звучал напряжённо, он стоял прямо и изо всех сил пытался помочь. — Если его убьют, или он покончит с собой, или даже просто переместится в человеческий мозг, его душа освободится и сможет возродиться. Мы разработали способ обнаружить сеть Крестражей, что позволило найти и уничтожить многие из них, но не все... Мы точно знаем, что как минимум один находится вне зоны нашей досягаемости на данный момент.

— За свою жизнь я создал невероятное количество Крестражей, и у меня был год после моего возвращения на их усовершенствование, — сказал Волдеморт размеренным голосом, который, тем не менее, передавал насмешку. — Кроме того, я использовал Кубок огня и Воскрешающий камень — два самых могущественных артефакта из ныне существующих — чтобы расставить ловушки.

Мельд кивнул, не переставая любезно улыбаться, и перевёл взгляд на Гарри.

— Это правда, мистер Поттер?

— Нет, сэр. Насколько мне известно, Волдеморт никогда не имел доступа к Кубку огня, — медленно сказал Гарри. Волдеморт не стал возражать. — Он хранится в Отделе Тайн... под Кадмейским классом доступа: слишком опасен для использования или исследований. Кажется, он спрятан внутри некоего магического озера или болота, или чего-то подобного — необходимая мера безопасности, доступ к нему имеет только хранитель Линии Мерлина — и он находится там с последнего турнира Трёх Волшебников. Но даже я никогда не видел его, хотя много времени посвятил поиску его брата. — Гарри поднял левую руку в перчатке и постучал по круглому украшению на ладони. — Древние могущественные артефакты отлично подходят для подмены Философского Камня.

Гарри замолчал, задумчиво глядя в одну точку. С его лба на щёку стекла капелька пота. Наконец, он продолжил:

— Думаю, Профессор сказал это лишь затем, чтобы получить дополнительную информацию. Он ожидает, что освободится, как только умрёт.

— А он освободится, мистер Поттер? — мягко спросил Мельд.

— Недавно группа исследователей из Тауэра — Мафальда Хопкирк, Долорес Амбридж, Луна Лавгуд, Бэзил Хортон и Неменья Сальери — смогла настроить Детекторы Тьмы на восприятие слабейшей магии. Поначалу применять их было негде, поскольку на любой волшебной территории они зашкаливали из-за фоновой магической энергии. Но затем мы создали их, — Гарри указал на Листья Лавгуд, — Они поглощают фоновую магию. Изначально их создавали, чтобы применять магловские устройства в комбинации с волшебными, но затем мы соединили их с таумаметрами и получили возможность отслеживать очень слабые магические связи, такие, как Каминные сети... или сети Крестражей. Которых у Волдеморта оказалось много… сейчас все Крестражи, кроме Воскрешающего камня, недоступны, поскольку находятся вне Тауэра. В другом мире. Но пока внутри Зеркала, в Тауэре, есть хотя бы один… Волдеморт может освободиться. Поэтому лучше его не убивать, сэр.

— Я видел это в разуме мистера Поттера, лорд Волдеморт, и это похоже на правду, — сказал Мельд, снова поворачиваясь к шкатулке. — Вы, вероятно, правильно поняли мою заинтересованность, ведь вы заметили, что я... намекнул на свой более солидный возраст.

Повисла долгая тишина.

— Лорд Злостный, — сказал Волдеморт.

— Архонт Ираклий Храбрый, — поправил Мельд, не переставая улыбаться, — Но да, я известен в истории как «Герпий Злостный» благодаря знаменитым сказкам героической четвёрки ведьм и волшебников.

Гарри уставился на Мельда с выражением благоговения, отвращения и боли на лице.

— Вы Герпий Злостный... который изобрёл заклинание Крестража? Который сражался с Ровеной Когтевран, Годриком Гриффиндором, Салазаром Слизерином и Хельгой Пуффендуй?

— Да. В этих людях было много добра или, если правильнее сказать, добрых намерений. Но даже тогда, в моей молодости, я смотрел дальше и видел больше, чем подобные им. Я понимал опасность магических артефактов, открытия путей в другие миры и привлечения их в наш собственный. Уже тогда меня мучил вопрос, почему никто не может понять урок атлантов, — Мельд с сожалением покачал головой. — О великой школе Хогвартс говорилось в пророчестве, воистину, только пророчество могло сплотить эту четверку, ибо что ещё, кроме великого триумфа или огромной опасности, было способно сделать это? Я попытался вмешаться. В интересы мира совсем не входил могучий оплот магического образования и исследований, и я хотел спасти всех нас, — мягко и без тени гордости сказал Мельд.

— Вы не справились и погибли, если верить истории, — сказал Волдеморт.

— Да. Но благодаря извесным предосторожностям я не исчез. И мои действия не остались незамеченными, — ответил Мельд. — Но это уже совсем другая история.

— Прекрасно, — усмехнулся Волдеморт, — Значит, ваша цель осталась прежней? Интересно, мистер Поттер всё ещё способен оценить иронию? Мистер Поттер? Вы там как, целы за этим контролирующим заклинанием?

— Это Прикосновение Леты, — подсказал Мельд, снова улыбаясь.

— Я читал о нём, — коротко бросил Волдеморт, — Так как, мистер Поттер, вы видите иронию?

— Да, Профессор, — сказал Гарри, снова закрывая глаза и обнимая руками живот. — Я здесь. И я понимаю иронию.

— И в чём же ирония? — полюбопытствовал Мельд.

— У нас с вами одна цель, возможно, даже одинаковые ценности, сэр, — сказал Гарри. — То есть, сейчас у меня единственная цель: служить вам как можно лучше, но раньше...

Мельд покачал головой и отмахнулся:

— Я понимаю, всё нормально. Вы пытаетесь сказать, что мы оба хотим спасти мир.

— И всё же, мистер Поттер, вы фундаментально не согласны. И это не вопрос истины и доказательств, не так ли? — спросил Волдеморт. — У вас одинаковая цель, но вы не согласны. И как же разрешилось это разногласие?

— Насильственно, — неохотно сказал Гарри, — В мой разум вторглись против моей воли.

Мельд с интересом переводил взгляд с Гарри на шкатулку и обратно.

— Я не понимаю подтекста в ваших словах, мистер Поттер, но я достаточно наблюдал за вашими приспешниками, чтобы понять, что вы не противник насильственных мер. В вашем подчинении есть люди, которые буквально всё своё время посвящают применению силы, стирая и заменяя воспоминания маглов.

— Используют когнитивный диссонанс в качестве оружия, — Гарри кивнул с ещё большей неохотой. — Но Профессор хочет преподать мне урок о власти, а не о морали.

— Понятно, — сказал Мельд. — Что ж, думаю, мы больше не можем тратить время. Довольно, — он поправил мантию и оглянулся по сторонам. — Вам не хватило духу покончить с этой угрозой — угрозой, которую вы по-прежнему зовёте «Профессор». Угрозой, которая смогла пробраться в ваше сердце и разум, даже находясь в заточении и будучи лишённой силы. Мир ничего не получит от жизни этого создания, но многое может потерять, — произнося это, Мельд не казался печальным, ликующим или безразличным. Скорее он излучал мирное спокойствие. — Вам есть что возразить, лорд Волдеморт?

— Вы примете доводы? — спокойно спросил Волдеморт.

— Я выслушаю всё, что вы пожелаете сказать, но я не передумаю, — сказал Мельд. — Простите. Вы слишком опасны, а ваша тюрьма слишком ненадёжна. Мои стремления не изменились со дня битвы в Алту-Алентежу, разрушенного мрамора Эштремоша, когда я повёл моего тараска и дементоров в великое сражение против четырёх титанов из пророчества. Ни гибель Ираклия Храброго в тот день, ни долгие годы после не изменили моей цели, к которой я стремился тысячами разных способов тысячи дней. Я не буду жесток и не стану давать вам ложной надежды. Ваша судьба определена, и она не изменится.

— Понятно, — сказал Волдеморт.

Волосы Гарри разметались, наполовину закрыв лицо. Несколько прядей прилипли к щеке, мокрой от слёз.

— Тогда позвольте сказать вот что, — проговорил Волдеморт со свинцовой серьёзностью. — Ещё не поздно.

Мельд улыбнулся, но ничего не сказал. Он слушал.

— Даже сейчас, — продолжал Волдеморт, — у вас есть возможность решить всё справедливо и мирно. Если вы снимете контроль с мистера Поттера и его маленьких друзей, он не станет мстить. Это поразительно и нелогично, но он будет хотеть работать с вами, вместе найти дорогу, ведущую вперёд. Он верит, что он герой, и считает, что герои всегда должны проявлять милосердие и искать ненасильственный путь. Его не беспокоит очевидное для нас с вами преимущество эффективности над милосердием.

К тому же, судя по всему, вы одержали лёгкую победу, и это должно вас насторожить. Мистер Поттер шагает по трупам тех, кто когда-то считал его болваном. И как тот, кто однажды ему противостоял, но был повержен и заперт в ловушке, уверяю, что ответные меры мистера Поттера абсолютно лишены злобы и от этого они по-настоящему жестоки. Его жестокость за гранью даже моего воображения, потому что исходит из извращённого милосердия… И если вам посчастливится выжить, вы даже не сможете его возненавидеть. Послушай моего совета, старик. Отрекись. Отступись. Отпусти.

Мельд помолчал, убеждаясь, что Волдеморт закончил.

— Не думаю, что в этом есть необходимость. — ответил он мягко. Казалось, его позабавила сама мысль. — Но я ценю вашу доброту. Почему бы вам просто не порадоваться мысли, что в своё время мальчишка уничтожит меня? Уверяю, он даже не думает о подобных планах, но почему вы проявляете такое великодушие?

Волдеморт рассмеялся. Это был холодный глумливый смех, выходящий за пределы возможностей озвучивающего его голоса. Всего миг он звучал точно как смех профессора Квиррелла: цинично и остроумно, беспощадно и язвительно. Человек, не испытывающий радости или любви, который нашёл утешение лишь в холодном честолюбии и власти. Наставник и монстр.

— Я искренне вас предупреждаю и предлагаю мирную альтернативу, — с триумфом заявил Волдеморт. — Если вы действительно не понимаете, что мои слова — самый серьёзный удар, что я могу вам нанести, то вы заслуживаете такой судьбы.

— Надеюсь, эта мысль вас утешит, — мягко ответил Мельд и повернулся к Гарри. — Пожалуйста, мистер Поттер, сделайте то, о чём мы говорили. Мир важнее сантиментов.

— Да, сэр, — выдавил Гарри. Они с Мельдом отошли и остановились у выхода из расширенного пространства по пути в узкий коридор с ловушками и защитными чарами.

Гарри вытащил из рукава палочку и достал из кошеля кусочек вольфрама.

— Джеминио, — проговорил он, касаясь палочкой поверхности металла. Кусков стало два, через мгновение — четыре, потом семь, двенадцать, двадцать... Спустя несколько секунд кусочки металла посыпались из ладони. Гарри бросил горсть в комнату, вольфрам тем временем продолжал реплицироваться даже на лету: тридцать три, сорок четыре, восемьдесят восемь… Металл дождём обрушился на пол, громко отскакивая от камня и чёрной шкатулки, которая замерцала красным светом.

Гарри и Мельд вышли в коридор, Мельд указал палочкой на дверь. От пола до потолка вырос тонкий голубой кристалл, закрывая проход. Через полупрозрачную лазурную перегородку было видно, как комната быстро заполняется вольфрамовой крошкой. Обычно металл не реплицировался так долго, а разрушался и исчезал, но Гарри сделал его постоянным с помощью Философского камня в правой перчатке. Гарри редко этим пользовался, поскольку подобные трюки могли поставить под сомнение наличие «особых трансфигурационных сетей», с помощью которых официально объяснялось искусство целителей Тауэра.

Довольно быстро в комнате за голубым кристаллом не осталось места, всё покрывала сплошная масса металлических кусочков. Не было видно ничего, кроме неравномерной металлической стены голубоватого цвета. Гарри мысленно остановил заклинание Джеминио и опустил дрожащую палочку. Его зубы были плотно сжаты, а мантия на спине темнела от пота.

Мельд скрестил руки на груди, не прерывая молчания. Наконец, старый волшебник мягко спросил:

— Дать вам ещё минуту?

— Да, сэр, — выдавил Гарри, — Извините... мне сложно справиться с чувствами, — Он вздрогнул, обнял руками живот и слегка согнулся.

— Я понимаю, — сказал Мельд. Он прикоснулся пальцем к голубому кристаллу, на поверхности которого открылось небольшое отверстие. Через него выпало несколько кусочков вольфрама, но давление верхних слоёв держало остальные на месте.

Гарри попытался выпрямиться и поднять палочку, но снова задрожал и согнулся. Он с трудом сказал:

— Я просто... Я...

— Позволь помочь, — сказал Мельд. Он мягко поднял руку Гарри, доведя её до отверстия в экране. — Если хочешь, можешь попрощаться.

— Прощайте, профессор! — крикнул Гарри.

Он набрал полную грудь воздуха и снова закричал что было мочи:

— Прощайте, профессор! Прощайте! Простите меня!

Гарри вложил все силы в этот крик, чтобы быть услышанным через плотную металлическую массу, чтобы быть услышанным несмотря ни на что.

И он получил ответ. Хотя это и было невозможно. Гарри лично проводил ритуал Озвучивания Мыслей, тщательно следуя предписаниям пергамента, и Волдеморт не должен был иметь возможность говорить так громко. Вопреки всему, он ответил, и ответом не стали прощение, добрые слова или хотя бы мольба.

Лишь насмешка.

— Пха! — прогремел холодный смех лорда Волдеморта, последняя полная ненависти издёвка, и затем голос превратился в пронзительный лязг магического шума.

Повисла тишина.

Мельд нахмурился.

— Никакого изящества, даже сейчас. — нахмурился Мельд. — Печальный конец. Действуй, — скомандовал он.

Гарри закрыл глаза и прикоснулся палочкой к вольфраму. Комочки начали плавиться, образуя монолит — огромный куб металла, заполняющий почти всю комнату, саркофаг для Волдеморта.

Гарри поднял руку и приложил перчатку к металлической поверхности.

Так закончилась история Тома Риддла.

≡≡≡Ω≡≡≡

Мобильная Мэри Гермионы, замок Повис, Уэльс

19 мая 1999 года

Следующим утром

Гермиона проснулась в слезах. Ей снился Гранвиль. Она ещё слышала эхо его радостного крика.

— Гермиона? — окликнула её Эстер, осторожно приоткрывая дверь в Мобильную Мэри и вглядываясь в полумрак. За окном лучи утреннего солнца подсвечивали зелень садов Повиса. — Извини, но от Гарри пришло сообщение. Ты ведь просила разбудить? Всё хорошо?

Гермиона шмыгнула и кивнула, вытирая лицо рукавом, а затем села.

— Ничего... просто плохой сон. Что хочет Гарри?

Эстер протянула пергамент:

— Вроде бы, ничего серьёзного... Он просто хочет, чтобы ты пришла. Говорит, ему нужно тебя кое с кем познакомить.

≡≡≡Ω≡≡≡

Πρὶν μὲν γὰρ ζώεσκον ἐπὶ χθονὶ φῦλ᾽ ἀνθρώπων

νόσφιν ἄτερ τε κακῶν καὶ ἄτερ χαλεποῖο πόνοιο

νούσων τ᾽ ἀργαλέων, αἵ τ᾽ ἀνδράσι Κῆρας ἔδωκαν.

αἶψα γὰρ ἐν κακότητι βροτοὶ καταγηράσκουσιν.

ἀλλὰ γυνὴ χείρεσσι πίθου μέγα πῶμ᾽ ἀφελοῦσα

ἐσκέδασ᾽: ἀνθρώποισι δ᾽ ἐμήσατο κήδεα λυγρά.

μούνη δ᾽ αὐτόθι Ἐλπὶς ἐν ἀρρήκτοισι δόμοισιν

ἔνδον ἔμιμνε πίθου ὑπὸ χείλεσιν, οὐδὲ θύραζε

ἐξέπτη: πρόσθεν γὰρ ἐπέλλαβε πῶμα πίθοιο

αἰγιόχου βουλῇσι Διὸς νεφεληγερέταο.

ἄλλα δὲ μυρία λυγρὰ κατ᾽ ἀνθρώπους ἀλάληται:

πλείη μὲν γὰρ γαῖα κακῶν, πλείη δὲ θάλασσα:

νοῦσοι δ᾽ ἀνθρώποισιν ἐφ᾽ ἡμέρῃ, αἳ δ᾽ ἐπὶ νυκτὶ

αὐτόματοι φοιτῶσι κακὰ θνητοῖσι φέρουσαι

σιγῇ, ἐπεὶ φωνὴν ἐξείλετο μητίετα Ζεύς.

οὕτως οὔτι πη ἔστι Διὸς νόον ἐξαλέασθαι.

В прежнее время людей племена на земле обитали,

Горестей тяжких не зная, не зная ни трудной работы,

Ни вредоносных болезней, погибель несущих для смертных.

Снявши великую крышку с сосуда, их все распустила

Женщина эта и беды лихие наслала на смертных.

Только Надежда одна в середине за краем сосуда

В крепком осталась своем обиталище, — вместе с другими

Не улетела наружу: успела захлопнуть Пандора

Крышку сосуда, по воле эгидодержавного Зевса.

Тысячи ж бед улетевших меж нами блуждают повсюду,

Ибо исполнена ими земля, исполнено море.

К людям болезни, которые днем, а которые ночью,

Горе неся и страданья, по собственной воле приходят

В полном молчании: не дал им голоса Зевс-промыслитель.

Замыслов Зевса, как видишь, избегнуть никак невозможно.

— Гесиод «Труды и дни»

1) Э. Гиббон ”Закат и падение Римской империи”, Том I, Х глава, перевод В. Н. Неведомского

Вернуться к тексту