Фиолетовая карамелька (гет)

Радостные возгласы слышались со всех сторон, когда деревянный кирпичик неожиданно упал, уводя за собой всю неустойчивую конструкцию. Все радовались, ведь, пока это не коснулось именно его, то всё хорошо. Джем стал отчаянно заваливаться на пол, издавая странные повизгивания поверженного животного. Вот кому придётся выполнять желание на этот раз. Придумывая весьма интересные и оригинальные задания для других, он не только веселил компанию, но и наживал себе врагов, и теперь настало время отплатить за все те страдания, что были испытаны благодаря этому светлому и радужному человеку. И Джем прекрасно осознавал свою участь.

Ребята злобно переглядывались, обсуждая планы мести, не скрывая их от несчастного Джема, так и лежавшего в убитом состоянии на паркете. Вздорные идеи посещали больные разумы одна за другой, повергая Джема в уныние, заставляя притворяться трупом ещё усерднее. И Миди решила сжалиться над другом к неудовольствию остальных, но вскоре все уже благодушно кивали, решая, что месть подождёт, а насладиться ещё одним представлением можно уже сейчас.

Джем, выбранный исполнителем танца, подскочил, забывая о своей маскировке, и радостно обнял Ченни, что подарил ему возможность уйти от наказания. Для главного танцора группы элегантный танец со шваброй не представлял проблем, зато предполагал развлечение.

— Боже, кто-нибудь, угомоните его! — раздались истерические всхлипы спустя десять секунд этого танца. Однако никто не мог подняться из-за смеха благодаря смертоносным движениям Джема. Наконец Широ накинулся на него, прерывая изящный изгиб на самозваном пилоне, и свалился на пол вместе с хохочущем Джемом, счастливым от того, что снова заставил друзей смеяться.

Маленькая передышка в связи с построением новой башенки закончилась, и осторожно ребята вновь начинали вытягивать блоки один за другим. Затаив дыхание, Лим выдвинула брусок в напряжённой атмосфере ожидания, и опасно шатающаяся композиция рассыпалась, скользя по паркету, и Лим обречённо вздохнула, падая на спину и закрывая руками лицо.

— Вот кто у нас ещё ни разу не попадал под прицел!

— Не плачь, мы включим щадящий режим для тебя.

— Придумал! Что, если она должна будет узнать Рюджи с закрытыми глазами. По руке, например? — с восторгом от своей идеи спросил Ченни.

— Это слишком, ты чего! — толкнул того Широ, а затем серьёзно добавил: — А по лицу угадает?

— Эй? Что это за задание такое странное? — недоумевала Лим, приподнимаясь на локтях.

— Ну-ну, отличное задание, — коварно усмехнулся Джем.

Лим завязали глаза, несколько раз проверив плотность ткани, а затем, посовещавшись в сторонке, решили, что предложить для опознания лучше всего всё же руку, дабы избежать путаницы и неловкости.

Ченни она узнала сразу. У него были самые маленькие и самые мягкие руки из всей компании, поэтому Лим сразу же отсеяла его, переходя к следующему, и улыбнулась, услышав недовольные бурчания. Но с ним всегда довольно легко разобраться, и ребята подумали, что с остальными будет гораздо сложнее. Хоть она и стала проводить больше времени вместе с ними, знала ли достаточно хорошо?

Длинные пальцы, но скорее худощавые, чем тонкие. Без сомнений Лим отпустила ладонь Широ. Ребята зашушукались, смекнув, что задание слишком лёгкое для этих двоих, но исправить ничего уже было нельзя. А Рюджи довольно улыбался, видя, что Лим постепенно продвигалась к нему. Едва взяв в руки следующую ладонь, Лим сразу же узнала, кому она принадлежит.

— Нет! Что ты делаешь! Это не Рю! — восклицали в панике со всех сторон. Но Лим, не слыша, обхватила ладонями его лицо, обводя пальцами чёткий контур губ, и почувствовала, как Рюджи медленно расплывается в улыбке. Он осторожно стянул с повязку с Лим, подарив лёгкий поцелуй, не переставая солнечно улыбаться.

— Ты спасла нас! — прошептал Рюджи, с превосходством взглянув на друзей.

Ужасно разочарованные, но не менее довольные счастьем этой пары, ребята принялись вновь возрождать многострадальную башенку из пепла. Хоть игра и была довольна проста в правилах, но и невероятно напряжённая даже без наказаний. С каждым последующим ходом волнение всё нарастало, один неверный неловкий сдвиг, и Джем, с воем, полным боли, уже наблюдал за сокрушительным падением башни, морщась от оглушительно громкого соприкосновения деревянных блоков с паркетом, а все остальные весело улюлюкали, придумывая очередное пакостное задание.

Руки Джема всё ещё подрагивали от напряжения, кто-то кинул идею написать письмо одному из группы, все здесь прекрасно знали, что Джем в этом не силён и придумает какую-нибудь чушь. Джем нахохлился и заявил, что будет интересно, если каждый из них напишет письмо. И ребята встретили идею дружным гомоном, решив, что это будет весьма забавно и трогательно. И, пока все обсуждали это потрясающую идею, Рю спокойненько и бессовестно уминал тортик, украшенный сверху ягодами. Заметив это, спустя мгновение к нему присоединилась и Лим, решив, что, если вдруг их поймают, то всё равно подумают на Рюджи. После каждой клубнички она довольно жмурилась и умильно сжимала лапки у сердца, Рю вычерпывал бисквит, периодически угощая и Лим. Совершенно не смущаясь, с глазами, полными невинности и невозмутимости, они, наконец, были оттянуты друзьями от вкусного десерта, что вынудило начать составлять их свои послания.

Непонятно, как наказание одного человека внезапно перешло на всех. Просто так получилось, идею внезапно подхватили, ведь так приятно потом выслушать пожелания в тёплой компании у ночного костра. Но это было действительно наказанием. Что за пытка, вымучивать из себя строки? Ведь писать, как и говорить о самом важном, о том, что лежит на сердце, всегда сложно. Сжав ручку, приходилось ждать, пока вдохновение придёт и польются строки — так о многом хотелось сказать, но, кажется, что слов неизбежно не хватало. Было много мыслей, но едва кончик стержня касался чистого листа, они рассеивались невнятным бормотанием. Предложения не строились, и словами нельзя было выразить всех чувств, а лист так и оставался чистым.

И хотелось написать что-то действительно трогательное, но выходил всякий бред. Лим с тяжёлым вздохом представляла, как будет вслух зачитывать эти строки перед друзьями, и от этого вдохновения становилось ещё меньше. Лим положила голову на стол, рассматривая ручку в своих пальцах, стараясь выкинуть из головы всё, чтобы заполнить освободившееся пространство красивым текстом, но чернила оставляли после себя лишь извилистые узоры на полях.

Ребята расплылись по всей комнате, кто на полу, кто на диване, погружённые каждый в свои мысли, Рю вышел из комнаты в поисках подходящего места для уединения. В спальне за столом лежала Лим, потому Рю устроился на кровати и, вытянув ноги и откинув голову на спинку, долго ворочался, истязая простыни. Поворачивался то так, то этак, бесполезно уставившись в листок и терзая зубами кончик ручки и свои губы, но даже под усердным гипнозом текст не проявлялся на желтоватой, будто обветшалой, бумаге.

Ногти Лим начали выводить на поверхности стола медленную печальную мелодию. Звонкие чёткие постукивания настраивали её на нужный лад, и, пока Рю так же медленно погружался в свои мысли, Лим наблюдала, как длинные изящные пальцы встречаются с гладким деревом. Она погружалась в воспоминания о далёком детстве.