Significant Digits - Значащие цифры (джен)

Гера воздушная, в складках одежд темно-синих богиня!

О всецарица блаженная, Зевса делящая ложе!

Шлешь дуновенья, живящие душу, достойным и добрым,

Матерь дождей, пестунья ветров, ты все порождаешь.

Нет нигде ничего, чье рожденье тебе непричастно,

В тучу святую сокрывшись, ты все меж собой сопрягаешь,

Властвуешь всем ты одна, над всеми, богиня, владычишь,

Жизни поток потрясая воздушным пронзительным вихрем.

Ныне, блаженная, многоименная, ты, всецарица,

К нам, о богиня, гряди с сияющим ласково ликом!

— Орфический гимн XVI, «Гере», перевод О. Смыка

≡≡≡Ω≡≡≡

Медицинский центр Джона Сноу и Школа Сомнения (Тауэр)

19 мая 1999 года

В тот же день

У нее было всего несколько секунд на раздумья, прежде чем в палату вошёл кто-то ещё.

Пожилой мужчина с приятной улыбкой. Он взглянул на Гарри, но ничего не сказал, и протянул руку к лодыжке Гермионы.

— Эгестиментис.

≡≡≡Ω≡≡≡

Гермиона существовала как осколок сознания, в то время как незнакомец расхаживал внутри её разума.

— А вы, значит, мисс Грейнджер, — задумчиво произнёс мужчина. Он погладил одну из извивавшихся пушистых меховых мыслей. — Или можно звать вас Гермионой? Может быть позже, когда познакомлюсь с вами поближе. — Мысль увильнула от прикосновения.

— Я Мельд, — сказал он. — Мы здесь, потому что возникла необходимость несколько вас изменить. Все ваши друзья уже через это прошли, в том числе и Гарри Поттер. — Он пробирался сквозь клубки извивающихся меховых мыслей, выдёргивая то одну, то другую. — Тоже маглорожденная… и так похожа на мистера Поттера. Мне кажется, ему было бы приятно это услышать. У него нет романтических чувств, там... Больше преклонения, чем чего-либо ещё, словно вы статуя на пьедестале. Но услышать о вашем с ним сходстве ему всё равно было бы приятно.

Пылинка, которой была Гермиона, отстранённо наблюдала.

Мельд коснулся туго скрученного жгута густого жёлтого тумана, и тот завибрировал.

— Любопытно, — он скользнул ладонью по нескольким таким жгутам и вытянул один, чтобы изучить поближе. — Вы считаете своих «Возвращённых» такими важными? Хм-м. Тогда мы, пожалуй, примем их в нашу команду. Грядут великие события, мисс Грейнджер. Настоящие армии собираются и готовятся к тому, чтобы выступить и хлынуть друг на друга, как волны. Падут народы. Целым мирам придёт конец. Поставим в их ряды и ваших Возвращённых… и тоже уберём их с карты.

Волшебник дружелюбно улыбнулся.

— Но сперва следует внести некоторые изменения. Одно очень важное изменение в вашей голове. — Он дёрнул очередную прожилку, освобождая её. — Приступим, Гермиона.

≡≡≡Ω≡≡≡

Мельд отпустил Гермиону и приветливо улыбнулся.

— Ну вот. Так-то лучше.

Она подняла глаза на своего хозяина.

Вселенная содрогнулась, словно от боли.

Волна прокатилась по небольшой белой палате в клинике Тауэра, прошла сквозь лежащую на кровати Гермиону, сквозь Гарри и Мельда. Словно кто-то взял реальность за углы как простыню и крепко её встряхнул.

Мельд бросил на Гарри вопросительный взгляд, плотно сжав губы. Двумя быстрыми движениями он расстегнул рукава мантии. Его кожа начала излучать приятный золотистый свет, принимающий форму острых игл, а из-под одежды выползло полупрозрачное, пахнущее серой зеленокожее существо и обвилось вокруг хозяина. У твари было множество лап, больше похожих на щупальца с когтями, широконосая морда и немигающие глаза огромной ящерицы.

Гарри в недоумении бросал взгляды вокруг, его лоб покрылся испариной, а руки дрожали.

У Гермионы вырвалось хриплое:

— Что...

— Боже... — перебил Гарри, повернувшись к ней. — Гермиона, ты что, использовала её? — Его голос перешел в возмущенный крик. — О чём ты только думала? Ты осознаёшь, какой опасности подвергла всех нас?! Весь Тауэр... да всю Британию! Ты совсем рехнулась?!

— Что такое, мальчик? — оборвал его Мельд, мрачно прищурившись. В его голосе слышалось нехарактерное напряжение.

Гарри обвиняюще указал пальцем на Гермиону.

— Это самая опасная вещь во вселенной! И ты использовала её!

Мельд пронзил Гермиону взглядом и вскинул руки в гневе. Его ладони покрыла чёрная смолистая жидкость. Казалось, это был совершенно другой человек. Он смотрел угрожающе, светился острыми иглами злобы, и чёрная жидкость закипала на его руках.

— Что ты сделала?!

≡≡≡Ω≡≡≡

Медицинский центр Джона Сноу и Школа Сомнения (Тауэр)

17 января 1996 года

Три года назад

Гарри осторожно поставил на стол кожаную сумку.

— Вот, — сказал он. — Фред нашёл его в месте, о котором говорили кентавры.

— А мы уверены, — произнесла Гермиона, не отрывая взгляд от сумки, — что он настоящий? Что это не подделка, которая превратит нас в лягушек, ну или что-то в этом роде.

— Его независимо проверили директриса, Хмури, Мафальда Хопкирк и Эдгар Эразмус, — сказал Гарри и, глядя, как у Гермионы поднимается бровь, поспешно добавил: — ... сразу после чего им стерли воспоминания, естественно, с их согласия.

Поджав губы, Гермиона перегнулась через стол и открыла сумку. Затем осторожно запустила в неё руку и вытащила Кубок Огня, также известный как Кубок Рассвета, — грубоватого вида чашу с толстыми стенками и массивным основанием. Кубок не полыхал огнём, вокруг него не было даже какого-нибудь сияния... Это была самая обычная деревянная поделка, причём не лучшего качества.

— Как-то... не впечатляет, — нахмурилась Гермиона.

— Это чаша плотника⁽¹⁾, — улыбнулся Гарри.

— Это что, правда... — начала было Гермиона, но снова нахмурилась. — Да ну тебя.

— Я составил текст контракта, — сказал Гарри, вытаскивая из кармана сложенный пергамент. — Кубок регулярно использовали для спортивных мероприятий и международных соглашений, так что принципы его работы хорошо изучены. Хопкирк мне их разъяснила. Он связывает магическим контрактом тех, кто бросит в него свои имена, причём контракт должен быть правомерным: связывать двух или более человек, иметь чётко сформулированные условия и негативные последствия их несоблюдения и так далее. И, насколько известно, избежать штрафных санкций за нарушение контракта невозможно.

— Звучит не очень полезно для нас, — разочарованно сказала Гермиона. — Чтобы доверять друг другу, нам не нужны контракты.

— Негативные последствия — понятие относительное, — возразил Гарри, передавая ей пергамент. — Мы принесём вот такую клятву, а потом сотрём все связанные с ней воспоминания.

Предложенный контракт был довольно длинным.

Мы, связанные клятвой, настоящим заключаем договор о том, что ни при каких обстоятельствах не будем находиться под контролем, не будем одержимы и никаким иным способом не будем зачарованы другим человеком или группой лиц, клубом, группировкой, организацией... При нарушении данного соглашения по нашей вине или вследствие действий других людей… будем безотлагательно подвергнуты снятию всех воздействующих на разум чар или модификаций сознания, включая, но не ограничиваясь... как указано в Приложении XIV… с обязательным стиранием памяти об условиях договора, о самом договоре, о местонахождении и статусе всех агентов и объектов, необходимых для поддержания договора, на время действия договора...

И так далее.

— Тебе не кажется, что это слишком параноидально? — спросила она, проглядывая контракт на предмет лазеек. — В смысле, даже по меркам Аластора. Мы могли бы использовать Кубок иначе... А так ради перестраховки мы отбрасываем массу возможностей. Если мы спрячем его и сотрём воспоминания, то не сможем применить его для чего-то ещё. Например, мы могли бы скрепить Кубком поддержку Договора о сохранности жизни или хотя бы гарантировать лояльность наших авроров...

Гарри поднёс к глазам Кубок Огня.

— Магия слишком велика, слишком непредсказуема. С одной стороны, это хорошо, ведь это означает, что мы даже представить себе не можем пределы возможностей человечества в этом полном магии мире. Исследования и колонизация за пределами нашего светового конуса, уменьшение энтропии... ничего нельзя исключать. Известны тысячи заклинаний и еще десятки тысяч забыты полностью или частично. Слишком много неизвестных величин. Возможно, мы даже недостаточно параноидальны... Я пытался найти способ заключить контракт порознь, но увы, с самим собой контракты заключать нельзя. — Он поставил Кубок на стол. — Да, нам придётся поступиться возможностями, но мы обязаны иметь защиту от всего, даже от неизвестного и невозможного. Уровни и уровни.

Гермиона посмотрела на Кубок Огня и медленно кивнула.

— Ладно. Честно говоря, я не понимаю, почему у подобных артефактов всегда такие нелепые названия.

≡≡≡Ω≡≡≡

Медицинский центр Джона Сноу и Школа Сомнения (Тауэр)

19 мая 1999 года

Сейчас

— Она использовала Звезду Смерти, — ответил Гарри Мельду, его голос дрожал, а лоб покрывала испарина. — Мы все в опасности. Само наше существование во Времени под угрозой. Сэр, мы должны немедленно доставить вас в безопасное место!

Кубок Огня… наш контракт, подумала Гермиона, быстро моргая. Память вернулась — как будто она всегда знала о контракте, но эта информация всё время ускользала от её внутреннего взора. Мы нарушили контракт, и Кубок наложил штрафные санкции. Предохранитель сработал. Мы свободны. Она бросила взгляд на обручи из гоблинского серебра, которые обхватывали её ноги, талию, грудь, предплечья и приковывали к серебряной пластине на нижней стороне койки. В каком-то смысле свободны. Интересно, эта конструкция изначально предназначалась для буйных оборотней, или её создали специально для меня?

Мельд развернулся на месте, одной рукой продолжая целиться в Гермиону, а вторую направил на Гарри. Чёрная жидкость пузырилась между его пальцами, и там, где она капала на пол, камень растворялся, оставляя после себя выщербины. — Звезда Смерти? В ваших разумах не было ничего подобного, — решительно проговорил Мельд, в его голосе явно ощущалось напряжение и злость.

Его не проведешь. Если враг, которого ты держишь на мушке, делает сомнительные заявления о секретном оружии, он, скорее всего, лжёт. И даже если нет, лучшим решением чаще всего будет убить его. Ради собственного здоровья и доброго имени следует немедленно от него избавиться.

Надо его припугнуть. Она посмотрела на пол, изъеденный чёрной жидкостью. Страх небытия. Страх перед неизвестным.

— Она настигает нас, — сказала Гермиона. — Она уже подменила наше прошлое — вычеркнула из первоисточника. Думаю... Думаю, она начала с момента собственного создания. Даже наши воспоминания об этом исчезли. А может... не знаю. Я знаю наверняка только одно: она не остановится, пока не поглотит наше Время. Ваше, моё и Гарри. Мы исчезнем, — она тяжело выдохнула и прикрыла глаза. — И я готова заплатить эту цену.

— Ты не поддалась Прикосновению Леты, — холодно заметил Мельд. — Я подчинил тебя, внёс изменения, но ты всё равно рада моей смерти, — он помолчал. — Здесь задействована сила, которой я не понимаю.

Гермиона снова открыла глаза и увидела, что Мельд смотрит на неё, не отрывая взгляда. Она вдруг вспомнила обед с Рэджем Хигом и Пиром Авик-Зодерлунд-Эллингсен и то, как иногда полезно бывает допустить небольшую, но стратегически важную оговорку.

— Что бы вы ни делали, я не остановлю Звезду Смерти, — сказала она твёрдо, а затем добавила громко и холодно: — Умри. И будь проклят.

Он повернулся к ней лицом, полностью. За его спиной, внимательно наблюдая за происходящим, тихо стоял Гарри. Хорошо. Важно не перегнуть палку. Полупрозрачное зелёное существо, обвивающее Мельда, тихо зашипело, не сводя глаз с Гарри.

Мельд ничего не ответил, и лишь встретил взгляд Гермионы своими тёмными глазами. Она почувствовала прикосновение к своему разуму — лёгкое прощупывание чужими мыслями. Едва заметный шёпот Легилименции: игла ментальной атаки настолько тонкая и острая, что, казалось, её можно ощутить физически.

Гермиона не отреагировала. Её подготовка учитывала очевидное. Её разум был камнем её разум был сталью её разум был воском её разум был быком её разум был ребёнком её разум был ею самой.

И Мельд не нашёл там ничего, кроме презрения. Умри и будь проклят.

Мельд продолжал молчать, и она почувствовала, что прикосновение изменилось. Острый шёпот Легилименции исчез, сменившись чем-то незнакомым... Её разум окружила затягивающая пустота. Одновременно со всех сторон появился вакуум, в который утекали её мысли. Напоминало последние мгновения перед засыпанием, когда мысль может всплыть на краю восприятия и тут же мягко упасть в темноту.

Но и на это у Гермионы был ответ. Она позволяла поглощать свои мысли одну за другой, бросая их в это затягивающее беспамятство, что укутывало её ватным одеялом. Она швыряла воспоминания как камни, выбирая те, которые можно предложить без ущерба: тёплые солнечные лучи на её плечах, когда она сидела последний раз на лугу в Повисе; наполняющий дом запах пирожков с мясом, которые пекла бабуля; разрывающие кошмар Азкабана крики Гранвиля, наполняющие светом; стук одной шахматной фигуры о другую, когда отец учил её делать рокировку.

На последней мысли тянущая пустота исчезла, по лицу Мельда промелькнула тень: удивление и подозрение.

Гермиона не отводила взгляда.

— Kurwa, — выругался Мельд, покраснев от гнева. — Отлично. Ещё одно Прикосновение. И на этот раз я разорву твой разум в клочья.

Тогда тебе придётся подойти поближе, коротышка, подумала Гермиона.

Он сделал шаг вперёд и потянулся к закованной руке Гермионы. Золотой свет, исходивший от него, исчез, и чёрная жидкость перестала бурлить в его ладонях.

За спиной Мельда Гарри медленно вытащил палочку.

Гермиона резко рванулась вперёд корпусом, со всей силы ударила ногами и напрягла живот, выкручивая руки в оковах. Гоблинское серебро и не думало поддаваться. Она вспомнила, как сражалась с Тинегар в подвале Приливной зоны, вспомнила ценность самопожертвования. Боль — это пустяк. Спаси одну жизнь.

Оковы врезались в её правую руку, и Гермиона резко провернула её. Послышался резкий неприятный хруст ломающейся кости. Дикая боль ослепила её.

От неожиданности Мельд отшатнулся.

Гарри поднял палочку и указал ею на Мельда. В тот же миг зелёное существо, обвивающее его, громко зашипело и бросилось на Гарри. Он попятился, пытаясь сбросить с себя тварь, которая клацала на его груди дымящимися клыками. Потрясённый Мельд резко развернулся. .

Гермиона рванулась ещё раз, пронзительно крича. Рука выше локтя освободилась, но ладонь и предплечье остались прикованными к кровати. Кровь хлынула алым фонтаном.

Но среди обломков её собственных костей показалась Ульна Ультима, запасная палочка Гермионы.

— Лаганн! Ступофай.

Заклинание Пронзающего бура расчистило путь, а самонаводящемуся заклятью оглушения даже не пришлось менять траекторию — оно попало Мельду прямо в грудь.

Однако он не упал, а лишь покачнулся, и по нему прошлась красная мерцающая волна. Зелёное существо на груди Гарри запрокинуло голову и разлетелось дождём светящихся красно-зелёных искр. Они как-то связаны? Своего рода волшебный предохранитель? В тот же миг Ульна Ультима вспыхнула красно-зелёным и сгорела дотла. Гермиона почувствовала запах горелого мяса и поняла, что это горит её собственная плоть.

Я безоружна, подумала она в полубреду.

Лицо Мельда исказила гримаса ярости, он бросился к Гермионе, бормоча что-то неразборчивое, и вытянул руку.

В отчаянии она ударила сломанной рукой, обломки костей врезались глубоко в щёку Мельда, оставляя глубокие царапины. Боль ослепила её Адским огнём.

— Гермиона! — крикнул Гарри, широко распахнув глаза. Он тянулся за своей упавшей палочкой.

— Гермиона... — прорычал Мельд, покачнувшись. Его рука всё ещё была вытянута.

— Гермиона, — согласилась Гермиона и ударила второй раз. Острые кости разодрали горло Мельда, словно когти и кровь хлынула на её лицо и грудь.

Рука умирающего волшебника коснулась её плеча, в его глазах горела ярость. Он попытался заговорить, произнести заклинание, но не смог издать ничего, кроме невнятного булькания. Он оскалился, и его зубы были красными от крови.

- Ступефай. Ступефай. Ступефай! — кричал Гарри из-за его спины. Мельд был смертельно ранен, лишён защит, и на этот раз заклинание сработало. Красная энергия волной прокатилась по его телу, мышцы одеревенели, и Один из Тройки рухнул на пол, словно срубленное дерево.

≡≡≡Ω≡≡≡

Внемли, Део, богиня-всематерь, почтеннейший демон,

Юность растящая, счастье дарящая ты, о Деметра,

Ты наделяешь, богиня, богатством, питаешь колосья,

Мир, всецарящая, любишь, трудам многохлопотным рада,

И семена ты хранишь, и зеленые всходы, и жатву,

В кучи ссыпаешь зерно, Элевсинской долины жилица.

Смертного люда кормилица, всем ты мила и желанна,

Пахарю первая ты быков запряженных вручила,

Смертным желая подать отрадное в жизни обилье,

Ты, сотрапезница Бромия, славная, все утучняешь,

Факелоносная, чистая, серп тебе летний — отрада.

Ты, о подземная, явная всем, ты ко всем милосердна,

Детолюбивая, добрая матерь, растящая юность,

Ты запрягла колесницу — вся упряжь ее змеевидна,

Вакховы буйные пляски твой трон окружают, ликуя,

Единородная, о многоплодная, о всецарица,

Ты, о цветочная, чистая, разная в обликах многих

Ныне гряди, о блаженная, летними полнясь плодами,

Мир к нам веди, приведи желанное благозаконье,

Славный достаток и с ними всему господина — здоровье!

— Орфический гимн XL, «Деметре Элевсинской», перевод О. Смыка

≡≡≡Ω≡≡≡

Гермиона прижимала культю здоровой рукой, её била крупная дрожь. К счастью, кровь уже остановилась. Это означало, что, вопреки опасениям Гермионы, Кубок Огня не "аннулировал" её способность к регенерации.

Гарри тяжело облокотился на стул, не выпуская палочку из рук. Его тоже трясло, а на щеке краснело пятно ожога. Гермиона предположила, что это последствие взрыва той зелёной твари, что сожгла вместе с собой её палочку.

Она перевела взгляд с Гарри на застывшего Мельда и обратно, и наконец смогла выдавить:

— Звезда Смерти?

Гарри пожал плечами, но не смог сдержаться и улыбнулся, что странно контрастировало с его трясущимися руками и мокрым от пота лбом.

— Я не смог... не смог быстро придумать ничего другого, что звучало бы достаточно правдоподобно и при этом пугающе. — Он покачал головой. — Ума не приложу, как мы...

Он замолчал на середине фразы и побледнел.

— О, Мерлин... все остальные. Тауэр, весь Тауэр зачарован Мельдом. Он добрался почти до всех, Гермиона. Драко, Хмури, Седрик, авроры, целители... десятки людей всё ещё под воздействием этого... этого... этого заклинания.

— Для начала освободи меня, — сказала Гермиона, откидываясь на спинку кровати. Боль в руке наконец начала утихать.

— Пуговицы-тринадцать-Сангома, — произнёс Гарри, и с лёгким щелчком оковы раскрылись. — Прости меня пожалуйста, я не...

— На это нет времени, — перебила Гермиона, — и вообще, не глупи. Как мы всех освободим?

Гарри стиснул зубы и начал потирать виски.

— Я не знаю. Существует контрзаклинание, но я не дал Мельду рассказать мне о нём, как раз по вот этой причине. Берётся та же словесная формула — Эгестиментис - и в конце добавляется что-то ещё. Но я не знаю, что.

Гермиона опустилась на колени рядом с Мельдом и прижала руку к его шее.

— Доставай аптечку. Может быть, мы сможем его разбудить и каким-то образом вытащить из него кодовое слово.

Гарри сел рядом и открыл кошель-скрытень.

— Аптечка, — сказал он. В руку прыгнула маленькая белая коробочка, Гарри открыл её и достал Чудесный коагулянт Хаверфорда и несколько бинтов. — Беллатриса Блэк у нас уже несколько недель, и только вчера удалось безопасно вытащить из неё кое-какие сведения. Думаешь, мы сможем сломать его за те несколько минут, пока никто сюда не заглянул, и вдобавок не превратиться снова в марионеток?

— Справедливо, — согласилась Гермиона. — Но у меня ведь даже нет палочки, не говоря об остальном, так что я даже не знаю, что нам ещё остаётся. Ты сможешь оглушить всех в одиночку? Может ты тайно учился дуэльному мастерству у Седрика, или что-то в этом роде? — спросила она, убирая руку с горла раненого волшебника.

Гарри молча закатил глаза и выдавил оранжевый гель на шею Мельда. Кровь, бегущая из рваной раны, начала замедляться и вскоре совсем остановилась.

— Твои вещи, в том числе и палочка, в переговорной, но я могу предложить тебе запасную. Прямо здесь, в клинике. Я хотел спрятать её особенно надёжно, даже от остального Тауэра. А пока возьми мою.

Он протянул ей свою палочку. Гермиона приняла её здоровой рукой. На второй руке рана уже затянулась, но требовалось ещё как минимум пара десятков минут, прежде чем ей можно было бы воспользоваться. Гермиона поморщилась, глядя на культю, которая покрылась свежей розоватой кожей и пульсировала болью в такт сердцебиению.

— Теперь я трансфигурирую Мельда, — сказал Гарри. — Мы не можем его убить: возможно, он действительно понадобится, чтобы всех освободить. Дай-ка назад на минутку.

Гермиона неохотно протянула ему палочку: это оставляло её без оружия, а Гарри был плохим дуэлянтом. Гарри прижал палочку к груди волшебника. Мельд начал сжиматься, меняя цвет.

— Это ведь и правда Герпий Злостный, изобретатель заклинания Крестража, — сказал Гарри, поднимая глаза.

Гермиона задумчиво кивнула:

— Ожидаемо.

Она встала и подошла к занавешенному входу в их палату.

— Это заклятие... рабство. Долго ты был в таком состоянии? Давно он здесь?

— Пару дней, — одними губами ответил Гарри. — Было больно. Как будто сражаешься сам с собой. Одна часть моего разума изо всех сил пыталась вырваться, а другая словно потеряла память, не могла ничего сделать. И это была самая сильная моя часть. — Он замолчал, глядя отсутствующим взглядом куда-то сквозь Мельда, который стремительно уменьшался. — Меня пугает зависимость. Мне кажется, именно так она и ощущается.

Мельд исчез. Вместо него на полу лежал маленький белый камень.

— Тогда тебе нужно подготовить план и на этот случай, — решительно сказала Гермиона. Соберись, Гарри. — Сколько по-твоему у нас есть времени, прежде чем кто-нибудь...

Отдёрнув занавеску, в палату вошёл Седрик Диггори в сопровождении двух авроров. Он удивлённо открыл рот, собираясь что-то сказать. Авроры за его спиной оказались быстрее, их палочки уже были наготове.

Палочка всё ещё у Гарри. У меня — ничего, даже хуже: всего одна рука. Нужно сократить дистанцию.

— Είναι ο ίδιος! — решительно обратилась к ним Гермиона и сделала широкий уверенный шаг навстречу. Её греческий был ужасен: она выучила лишь несколько основных слов перед налётом на каппадокийскую крепость Гёреме, но это было неважно. Им, как и мне, был установлен безусловный приоритет: подчиняться Мельду и защищать его. Для меня это преимущество. Плюс внутренний конфликт должен их тормозить.

Однако, они были слишком хорошо обучены и слишком опытны, чтобы это сколь-нибудь значительно повлияло на скорость их реакции. Она всё ещё была слишком далеко, когда они оправились от удивления и решили, что лучше сначала оглушить, а потом разбираться. Молодцы, правильное решение. Хотя сейчас оно и усложняет ситуацию. Лица авроров ожесточились, а руки снова были напряжены. Седрик тревожно расширил глаза и выхватил свою палочку.

Гермиона вытолкнула на поверхность сознания меланхолию ноября и воспоминания о запахе горящих листьев и сделала нечеловечески сильный рывок вперёд. С кристальным звоном перед ней материализовался призматический щит, сплошной стеной отгораживая вход в палату.

Не помогло. Аврор слева от Седрика выпустил две Бертрамских молнии, одну поверху, вторую понизу. Второй аврор неотрывно следил за Гермионой палочкой и бросал Оглушающие проклятия по ходу её движения. Ещё в полёте Гермиона услышала, как призматический щит разлетелся на куски, и почувствовала лёгкое онемение от близко прошедшего Оглушающего проклятия.

— Ступефай! Ступефай! Экспеллиармус! - успел прокричать Гарри, прежде чем она приземлилась. Гермиона врезалась спиной в Седрика и повалила его с ног. Он упал сверху и, прижимая её к полу, попытался направить на неё палочку.

Один из авроров призвал перед собой Роджеров щит, практически без усилий отражая атаки Гарри этим разноцветным кругом. Второй аврор направил свою палочку на Гермиону, готовясь бросить проклятие. Ему мешал Седрик, но это не имело значения, поскольку он хотел её только оглушить. До аврора было слишком далеко, а оружия у неё всё ещё не было. Попытаться отнять у Седрика палочку?

Точно. Седрик.

Здоровой рукой Гермиона схватила Седрика за ногу. Она успела увидеть, как его лицо исказила гримаса ужаса. Она потянула за ногу, прилагая неимоверное усилие наверх и в сторону. Поднять его таким образом она не могла, ему бы просто оторвало ногу, так что Гермиона просто швырнула его параллельно земле и сбила с ног второго аврора. Двое волшебников покатились по полу.

Оставшийся аврор переключил на неё внимание лишь когда стало уже слишком поздно. Гермиона уже была рядом, и лёгким ударом по голове вырубила его.

Гарри бросился вперёд и оглушил оставшихся двоих. Они застыли, так и не успев распутаться. Гарри бросил ей палочку, и она поймала её здоровой рукой.

— Последняя палата, — сказал он. — Пароль — "роскошный пятидесятый бьюик".

Гермиона кивнула.

— Убедись, что эти трое в порядке.

— Иди, — ответил Гарри, доставая аптечку.

Она перепрыгнула через аврора, которого только что вырубила, и выбежала в главный коридор клиники. Перед ней был длинный ряд палат, закрытых занавесками. В мгновение ока она оказалась на другом конце коридора, у дальнего края общего отделения. В это время в двери появился ещё один аврор — Хидли Кванон. Гермиона заметила, что палочка Кванон уже была наготове.

— Ступефай! — выкрикнули одновременно Кванон и Гермиона.

Гермиона при этом нырнула в сторону, в одну из палат, выцепляя из разума нужные воспоминания для нового призматического щита. Кванон, в свою очередь, поразительно быстро подняла стену Азарийского Огня вместе с красным туманом Расплаты Бартоломео, а затем успела вернуть свою палочку в дуэльную позицию Пфлуг. Её щиты поглотили заклинание Гермионы, и Кванон тут же бросила три Бертрамские молнии с расстоянием в шаг, избегая призматического щита и целясь с упреждением. Гермиона ощутила, как они пронеслись мимо — тускло-жёлтые искры не попали в цель только благодаря её скорости и удаче.

Едва Гермиона вскочила на ноги, в палату вбежала Кванон, на ходу поднимая новую стену Азарийского Огня — прикрытие для атаки. Но теперь она ударила по полу.

- Орбис.

Гермиона почувствовала, как камень под ногами становится мягким и затягивает её, словно трясина. Она лучше меня умеет использовать цепочки заклинаний и точнее стреляет. Если потеряю мобильность, мне конец, подумала Гермиона.

Ей вспомнились уроки Хмури: как только понимаешь, в чём заключается твоё преимущество, старайся использовать его как можно больше. Она решила пожертвовать выгодным расположением и зачаровала камень пола, который послушно вспучился вверх, сформировав искривлённую каменную стену между ними. Затем она с силой оттолкнулась, зарываясь пальцами ног глубже в каменную трясину, и прыгнула вперёд.

Было слышно, как за стеной Кванон начала накладывать руны равновесия — оборонный манёвр. К несчастью для Кванон, у Гермионы не было на это времени.

Она на полной скорости протаранила каменную стену плечом, разбивая её на осколки, и оказалась перед ошарашенной Кванон, которая всё ещё рисовала в воздухе оранжевые символы. Гермиона оглушила её красным искрящимся проклятием.

Тяжело дыша, Гермиона подбежала к палате в конце коридора.

— Роскошный пятидесятый бьюик, — произнесла она, потирая плечо.

Гладкий камень стены в одном месте едва заметно сместился. Гермиона подошла к нему и осторожно прикоснулась. Камень повернулся как дверца на невидимых петлях, обнажая небольшую нишу в стене.

В нише лежала бузинная палочка. Гермиона узнала её. Когда-то она принадлежала Альбусу Дамблдору, потом перешла к Лорду Волдеморту. Он, в свою очередь, передал её Гарри Поттеру, который, насколько поняла Гермиона, стал её законным владельцем по праву победителя.

Пока его не победила Беллатриса Блэк, осознала Гермиона. Прямо перед тем, как я проткнула её кулаком.

Гермиона Грейнджер подняла свою палочку.

≡≡≡Ω≡≡≡

Нику, желанную смертным, зову, благодатную силой,

Ту, что одна отрешает людей от борьбы и умеет

Буйный мятежный порыв в нелегком сраженье с врагами,

В войнах, сулящих трофеи, унять, и к кому обернется —

Тем и дарует победа свою сладчайшую славу.

Все в твоей власти, о Ника, — и слава в любом состязанье,

Светлая, полная всяческих благ, причитается Нике.

Ты, о блаженная, ты, о желанная, светлая взором,

Вечно являйся, достойно верша лишь достойное дело!

— Орфический гимн XXXIII, «Нике», перевод О. Смыка

1) Святой Грааль

Вернуться к тексту