Пристегните ремни! (гет)

Под натужный гул мотора и густые клубки серого дыма, отлетающие ввысь, бледно-жёлтый обшарпанный автобус отвалил от остановки. На узкой бетонной площадке, под лёгким пластиковым павильоном с переполненной урной, осталась лишь высокая стройная женщина со щегольским кожаным портфелем в руке. Лёгкий ветерок трепал, теребил и сбрасывал на лицо её мягкие, каштановые волосы, бьющие в глаза лучи солнца мешали как следует рассмотреть ту сторону дороги, и женщина приложила ко лбу узкую ладонь.

Там, прямо за переходом, был разбит идеально ровный, ярко-изумрудный газон, и узкая плиточная дорожка в обрамлении коротко стриженых кустов делила его практически один к трём. Немного правее, параллельно аллее, тянулся неширокий проезд, обрываясь ярдов примерно через двести у массивных, сочно-зеленых ворот. На фоне внушительных стен из мрачно-красного кирпича и ярко-желтой таблички с названием нелепый цвет створок выглядел, как новая заплата на старой одежде.

«Хм! У директора тюрьмы никакого художественного вкуса! Ну, хоть бы табличку для начала перекрасил!» — иронично усмехнулась женщина. Пока её тонкие каблучки звонко цокали по щербатой, однотонной плитке, самое время было собраться с мыслями.

Эта тюрьма уже давно стала для неё привычным местом работы, и ничто тут уже не вызывало отвращения: ни массивные стены, с вышками и колючей проволокой, ни зарешеченные окна и двери, ни десятки охранников, схожих друг на друга, как две капли воды. И дело, конечно же, было вовсе не в банальной привычке трудиться. Когда восприятие несправедливости обострено донельзя, а долг перед подзащитными связывает покрепче стальных уз, сострадание — это практически единственная и необходимая мера твоей жизни. И никто не заставляет тебя защищать отнюдь не «небесных ангелов», но ты всё приходишь и приходишь сюда, потому что от грубого судейского произвола и полицейских подстав не застрахован никто. Как и тот самый, её новый подзащитный, к которому она, Бекетт и шла.

Вот и знакомая до каждого болтика калитка, с мощными решётками и смотровым окошком. На два громких стука, с лязгом и характерным стуком, откинулась заслонка, и немногословный охранник, узнав посетительницу, лениво загремел засовом.

Окно бюро пропусков находилось справа от входа, практически в трёх шагах, а сама проходная была такая же неприглядная и серая, как и множество помещений в тюрьме. Блестел только турникет. Процедура допуска на территорию была уже отработана, и с зелёным квадратиком пропуска в руке Джоанна проскользнула мимо невозмутимого, распаренного жарой охранника во внутренний двор тюрьмы.

Тот проводил посетительницу утомленным взглядом, пробурчав что-то невразумительное, небрежно сбил фуражку на потный лоб, задумчиво поскрёб в затылке. Не первый раз он и его коллеги видели здесь её, и было уму непостижимо, как это можно было променять халявную работу в офисе на долгие и «душещипательные» беседы со всяким сбродом? Ну, в чём тут может быть выгода, а? Или это просто такое садистское удовольствие? Да вроде по Беккетт этого не скажешь. Скорее всего, деньги для неё не были в жизни основной ценностью, потому что такую неподкупную, принципиальную, повёрнутую на добротели чудачку ещё стоило бы поискать. И как это ни покажется странным, но изначально безнадёжные, провальные дела в умелых руках адвоката Беккетт превращались в выигрышные и завершённные.

«Везёт вам, мэм, до поры до времени, но лучше бы не тревожить это гнилое болото»,— охранник беззлобно сплюнул на землю и с лязгом захлопнул за собой дверь, а Беккетт, пройдя узкий сетчатый коридор между зданиями, нырнула в главный корпус.

Вот и очередной пост охраны. Въедливый фейс-контроль и молчаливый, одобрительный кивок охранника. Тяжёлая дверь с мизерным глазком гулко захлопнулась за её спиной, и по носу тут же знакомо вдарил омерзительный смрад, казалось, насквозь пропитавший всё вокруг.

«Пф-ф, принюхается со временем!» — и Беккетт громко зацокала каблуками по мрачному коридору. Здесь абсолютно не на что было смотреть, важнее было собраться с мыслями. Когда уже адаптировался к ужасам тюрьмы, то единственное, к чему никак нельзя привыкнуть — это к несправедливости. Для кого-то уже давным-давно ставшей нормой жизни.

Поправив безукоризненно сидящую блузку, Беккетт ускорила шаг. Её подзащитные -мошенники, воры, насильники, убийцы и просто неудачники, поставившие на ипподроме жизни не на ту лошадь, мелькали перед ней изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. И всем им хотелось свободы, справедливости, и ради малейшей крупицы правды Беккетт не пристало себя жалеть. Для этого надо просто обладать адским чутьём и фантастическим трудолюбием, чего у Джоанны имелось в избытке.

Никто из окружающих её коллег и знакомых не мог отрицать, что деловая хватка Беккетт не имела себе равных. Жадно, въедливо ковыряясь в делах, штудируя каждую буковку полицейских отчётов, каждую цифру в актах экспертиз, каждый абзац в обвинительных заключениях, Джоанна получала примерно тот же результат, на который заранее и рассчитывала. Конечно же, при таких физических и душевных усилиях её выручало только кофе. Пара ароматных чашек, несколько аппетитных круассанов или булочек, короткий, тревожный сон — и она вновь не будет жалеть себя, добиваясь правды. И именно это так несказанно огорчало и беспокоило её мужа.

Конечно же, Джим руководствовался исключительно заботой и любовью, но всё время не уставал твердить о трезвом взгляде на реальный мир, в котором густо взошли семена подлости, злобы и ненависти. В нём правили и продолжают править интриги, а учитывая круг её общения и тайные слои жизни её подзащитных, легко можно влипнуть в какую-нибудь неприглядную историю, из которой нет и не будет выхода.

Однако Беккетт, снисходительно улыбаясь, лишь покачивала головой. Ей казалось, что Джим постоянно сгущает краски. Когда для тебя психология людей — что открытая книга, и ты знаешь, как правильно вести дела, то верная линия защиты выстраивается сама собой. Хладнокровие, уверенность в себе и смелость говорить правду в глаза являлись основным жизненным кредо адвоката Беккетт, хоть и были только частью её «я».

«А другая моя половина — ещё лучше!» — довольно улыбнулась Беккетт. Да, она не только профессиональный адвокат, а еще и заботливая, любящая жена и мать. Твердо решив идти по её стопам, Кейт унаследовала почти все черты её характера, но была более коммуникабельной и открытой. Чем не могла похвастаться сама Джоанна. В свои девятнадцать она была так замкнута, недоверчива и осторожна, что Джиму пришлось крепко потрудиться, чтобы завоевать её сердце.

* * *

Закрученные восходящей железной спиралью ступеньки привели Джоанну на следующий этаж, прямо к комнате для допросов. На входе стоял высокий и худой, как гвоздь, охранник. Держа руки за спиной, он катастрофически скучал, но при виде посетительницы дежурно улыбнулся и пропустил внутрь. Она поблагодарила его лёгким движением краешков губ, добавила признательный кивок и присела за металлический стол по центру комнаты, намертво прикрученный к полу.

Негромко щёлкнул замок портфеля, и на стол легло письмо осуждённого, с которого и началось её новое дело. За ним на белый свет появилась увесистая папка с разными протоколами, актами, фотографиями и справками, разложенными по хронологии, и Джоанна уверенно распределила их в большие и маленькие стопки. Взяла в руки письмо и внимательно перечитала текст, задерживаясь подольше на карандашных пометках. Тяжко вздохнула. Хмурясь и негодуя, механически куснула нижнюю губу. Хоть её подзащитный — далеко не ангел, речь сегодня шла не об этом. По его словам, его собрались судить за то, чего на самом деле он не совершал. И это была их первая встреча.

Беккетт отложила письмо в сторону, устало помассировав виски, подвинула к себе пачку экспертных заключений, и в этот момент открылись двери с противоположной стороны от входа. Двое охранников ввели в комнату низкорослого кряжистого человека в наручниках. Охранники усадили мужчину по ту сторону стола и без команды сняли звякнувшие «браслеты». Разминая натёртые железом запястья, мужчина окинул свою визави недобрым и подозрительным взглядом.

— Пожалуйста, мэм, — молоденький, но уже начинающий лысеть паренёк бесцеремонно хлопнул заключённого по плечу, — вот ваш подзащитный.

— Спасибо, Райкер, — Джоанна поблагодарила его движением головы. — Вы свободны.

Развернувшись, как по команде, копы вышли вон, а Беккетт взяла лицевую страницу дела, чтобы удостовериться в личности подзащитного, после чего искренне и доброжелательно улыбнулась.

— Здравствуйте, мистер Пулгатти, — она аккуратно расправила пальцами шелковистые пряди, съехавшие на лоб и мешающие обзору. — Я ваш новый адвокат, меня зовут Джоанна Беккетт.

Злобно скривившись, Пулгатти нервно передернул плечами, будто его внезапно и болезненно пнули. Кажется, он привык никому не доверять, и насупленная, неприветливая физиономия лишний раз подтверждала это.

— Вас что, сослали сюда за какую-нибудь провинность? — не здороваясь, резко бросил Пулгатти, но Беккетт абсолютно не смутилась. Весело вздёрнув бровь, она положила страницу дела перед собой.

— Меня задело ваше письмо, и я пришла сюда по зову сердца. Расскажете что-нибудь?

Пулгатти недоверчиво сморщил нос и нервно подёргал бровями.

— Пока не знаю, и вообще-то никакой уверенности нет, что и в действительности так бывает, — всё ещё сомневаясь, он откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. Взгляд у него был колкий, но что-то в нём неуловимо изменилось, и не в худшую сторону. Казалось, что Пулгатти даже обрадовался.

— Бывает, — доверительно улыбнулась Джоанна. — С некоторыми из нас.

— Значит, вы уже прочитали моё письмо?

— Да, но не только его. Судя по материалам дела, вам предъявлено обвинение в гибели агента ФБР. Это правда?

— К-х-м-м, ну вы же сами видите… — Пулгатти моментально сник, обхватив руками голову. И даже оплыл на стуле, как квашня. Из-под густых, темно-русых бровей на Беккетт смотрели испуганные глаза, но та, кажется, ничего и никого не боялась. Поза уверенная и раскрепощённая; радушная улыбка не сходит с лица; приятный мелодичный голос и манера общения подкупают своей искренностью, но что важнее всего — своим видом Беккетт внушала полное и безотчётное доверие. За всю свою неправедную жизнь Пулгатти повидал всяких адвокатов, но такой открытый и доброжелательный человек сидел перед ним впервые. И это не было позёрством. Поёрзав для порядка на стуле, осужденный сделал свой нелегкий выбор. С опаской глянул на дверь за спиной, задумчиво пожевал губами и, прикрыв руками рот, хрипло и негромко прошептал:

— Мэм, моё дело очень-очень дурно пахнет. Не мешало бы обзавестись дезодорантом посильнее!

— Не переживайте, — отвечая вполголоса, невозмутимо взбила Беккетт непослушную челку. Их лица оказались так близки, что Пулгатти хорошо разглядел цвет её глаз. Прекрасно зеленый, с искрящимися бежевыми крапинками. — Мне по силам очистить воздух. Ненавижу несправедливость.

Лицо Пулгатти немного просветлело; сглотнув, он облизал пересохшие губы и расслабленно откинулся на спинку стула.

— Ладно, почти готов поверить, но, всё равно, ещё немного бы подумал. Не возражаете?

— Хорошо, но не забудьте, что время работает против вас, — чистая улыбка Беккетт просто обескураживала. — А после соблюдения всех процессуальных тонкостей я займусь составлением жалобы. Идёт?

* * *

Её занятия завершились только через два часа. В азарте покусывая нижнюю губу, Кейт уже почти вывернула на повторный разворот, как Касл, внезапно и многозначительно хмыкнув, подсунул часы ей под нос и несильно прищелкнул ногтем по циферблату:

— Извините, мисс! Хоть я и с большим удовольствием наблюдаю вашу охоту на никчёмные колпаки или стойки, поставленные невпопад, но ваше время, к сожалению, уже истекло! — и указующий палец Рика повернулся в сторону парковки.

— Хорошо! — притормозив, согласно кивнула Кейт. Удивительно, но на эти два часа она полностью выпала из реальности и, положа руку на сердце, в этом была заслуга именно Касла. И ещё. Беккетт никак не могла отделаться от предчувствия, что встретились они отнюдь не случайно. Но, неужели в жизни всё именно так и происходит? И не делает ли она, Кейт, поспешных выводов? Немного взгрустнув, Беккетт скосила глаза на Рика, уже вытянувшего из бардачка её карточку. С лица Касла не сходила добродушная улыбка, а крупная рука, быстро и уверенно, заполняла чёткими, аккуратными буковками соответствующие графы. Услышав вздох сожаления, Касл весело поиграл бровями, ободряя мимикой покусывающую губу ученицу.

— Не надо расстраиваться, мисс, но впредь будьте осмотрительней, ведь выравнивание поребриков — это ужасно трудоемкий процесс.

Поняв, что всё дело в перепутанных педалях и ошибочном въезде на газон, Беккетт задорно расхохоталась.

— Клянусь быть аккуратной!

Медленно и плавно подруливая, она припарковалась у самого края стоянки, но правое переднее крыло всё же вылезло за контуры разметки. Кейт уже собиралась дать задний ход, как Касл моментально, но очень бережно накрыл ладонью её кисть.

— Не надо, мисс,— вежливо попросил Рик и, тут же спохватившись, резко отдернул руку, будто касался не девичьей кожи, а раскаленной стали, — не стоит. Исправитесь в другой раз.

Кейт согласилась с ним без тени сомнения, обмирая сердцем от нежности его пальцев, плавности и быстроты движений. Неужели Касл и с другими ученицами так себя ведёт? Почувствовав в душе нечто похожее на ревность, Кейт подозрительно сощурила глаза. Наверняка Касл работает тут давно, а это значит, что его коммуникабельность и мощное обаяние притягивают к нему дамочек, как магнитом. И у него явно был и есть понятно какой выбор. Так значит ли это, что Мэнди не заблуждалась насчет…? О, Боже!

Нервно покусывая губу, Кейт заглушила мотор, расписалась в ведомости небрежной закорючкой и откинулась на спинку, опираясь затылком на подголовник. И откуда взялось это внезапное напряжение? Ведь до сих пор всё было просто восхитительно! Не зная, как успокоиться, Беккетт терпеливо внимала кратким и точным замечаниям Касла. Что и говорить, объяснять Рик умел — ёмко, красочно и по делу, опуская излишние подробности, останавливаясь только на ошибках и способах их устранения. Приятные, тёплые и даже ласковые нотки его голоса расслабляли, успокаивая, и Кейт умиротворенно прикрыла глаза. Напряжение понемногу сходило на нет.

Странноватая реакция девушки не укрылась от зоркого взгляда Касла. Тот осёкся на полуслове, и судорожно отщёлкнув ремень, так подпрыгнул в кресле, что едва не прошиб потолок.

— Мисс?! — похоже, что Касл перепугался не на шутку. — Что-то не так? С вами всё хорошо?

Она критически «стрельнула» в него сквозь сжатые ресницы. Кажется, забеспокоился Касл всерьёз, и тогда Беккетт медленно выпрямилась.

— Да, всё нормально! — пока Касл наслаждался её открытой, благодарной улыбкой, Кейт уже корила себя за неоправданные подозрения. — Вы прекрасный учитель, и беспокоиться тут совершенно не о чем. Это чистейшая правда!

— Фух, — облегчённо выдохнул Рик, — а то я уже начал волноваться.

Благодарность в её взгляде сменилась непониманием, и Касл насупился. Похоже, что он не очень-то хотел делиться мыслями, но серия умоляющих, располагающих к себе взглядов заставила его сдаться. Признав поражение, Касл вскинул руки перед собой.

— Не хотел говорить, но одна моя ученица внезапно отключилась прямо на ходу. Хорошо, что скорость была невелика.

Рик помолчал ещё немного, насуплено перекатывая желваки, но когда Кейт отпустила ему легкую ободряющую улыбку, успокоился окончательно:

— С вами точно всё хорошо?

— Точно! — утвердительно вздернула брови Беккетт. — Извините, но мне пора. Не хочу ещё и на занятия опоздать.

Отстегнувшись, она потянулась за сумочкой, перегнувшись через спинку кресла. Её блузка не боку немного съехала, явно дразня полоской матовой белоснежной кожи. Тонкая ткань брюк, и без того опасно подчеркивая стройность и красоту её бёдер, натянулась ещё опаснее. Не в силах сдержаться, Касл шумно вздохнул и, залившись краской, смущенно опустил глаза.

«Как ребенок, честное слово!» — с удовольствием отметила про себя Кейт. Одарив его плутоватым взглядом, Беккетт выбралась наружу.