Шотландская партия (джен)

Антонин читал книгу уже более получаса, но еще ни разу за это время не перевернул и страницы.

— Нервничаешь? — спросил Том. Антонин вздрогнул, посмотрел на него и с задумчивым видом пожал плечами.

— Наверное.

С их первого разговора в саду Шармбатона они стали вместе сидеть под тем дубом почти каждый день. Благодаря общению с Антонином, Том совсем не скучал, но ему все равно не доставало и Эйвери, и Абраксаса, и особенно Реджи.

На Джонатана Грея Обливиэйт подействовал как надо. Он даже радовался, что Том снова с ним общается: небось считал, что уж теперь ни у кого не осталось никаких подозрений.

А почти всё свободное от притворства время Том проводил с Антонином, который оказался интересным собеседником с очень близким ему взглядом на мир. И таким же одиноким в этом Шармбатоне.

— Не думаю, что у тебя будут проблемы при прохождении первого испытания.

— Спасибо, Том, — Антонин смущенно откашлялся. — Но я не могу разделять твоей уверенности. Я неплох в боевой магии, но первое испытание-то будет связано с магическими существами.

— С чего ты так решил? Обычно лабиринт с разными тварями был вторым испытанием Турнира.

— Ну… мне директор рассказал.

— Ах, везде обманщики, — Том картинно схватился за сердце.

— Даже если эта информация еще секретна, можешь сказать вашей Макгонагалл — я считаю, все должны быть в равных условиях.

— А директор Руменов так не думает?.. — усмехнулся Том.

— Это сложно объяснить, — Антонин задумчиво взглянул на небо. — Хотя на самом деле очень легко. Директор Руменов — мой дядя. Двоюродный, но, думаю, ты понимаешь, что про это как раз никто не помнит.

— Да уж…

— Откровенно говоря, я немного завидую вашей Макгонагалл. Вся делегация очень её поддерживает, занимается с ней. У нас каждый сам за себя. И я уверен, что ни у кого из Дурмстранга не было сомнений, что кубок выберет меня. Но не могу сказать, что я так уж страстно желал всего этого.

— А у меня нет никаких сомнений, что кубок выбрал тебя, потому что ты достоин, — совершенно искренне произнес Том. — Да и думать, что директор Руменов просил Гриндельвальда назначать чемпиона… Как по мне, это дикость.

— Знаешь, Том, я очень рад, что мы познакомились, — Антонин улыбнулся. — Мне всегда было сложно сходиться с людьми в Дурмстранге, потому что директор Руменов считал и считает своим долгом опекать меня.

— И разумеется, какие-то ушлые студенты пытались использовать дружбу с тобой себе на пользу, — хмыкнул Том, скрывая свое замешательство. Антонин оказался более одиноким, чем Том о нём думал.

— Иначе никак, — развёл руками Антонин.

— На этой печальной ноте предлагаю отвлечься на что-то более приземленное, — Том патетическим жестом протянул Антонину яблоко, которое тот со смешком взял.

«Ни водой, ни огнем мы не пользуемся так часто, как дружбой», — вспомнил Том слова маггловского философа, прочитанные когда-то в приюте. Он с искренней симпатией относился к Антонину, но было бы просто глупо и недальновидно не воспользоваться тем, что он — племянник лучшего друга Геллерта Гриндельвальда.

* * *

Луиза аккуратно поставила на стол подрагивающий массивный ларец и непринужденно улыбнулась.

— Теперь всё готово, господа. Барьер установлен, наши существа, — она коснулась ларца, — в нетерпении, так что месье Трюффо может звать наших чемпионов.

— А каковы границы барьера, мадемуазель Дюбуа? — скучающим тоном поинтересовался Геллерт.

— Мы с профессором Дамблдором установили его вокруг трибун: почти пять тысяч футов.

— Куда ж без профессора Дамблдора, — тихо хмыкнул Геллерт, но Альбус не мог этого не услышать. — Я считаю, границы надо снять. Наши птички — существа свободолюбивые, а территорию Шармбатона им все равно не покинуть.

— Но они же могут улететь куда угодно, — удивленно пробормотала Луиза.

— Тем интереснее, моя дорогая мадемуазель Дюбуа, разве нет? — ослепительно улыбнулся Геллерт.

— Я считаю, это восхитительная идея, Геллерт, — заговорил Руменов. Глядя на него, Альбус подумал, что даже предложи Геллерт собственноручно сломать им волшебные палочки, Руменов все равно назвал бы это «восхитительной идеей».

— Тогда начало придется немного задержать, — как можно спокойнее сказала Луиза, — надо снять чары…

— Не трудитесь, — Геллерт небрежно вытащил палочку и произнёс несколько заклинаний. — Вот и всё, моя дорогая, никаких сложностей — барьера нет.

Мысль о том, что Геллерт любит покрасоваться ничуть не меньше, чем раньше, была вытеснена другой: палочка, которую Геллерт достал из внутреннего кармана мантии, определенно была короче его обычной, из орешника и сердечной жилой дракона. Альбус с сожалением понял, что не может вспомнить, какой Геллерт пользовался, когда объявлял участников Турнира.

— Благодарю, — Луиза старалась казаться благодушной, но Альбус чувствовал её напряженность. Геллерт, без сомнения, тоже.

— Кстати, пока мы ждём наших участников… Анатолий рассказал мне по старой дружбе, что у вас появился тайный поклонник? — насмешливо улыбнулся Геллерт.

Букет, присланный Луизе в день объявления участников Турнира, был не единственным: совы приносили за ужином разнообразные цветы несколько раз в неделю. Альбусу и самому было любопытно узнать, что это за поклонник, потому что покои Луизы буквально утопали в розах, фрезиях и ирисах. Какое-то время он подозревал профессора Виардо, часто провожавшего Луизу восхищенными взглядами, пока к букетам не стали прикладывать любовные строки из Рембо, Верлена и Ростана.

И как бы не хотелось это признавать, но Альбус испытал легкое удовлетворение, окончательно убедившись, что эти анонимные посылки не были проделками Геллерта.

— …Вы же знаете, как я любопытна, месье Гриндельвальд, — прервал мысли Альбуса голос Луизы, — я обязательно разберусь с такой интригующей тайной.

— У меня нет в этом сомнений, — хмыкнул Геллерт и махнул в сторону шатра. — А вот и наши прекрасные чемпионы!

Трибуны со студентами буквально гудели, пока Минерва, Эстер и Антонин в сопровождении Трюффо шли к ним: крики, аплодисменты, мини-фейерверки. Все были в предвкушении от предстоящего испытания.

— Прекрасный день, чтобы показать ваше мастерство, наши дорогие чемпионы, — Геллерт усилил свой голос Сонорусом, и он буквально гремел в наступившей тишине. — Мы долго решали, из чего будет состоять первое испытание, чтобы оно стало неожиданным и интересным для всех. В ларце, который директор Дюбуа откроет с минуты на минуту, находятся три сниджета. Ваша задача — как можно быстрее поймать эту чудесную юркую птичку, которая хранит кое-что, необходимое вам для второго испытания. Но будьте осторожны при ловле, — Геллерт с легкой ухмылкой взглянул на Альбуса, — мы совсем не хотим, чтобы кто-нибудь пострадал. Начинаем!

Раздался свисток, сниджеты взлетели в воздух, и Альбус подмигнул напряженной Минерве. Взглянув на него, она радостно улыбнулась, будто получила подсказку. С горящими глазами Минерва выкрикнула какое-то заклинание, но во вновь начавшемся шуме, Альбус его не услышал.

Антонин также произнёс какое-то заклинание, а Эстер Фарси бросилась прочь с территории трибун.

Геллерт нетерпеливо постукивал пальцами по столу: Альбус понимал, что он ждет от участников более активных действий. Судя по золотистым точкам, парочка сниджетов еще летала над трибунами.

Где-то вдали Альбус услышал лошадиное ржание, и буквально через несколько мгновений над трибунами пролетел абраксанский крылатый конь, на спине которого сидела Эстер Фарси. Толпа студентов Шармбатона буквально завыла, а Эстер, вызвав палочкой столп синих искр, полетела куда-то влево.

Пока их вниманием завладела Эстер, заклинания Минервы и Антонина, оказавшиеся манящими чарами, сработали безотказно. Минерва взмыла ввысь на своём Нимбусе, а Антонин невозмутимо и неспешно устроился на ковре-самолёте.

— Ковёр-самолёт — это весьма неожиданно, — удивленно сказала Луиза.

— Семейная реликвия, — довольным тоном ответил Руменов. — Он принадлежал деду Антонина.

— Как осмотрительно было взять его с собой, — заметил Альбус, догадываясь, что Руменов нарушил их договоренность не предупреждать чемпионов ни о чём.

Руменов уже хотел что-то ответить, но их всех отвлёк крик с ближней трибуны. Один из сниджетов кружил вокруг студентки Шармбатона и, судя по всему, пытался её клюнуть. Сидящие рядом студенты Дурмстранга пытались его отогнать, но он скрылся из виду, только когда рядом появилась Эстер, — видимо, испугался коня.

— Он залетел в замок! — крикнул кто-то с верха трибуны, и часть студентов хлынула туда.

Луиза нервно покусывала губы, Руменов высматривал Антонина, а на трибунах царил настоящий хаос. И только Геллерт что-то насвистывал и довольно улыбался.

* * *

Равнодушно наблюдать за испытанием было просто невозможно. Шармбатонцы распевали гимн школы, дурмстрангцы что-то выкрикивали, а Грюм на пару с Финчем пронзительно свистели.

Всеобщее волнение с каждой секундой охватывало Тома всё больше. Он следил за Антонином, гонявшимся за сниджетом возле южной башни школы. Несколько раз Тому казалось, что Антонин уже его поймал, но уже через секунду золотая точка летела куда-то дальше.

Студенты Хогвартса, разумеется, высматривали только Макгонагалл. Вальбурга Блэк отправила брата с шумящих трибун на разведку, и Альфард с удивительной покорностью выполнил это поручение. От него они узнали, что Эстер Фарси гоняется за сниджетом по замку, абраксанский конь снёс парочку статуй, а Макгонагалл преследует своего сниджета по саду, но он никак не даётся ей в руки. Тома это радовало: он хотел, чтобы первое место занял Антонин.

Услышав ликующие вопли с дальней трибуны, Том повернулся и увидел, как Антонин медленно подлетает к судейской трибуне, рассматривая пойманную птичку со всех сторон. Том с трудом удерживал себя от аплодисментов, чтобы избежать косых взглядов однокурсников. Вечно везде лезущий Грюм и так как-то увидел их с Антонином в саду и не уставал шутить, что Тому надо переселиться в крыло Дурмстранга.

— Вы только посмотрите на нашу Афину! — восхищенно заорал Грюм, и Том неверующе уставился вниз. Это казалось абсолютно фантастическим: дурёха Макгонагалл буквально на секунду обогнала Антонина. С гордым видом она вручила сниджета директрисе Дюбуа и весело махала в их сторону чем-то похожим на ключ.

Их делегация взорвалась криками, все обнимали друг друга, будто тоже принимали участие в этой гонке за сниджетом. Том тоже аплодировал и даже позволил себе улыбку: как бы то ни было, Макгонагалл всё-таки не опозорила Хогвартс.

* * *

— Пожалуй, первое испытание прошло гораздо лучше, чем я ожидал. Прекрасное зрелище, — произнёс Геллерт за ужином, покручивая в руке уже третий бокал вина. Он находился в чересчур приподнятом настроении, и это нервировало Альбуса. Как и подмеченные из-за внимательного наблюдения жадные взгляды, которые Реджинальд Лестрейндж (или тот, кто прятался под его личиной) бросал на Геллерта.

— Оно было бы еще более увлекательным, если бы мы увидели чуть больше, — как бы невзначай пробросил профессор Виардо. Вот только его нарочито оскорбленный вид говорил больше всяких слов.

Геллерт смерил его презрительным взглядом и развёл руками:

— В юности я не особо хотел бы неотрывно сидеть на трибунах. Вы могли бы присоединиться к нашим активным студентам: они-то увидели достаточно.

— Студенты действительно в восторге, — улыбнулась Луиза, стараясь притушить назревающий конфликт.

— Мадемуазель Дюбуа, вы ли это? — с притворным изумлением заговорил Геллерт. — Еще пара слов в таком духе — и я, чего доброго, заподозрю вас в угодливости!

Альбус тихо вздохнул: дипломатия и раболепство всегда казались Геллерту синонимами. Но Луиза, об упорстве и несгибаемости которой ходили легенды, конечно же была задета этими слова. Её левая рука сжалась в кулак, и на мгновение Альбусу показалось, что она сейчас вцепиться Геллерту в лицо.

— Extremis malis extrema remedia[1], месье Гриндельвальд, — холодно ответила Луиза. — Вам ли этого не знать?

— Очаровательно, — зло рассмеялся Геллерт. — После нашей чудесной встречи в Париже я иногда думал, что же из вас вырастет… — он отсалютовал ей бокалом. — Я не разочарован.

— Не могу сказать, что польщена.

— Зря, — Геллерт залпом допил вино. — То, что вы не стали передо мной заискивать, сохраняет вам жизнь. Пожалуй, мне пора. Благодарю за ужин.

Геллерт поцеловал руку побледневшей Луизе и вышел из зала. За преподавательским столом повисла гнетущая тишина. Размышляя, какой шуткой лучше разрядить обстановку, Альбус бросил взгляд на пустующее место Геллерта и заметил возле оставленного кубка небольшую кучку пепла. Можно было подумать, что его подводит зрение, но два наиболее беспокоивших Альбуса студента Хогвартса также отсутствовали на своих местах.

* * *

Увидев очередную винтовую лестницу, Том тихо чертыхнулся. В западном крыле Шармбатона он до этого не бывал и не мог себе представить, что путь до башни такой сложный и неудобный для слежки. Ну хоть в чём-то Джонатан Грей не был идиотом. И сбежал из зала очень вовремя: даже Том отвлекся на несколько мгновений, когда во время ужина Антонин подошел к перебинтовавшей в очередной раз запястья Макгонагалл и по-рыцарски предложил ей лечебную мазь от ран, полученных во время ловли сниджета.

Но Том успел вовремя заметить отсутствие «Реджи» и смог незаметно выйти следом. А теперь крался за ним по пустовавшим коридорам, набросив на себя дезиллюминационное заклятье.

Остановившись, чтобы перевести дух, Том услышал на нижней площадке мелодичный свист. Его охватило лёгкое волнение — Гриндельвальд совсем близко, и скоро Том станет для него героем.

Укрывшись в нише, Том наблюдал, как Гриндельвальд неспешно поднимается на верхнюю площадку западной башни, где его ждал Джонатан Грей.

Досчитав про себя до десяти, Том вернулся на лестницу и стал бесшумно подниматься вверх, ужасно боясь опоздать.

— Ваша записка была для меня неожиданной, юный Реджинальд, — услышал он голос Гриндельвальда. — Что же настолько важное и секретное мне хотела сообщить Лита?

— Это связано с английским Авроратом, месье Гриндельвальд… — полным благоговения тоном ответил Джонатан Грей. Том невольно восхитился его убедительностью: можно было действительно подумать, что тот боится и восторгается Гриндельвальдом одновременно.

Оказавшись на площадке, Том аккуратно сделал несколько шагов влево, чтобы быть близко, когда Грей нападет.

— Как странно, — Гриндельвальд тихо рассмеялся и прислонился к одной из колонн, — мне казалось, что эти связи для вашей дражайшей тетушки потеряны. Ну тем приятнее наша с вами встреча. Не томите, рассказывайте.

— В Аврорате говорят, что… — черты лица «Реджи» исказились, — вы уже никому не помешаете…

— Протего! — крикнул Том, отражая заклинание Джонатана Грея…

* * *

— Протего! — воскликнул Альбус без малейших колебаний, увидев, как луч заклинания летит в Геллерта.

Реджинальд Лестрейндж застыл, неверующе уставившись на плотный щит, и рухнул на пол, когда до него долетело оглушающее заклинание Геллерта.

— Какая жалость: даже в англичанах не осталось благородства. Как твое самочувствие, Альбус? Не сильно запыхался после такого подъема?

Альбус тихо хмыкнул: только этот человек мог так себя вести сразу после покушения на его жизнь.

— Мой второй спаситель, у вас не получится остаться неизвестным: покажетесь или мне самому разрушить ваше дезиллюминационное?

— Добрый вечер, месье Гриндельвальд, — Том Реддл снял чары и изящно поклонился. — Добрый вечер, профессор Дамблдор.

— Какой восхитительный контраст в твоей делегации, Альбус: против каждого потенциального убийцы найдется спаситель.

— Все ученики Хогварста находятся под моей защитой, Геллерт.

— Но это не Реджинальд! — возмутился Том, и Альбус пожалел, что не наложил на него невербальное Силенцио.

— Неужели? — прищурился Геллерт. — И кто же это, мистер?..

— Меня зовут Том Реддл, сэр, — Том вёл себя настолько безукоризненно, что у Альбуса складывалось ощущение, что он является свидетелем некоего спектакля. — Я стал замечать, что Реджинальд ведёт себя странно…

— Но откуда такая уверенность, что перед нами не юный Лестрейндж?

— Реджи никогда бы не сделал такого! Он вас безмерно уважает.

— Что ж, это приятно, — Геллерт позволил себе улыбку и взмахнул палочкой, поднимая тело Лестрейнджа, — мне сейчас предстоит преинтереснейшая беседа, а вам, господа, я желаю приятного вечера.

— Пока нет доказательств, что это не мистер Лестрейндж, я никуда не уйду, — жестким тоном произнёс Альбус.

— Я не могу уйти, пока не узнаю, что случилось с моим другом! — одновременно с ним горячо воскликнул Том, и у Альбуса не осталось и капли сомнения: Том уже давно знал, что Реджинальда Лестрейнджа нет в Шармбатоне.

Поймав проницательный взгляд Геллерта, Альбус понял, что избавиться от Тома теперь не удастся. Заметив, что Альбус не в восторге от открывших перспектив, Геллерт улыбнулся Тому и благодушно кивнул.

— Как прекрасно, что хотя бы преданность еще в ходу в Англии.

Откровенно наслаждаясь происходящим, Геллерт приковал Лестрейнджа к стене созданными с помощью магии крюками. Том неотрывно наблюдал за каждым действием Геллерта, и Альбус почувствовал прилив раздражения от собственного бессилия.

— Начнем, пожалуй, — Геллерт сделал несколько пассов палочкой и воскликнул. — Энервейт!

* * *

Когда Реджинальд Лестрейндж открыл глаза и огляделся, смятение на его лице сменилось настоящим ужасом.

— Уверены, что никому не помешаю, дорогой Реджинальд? — на лице Геллерта расцвела хищная улыбка. — Или всё же вы не Реджинальд?..

— Я…

— Я могу пытать вас долго, методично, ломая каждую косточку. Вы будете выть от боли и молить о пощаде, пока не испустите последний вдох. Но компания друзей, — он повернулся в сторону Альбуса и Тома, — делает моё сердце мягче. Поэтому я милостиво предлагаю рассказать всё самостоятельно.

— Никогда! — с решимостью в глазах воскликнул Лестрейндж.

Альбус разочарованно застонал: ему совсем не хотелось становиться свидетелем убийства попавшего в собственную ловушку аврора.

— И вот как быть гуманистом в таких обстоятельствах? — хмыкнул Геллерт. — Империо! Ты честно и быстро ответишь на все мои вопросы.

Глаза Лестрейнджа затянуло легкой дымкой, и он поспешно кивнул: подчиняющее заклятье подействовало безотказно.

— Кто ты такой и зачем хотел убить меня?

— Моё имя Джонатан Грей. Я выполняю секретное задание Аврората: убить вас и положить конец этой войне.

— Очень наивно думать, что война закончилась бы после моей смерти. Кто отдал тебе приказ? Почему ты выбрал личину Лестрейнджа?

— Министр и главный аврор Скамандер. Они прижали Рандольфа Лестрейнджа и угрожали посадить в Азкабан, если он не поможет нам подменить своего сына. Мистер Скамандер знал, что в личине Лестрейнджа я смогу подобраться к вам близко.

— Маскирующие чары должны были развеяться на моей таможне, оборотное тоже искали. Как ты удерживал его образ?

— Я пользовался экспериментальным оборотным в твердом виде. Его добавили в мятные пастилки, которые очень любит младший Лестрейндж.

— Чудно, — Геллерт раздраженно взмахнул палочкой. — А теперь засни. Перезрелые выпускники Хогвартса тоже находятся под твоей защитой, не так ли, Альбус?

Геллерт определенно был немного пьян, иначе бы не обращался к нему так запросто при свидетеле, которого не собирался убивать. Игнорируя его усмешку, Альбус покрепче сжал палочку и кивнул.

— Твоя мягкотелость не доведет тебя до добра, Альбус. — хмыкнул Геллерт. —Идиотские авроры влезли и испортили… такое мероприятие. Закрывать на это глаза я не буду.

— И что ты собираешься делать?

— А что ты предлагаешь?

Альбус пожал плечами: он прекрасно знал, как Геллерт воспримет любые его предложения.

— Ну раз ты снова не можешь сказать ничего дельного, — усмехнулся Геллерт, — то я сейчас расскажу, что будет. Англия очень хочет новостей — и их не получит. Они сами затянули удавку на шее: я объявляю информационную блокаду в Шармбатоне. Не ждите никаких писем как минимум до Рождества. И до конца Турнира школу никто не сможет покинуть.

— Но...

— Все списки чего-то необходимого можно будет передавать месье Трюффо, и он будет всё доставлять, — добавил Геллерт, буквально прочитав мысли Альбуса.

— А что будет с Греем? — неожиданно спросил Том.

— Как думаете, падение с западной башни достаточно похоже на несчастный случай? Шутка, Альбус. Полагаю, этот бравый аврор может рассказать мне много интересного. А к концу турнира я сдам его тебе, Альбус, лично в руки — относительно целым и относительно невредимым. По рукам? — Геллерт протянул ему ладонь.

Это было совершенно дико. Если бы сорок лет назад Альбусу кто-то сказал, что он будет стоять в самой высокой башне Шармбатона в компании Геллерта, своего студента, мечтающего о мировом господстве, и оглушенного аврора — он бы засмеялся этому человеку в лицо. Но это реальность, и Геллерт — что не менее странно — протягивает ему свою ладонь, почти как жизнь назад.

— Согласен, — ответил Альбус на его рукопожатие, понимая, что окончательно влип в опасную игру.

— Надеюсь, во время моего следующего визита в Шармбатон мы сможем побеседовать с вами в спокойной обстановке, — обратился Геллерт к Тому, также пожимая ему руку. Тот закивал, не скрывая радости и гордости.

Когда они, защищенные дезиллюминационными чарами, левитировали Грея и вместе спускались вниз, Геллерт неожиданно произнёс:

— Совсем забыл поблагодарить тебя за такую заботу о моей жизни, Альбус.

— Всё просто, Геллерт: убить тебя могу только я.

[1] Отчаянные времена требуют отчаянных мер