Гарри Поттер и двойной капкан (гет)

Гарри проснулся от ощущения, что за ним кто-то наблюдает. Он открыл глаза; очки с него сняли – все было как в тумане. Но сквозь этот туман Гарри смог различить черты лица старого человека в очках-половинках, за которыми были ясные голубые глаза. Меньше всего Гарри сейчас хотел видеть это лицо – он был зол на Дамблдора. Гарри понимал, что директор переживает за его состояние, но это не смягчило юношу – столько потерь не могли не сыграть свою роль в его психике. Гарри смотрел на расплывчатое лицо директора – тот смотрел прямо в глаза ученику; из глаз Дамблдора текли слезы.

— Гарри, — обратился он к юноше, — как ты себя чувствуешь?

Еще меньше Гарри хотел сейчас обсуждать с Дамблдором смерть Дурслей. Но, поняв, что у него нет выбора, ответил:

— Мое тело в пригодном состоянии, профессор.

Дамблдор пропустил колкость мимо ушей и повторил вопрос:

— А как твое душевное состояние? Тебя успокоило зелье профессора Снэйпа, Гарри?

Гарри посмотрел в голубые глаза директора с бесцветным голосом и ответил:

— Боюсь, что моя душа умерла, профессор. Я ничего не чувствую, кроме боли.

Дамблдор тяжело вздохнул, встал с кровати и начал ходить по комнате.

— Я знаю, Гарри, что мои слова не станут облегчением для твоей боли, — печально-тихим голосом заговорил профессор. – Я помню, как ты кричал мне, что не хочешь больше быть самим собой, что вообще не хочешь быть человеком после того, как погиб Сириус. Сейчас ты страдаешь так много, что я с удовольствием принял бы всю или, хотя бы, часть твоей боли на себя, Гарри. Но это невозможно.

Гарри взял с тумбочки очки, надел их и теперь уже сидел на кровати. Ему действительно не станет легче от слов Дамблдора, поэтому он едва слушал.

— Но ты помнишь, как я сказал тебе, что твоя самая большая сила – твое сердце? – продолжал директор, расхаживая по комнате. – Я готов повторить тебе те же слова еще раз, Гарри.

— Когда я пытался спасти Сириуса, в моем сердце была не боль, профессор, — безразличным голосом ответил Гарри.

— Да, Гарри, твое сердце тогда было полно любви к крестному отцу. И я повторяю, что твоя самая большая сила, Гарри, это любовь.

Дамблдор снова присел на кровать возле Гарри и смотрел на него своими голубыми глазами; в них все так же были остатки слез.

— Может быть, когда-нибудь ты сможешь понять меня, Гарри, — продолжил маг, — понять и простить, если я был перед тобой виноват. Я знаю, что тебе сейчас очень больно; больно вдвойне, если не больше. Ты еще не смирился со смертью Сириуса, и снова потеря. Конечно, ты не любил Дурслей как родителей или как семью, но их смерть только умножила твою боль от потери крестного. Я не могу выразить словами свое сочувствие, Гарри. Поверь, что я страдал вместе с каждой твоей утратой.

Гарри слушал слова этого мудрого, без сомнений человека, и не мог с ним не согласиться. Да, Дурсли не были ему настоящей семьей, но ему было их жаль. Гарри решил, что может рассказать директору.

— Вы знаете, профессор, — начал он, — утром за завтраком Дадли рассказал мне о том, что он чувствовал, когда на нас напали Дементоры прошлым летом. Вы помните, профессор?

— Конечно, Гарри, я помню, — ответил Дамблдор спокойным голосом. – И что же это были за переживания?

— Он сказал, что видел, будто я убил его родителей, а он теперь моя прислуга, — все тем же бесцветным голосом продолжил Гарри, как будто он рассказывал Дамблдору свой сон, а не говорил о кузене, которого уже нет в живых. – Мне тогда показалось это смешным, когда я сравнил его худшие переживания с тем, что испытывал сам.

— Ты рассказал им о своих воспоминаниях, Гарри? – предвосхитил дальнейшие слова Гарри Дамблдор.

— Да. Я рассказал им о том, что слышал голоса своих родителей перед тем, как их убил Волдеморт.

— Они тебе поверили, Гарри?

— Тетя Петуния пришла ко мне в комнату и…

Гарри рассказал Дамблдору их разговор с тетей Петунией в то утро. Дамблдор, казалось, все это знал, потому что рассказ Гарри его не удивил.

— Я знал, что так и будет, Гарри. Твоя тетя поняла свои ошибки только когда представила себе момент гибели сестры и как твоя мама пыталась спасти тебя от Волдеморта. Это доказывает, что она все-таки любила и тебя, и твоя маму, Гарри, — закончил Дамблдор.

— Да. Только слишком поздно, — ответил Гарри. – Куда же мне теперь возвращаться на летние каникулы, профессор? Я так понял, что на Прайвет Драйв я больше не вернусь?

— Да, Гарри. Туда тебе возвращаться нельзя, — ответил Дамблдор, — да ты и не сможешь, наверное, жить там один.

— Что же, мне придется жить в Хогвартсе до окончания школы? – спросил Гарри.

— Нет, Гарри. Не придется. Но я прошу тебя подождать с этим пару часов – скоро ты все узнаешь, а сейчас отдыхай.

И Дамблдор ушел.

Гарри проспал до утра. Он видел во сне Дурслей, дом номер четыре по Прайвет Драйв; разговор с тетей Петунией в его комнате. Но в этом сне Дурсли не вели себя как обычно, они были другими. Дядя Вернон не кричал на Гарри, а был к нему если не добр, то относился к нему с теплотой. Дадли не избивал его, как все детство, а делился с Гарри игрушками и они вместе смотрели телевизор и играли в компьютерные игры. Когда Гарри проснулся, то принял этот сон как должное. Он надеялся запечатлеть их в своей памяти именно такими.

* * *

Гарри встал с кровати и подошел к окну. Там было уже светло, хотя и шел небольшой дождь. Дом напротив был многоэтажным и закрывал собой небо, на которое Гарри хотел бы посмотреть; небо его успокаивало.

Гарри отвернулся от окна и оглядел комнату. Это была не та, комната, где он жил с Роном в прошлом году. Комната была светлее, чем прежняя. Возможно потому, что в ней мебель была светлого оттенка; а может из-за того, что стены были покрашены в теплые тона. Эта комната понравилась Гарри больше предыдущей; он даже подумал, что с удовольствием жил бы здесь. Но вспомнил, что он находится в доме крестного, и снова загрустил. Тоска по Сириусу, наверно, теперь никогда его не покинет. Да Гарри и не хотел этого. Он лишь надеялся, что со временем эта боль и тоска станут занимать в его сердце не столько места, как сейчас. Возможно, если ему удастся победить Волдеморта, он еще сможет быть счастливым.

Эта мысль вернула его к смыслу пророчества. После окончания учебного года Гарри старался не думать об этом. Ему хватало смерти крестного, чтобы добавлять к этой боли еще и отчаяние, связанное с пророчеством. Сейчас Гарри еще раз вспомнил, как звучит пророчество, и попытался представить реакцию своих друзей, если бы он пересказал им его содержание.

Это было первый раз, когда Гарри вспомнил про Рона и Гермиону с момента их расставания. Гарри не был уверен, что пока готов открыть тайну пророчества своим друзьям. Кстати, а где они сейчас, — спросил он себя, — похоже, в этом доме их нет.

Гарри услышал звук приближающихся шагов, и в дверь постучали.

— Войдите, — сказал он.

Дверь отворилась, и в комнату вошла миссис Уизли. Она, как обычно, заключила юношу в крепкие объятия.

— О, Гарри, дорогой! Как я рада тебя видеть! Как ты?

Ее глаза, казалось, теперь всегда были наполнены слезами, когда она смотрела на Гарри. Она, несомненно, была в курсе смерти Дурслей.

— Я в порядке, миссис Уизли, — ответил Гарри. – Рон и Гермиона приехали?

— Да, дорогой, они на кухне. Мы ждали, когда ты проснешься. Мы все ждем тебя – профессор Дамблдор хочешь сделать объявление. Пойдем, дорогой.

Гарри кивнул, не став вдаваться в подробности. Они вышли из комнаты, которая оказалась на третьем этаже правого крыла дома – в прошлом году Гарри здесь не был. Они спустились по лестнице и, проходя по коридору, Гарри заметил, что головы домовых эльфов так же исчезли. Миссис Уизли открыла дверь на кухню, Гарри вошел за ней.

За длинным столом, казалось, сидел весь Орден Феникса – Гарри не видел столько людей в этом доме за весь прошлый год. Однозначно, там были все Уизли, кроме Перси. Рон и Гермиона сидели рядом. Они улыбнулись, когда он вошел, но их улыбки были уж слишком радостными, как показалось Гарри. Не было никаких сомнений, что все уже знали о Дурслях.

— Присядь, Гарри, — Дамблдор указал на стул во главе стола.

Гарри прошел по кухне под пристальным взглядом людей, сидящих за длинным столом. Он попытался посчитать, сколько их было, но решил, что это не так уж и важно. Гарри сел на стул, указанный директором и посмотрел на него вопросительным взглядом.

— Гарри, — начал Дамблдор, — я думаю, что тех людей, которых ты знаешь, я не буду тебе представлять еще раз.

Гарри кивнул в знак согласия. Дамблдор продолжил.

— Все, кто находится в этом помещении, были приглашены мной от твоего имени, Гарри, — Дамблдор сделал короткую паузу, — надеюсь, ты не рассердился за меня на это.

Гарри покачал головой. Теперь Дамблдор обращался ко всем присутствующим.

— Я уверен, что вы все знаете или догадываетесь, по какому поводу мы собрались, — некоторые закивали, кто-то обронил едва слышное “да”. Дамблдор продолжал. – Все вы знаете, что произошло вчера вечером в доме, где жил Гарри.

Гарри надеялся, что Дамблдор не станет снова упоминать Дурслей, и собрал столько людей не затем, чтобы те выразили Гарри свои соболезнования по этому поводу – это было бы глупо.

— В свете последних событий, мы потеряли еще двоих членов Ордена Феникса – Кингсли Шаклболта и Мундунгуса Флетчера – светлая им память, — Дамблдор вновь сделал паузу. – К счастью, но после того, как Корнелиус Фадж стал свидетелем событий, произошедших в Отделе Тайн.

Дамблдор бросил короткий взгляд на Гарри.

— А точнее будет сказать, что Фадж видел своими глазами Лорда Волдеморта, до того, как тот успел дизаппарировать, — среди сидящих за столом людей пробежала дрожь, когда Дамблдор назвал имя, — Министерство Магии теперь полностью поддерживает наши действия. Хотя я уверен, что до полной поддержки со стороны Министерства еще далеко, первые шаги навстречу были сделаны.

Дамблдор вновь сделал паузу.

– Уверен, что среди всех собравшихся я единственный, кто знает, что первым шагом Министерства было смещение Корнелиуса Фаджа с поста Министра Магии.

— Так ему и надо, болвану! – не сдержался Фред.

— Фред! – осекла его мать.

— Возможно, ты прав, Фред, — подметил Дамблдор, но продолжил серьезным тоном. – Министерство Магии вновь предложило мне занять этот пост. Я снова отказался.

В этот раз, похоже, все были согласны с Дамблдором, потому что никто не проронил ни звука.

— В связи с этим, Министерство будет проводить внеурочные выборы на пост Министра Магии. Члены правительства Магии попросили меня о возможной помощи им сделать правильный выбор. Не секрет, что после того, как целый год Министерство во главе с Фаджем отрицало возвращение Лорда Волдеморта, потом повергло всю общественность в шок, заявив, что тот, действительно, вернулся.

Дамблдор говорил на редкость спокойно, переводя взгляд на каждого сидящего за длинным столом.

— Я предоставил Министерству Магии список из нескольких имен наиболее подходящих на эту непростую должность кандидатов. Остается надеяться, что они прислушаются к моему совету в этот раз.

— Профессор Дамблдор, а почему вы отказались? – спросил Рон, несмотря на то, что мать дергала его за рукав, пытаясь остановить.

— Дело в том, Рон, что мне нужна свобода действий в Ордене Феникса, — спокойно ответил Дамблдор. – К тому же, ты хочешь видеть в этом году в школе другого директора, Рон?

Глаза Дамблдора озорно блеснули, и маг улыбнулся.

— Остальное я скажу вечером на собрании для членов Ордена, — сказал Дамблдор, оглядывая взрослых. – Теперь я прошу остаться Гарри и тех, кого он пожелает видеть рядом с собой в этот момент.

Все сначала переглянулись между собой, затем посмотрели на Гарри. Тот явно не понимал, что Дамблдор имел в виду.

— О чем вы говорите, профессор? — спросил он.

— Я должен прочесть тебе завещание Сириуса, Гарри, — ответил директор, — ты вправе попросить удалиться всех.

Гарри осмотрел сидящих за столом людей. Он никого не хотел обижать, но это было личным, поэтому он сказал:

— Пусть останутся мои друзья и преподаватели Хогвартса, если они захотят, — Гарри машинально задержал взгляд на Снэйпе; он был уверен, что Мастер Зелий захочет уйти.

Все, кого юноша не назвал другом или преподавателем встали со своих мест и потянулись к выходу. Снэйп так же поднялся со своего места, как Гарри и предполагал. Он явно не питал нежных чувств к крестному Гарри Поттера.

— Профессор Снэйп, я хотел бы, чтобы вы остались, — неожиданно для себя сказал Гарри.

Эти слова так же стали полной неожиданностью для тех, кто остался сидеть за столом. Рон и Гермиона многозначительно переглянулись между собой и уставились на друга. Их взгляд был весьма красноречивым – ты спятил, Гарри?

Снэйп явно не ожидал такой просьбы, поэтому замешкался и посмотрел на Дамблдора. Тот ему снова ответил, видимо, мысленно, и Снэйп вернулся на свое место за столом.

— Хорошо, — начал Дамблдор и достал небольшой свиток пергамента официального вида. Еще раз оглядев сидящих за столом, развернул пергамент и продолжил, — Я, Сириус Блэк, в случае моей смерти по любой из нижеприведенных причин (Дамблдор не стал зачитывать эти пункты), все свое денежное состояние, находящее в сейфе номер 711 Банка Гринготтс; а так же мой родовой дом, находящийся по адресу площадь Гриммо, 12, Лондон, Англия; и все, что в этом доме находится (вновь Дамблдор опустил перечень) завещаю своему крестному сыну, Гарри Джеймсу Поттеру, проживающему по адресу Прайвет Драйв, четыре, Литтл Уиннинг, графство Сюррей, Англия. Настоящее завещание составлено в присутствии должностного ответственного лица (Дамблдор не назвал фамилии чиновника) и удостоверено моей подписью.

Дамблдор свернул свиток обратно и протянул Гарри.

— Теперь, Гарри, ты – хозяин этого дома, — тихо сказал директор, — и если ничто не помешает, то ты теперь будешь жить здесь.

— Я смогу приехать сюда на каникулы, профессор? – спросил Гарри, смотря на свиток в своих руках.

— Конечно. Теперь я должен спросить у тебя разрешения размещать здесь Штаб Ордена Феникса, Гарри, — добавил Дамблдор.

Гарри поднял глаза на директора, затем оглядел остальных, сидящих за столом теперь его кухни. Он не чувствовал себя здесь хозяином – все напоминало о Сириусе.

— Я… я…, — в уголках глаз снова защипало, Гарри не хотел, чтобы все видели его настроение, поэтому вскочил с места и выбежал из кухни.

— Не надо, Рон, оставь его. Ему очень тяжело было все это воспринять адекватно, — Дамблдор остановил попытку Рона догнать друга.

После небольшой паузы директор печально посмотрел на всех, кто сидел за столом.

– Я не знаю, как помочь Гарри в его горе – я бессилен, — сказал Дамблдор и сев на место Гарри, закрыл лицо ладонями.

В кухне стояла тишина, прерываемая только тихими всхлипываниями представительниц женского пола. Джинни, Гермиона, миссис Уизли, профессор Макгонагал, Тонкс не смогли сдержать слез.

— Дамблдор, кто-то должен проверить, как он, — неожиданно для всех тихо сказал Снэйп.

Он вызвал полную тишину за столом – никто не ждал от него таких слов.

– Не думаю, что Поттер будет рад меня видеть, поэтому, пусть кто-нибудь сходит к нему. На всякий случай, могу еще дать успокаивающего зелья, — закончил Снэйп более привычным для всех голосом, вынул из мантии пузырек с зельем, поставил на стол и удалился.

Люпин схватил зелье и быстро вышел вслед за Мастером Зелий.