Китнисс будет преемницей Сноу? (гет)

* * *

Девятое декабря. Вторник.

Обрушение произошло около трех часов пополудни. Все случилось на относительно безопасном участке, шахтеры внезапно почувствовали странный и неприятный запах, а через мгновение произошёл взрыв газа метана. Взрыв был не очень сильным, но вот пострадавших оказалось свыше пятидесяти человек. Летальный исход был лишь один — погиб один шахтер. Гейла слегка контузило. По меркам прежнего дистрикта №12, происшествие не было чрезвычайным.

Но все начало меняться с бешеной скоростью, когда к шахте прибежали насмерть перепуганная Китнисс из штаба миротворцев, вместе со всеми миротворцами, Прим и миссис Эвердин из бывшего здания старого тира, которое давно не использовалось и где теперь, по инициативе Элизабет Эвердин разместилась только что учрежденная больница.

Вообще нельзя описать тот ужас, который охватил Китнисс при мысли, что Гейл не вернётся из-под земли живым. Но к ее невероятному облегчению, не прошло и пятнадцати минут, как в первой партии поднявшихся наверх шахтеров, она увидала покрытого с головы до ног угольной пылью, живого Гейла Хоторна.

— Кискисс, не беспокойся за меня, я живой, — крепко обнял он ревущую в голос девушку, а та не сразу заметила, что парень наполовину оглох на правое ухо из-за контузии (к счастью, слух Гейла восстановился полностью спустя полторы недели).

Китнисс еще не пришла в себя, но после разговора с также контуженным десятником Эвереттом Тоффером, она узнала, что техника безопасности на шахте, где погиб её отец, находится в чудовищном состоянии.

Краем глаза она заметила пристальный взгляд Уильяма Линдси, её дяди. Аптекарь тоже был тут и помогал пострадавшим изо всех сил. Не один. Китнисс впервые увидела рядом с им белокурого мальчика лет четырнадцати-пятнадцати. Именно он и делал уколы. Они и Прим. Гейл успел ответить на вопрос дяди: осмотрев его, Линдси заявил, что тому нужно в больницу. Срочно.

Китнисс попыталась вмешаться и даже нагрубила аптекарю, сказав: «Не ваше дело! Вы же не доктор». Линдси не стал с ней спорить. Просто проигнорировал. Убедившись, что Хоторн попал в надёжные руки старшей сестры (матери Китнисс) пошёл оказывать помощь следующему шахтёру. А вообще польза от аптекаря была. И немаленькая. Именно он оказывал помощь тяжело пострадавшим. Китнисс была не права ― дядя Уилл был самым настоящим доктором.

— А где директор шахты, его что здесь нет?! — спросила Китнисс у превратившегося из миротворца в спасателя, и отличнейшего спасателя, отмечу, майора Кассия Марлоу.

Вытаскивавший из подъемника очередного сильно контуженного шахтера, тот жестом показал на шахтоуправление.

— Он что сейчас там?!

Марлоу было не до того и он не обратил внимания на выражение лица Китнисс, которое стало таким же, каким его имел несчастье лицезреть Пит, после самого первого разговора «несчастных влюбленных из двенадцатого» с президентом, изменившим буквально всё.

Лицо девушки исказилось от бешенства, она напоминала пантеру приготовившуюся к прыжку. И эта пантера бегом, как уже успела привыкнуть за последние пять дней, помчалась туда, где имел несчастье пребывать директор шахты №2 Ливий Анжелотти.

Ливий Анжелотти был капитолийцем из богатой семьи, но однажды, еще во время учебы на горного инженера, он во время дружеской попойки с однокурсниками в изрядном подпитии позволил себе пару антиправительственных высказываний. О чем донесли сразу пять однокашников Ливия, включая его лучшего друга Марцелла Брайса.

Хотя ничего криминального в адрес президента, Ливий, к большому своему везению, не говорил, но он применил к парочке советников президента и даже к одному из министров нецензурные эпитеты. Ливию подфартило: ему не отрезали язык, помогло заступничество тётки — бывшей любовници другого министра — Ливия сослали из Капитолия с глаз долой, перепугав предварительно до полусмерти. Но физически Ливий пострадал «несильно» — после пыток у него были сломаны лишь левая рука и четыре ребра и отбита левая почка. Но в целом он «легко отделался» и был назначен директором шахты № 2 в захолустном 12-м дистрикте.

И вот, этот ссыльный капитолийский горный инженер 24 лет от роду уже полгода руководил шахтой, на которой погибли 6 лет назад, в результате аварии отец Китнисс и Прим, и отец Гейла. Ливий имел неплохие познания в угледобыче, однако он был замкнутым и, кроме того, невероятно оригинальным человеком.

В момент, когда взбешенная Китнисс влетела в его кабинет, Ливий был очень занят — он исправлял финансовый отчет. Почему исправлял сам Ливий? Всё очень просто: если сам Ливий был грамотным в той степени, что не делал ошибок в математических подсчетах, то его секретарша Гуппи, вообще славная девушка, была не в состоянии составить приличный бухгалтерский документ. Ливий с удовольствием уволил бы её, но её предшественница и конкурентка Тереза была еще хуже. Она не могла двух слов связать, была невероятно дурна собой и, в представлении Ливия, имела привычку носить одежду практически с помойки. Гуппи хотя бы была особой миловидной и почти не вызывала у Ливия желания повеситься от отчаяния в собственном кабинете. Вот он и занимался исправлением жуткой галиматьи, сочиненной Гуппи. В двенадцатом дистрикте вообще была острая нехватка грамотных молодых кадров: в школе могли научить сложению и вычитанию, а вот с умножением и делением, не говоря о десятичных дробях, уже были большие проблемы.

Вот такой горе-руководитель и стоял сейчас перед разъяренной Китнисс. Напомню, попавший под горячую руку Китнисс Пит просто не удачно пошутил насчет Гейла, а сегодня Хоторн реально пострадал в аварии.

— У вас на шахте авария, а вы тут сидите??? — крик Китнисс слышал даже оглохший после контузии Гейл.

— Ты кто такая? — недовольный ахинеей Гуппи, которую ему никак не удавалось исправить, Ливий поднял голову от отчета и увидал огненную девушку, которая запросто могла его сейчас сжечь одним взглядом.

— Я Китнисс Эвердин, вам знакомо это имя??? — Китнисс злилась все больше.

— Я ничего о тебе не слышал. Что ты делаешь в моем кабинете? Я тебя не приглашал. Не мешай мне работать, — Ливий был невероятно неправильным капитолийцем, Голодные игры вообще прошли мимо него (!!!), он ничего не слышал о Китнисс Эвердин. Не удивительно, что такую подозрительную личность посадили в тюрьму и затем выслали в отдаленный дистрикт. И, к сожалению, проклятый отчет лишил Ливия даже инстинкта самосохранения: Китнисс в гневе действительно могла если не убить его, то сильно покалечить.

Китнисс вообще была на пределе. Беда, приключившаяся с ее единственным близким другом, Гейлом, сделала Кдевушку смертельно опасной. Она просто схватила первый попавшийся ей под руку предмет, им оказался диплом горного инженера в рамке, принадлежащий Ливию, и метров с трех запустила его мужчине прямо в голову. Странно даже предположить, что Победительница 74-х Голодных игр Китнисс Эвердин могла промахнуться: диплом ударил Ливия в висок и он рухнул на пол.

— Черт, я его убила, — мрачно пробормотала Китнисс. Настроение ее в этот момент действительно располагало к смертоубийствам.

Девушка подошла к телу Ливия Анжелотти, незадачливого директора шахты № 2 в дистрикте 12 и склонилась над ним: очень странно, крови не было, но сомнения, что он ещё жив, у Китнисс появились. Лишь тогда, когда она прощупала пульс она поняла — Ливий был жив.

— Живучий, чёртов капитолиец, — зло сказала девушка и начала размышлять, не добить ли ей человека, по глупости и безалаберности которого едва не погиб не только Гейл Хоторн, но и целая смена шахтеров.

Китнисс размышляла стоя и внезапно она услышала шепот:

— Пожалуйста, прошу вас, не бейте меня по голове.

Шепот Ливия был похож на какой-то бред, но в голову девушки пришла мысль, что никакой это не бред, а мольба. Тогда Китнисс Эвердин, у которой на поясе находилась кобура с пистолетом, присела на корточки перед лежащим на полу мужчиной и внезапно поняла, что смерть этого человека никак не способна помочь осуществить её желание — чтобы ни Гейл, ни другие шахтеры на этой шахте больше не гибли.

То, что Ливия Анжелотти — директора шахты, на которой работало более 250 человек — в тюрьме жестоко и методично избивали, Китнисс поняла не сразу. Она прикоснулась с плечу Ливия, и от этого осторожного касания он дернулся, как от удара и вновь зашептал:

— Только не бейте меня по голове, только не по голове, умоляю…

И в этот момент в кабинет ворвалась секретарь директора — Гуппи Чалтон, маленькая щуплая блондинка, семнадцати лет от роду. Она не могла прибежать раньше, так как сам Ливий час назад отослал ее узнать, что происходит внизу. И Гуппи, безграмотная глупая Гуппи мужественно включилась в спасательную операцию. Но сейчас что-то внутри нее подсказало, что надо бежать в шахтоуправлению, к Ливию. Нет, она не была влюблена в Ливия, но маленькая Гуппи от природы была наделена склонностью к состраданию, была девушкой впечатлительной, доброй и обладала редкой интуицией распознавать грозящую опасность близким ей людям.

Гуппи было дочерью городского нотариуса и жила в городе. Но она знала Китнисс: они учились в одной школе, хотя лично мало пересекались. Китнисс успела подумать, что где-то она эту девушку уже видела. Но произнесённые ею слова поразили Китнисс:

— Китнисс, не смей его бить! Слышишь? Убей лучше меня, но не трогай Ливия.

И в этот момент Китнисс до неузнаваемости преобразилась: страшный праведный (!!!) гнев прошёл и к ней вернулась способность действовать осознанно.

— Я пришла сюда получить ответ: почему техника безопасности грубо нарушается? Я говорила с Тоффером, он сказал, что никаких мер не принимается, нет приказания директора шахты.

Так как Ливий по-прежнему лежал на полу и не пришёл в себя (всё-таки сотрясение мозга ему Китнисс всё же устроила), ответ пришлось держать Гуппи:

— Китнисс, это не Ливий виноват. Он написал больше четырех месяцев назад рапорт в Министерство ресурсов Капитолия. Но пришел ответ, что на улучшение условий труда в 12-м дистрикте у Капитолия нет средств. Без какого-то специального оборудования можно сделать лишь совсем немного. Всё зависит от воли Капитолия, Китнисс. Но Ливий выплачивает зарплату шахтерам всегда вовремя, а систему штрафов, которая существовала до него, он полностью прекратил.

— Этот рапорт сохранился здесь?

— Он в ящике моего стола. Мне ответили, что я сую нос не в свое дело, — это подал голос начавший приходить в себя Ливий. Так они и сидели на полу: покалеченный в капитолийской тюрьме молодой ссыльный инженер и две молодые девушки, почти ровесницы, недавно учившиеся в одной школе.

— А шахта №1? Что там творится с техникой безопасности? Винберг про несоблюдение правил техники безопасности мне ничего не говорил. Я бы раньше связалась с Капитолием, может сегодня аварию удалось бы предотвратить, — в голосе Китнисс можно было услышать не только неуверенность, а ещё и отчаяние.

— Тиль Винберг еще два года назад пытался уговорить Капитолий оставить хоть немного средств из нашей выручки, её мы обязаны полностью перечислять в Капитолий, на вентиляцию в шахты, на современные крепления для уменьшения опасности обрушения стен в штреках и ортах, но ему пообещали крупные неприятности, если он еще будет приставать с таким глупостями.

— Глупостями??? — взвилась Китнисс. — Кто так ответил Винбергу, назовите имя, я сообщу об этом Сноу.

— Сноу? — Ливий поднял голову и изумлено посмотрел ей в глаза. — Ты что общаешься лично со Сноу?

— Ливий, ты сидишь круглыми сутками здесь и ничего вокруг не видишь. Китнисс победила в Голодных играх в прошлом году. А последнюю неделю носится по дистрикту исполняя новые распоряжения президента. Нам начали делать разные поблажки. Папа сказал, что со времени подавления Великого мятежа дистриктов против Капитолия, не было таких масштабных изменений. Она спецпредставитель Сноу. Её беспрекословно слушаются даже миротворцы, которые сегодня прибежали одними из первых и спасали раненных шахтеров.

— Миротворцы??? — в глазах Ливия читалось, что он потрясен до глубины души.

— Вы ничего не знаете о Голодных играх? — с недоверием покосилась на него Китнисс.

— Голодные игры! Я родился в Капитолии и с детства ненавижу Голодные игры! Убийство детей — это так низко! Можете донести о моих словах президенту Сноу, я не боюсь…

Ливия, трусоватого и мягкого Ливия точно подменили. Он вскочил на ноги, сжал кулаки и смотрел в глаза Китнисс с небывалой отвагой. Нет сомнений, это было что-то личное. Кроме того, ненависть Ливия к Голодным играм несла отпечаток его личности — при всех своих недостатках, директор шахты №2 был хорошим человеком.

— Я никогда в жизни ни на кого не доносила. А на игры я попала, когда на Жатве прозвучало имя Прим, моей младшей сестры. Мы победили с Питом Мелларком… — договорить Китнисс не успела, возбудившийся до предела при упоминании Голодных игр Ливий перебил её.

— Пит Мелларк, это же сын пекаря. Я знаю сына пекаря, — не успел договорить он, как его прервал смех Гуппи.

— Ты меня уморил. Ты знаешь Пита, но не знаком с Китнисс Эвердин? Ливий — ты неподражаем! Ты самый неописуемый болван, которого я знаю! Ты прожил здесь семь с половиной месяцев, но будто вчера приехал.

— Победили вдвоем? Вздор, вы обе за кого меня держите!!! Я не смотрел с семи лет это людоедское действо, но я знаю, что победитель всегда один! —возмущенный Ливий произносит эти слова и настроение Китнисс в который раз за последний час, вмиг изменилось. Она сгибается пополам от смеха, понимая, что этот чудной директор действительно не видел 74-е Голодные игры.

Теперь в комнате стоит ошарашенный и недовольный Ливий Анжелотти, а по обе стороны от него хохочут две девушки, Гуппи и Китнисс.

— Что смешного я сказал? — говорит Ливий и в его голосе звучит искренняя обида.

— Ливий, ты просто фантастический чудак. Пит и Китнисс — они же «несчастные влюбленные из 12-го», это знает вся страна! И только ты знаешь Пита Мелларка просто как сына пекаря, а с Китнисс знакомишься там, где чуть не стал её жертвой. Китнисс, кстати, где твой лук? — заливается смехом Гуппи.

— Дома оставила, — отвечает Китнисс,

На что Ливий с умным выражением на лице спрашивает:

— А где ты научилась стрелять из лука?

Девчонки сгибаются пополам от хохота и на этот раз разве что не катаются по полу, настолько замечательный вопрос задал Ливий.

Просмеявшись, Китнисс подает Ливию руку и они знакомятся:

— Будем знакомы, я — Китнисс и это я вытащила Пита с арены, когда Сенека Крейн отменил распоряжение Сноу, что победить могут двое, если они из одного дистрикта.

— А я, Ливий, меня сюда сослали из Капитолия. А Сенеку Крейна я знал, когда он ещё был студентом. Неплохой парень был. Зря он согласился быть распорядителем игр.

— Именно, что был. Сенеку заставили отравиться ягодами морника. А почему тебя сослали сюда, в 12-й? — спрашивает Китнисс.

— Жаль Сенеку... Я же говорю, проклятые игры. Они никому не приносят ничего кроме горя, — тихо ответил её Ливий.

— Вынуждена целиком и полностью с тобой — давай на ты! — согласиться. Я и сейчас не уверена, что Голодные игры в ближайшим будущем не станут причиной моей смерти. Всё же, Ливий, расскажи, как ты попал в наш дистрикт? Обещаю, что никому не расскажу, — отвечает Китнисс и её лицо в этот момент невероятно печально.

— Я учился на горного инженера. Мы отмечали защиту дипломов... Я редко пью, друзья это хорошо знают, но в тот раз я был жутко возмущён. Петрония Лорана, лучшего из нашего курса, я ему и в подмётки не гожусь, из-за того, что он из небогатой семьи, жестоко и несправедливо прокатили на защите. А сын министра финансов Регул Коннингсби получил лавровый венок. А ведь он учился хуже меня. Я выпил тогда много, очень много. Что я говорил потом, не помню, но очнулся я в тюрьме, избитый. А потом я узнал, что на меня донесли сразу пятеро. Но самое страшное было то, что среди них был мой лучший друг, Марцелл, — эти слова Ливий говорит с болью.

— Вот из-за предательства, Ливий и стал таким необщительным типом. А так он недурная личность, — простодушно говорит Гуппи, повернувшись к Китнисс.

— Вот что, мистер недурная личность, у тебя сегодня произошла авария на шахте, не знаю, погиб ли кто…

Китнисс перебивает Гуппи:

— Джон Харрис погиб, раненных четырнадцать человек.

— Так вот, сделай мне одолжение, составь список оборудования, всего того, что необходимо для улучшения технического состояния шахт, и я представлю его президенту Сноу.

— Не нужно мне ничего составлять, — возмущенно отвечает Ливий и извлекает из ящика стола список на четырехстах восьмидесяти страницах, написанный им еще четыре с половиной месяца назад.

Китнисс смотрит бумаги и лицо её вытягивается: Ливий — не просто грамотный горный инженер, он составил подробнейший план переустройства горнодобычи в дистрикте №12. Имея в руках такой план можно смело предлагать его Сноу. Придя в себя, она забирает бумаги и на прощание протягивает капитолийцу руку:

— Ливий, пожалуйста, выходи почаще из своего кабинета, общайся с шахтерами. Ты — неплохой парень, не то что эти капитолийские твари, которые радуются каждый год тому, как дети умирают на арене, — с серьезным выражением лица говорит Китнисс. — И еще, прямо сегодня приходи к нам в гости в деревню победителей. Ну часикам к двенадцати ночи.

Мисс Гуппи Чалтон подмигивает Китнисс и обещает:

— Не сомневайся, я прослежу за исполнением указаний специального представителя президента. Работаете вы оба допоздна, но до полуночи мистер Анжелотти соблаговолит добраться до вашего дома. Он же любит булочки Пита, не правда ли?

Заинтересованный Ливий кивает головой:

— Конечно приду. Булочки Пита я очень люблю.

Китнисс останавливается в дверях и спрашивает с улыбкой:

— Сырные булочки?

Ливий утвердительно кивает:

— Именно.

— Ту тогда мы точно подружимся. Я их просто обожаю.

И Китнисс Эвердин бежит ликвидировать очередную неприятность, случившуюся в дистрикте №12.