Гарри Поттер и Год Безвластия (гет)

Родители Гермионы на первый взгляд казались абсолютно разными людьми: мистер Ричард Грейнджер — высокий, красивый мужчина с вечно встрёпанной шевелюрой, весельчак и балагур, успевший в свои тридцать семь лет сменить кучу профессий, начиная грузчиком и заканчивая помощником главного врача в стоматологической поликлинике. По этому поводу он всегда любит шутить: «Я прошёл большой руководящий путь от сперматозоида до помощника одного из главных коновалов в этой части Лондона».

Миссис Мария Грейнджер являлась прямой противоположностью своему мужу: ростом она едва доставала ему до плеча, черты лица имела скорее мягкие, чем красивые. Одетая в строгий костюм в купе с серьёзным выражением лица, она производила то же впечатление, что и Гермиона в первый день их знакомства — Всезнайка, вечно лезущая командовать.

Однако такое мнение было глубоко ошибочным, в чём Гарри и убедился за ужином, когда они все, умирая от смеха, слушали мистера Грейнджера.

— А потом, – превозмогая смех, рассказывал он, – этот идиот с такой ехидной ухмылкой говорит мне: «Рич, тебя наш старый хрыч вызывает к себе в берлогу, держу пари, сегодня ты получишь от него подшлёпников по самые помидоры. Ты же знаешь, наша горгулья очень к тебе неравнодушна», разворачивается, чтобы выйти и видит, что всё это время старик стоял у него за спиной и слушал его откровения! Вы бы видели его лицо! Как будто скунса проглотил! А тот ещё добавляет для полноты ощущений таким громовым голосом, ты же знаешь, Мари, у него это получается, когда надо: «Мистер Джонсон! После рабочего дня ко мне в кабинет!», я тогда аж заикаться стал от смеха!!

Гарри от смеха чуть не выронил стакан с соком, мистер Грейнджер вытирая выступившие слёзы, весело подмигнул ему, Гермиона и миссис Грейнджер, хохоча, уткнулись в стаканы с соком, на Гермиону вообще напала икота, и она чуть не захлебнулась, пытаясь запить её водой.

— Гарри, – неожиданно обратился к нему мистер Грейнджер, – а чем ты планируешь заниматься после школы?

— Я хочу стать аврором, это что-то вроде волшебного S.W.A.T’а, – пояснил он, заметив непонимающий взгляд миссис Грейнджер, – ловить или гм... ликвидировать опасных колдунов и ведьм.

— Вот это правильно! – воскликнул мистер Грейнджер, – а Гермиона захотела в какую-то там высшую школу магии, а потом ещё куда-то, а потом ещё и ещё...

— Папа! – возмущённо воскликнула Гермиона.

— А что папа? Что папа? Этак ты всю жизнь учиться будешь! Маму твою еле-еле от этого отвлёк, а теперь ты туда же!

— Я сама выберу: куда, как и зачем! Мне уже не одиннадцать лет!

— Мистер Грейнджер, – растерянно произнёс Гарри, – а в чём проблема? Раз Гермиона хочет там учиться, так пусть учится! Он же очень умная!

Девушка с благодарностью посмотрела на него.

— Проблема в том, Гарри, что она не знает точно, кем она будет!

— А вы разве в её возрасте знали, кем вы будете? – спросил Гарри.

Мистер Грейнджер запнулся.

— Я? Я... Ну... Я думал, что я знаю, кем я буду!

— Грузчиком, да? – невинно спросила Гермиона.

Мистер Грейнджер, казалось, окончательно стушевался. Однако ни Гарри, смотрящий на Гермиону, ни Гермиона, смотрящая соответственно на Гарри, не заметили взглядов, которыми обменялись мистер и миссис Грейнджер.

— Надеюсь, хоть на свадьбу нас пригласите? – добродушно спросил мистер Грейнджер, а

Гарри поперхнулся соком: краем глаза он заметил краску, залившую щёки Гермионы.

— А то у современной молодежи, знаете ли, такие нравы, – продолжал, как ни в чём ни бывало, отец Гермионы, – поженились, а родители узнают об этом только через год.

— Отец! Что на тебя сегодня нашло? – возмущённо воскликнула красная как рак Гермиона, – ты что, на работе с коллегами на грудь спиртику медицинского накатил? Мам! Ну, скажи ему, что он тут устроил?!

— У отца совершенно правильная реакция, – спокойно ответила миссис Грейнджер, – что мы могли подумать после того, как ты за пять лет нам все уши прожужжала про Гарри: какой он красивый, смелый, добрый, честный и так далее? После того, как ты уехала к нему с лыжного курорта, что-то нам неловко соврав про экзамены?

— Я не к нему ехала, а к друзьям! И... И вообще, как ты догадалась, что я тебе сказала неправду?

— Ага, сначала ты с нами каталась, всё было тихо и спокойно, вдруг, прилетает сова, и ты, сломя голову, мчишься обратно в Лондон, поэтому догадаться, что ты соврала, было проще простого, даже отец до этого дошёл!

— Милая! Почему «даже»? Мне кажется, что именно я натолкнул тебя на мысль, – улыбаясь, вставил слово в речь своей жены мистер Грейнджер.

— Не суть важно. Короче говоря, Гермиона, даже зная твою увлечённость учёбой, трудно предположить, что в середине каникул, ты вдруг срываешься, чтобы готовится к экзаменам, к которым ты подготовилась в начале лета!

— И всё равно! Могли бы подумать что-нибудь... другое, – Гермиона, видимо, решила идти до конца.

— Что конкретно? Что в тебе наконец-то проснулся материнский инстинкт, и ты решила позаботиться о Гарри? Что ты записалась в Фан-клуб Гарри Поттера?

Юноша улыбнулся, в Фан-клуб записываются другие, совсем отбитые: перед глазами встало восторженное лицо Колина Криви, и Гарри стало плохо. Вот она — жизнь знаменитости! Помимо того, что роются в твоём грязном белье, обливают тебя грязью и выдумывают всякие нелепицы, приходится терпеть вот таких вот... Поклонничков.

Однако за этими мыслями, он, кажется, не заметил, что словесная дуэль матери и дочери подходила к концу, причём, судя по пунцовому лицу Гермионы, заканчивалась полной победой миссис Грейнджер.

— И вообще, не спорь с матерью! Нос ещё не дорос! Если я говорю «да», значит ДА. И если ты настолько слепа, что не можешь этого увидеть, то это только твои проблемы!

— Не лезь в мою жизнь! – кричала в ответ Гермиона. – Ты в ней ничего не понимаешь! Выдумываешь всякие небылицы! Что, так не терпится внуков покачать?

— Не скрою, не терпится, – возразила миссис Грейнджер, – может быть, даже ещё и правнуков покачаем...

— Ну что я буду с вами делать? – всплеснула руками Гермиона.

— Терпеть, – усмехнулась её мать.

— Ладно, спорщики и спорщицы, уже поздно. Давайте по пещерам, – смеясь, сказал мистер Грейнджер.

Позже, в своей спальне, они вспоминали ужин:

— Ты бы видел его лицо, когда сказал о свадьбе, – посмеивалась миссис Грейнджер, – честное слово, я подумала, что парня сейчас хватит инфаркт.

— А как Гермиона кинулась уверять, что он её совершенно не интересует? – улыбаясь, спросил мистер Грейнджер, – помнится, была ещё одна такая девушка, которая вела практически такой же спор со своей матерью? – он поцеловал жену. – И мама так же открыла ей глаза.

— Только моя мама успела покачать внуков, – миссис Грейнджер вздохнула, – а вот как мы? Честно говоря, увлечённость Гермионы учёбой меня несколько пугает: она настолько зарылась в книги, что совершенно не замечает, что творится у неё в сердце.

— Оба хороши. Гарри по-моему тоже этого не замечает, – вздохнул мистер Грейнджер, – то ли дело мы!

— Да... Помню, как мы впервые встретились...

— Ты в меня сразу влюбилась.

— Да неужели? А кто потом распевал серенады у меня под окном?

— Ну, тебе же нравилось?

— Зато всем моим соседям это очень не нравилось.

* * *

Вообще, эти две недели для Гарри пролетели как-то незаметно: они с Гермионой шатались по магловскому Лондону, дурачились, ели мороженое, (пили пиво ), иногда заходили в Косой Переулок. Дома у Гермионы мистер Грейнджер учил Гарри водить машину, на нерешительные возражения Гарри, он отрубил: «Будущий аврор должен уметь ездить на всём, что ездит, поэтому никакие возражения не принимаются». А когда окончательно темнело, они садились за компьютер и рубились в Doom до тех пор, пока их не звали ужинать. Впрочем, Гарри и мистер Грейнджер каждый раз настолько увлечённо делились подробностями игры, что ужин им стали приносить прямо в комнату. Постепенно, они даже обзавелись фанатами, а вернее фанатками в лице Гермионы и ее матери: обе настолько увлечённо болели за своих кумиров, что однажды на радостях Гермиона расцеловала Гарри в обе щеки, после того, как тот обошёл мистера Грейнджера и двумя ракетами эффектно размазал его по всему уровню. Мистер и миссис Грейнджер обменялись весьма многозначительными взглядами и улыбнулись.

Беда, оборвавшая эту идиллию, прилетела поздним вечером, когда Гарри ложился спать: на этот раз она приняла облик совы, которая перед тем, как отдать юноше послание, не преминула весьма чувствительно клюнуть его за палец.

Послание отличалось крайней лаконичностью и состояло всего лишь из трёх предложений:

«Поттер, вас нашли.

Немедленно уходите от Грейнджеров. Машина ждёт вас на перекрёстке».

Первой же его мыслью было: « Надо уходить отсюда, во что бы то ни стало». Однако грюмозаменитель в его голове напомнил о бдительность: Гарри быстро прикинул, если это люди из ордена, значит на него действительно вышли, и надо уносить ноги, но если же это ловушка Пожирателей, то его вычислили, и всё равно надо уносить отсюда ноги. Предстояло действовать и действовать быстро: юноша надел мантию-невидимку, быстро покидал вещи в сундук, уменьшил и спрятал его в карман. В конце он написал на клочке бумаги:

«Меня нашли. Извините, не попрощался. Встретимся первого».

Затем, стараясь не шуметь, юноша спустился вниз, заклинанием открыл дверь (Грейнджеры обычно запирали её на какой-то замочек, но времени, искать ключ, не было), быстро вышел на улицу и направился к упомянутому перекрёстку. «Так-с, вот перекрёсток, вот машина...» Он подошёл к двери, рывком открыл её и прежде, чем водитель сумел хоть как-то среагировать, произнёс:

— Stupefy.